От столь душещипательной истории Лиза растеряла последние остатки сочувствия к малолетке:
"Дур учить требуется. Ладно с дядькой повезло, Григ за такое убил бы под горячую руку. Как ни крути, кругом сама виновата. Какого рожна взбеленилась-то?! Каких уж таких ужасов перепугалась?! Любовь любовью, а обычную бабью долю, понимать должна, не ребенок, чай, тринадцать уж стукнуло. Не о том плачет дура. Шейн, конечно, крысеныш, и в голове не богато, за то телок телком, такой для умной бабы просто клад, она бы его всю жизнь на поводке водила. Ну попотчует мужик вожжами на конюшне сгоряча или спьяну, просто по злобе, наконец. На то Богиня бабу терпением и хитростью одарила. В конце концов, не за поденщика сговорили. Наследник хозяина такого хутора! Совсем не шутка! Еще и, считай, сразу свое собственное, отдельное хозяйство пусть и на отрубе![70] Уж медяки-то считать точно не придется. По жизни, так дурочке впору Дедалу ноги целовать… Жалится тварь. Ну вошла в возраст, зачесалось между ног—терпи! А уж коль не устояла, себя и виновать! Парнишечка видать опытный попался, нож у горла не держал, на ласку взял, считай, сама под кобелька примостилась, сама и ножки раскинула. Ей бы сразу дядьке в ноги повалиться, прощения просить. Улестила бы старика, он мужик умный, Григу не чета, живо бы дворне языки прищемил, а там и нашего пьяницу обортал. Про Шейна и речи нет, его дело старшим задницы лизать тщательно, да благодарить за все со старанием.
Другое дело, что уже огребла за все… своя, опять же, хоть и дура наивная. Да и хозяину ее глупости пока только на пользу. А работать Ариска умеет и выдрессировал ее Дедал неплохо Голод не тетка, да и побои терпеть кому охота.
В обиду не дам, но и поднимать не след, чтоб место своё помнила. Хуторская шлюха на Овечьем пока без надобности, но вот иметь под рукой не занятую распечатанную молодку совсем не лишне. Не мне ж с Греткой молодых щенков учить. Тут умелая да послушная шлюха милое дело."
—Все! Хватит пустой болтовни. Где это видано, чтоб здоровая рабыня почти двое суток в мягкой постельке валялась. Хозяин скоро в мойне будет, вот там его и подождем. Он решит, что с тобой делать, а свиное корыто, если что, и в нашем свинарнике имеется.
Мойня Арису просто поразила еще на улице, при подходе. Принять, что такое большое строение всего лишь мойня, оказалось выше ее сил. Сейчас она стояла посреди довольно большой комнаты, судя по всему, раздевалки. Удивилась, что больно уж много крючков для одежды вдоль стены. "Овечий", конечно, очень большой хутор, но и на нем не может быть столько старших. Покрутила ещё головой пытаясь перебороть охвативший, пока ждала маму Лизу, страх. Та, втолкнув подопечную в раздевалку, молча заставила опуститься на колени. Быстро скинула свои одёжки и, с трудом приоткрыв плотно пригнанную дверь, нырнула в другую комнату.
Дверь вновь приоткрылась, в щель просунулась женская рука в "рабочем загаре". Странные знаки, Арису удивили но, сообразив, принялась быстро скидывать невеликие одежки.
Скользнув в щель, девушка попала в плотный туман и ее охватила приятная влажная теплота водяного пара. Кожа тут же зазудела. Резкий толчок в плечо направил к смутно видневшемуся в тумане мужчине сидевшему на широкой лавке. Она уже не витала в облаках и, мгновенно сообразив кто перед ней, сначала упала на колени, потом и вовсе уткнулась лицом в пол. Почти сразу сильная рука ухватила ее за волосы и, вздернув вверх так, что голову обожгло нешуточной болью, заставила вытянуться в струнку. Желание вцепиться в продолжавшую сильно тянуть за волосы руку Ариса подавила сразу. Лучше лишиться гривы, чем выказать сопротивление безжалостному Хозяину. Она даже не посмела поежиться или опустить глаза под жестким тяжелым взглядом.
—Гретта сказала, что она хорошо шкурила туши готовила мясо?
Вопрос явно не к ней и Ариса промолчала. Ответила оказавшаяся рядом Лиза:
—Ее хорошо учили, Хозяин. Поначалу, пока людей на хуторе было мало, отец часто продавал мясо в город через старшего брата, да и потом частенько нанимал его семейных помочь с овцами.
Безжалостная рука выпустила волосы и новенькая просто рухнула на колени. Стоять перед Хозяином Ариса не посмела, она и смотреть-то на него боялась и сразу же уткнулась лбом в гладкий деревянный пол.
—Что-то еще?
—Она должна хорошо знать травы и уметь их использовать. Нужно проверить, конечно, но деревенская лекарка хорошо учила, а девка так-то неглупая, просто жизни никто не учил.
—Ишь, заступница,—мужчина помолчал вытирая об мочалку руки.
—На тебе пока будет. Мне на хуторе шлюха по жизни без надобности, ноги раздвигать будете перед кем я скажу. Так и вдолби молодняку. Иначе хлев покажется небесами обетованными. Приведи её в порядок и пусть мясом занимается. За то, что немытой спать улеглась, да грязь у колодца развела на ночь до утра в колодки…
—Хозяин,—Алекс уже отвернулся, но Лиза решилась, все же Ариса только что из чужачки превратилась в свою, да и пнуть лишний раз задравшую нос Гретту милое дело—Это…
—Пасть закрой, заступница. Нечего за Гретту прятаться, у самой башка на плечах. Она девку тебе передала, так неужто ещё и каждую мелочь обговаривать. Пошли вон…
—Жаль,—теперь он словно рассуждал сам с собой вслух совершенно забыв о женщинах,—похоже поротая задница не так уж и надолго обостряет память.
Глава 3
Было ваше, стало наше. Богиня велела делиться.
25/04/3003 года от Явления Богини.Рейнск.Трактир "У дядюшки О"
—Кого я вижу! Старина Джиль! Эй, дядюшка, живо нам сюда кувшин красного!
Джиль едва заметно сморщился, этот крикун ему изрядно надоел еще во дворе гильдейского здания. Но деваться от излишней общительности полупьяного Рэга было абсолютно некуда. Спасти от него могла только хорошая затрещина или бегство в другой трактир, но другого заведения куда десятник гильдии наемников Джиль мог бы зайти без урона авторитета рядом не было, а драться с Рэгом не хотелось в силу практически полной бесполезности процесса, разве что вырубить разом. Пришлось просто сесть за другой стол. Трактирщик мигнул глазом и к нему тут же подскочила малышка Лара. Девушка приняла заказ, увернулась от потерявших сноровку лапищ Рэга, благонамеренно-поощряющие пискнула от щипка Джиля и исчезла в проходе на кухню.
Пока разговаривал с подавальщицей, Рэг благополучно переполз за его стол и уже прицелился своей кружкой в кружку Джиля. С некоторым напряжением попал и, заговорщицки наклонившись, тайно зашептал на весь зал:
—Вчера вернулась десятка Рига. У меня там старый кореш… Так вот, он шепнул, что в дальней деревеньке, той, что ближе всего к горам, знахарка обещала ему свежую кровь оборотня…
Потягивающий вино десятник вида не подал, но про себя тяжело вздохнул.
"Кровь оборотня, свежая, да еще, небось, Древнего! Ну почему не тысячу гривеней сразу? Сколько же раз я слышал эту байку. Еще в детстве бабка рассказывала, что свежая кровь Древнего оборотня способна исцелить любую рану и справиться с самой тяжелой болезнью. Вот только Древние ушли из нашего мира так давно, что даже само время ухода забылось. Старики уверяют, что остались оборотни полукровки, они живут в Дальних горах и изредка спускаются в Дальний лес за Проклятым отрогом, где охотятся на людей."
Где тут сказки для глупых трусливых детей, а где правда Джиль не знал. После Великой войны по Хуторскому Краю бродили слухи про страшных зверей разрывающих ночами огромных сторожевых собак, о пропадающих из деревень и хуторов людях. Действительно, люди пропадали, однажды исчезла целая семья, не успевшая построить частокол вокруг хутора. Сам Джиль семь лет назад видел у старой, прожившей всю жизнь в приграничье, знахарки странное зелье, способное, по ее словам, поднять почти мертвого или на день-два подарить силу и неуязвимость в бою. Джиль попробовал прикупить этакую ценность, но вредная старуха потребовала за настойку на крови оборотня двадцать золотых, а на попытку сбить цену просто рассмеялась. Прирезать бабку по-тихому не было никакой возможности. Пришлось бы зачищать всю деревушку потому, как десять наемников сила большая, но от арбалетного болта в тесной деревне не убережешься, это не зашуганных сервов гонять. Простолюдинам за убийство наёмников грозили коронные рудники, но до судебных разборок еще дожить надо. Из-за трупов-то огород городить не станут.
Девка принесла мясную похлебку и жаркое спугнув воспоминания. Десятник отсыпал меди, еще разок огладил крутую задницу и принялся за еду. Разносолами у Дядюшки О не баловали, но жратва была сытная, девки приветливые, услужливые и понятливые, а главное, для обладателей гильдейской бляхи трактирщик и сам цены не гнул, и девок держал в строгости. Сам бывший ополченец, он в солдатских радостях толк знал.
Джиль съел поданное, добил кувшинчик. Вытер усы, встал и с внезапно проснувшейся брезгливостью, пнул успевшего набраться вояку. Тот цапнул тяжелый боевой нож на поясе, но узрев начальника, пробормотал что-то невнятное.
—Смотри, послезавтра выходим с обозом почтенного Зиггера. Ждать никого не будем, если не проспишься отберу бляху, пойдешь купеческие склады от крыс оборонять.
Повернулся и не слушая пьяных заверений быстро пошел на выход.
33-35/04/3003 года от Явления Богини.Хуторской край.Дальний Лес
Лошади неутомимо перебирали ногами, телеги равномерно поскрипывали и небольшой караван неспешно плёлся по изрядно заросшей лесной дороге. Одиннадцать наемников—Джиль и его десяток, сопровождали почтенного Зиггера с подручными. Первый летний караван в Дальний Лес. Никаких опасностей не предвиделось и командир охраны все седмицу ограничивался посылкой двух бойцов в авангард. Лес хоть и оделся свежей и буйной зеленью, но смесь из лиственных и хвойных деревьев оставалась довольно прозрачной и неплохо просматривалась по обе стороны дороги. Даже дорога радовала, дождей не было больше трех дней, поэтому копыта и колеса уже не вязли, но и смесь песка и глины еще не пересохла и не пылила. Чесать языками давно надоело, шутить и подкалывать друг друга на трезвую голову наемники не умели вот и покачивались в седлах молча. Впереди ехали четыре телеги с немудреным товаром для сидящих летом без денег крестьян за ними еще одна со сбруей и оружием наемников, а замыкала невеликий караван большая крытая фура, судя по тому, как легко ее тащила пара лошадей, пустая. Поход предстоял недолгий, две-три седмицы не больше. Зират, глава гильдии наемников провожая Джиля, говорил о желании купца привезти на городской рынок раннюю зелень и переговорить со старым знакомцем Дедалом, хозяином хутора Речной, о покупке осенью большой партии овечьей шерсти и зерна нового урожая, а если бабы Дедала не сидели после весенней ярмарке сложа руки, то купить пряденую шерсть и войлок.
Обычно ночевали на давно оборудованных площадках, но дважды караван принимали плохонькие сезонные постоялые дворы. Летняя времянка, ничего капитального, но все же крытый сеновал для возчиков, широкие лавки обеденного зала для ночевки воинов с приказчиками и маленькие, но почти чистые комнатки для командира охраны и хозяина каравана—это в поездке роскошь. Хвойные лапы, оно конечно, не голая земля, но с мягким тюфяком и крышей над головой не сравнить. Вдобавок десяток бочек с колодезной и дождевой водой взамен мойни, наваристую, почти домашнюю, похлебку вместо надоевшей, не проваренной, но ухитрившейся подгореть на костре каши. Купцы и вояки, проводящие едва не треть жизни в дороге, такое ценили.
А еще при таком дворе имелись девки, услужливые и покладистые—"подай, принеси, спинку потри". В Рейнске, у почтенной Файт, красотки, конечно не в пример лучше, но дорога сабля к бою, так, что путники медяков не жалели. Обслужив весь караван, по-очереди, а то и скопом красотки сельского разлива имели неплохой, а по деревенским меркам, так и вовсе отличный заработок. Староста же лежавшего в дневном переходе села, заправлявший этим "мотелем", что строили селяне всем миром на "благо людское", вообще как сыр в масле катался. Девки со своих заработков отстегивали почтенному молча, им лишняя слава в тягость, да и знал староста кого в обслугу верстал.
Бывало, наемнички буянили попьяни, один такой постоялый двор даже сожгли, вот только ухари те потом долго у Рейнского травника лечились, а на ближайшей ярмарке перед пострадавшим деревенским старостой хоть и втихаря, но вполне приличными деньгами извинились. А куда дурням деваться. Сначала им все десятники скопом мораль прочитали… жестами, а потом собственные товарищи доходчиво ногами разъяснили, что если им Дунька Кулакова мила, так пусть, никто особо и не против, но другим "неча сладку ягоду обсирать".
Рэг за дорогу окончательно протрезвел, даже от плохого похмельного настроения излечился и снова стал вполне вменяемым воякой, хоть тереться возле начальства и болтать лишнего не прекратил. Вот и сейчас, углядев, что Зиггер отстал и переругивается о чем-то с помощником приказчика, со второй телеги, Рэг толкнул пятками свою флегматичную кобылу и пристроился к оставшемуся в одиночестве Джилю,.
—Слушай, командир, а че эта… пристебай-то Литаровский поперся в начале лета по селам? Траву эту и приказчик закупить мог.
Джиль сделал вид, что не слышит неосторожный треп старого недоумка. Словесный понос изо рта пьяницы, это сотрясение воздуха, на него не обратят внимания, а вот уловив интерес десятника к подобной болтовне, кое-кто может решить, что непонятки привлекли слишком много внимания и… будет плохо.
"Рэг конечно пустозвон, но эта поездочка и правда… того. Неправильная она. Хоть гильдия цены и не гнет… особо, но наем целого десятка, удовольствие не дешевое, тут одним гривенем не обойдешься. Золотыми те помидорчики с ягодками станут. Да и время свое Зиггер ценит не в медяк. Темнит купчина, ох темнит. Железки, что мы везем, гроши стоят, их любой деревенский кузнец за полдня справит, да и войлок с нитками до ярмарки не протухнут, там они конечно подороже встанут, но на гроши с той разницы охрану не наймешь. И вообще, какого Темного, высокопочтенный Зиггер с самого начала поездки распинается передо мной о своих купеческих прожектах и мечтаниях… Тоже мне, нашел себе компанию. Такие только от высокопочтенного мэра Рейнска, он же Глава наш милостивый, приглашения на обед с разговором принимают, я же мелочь, тупой солдафон… пока стрелы свистеть не начнут. Выходит, поездочка вполне может оказаться не просто мэрской, а вовсе даже мерзкой, граница-то со степью не так и далеко. Ладно, до трактира полчаса езды осталось. Там заночуем, а утром велю доспехи надеть, хватит налегке кататься, лошадка упряжная устала, вот с пустой телегой и покатается."
И не обращая внимания на обиженного пренебрежением Рэга, Джиль дал лошади шенкелей. Стоило догнать передовой дозор и взбодрить спящих в седлах вояк.
