По остальным часам Вселенной у них было почти шесть минут, чтобы выстрелить друг в друга, прежде чем они пересеклись — не миновали друг друга, а именно взаимопроникли — и снова оказались вне зоны досягаемости друг друга.
Шесть минут.
Шесть минут, в течение которых 16 276 ракет и более 7 600 кинетических снарядов рвались, разлетались в клочья и наносили повреждения. Шесть минут взаимной, прямой бойни, о которой ни один флагманский офицер военно-космического флота Федерации не мог и помыслить за последние пятьдесят лет.
На борту кораблей Реджиса Хэтэуэя находилось немногим более 102 000 мужчин и женщин, почти девяносто процентов из них летели на борту его субсветовых кораблей; на кораблях Лорен Карсон их было "всего" 60 080.
Через шесть минут после запуска первой ракеты погибли 132 586 из этих 169 000 человек.
Не выжили ни один из сверхсветовых кораблей девятого флота и только двенадцать его наездников, продолжающих двигаться вперед на скорости 0,86 c. Шесть авианосцев Лорен Карсон были уничтожены полностью. Выжили только "Фрейр" и "Аврора", и двигатель Фассета "Авроры" был разбит вдребезги. Почти три четверти ее наездников все еще были боеспособны, но, как сказал Хэтэуэй, без носителей они были бесполезны для обороны системы.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
КФЗФ "Сомасканда"
Система Беллерофонт
Альянс свободных миров
12 января 2553 года
Адмирал Элайджа Йоргенсен недоверчиво уставился на экран.
Окружавший его флагманский мостик КФЗФ "Сомасканда" был безмолвным, ошеломленным отражением потрясения, прокатившегося по его собственному мозгу. Флагман его оперативной группы и транспорты экспедиционных сил Беллерофонта находились в пяти световых минутах за кормой флагмана флота, так что не было смысла использовать собственные Хеймдаллары, поскольку он получал информацию с платформ адмирала Хэтэуэя. Теперь он жалел, что не задействовал свои. Жаль, что у него не было более четкой картины того, что, черт возьми, произошло в этой дикой, зверски короткой схватке. Хотелось бы ему поближе взглянуть на то, что осталось от остальной части девятого флота и — еще больше — от мятежников.
Не то чтобы он действительно хотел "поближе взглянуть" на то, что, вероятно, стало худшей катастрофой в истории флота Земной Федерации. Еще...
— Оценка сил? — заставил он себя спросить в звенящей тишине.
— Это... — коммандеру Линде Залевска, его офицеру по оперативной работе, пришлось остановиться и откашляться.
— Похоже, что все авианосцы адмирала Хэтэуэя уничтожены, сэр, — сказала она затем. — Мы фиксируем активные передатчики на двенадцати его наездниках, но девять из них несут код "Омега". Три из его линкоров и линейных крейсеров... могут быть боеспособными. Отсюда просто невозможно определить.
Йоргенсен поморщился. Сверхсветовые авианосцы Хэтэуэя вошли в систему со ста двадцатью субсветовыми военными кораблями, и теперь только три из них могут быть пригодны для боя?! Это было... это было...
Он не мог подобрать подходящего слова, чтобы объяснить, что это было.
— А мятежники? — его голос стал тверже и резче.
— Адмирал Хэтэуэй уничтожил шесть их авианосцев, — ответила Залевска. — Тяжелые поражения. По крайней мере, у одного из выживших все еще есть ротор привода, но, судя по его излучению, он получил серьезные повреждения. У другого, похоже, повреждения еще больше, и нет никаких признаков того, что у него цел двигатель Фассета. Думаю, что на данный момент он должен быть уничтожен при завершении миссии.
Шесть вражеских сверхсветовых кораблей — семь, если считать миссию по уничтожению — были жалким разменом на двенадцать своих, подумал Йоргенсен, но он почувствовал волну дикого удовлетворения, прокатившуюся по экипажу флагманского мостика.
— А их наездники?
— Адмирал Хэтэуэй сосредоточил огонь на их авианосцах, — сказала Залевска. — Похоже, что по меньшей мере три четверти их субсветовых платформ все еще там. Основываясь на последней тактической информации, полученной с "Дионы", БИЦ оценивает, что от двадцати пяти до тридцати "Канад" и от шести до десяти "Океанов", вероятно, все еще боеспособны.
Йоргенсен сжал челюсти. Все три сверхсветовых корабля ОГ 901.3 были кораблями класса Вишну с 1700-футовыми стойками для наездников. Девятый флот не тратил впустую ни одного свободного места для размещения крейсеров или эсминцев, так что в его распоряжении было тридцать собственных крупных кораблей: пятнадцать линкоров класса "Завоеватель" и пятнадцать линейных крейсеров класса "Океан". Это была огромная огневая мощь, но даже по самым оптимистичным оценкам БИЦ, общее количество платформ у мятежников было равным. Несмотря на то, что "Канада" была более старой и немного меньшей конструкцией, чем его собственные "Завоеватели", она была так же хорошо вооружена... а у противника их было в два раза больше. Предполагая, что они не повреждены — что, по общему признанию, скорее всего, было не так, — ему не поздоровится, если он выступит против них. И даже если бы они были повреждены, было маловероятно, что его преимущество в девять кораблей по линейным крейсерам уравняло бы шансы.
Йоргенсен впился взглядом в экран, затем перевел взгляд на своего астронавигатора.
— Курс увода, Хэмиш, — сказал он. — Держи нас подальше от этих ублюдков.
— Да, сэр, — подтвердил коммандер Уитворт, и линия, указывающая вектор ОГ 901.3, начала отклоняться в сторону от выживших сил Лорен Карсон.
Йоргенсен некоторое время наблюдал за этим, затем повернулся в кресле лицом к своему штабу.
— У нас есть какие-нибудь идеи получше, что, черт возьми, они с нами сделали? — спросил он.
— Ничего определенного, сэр, — мрачно сказал капитан Хесус Ромеро, начальник штаба ОГ 901.3. — Лучшее, что мы можем сделать на данный момент, это строить догадки.
— Если у вас что-то есть, не держите это в себе, — почти резко сказал Йоргенсен.
Ромеро прокручивал в голове жестокую резню, пока Залевска подсчитывала цифры. Теперь он повернулся, упершись носком ноги в одно из кресел на мостике в условиях микрогравитации, и прямо посмотрел на Йоргенсена.
— Очевидно, это были ракеты, — сказал он. — Все эти чертовы сигнатуры Гауптмана говорят сами за себя. Но никто никогда раньше не швырял столько ракет кому-то в лицо таким образом. Черт возьми, никто даже не пытался, сэр! Ни за что на свете мы не могли этого ожидать, и адмирал Хэтэуэй не мог предвидеть, что это произойдет, даже если бы эти ублюдки не вышли на перехват, потому что ни у кого никогда не было столько ракет, которые можно было бы запустить! Но, должно быть, это было от тех "беспилотников", которые его сенсоры зафиксировали непосредственно перед боем. Это наводит на мысль, что они развернули какие-то ракетоносцы. Число их наездников меньше обычного, так что я предполагаю — но это только предположение, сэр, — что они, должно быть, загрузили беспилотники с ракетами в грузовых капсулах, которые заменили некоторые из их субсветовых платформ.
— Но откуда взялись эти чертовы беспилотники, сэр? — спросила Залевска. Она покачала головой. — Вам понятно, что они сделали. Я просто не могу понять, где они взяли капсулы — и все эти чертовы ракеты — чтобы сделать это.
— Совершенно очевидно, что мы немного ошиблись в анализе того, что, черт возьми, происходит у нас здесь, — язвительно сказал Йоргенсен. Они посмотрели на него, и он пожал плечами. — Из того, что перехватило грузовое судно Девинджер Лайнз, мы узнали, что Беллерофонт планировал присоединиться к так называемому "Альянсу свободных миров", но никто понятия не имел, что это за организация. В чем она состояла. Ну, я думаю, мы только что выяснили.
— Сэр? — Залевска выглядела озадаченной, и он отрывисто рассмеялся.
— Есть только одно место, где это могло быть, Линда. Это, должно быть, пришло с Конкордии. Предполагая, что есть хоть капля правды в том, что "губернатор Мерфи" якобы сделал с кораблями Лиги в Нью-Дублине, эти ракеты должны быть такими, какими он их сделал, и единственный способ, которым он мог бы получить капсулы, — это если бы он построил эти чертовы штуки в системе. А это значит, что в Нью-Дублине есть производственные линии для изготовления еще большего количества таких систем. — Он увидел, как глаза Залевска вспыхнули при мысли о том, что означает подобное оружие для систем, которые вышли из повиновения. — Но сейчас важно то, что если они сейчас здесь, то Альянс свободных миров Беллерофонта должен был основываться в Конкордии.
— Означает ли это, что за всем этим стоит Мерфи, сэр? — спросил Ромеро. — Вы думаете, он зашел так далеко?
— Понятия не имею, — мрачно ответил Йоргенсен. — Тот факт, что они уже здесь, что они на самом деле опередили нас с Солнечной системы, говорит о том, что Беллерофонт, должно быть, поддерживал контакт с кем-то на Конкордии, прежде чем они решили отделиться. Я бы никогда не поверил, что какой-нибудь флагманский офицер мог зайти так далеко, чтобы примкнуть к кучке откровенных мятежников, но мы, безусловно, должны рассмотреть такую возможность, не так ли? И даже если бы он попытался подавить "свободные миры" вместо того, чтобы присоединиться к ним, у него, черт возьми, ничего бы не вышло! Этих чертовых капсул не было бы здесь, если бы он это сделал.
На мгновение воцарилась тишина, и Ромеро задумчиво кивнул. Затем его глаза сузились.
— Вы думаете, он пришел лично, сэр? Потому что, если бы он это сделал...
— Если бы он это сделал, мы, вполне возможно, только что убили его, — кивнул Йоргенсен. — В любом случае, я хотел бы надеяться, что из этого вышло что-то хорошее. Но независимо от того, получилось у нас или нет, вопрос теперь в том, какие точные цифры у нас есть о том, сколько всего было этих проклятых вещей. И использовали ли они все, что у них было, или нет.
— "Дионе" никогда не удавалось точно подсчитать количество дронов, — ответил Ромеро. — И мы понятия не имеем, сколько птиц мог нести каждый дрон. По приблизительным оценкам БИЦ, они выпустили по нам более десяти тысяч ракет, и при такой дальности и скорости, при таком количестве, они с таким же успехом могли быть реактивными снарядами. Они пролетели прямо через зону перехвата адмирала Хэтэуэя, особенно учитывая, что его наездники все еще находились так близко.
Йоргенсен снова кивнул. Было чудом, что Хэтэуэй вообще избавился от своих наездников, но у них было слишком мало времени, чтобы обеспечить надлежащую глубину противоракетной обороны.
— Не зная, сколько у них было дронов или даже сколько ракет нес каждый из них, невозможно реально оценить, запустили они их все или нет, — мрачно продолжил Ромеро. — На их месте я бы поступил именно так, особенно если бы они не знали, что мы придем разделенными. С другой стороны, они, вероятно, посчитали, что десяти тысяч ракет на такой дальности будет достаточно, так что, если бы у них было еще больше этих проклятых штуковин, они, возможно, решили бы оставить их при себе.
— Согласен. Но я не собираюсь позволять им доказывать это на нас, — сказал Йоргенсен с легкой улыбкой.
— Извините, сэр, — сказал лейтенант-коммандер Нэнди, — но...
— Дай-ка я угадаю, Гириш, — мрачно перебил Йоргенсен своего офицера связи. — Генерал Алаймо хочет поговорить со мной.
— Да, сэр.
Конечно, хочет, подумал Йоргенсен. Не похоже, что у меня есть еще что-то, с чем я должен иметь дело прямо сейчас, не так ли?
Он никогда не встречался с Таскином Алаймо. Их пути никогда не пересекались — за что Йоргенсен был ему благодарен — до того, как девятый флот срочно отправили на Беллерофонт, и он был совершенно счастлив позволить адмиралу Хэтэуэю разбираться с ним. Йоргенсен знал, что он не отличается богатым воображением, и некоторые вещи, например истории, которые выходили из Гобеленов, заставляли его быть благодарным за это. К сожалению, он не был полностью лишен воображения, и это означало, что его уже тошнило при мысли о Беллерофонте и о том факте, что он только что унаследовал командование военно-космическим флотом в связи с тем, что должно было произойти.
Конечно, он был из мира Ядра. В Овальном кабинете — и в Пятистах — не потерпели бы, чтобы флагманский офицер не был таковым, учитывая обстоятельства. И он понимал, почему нельзя было допустить, чтобы измена Беллерофонта осталась в силе. Однако это не означало, что ему должно было нравиться то, что потребуется для подавления этого предательства. И теперь он знал, что часть его пряталась за спиной Хэтэуэя, скрываясь за тем фактом, что он будет всего лишь "выполнять приказы", когда придет время. Тем фактом, что он не был тем, кто принимал решения, которые никогда не забудут в учебниках истории.
Но теперь это стало не так, и он глубоко вздохнул.
— Соедините его, Гириш. Мой дисплей номер три.
— Да, сэр.
Йоргенсен опустил взгляд, когда на дисплее у его правого колена появилось изображение Таскина Алаймо. Очевидно, он находился в одном из вспомогательных отделений своего транспорта, поскольку полковник Райко Хепнер, стройный, светловолосый начальник его штаба, стоял за плечом гораздо более массивного генерала, явно чувствуя себя комфортно, зная, что к чему.
Несмотря на это, ни один из них не выглядел счастливым.
— Генерал, — сказал Йоргенсен так спокойно и вежливо, как только мог в данных обстоятельствах.
— Что, черт возьми, произошло? — без предисловий спросил Алаймо.
— Мы все еще пытаемся сопоставить это, — ответил Йоргенсен. — У нас пока не было времени ознакомиться с данными, — добавил он несколько многозначительно.
— Капитан Саджио говорит, что мы меняем курс. — Алаймо не повышал голоса, и его тон был почти ленивым, но что-то блеснуло в глубине его глаз. — Почему мы отклоняемся от Одиссея?
— Это не так. — Йоргенсен спокойно посмотрел на него.
— По словам капитана Саджио, да, — почти тихо ответил Алаймо.
Йоргенсен задумался, как на это ответить, и отбросил первые два ответа, которые пришли ему на ум.
Эрнестина Саджио, командир старшего транспортного корабля, была опытным, уравновешенным офицером, которой не повезло, что Алаймо был пассажиром на борту КФЗФ "Грегор Уилмотт". Она также была немногословна, но он был уверен, что она никогда не говорила, будто они "отклоняются от Беллерофонта". Из чего следовало, что Алаймо знал о военно-космических операциях еще меньше, чем опасался Йоргенсен. И что он не собирался позволять невежеству спровоцировать его на вопросы, которые могли бы его просветить.
— Если это то, что сказала вам капитан Саджио, генерал, то она ошиблась, — сказал он.
— Вы хотите сказать, что мы не меняем курс? — спросил Алаймо все тем же мягким, ленивым тоном. — Потому что, если мы меняем, боюсь, это... неприемлемо.
— Я не говорил, что мы не меняем курс, — ответил Йоргенсен. — Я сказал, что мы не отклоняемся от курса на Одиссей. И это так. Мы меняем вектор захода на посадку, и в сложившихся обстоятельствах было бы... неосмотрительно этого не делать.
— Почему?
— Потому что, генерал, — сказал Йоргенсен немного резче, чем намеревался, — я весьма уверен, что мы только что потеряли около ста тысяч мужчин и женщин из военно-космического флота, и не намерен терять больше.
