Италик. Любительская реконструкция
37. (1) Когда эта часть войска были пополнена, вновь сразились с сабинянами. Но, подкрепив новыми силами свое войско, римляне, кро-ме того, прибегли и к хитрости: были посланы люди, чтобы зажечь и спустить в Аниен множество деревьев, лежавших по берегам речки; ветер раздувал пламя, горящие деревья, большей частью наваленные на плоты, застревали у свай, и мост загорелся. (2) И это тоже напугало сабинян во время битвы и вдобавок помешало им бежать, когда они были рассеяны; множество их, хоть и спаслось от врага, нашло свою гибель в реке. Их щиты, принесенные течением к Риму, были замечены в Тибре и дали знать о победе едва ли не раньше, чем успела прийти весть о ней. (3) В этой битве главная слава досталась всадникам. По-ставленные, как рассказывают, на обоих крыльях, они, когда пеший строй посреди стал уже поддаваться, ударили с боков так, что не только остановили сабинские легионы, жестоко теснившие дрогнув-шую пехоту, но неожиданно обратили их в бегство. (4) Сабиняне врас-сыпную бросились к горам, но немногие их достигли — большинство, как уже говорилось, было загнано конницей в реку. (5) Тарквиний, решив продолжать наступление на перепуганного врага, отсылает добычу и пленных в Рим и, сложив огромный костер из вражьих доспехов (таков был обет Вулкану), ведет войско дальше, в землю сабинян. (6) И, хотя дела их шли плохо и на лучшее надеяться было нечего, однако, посколь-ку для размышлений времени не оставалось, сабиняне вышли навстречу с наспех набранным войском; разбитые снова и потеряв на этот раз почти все, они запросили мира.
38. (1) Коллация и все земли по сю сторону Коллации были от-няты у сабинян. Эгерий, царский племянник, был оставлен в Коллации с отрядом. Коллатинцы сдались, и, насколько мне известно, порядок сдачи был таков. (2) Царь спросил: "Это вы — послы и ходатаи, по-сланные коллатинским народом, чтобы отдать в наши руки себя самих и коллатинский народ?" — "Мы". — "Властен ли над собою коллатин-ский народ?" — "Властен". — "Отдаете ли вы коллатинский народ, по-ля, воду, пограничные знаки, храмы, утварь, все, принадлежащее богам и людям, в мою и народа римского власть?" — "Отдаем". — "А я при-нимаю". (3) Завершив сабинскую войну, Тарквиний триумфатором воз-вращается в Рим. Потом он пошел войной на старых латинов. (4) Здесь ни разу не доходило до битвы, от которой зависел бы исход всей войны, — захватывая города по одному, царь покорил весь народ лати-нов. Корникул, Старая Фикулея, Камерия, Крустумерия, Америола, Ме-дуллия, Номент — вот города, взятые у старых латинов или у тех, кто их поддерживал. Затем был заключен мир.
(5) С этого времени Тарквиний обращается к мирной деятель-ности с усердьем, превышавшим усилия, отданные войне; он хотел, чтобы у народа было и дома не меньше дел, чем в походе. (6) Так, воз-вратясь к начинанию, расстроенному сабинской войною, он стал обно-сить каменною стеной город в тех местах, где не успел еще соорудить укрепленья; так, он осушил в городе низкие места вокруг форума и дру-гие низины между холмами, проведя к Тибру вырытые с уклоном кана-лы (ибо с ровных мест нелегко было отвести воды); (7) так, он зало-жил — во исполнение данного в сабинскую войну обета — основание храма Юпитера на Капитолии, уже предугадывая душой грядущее ве-личие этого места" .
Большой Цирк 6 в. до н.э. с высоты птичьего по-лёта. Макет
Что можно заметить по поводу рассказа Ливия?
Во время, относимое легендой к правлению Луция Тарквиния Приска, завершился упадок поселений на Альбанских холмах. Мощный отток населения из бывшего "сердца Лация" низвёл этот район до уров-ня отсталой окраины. Для этрусков выгодность места объяснялась те-перь не столько защищенностью, сколько возможностью контроля над торговыми путями и природными ресурсами. Поэтому в глазах лукумо-нов-рексов, не находясь на пути в Кампанью, Альбанские холмы не имели никакого стратегического значения. Напротив, усилилось разви-тие районов, расположенных вдоль речных и сухопутных торговых пу-тей, ведущих в Кампанью мимо малодоступных мест. Например, рим-ского Семихолмья.
Во время правления Луция Тарквиния Приска Рим превратился в центр Лация, окончательно переняв роль лидера у ранее разрушенной Альба-Лонги.
В целом римское общество оставалось стабильным и консерва-тивным. Вместе с тем любопытные сведения может дать анализ архео-логического материала, добытого при раскопках в Риме и относящегося к рубежу 7-6 в. до н.э. Учёные говорят о двух важных переломах в ми-ровоззрении ранних римлян.
Большой Цирк в наши дни
С приходом этрусков количество богатых погребений стреми-тельно сократилось. В 6 в. до н.э. они единичны. Прежде это истолковы-вали как оскудение римского общества, как упадок производства и по-требления материальных благ. Однако в последнее время исследователи склонны иначе объяснять данные археологии. Первый перелом был свя-зан с отказом от нерационального дарения мёртвым того, что могут с пользой потребить живые. Серебряные и, тем более, золотые украшения в римских погребениях 6 в. до н. э. единичны и объяснение этому мы находим в более поздних Законах XII таблиц: "А равно золота с покой-ником пусть не кладут. Но если у покойного зубы были скреплены зо-лотом, то не возбраняется похоронить или сжечь его с золотом". В мо-гилы стали класть меньше даров, зато наблюдается не просто увеличе-ние числа престижных предметов, но прежде всего — пиршественной утвари. А мы знаем по многочисленным наблюдениям этнографов и по дошедшим до нас свидетельствам древних авторов, что в варварском обществе пир не был примитивным принятием пищи и употреблением алкоголя. Для благородных воинов-сотрапезников это был процесс, ока-зывывший на них сильное психологическое воздействие. Он представ-лялся исключительно значимым средством корпоративного сплочения крепнущего слоя аристократии.
Но в 6 в. до н.э. столь же быстро сошло на нет и изобилие пир-шественной утвари. Стремление к укреплению статуса и повышению престижа проявлялось теперь в изменении архитектурного облика посе-лений на римских холмах. В эпоху Луция Тарквиния Приска каменные дома начали сменять прежние хижины. Так что престижное потребление не прекратилось и даже не сократилось, а только изменило форму . Второй перелом в мировоззрении был вызван стремлением не просто уничтожать материальные блага в их потреблении, не "проедать" их, а воплощать в постройках. Каменными становились также общественные здания, что неоспоримо свидетельствует о достаточно развитой органи-зации общественного труда и о контроле над трудовыми ресурсами об-щины, что в свою очередь указывает на руководящую роль стабильной прослойки аристократии.
Бронзовая модель деревенской повозки из Бизенцио. Музей Вилла Джулия, Рим
Одновременно с оформлением устойчивого аристократического слоя расширялась городская территория. В Риме прекратились захоро-нения в низине на месте будущего Форума. Это может быть объяснено лишь превращением Форума в общий для всех поселений на холмах центр.
Территориальный и демографический рост ускорили процессы складывания государственности в Риме.
Укрепление государственности повлекло усиление вооружённых сил, что не могло не привести к серии конфликтов со "свободными ла-тинами", неподконтрольными этрусскому Риму. Находки археологами значительного количества оружия, остатки оборонительных сооруже-ний в латинских посёлках и в Риме, подчёркнуто военные черты культа бога Марса, важные обряды, связанные с боевыми успехами (триумф, Римские игры), прямо указывают на исключительно важную роль войны в жизни римлян шестого века до нашей эры.
Этрусский лукумон и римский рекс Луций Тарквиний Приск про-должил войны с соседними племенами племенами латинов и сабинов. Думается "под раздачу" попадали и другие этрусские вожди, пытавши-еся оспорить влияние Тарквиния или просто воспринимавшиеся им как конкуренты. Отряды римлян взяли приступом Апиолы, Фирулею, Каме-рию и Номентум. После сабинской войны Рим присоединил Коллатию. И лишь после этого римляне заключили мир с сабинами. Луций Таркви-ний Приск отпраздновал триумф по этрусскому образцу — облачившись в пурпурные и золотые одежды, проехал на колеснице, запряженной четверкой коней.
Луций Тарквиний Приск в античной литературной традиции предстаёт настоящим основателем принципа "divide et impera". Завоё-вывая и подчиняя, он тут же избирательно предоставлял широкие права примкнувшим к римской метрополии без сопротивления. Эти права да-вали возможность жителям присоединённых латинских общин свободно менять места проживания (ius migrations), не теряя гражданских прав в родной общине и не становясь неполноправными в другой (ius exilii). Так же выборочно предоставлялось право торговли (ius commercii).
Сопротивлявшихся жестоко наказывали, порабощая их и снося поселения до основания. Широко практиковалось заключение союзных договоров с соседями. Естественно, при этом этрусские лукумоны (они же — римские рексы) делали всё, чтобы превратить эти договоры в союз всадника и лошади и поставить партнёров в зависимость. В свою оче-редь аристократия подминаемых римлянами общин предавала интересы сородичей взамен на включение в состав римской знати. Аристократи-ческие семейства присоединяемых к Риму племён стремились спаять себя с римским патрициатом брачными связями, которые сопровожда-лись особыми юридическими последствиями (ius conubii) брака.
Рим 6 в. до н.э. с высоты птичьего полёта. Макет
Так формировались основы будущего латинского права и так по-степенно исчезала открытость римского общества. Со времен Луция Тарквиния Приска оно перестало быть "тибрским казачеством", гото-вым впитать любого пришельца и предоставить тому "и кров, и дом". Возникали и всё более росли социальные барьеры на пути инкорпора-ции чужаков в римское общество.
В прошлом веке историки считали, что в пору правления этрус-ских лукумонов-рексов римское хозяйство переживало бурный подъём, что именно в 6 в. до н.э. Рим стал превращаться в заметный ремесленно-торговый центр. По их мнению, после изгнания этрусков римляне де-градировали до уровня заурядной аграрной общины. Сейчас установле-но, что развитие римской экономики было весьма неспешным, но рав-номерным — не было ни "этрусского прогресса", ни "постэтрусского регресса" .
Следует заметить, что до сих пор нет работ, в которых была бы сделана попытка полной и достоверной реконструкции хозяйства Рима времён трёх последних этрусских лукумонов-рексов. Археологических источников для такой реконструкции крайне мало и нет надежды, что их когда-либо будет достаточно. Но приблизительно представить себе эко-номику Рима во времена Луция Тарквиния Приска всё-таки можно.
Сельское хозяйство было гарантом существования и развития римского общества и зарождавшегося государства.
В Лации, включая Семихолмье, господствовало смешанное мо-тыжно-плужное земледелие. Оновным занятием было культивирование пшеницы (однозернянки и двузернянки), ячменя, а также выращивание бобов и гороха. Древние авторы часто упоминают полбу и полбенный хлеб с солью в связи с январскими календами, посвященными двулико-му божеству Янусу. Ритуальную кашу из полбы и бобов с ветчиной го-товили в празднество Карналий. В могилах на Форуме удалось обнару-жить обугленные виноградные косточки. Латинское вино никогда не славилось качеством, но можно предположить, что его производили в достаточном количестве уже при Луции Тарквинии Приске. Возможно, укрепление виноградарства также произошло не без помощи этрусков. Находка на Эсквилинском холме рогового гребешка для чесания льна указывает на уверенное распространение этой культуры по Лацию.
В 6 в. до н.э. распространилось огородничество.
Знаменитый римский автор-"деревенщик" Варрон риторически спрашивал: — "Кто скажет, что римский народ пошел не от пастухов? Кто не сообразит, что раз город основали они как раз в Парилии, то и сами были пастухами?" Римляне разводили разводили прежде всего свиней, меньше — овец и коз, еще меньше -крупный рогатый скот и со-всем мало — коней. Важность свиноводства подчёркивается обрядом porca praecidanea — принесением свиньи в жертву на могиле, дабы по-чтить мать-землю.
"Недоверие современной науки к традиционной древнейшей ис-тории Рима основано, главным образом, на трех критериях. Уже первым скептикам бросалась в глаза противоречивость многих рассказов или их несообразных с исторической вероятностью; ими и были вызваны пер-вые подозрения и сомнения в истинно историческом характере тради-ционной истории" . Так, при всём стремлении Тита Ливия к добросо-вестному изложению и при всей тяге Плутарха к мелким подробностям, нет ничего заслуживающего доверия в их описаниях хозяйства архаиче-ского Рима. Так, Плутарх сообщает совершенно фантастические сведе-ния о создании ещё Нумой Помпилием коллегий ремесленников: плот-ников, гончаров, медников, дубильщиков и кожевников, сапожников, красильщиков, строителей, ювелиров, музыкантов, красильщиков, са-пожников. Конечно, ни о каких коллегиях говорить не приходится, но во времена Луция Тарквиния Приска несомненно существовали виды ре-месленной деятельности, отвечающие названиям коллегий.
Реконструкция росписи из "Гробницы Франсуа"
Любопытно, что, перечисляя ремесленные профессии архаиче-ского Рима, древние писатели называют ювелиров и медников, но не упоминают кузнецов! Не случайно — Лаций всегда испытывал хрониче-скую нехватку привозного железа. На территории Лациума нет руд. Тем не менее, при раскопках Эсквилинского холма в могилах 6 в. до н.э. находят железные ножи, браслеты и наконечники копий местного про-изводства. Так что, если изобилия железных изделий и не было, то ос-новные нужды римлян их кузнецы всё же удовлетворяли . Они работа-ли исключительно с привозным материалом — слитки железа доставляли из Этрурии. Можно предположить, что приток железа стал гораздо сильнее после утверждения в Риме этрусских лукумонов.
Этрусская монополия на железо позволяла сдерживать развитие римского кузнечного ремесла. Этрусские купцы предпочитали ввозить в Лаций не слитки, а более дорогостоящие готовые изделия . Археологи отмечают, что железные вещи из могил 6 в. до н.э. на "Священной доро-ге" Римского Форума — этрусского производства. Более того, готовыми из Этрурии ввезли найденные там же бронзовые вещи: фибулы, кольца с украшениями, щиты и мечи, прямоугольные дощечки с выбитыми точ-ками.
Ювелиры в перечне римских ремесленников архаической эпохи упомянуты древними авторами совершенно напрасно: с серебром и зо-лотом римские мастера начали работать не ранее Второй Пунической войны.
Зато развития гончарства, кажется, ничто ни сдерживало, ни стимулировало. В могилах с кремацией много керамики, в погребениях с трупоположением — очень много. Формы посуды отличаются много-образием. Местная керамика, хотя и многочисленна, но никакого впе-чатления не производит: горшки и чаши вылеплены от руки, неравно-мерно обожжены. Часты в могилах с трупосожжением привозные про-стые посудины со спиральным и меандровым и орнаментом, встречают-ся сосуды с витыми и фигурными ручками (одноручные чаши, канфоры, амфоры). Реже отмечается керамика коринфских мастерских и буккеро. Анализ обнаруженной археологами керамики также не позволяет гово-рить ни об эпохе "этрусского расцвета", ни о сменившем её периоде "постэтрусского упадка".
