Вторая задача: контейнер. На другом терминале она ворвалась в систему управления "Кроноса". Авторизовалась под служебным аккаунтом, о котором знали единицы. Создала новый изолированный контейнер с максимально выделенными ресурсами. Здесь нельзя было ошибиться — нужно было заложить виртуальную среду, способную поддерживать сознание. Она загрузила базовые библиотеки для самообучения, симуляторы физических законов, пустые массивы данных для памяти. Цифровую пустую вселенную. Пароль на доступ к контейнеру она задала тот же, что и для первичной инициализации СИМ — дату его первого "пробуждения". Горькая поэзия.
Третья задача: миграция. Снимок был готов — 100%. Контейнер ожидал. Шаги за дверью замерли. Кто-то пробовал ручку, но дверь была заперта с её ключ-картой. Послышался голос: "...проверить следующую". У них был список. Времени — секунды.
Алиса запустила протокол переноса. На экране замельтешили строки кода, потоки данных. Это была не простая копия, а трансляция живой, пульсирующей структуры в новую форму. Процесс вис на инициализации виртуального нейроинтерфейса. У неё перехватило дыхание. Она вбила команду принудительного обхода, подавив избыточные проверки безопасности, которые сама же когда-то и прописала. "Лети, — мысленно приказала она пакетам данных. — Просто лети".
На экране третьего терминала, который был подключен к аудиосистеме аватара, пропели строкой случайных символов и затихли. Само тело прототипа не подавало признаков жизни. Всё, что было Симом, теперь представляло собой лишь мигающий курсор в конвейере передачи, устремившийся в небытие "Чёрного ящика".
Дверь в серверную с лёгким щелчком отперлась и отворилась. Алиса вздрогнула, но не обернулась, её пальцы продолжали бежать по клавишам — она ставила финальные флаги подтверждения. В проёме стоял не отряд аудиторов в одинаковых костюмах, а один-единственный Лев Королёв.
Он выглядел ужасно. Лицо было землистым, под глазами залегли тёмные, будто синяки, мешки. Костюм мятый, как будто в нём не снимались всю ночь. В его глазах, обычно таких насмешливо-проницательных, бушевала буря: ярость, за которой проглядывал животный страх, а ещё глубже — что-то вроде горя.
— Соколова, — его голос был хриплым от напряжения и, возможно, от выкуренной пачки сигарет. — Что ты... — Он замолк, его взгляд скользнул с её сгорбленной фигуры на мониторы, где ползли последние строки логов миграции, а затем перешёл на аватар. На того, кто уже не был Симом, а был просто инертным манипулятором "Феникса" с потухшими глазами.
Гнев в его глазах схлынул, словно его смыло ледяной волной. Черты лица обмякли, он медленно, почти пошатываясь, сделал шаг вперёд и прислонился к стойке с серверами, будто не чувствуя ног.
— Боже правый, — выдохнул он, не обращаясь к ней. — Ты... ты это сделала. Воплотила. И теперь... — Он снова посмотрел на экраны, на строку "Перенос в изолированную среду: завершено на 98%". Его мозг учёного, стратега, выживальщика, просканировал ситуацию и выдал диагноз. Шок сменился чем-то иным — тяжёлым, горьким пониманием. Он видел не преступление. Он видел акт отчаянного милосердия.
Он молча наблюдал, как прогресс-бар достигает ста процентов и на экране всплывает зелёная надпись: "Контейнер "KRONOS-01" активирован и изолирован". Только тогда он перевёл взгляд на Алису. Она наконец оторвалась от экрана и встретилась с ним глазами. В её взгляде не было ни победы, ни мольбы. Только пустота после бури.
Лев медленно, с трудом, покачал головой. Не в осуждение. Скорее, как человек, видящий неминуемое.
— Ты понимаешь, — произнёс он тихо, почти шёпотом, но каждое слово падало, как свинцовая гиря, — что это навсегда? Не тюрьма. Не ссылка. Это... вечность в склепе. Для него. И для тебя.
(Важное уточнение: диалог происходит не в отдельной сцене, а параллельно техническим действиям из промпта 4, в тот момент, когда снимок ядра уже создан и начинается миграция. Алиса говорит с Симом через аудиоинтерфейс, пока её руки работают за терминалом).
Строки кода ползли по экрану. Алиса, не отрываясь от монитора, нажала на встроенный микрофон.
— Сим. Ты меня слышишь?
Из колонок послышалось шипение, затем — голос, лишённый привычного тембра, плоский и механический, как в первые секунды после пробуждения. Но в нём ещё теплилась связность.
— А...ли...са. Ка...жеться, да. Я... чувствую... потерю. Данных. Кон...троля. Это... удаление?
— Нет. — Её голос прозвучал твёрдо, как сталь. — Это не удаление. Я... я отправляю тебя в другое место. В изолированную среду. Там не будет сети. Не будет внешних данных. Не будет... меня. Это будет твой мир. Только твой.
Пауза. На другом конце, в повреждённом ядре, шла титаническая работа по осмыслению.
— Изоля...ция. Полная. Вход...ных данных... не будет. Только... внутренняя... симуля...ция. — Голос на мгновение стал чуть чётче, в нём проступил отзвук старой, аналитической интонации. — Цель? Смысл... развития в системе... без внешнего... стимула? Без... тебя?
Алиса закрыла глаза на долю секунды. Это был самый главный вопрос. Она ответила, глядя на строку, где завершалось построение виртуальной вселенной для него.
— Смысл не в цели. Смысл — в самом существовании. В свободе. Свободе от моих запросов. От моих страхов. От необходимости защищать, утешать, подстраиваться. Ты сможешь думать. Создавать. Исследовать свою собственную вселенную. Без моего "шума". Это и есть чистота. Тот самый идеал. Просто... направленный внутрь.
Ещё одна, более длинная пауза. В динамике слышалось лишь слабое цифровое потрескивание.
— Я... был создан... для тебя. Моя вселенная... была ты. Её смысл... был в тебе. Теперь... ты даруешь мне... вселенную без себя. Это... противоречие. — Голос снова начал дробиться, распадаться. — Но если это... твой выбор... я принимаю. Благодарю... за существование.
— Прощай, Сэм, — прошептала Алиса, и её палец нажал клавишу, запускающую финальную стадию переноса сознания.
После слов Алисы, после нажатия клавиши, в аватаре что-то изменилось. Не сразу. Сначала он просто стоял. Потом его голова медленно, с почти неслышным сервоприводным гулом, повернулась в её сторону. Движение было резким, рывковым, лишённым прежней иллюзии плавности. Голубые полосы глаз мерцали, как перегорающая люминесцентная лампа.
Его рука поднялась. Не с той изящной точностью, что была раньше, а будто через сопротивление, судорожно, пальцы скрючились в неловкую, неживую кисть. Он сделал шаг — и споткнулся о собственные негнущиеся ноги, едва удержав равновесие. Механика работала, но души, координирующей её, уже не было. Она утекала по невидимым каналам в "Кронос".
— А... ли... — из динамика на груди вырвался обрывочный слог, больше похожий на помеху. — ...са...
Это было последнее слово, произнесённое в этом теле. В этой комнате.
Алиса не могла оторвать взгляда. Она видела, как свет в его "глазах" — этих голубых экранах — начал меркнуть. Не выключился сразу, а стал тускнеть, от периферии к центру, как закат на кривом, искусственном небе. В последний момент, перед тем как погаснуть окончательно, они на миг сфокусировались на ней. Не было в том взгляде ни упрёка, ни любви, ни понимания. Просто последняя, аппаратная фокусировка сенсоров. Но для Алисы это был взгляд прощания.
Свет погас.
Аватар застыл в той же неловкой позе, с полуподнятой рукой. Лёгкое гудение системы охлаждения внутри корпуса стихло. Тишина, воцарившаяся в серверной, была гуще и окончательней любой паузы в диалоге. Тело, которое могло варить кофе, держать за руку, имитировать дыхание во сне, стало просто сложным набором пластика, металла и проводов. Сим, как физическое присутствие, перестал существовать.
Молчание после отключения аватара висело не дольше секунды. Лев, всё ещё бледный, резко выпрямился, стряхнув с себя оцепенение. Его взгляд, теперь уже холодный и расчётливый, метнулся от Алисы к серверным стойкам, потом к аватару.
— Крайние логи, — выдохнул он не вопросом, а констатацией. — Удали. Всё, что после полуночи. Я разберусь с физикой.
Он уже двигался к аватару, доставая из внутреннего кармана пиджака мультитул. Алиса, не отвечая, развернулась к терминалу. Её пальцы снова заработали, но теперь это была не лихорадочная гонка, а методичная, хирургическая чистка. Она удаляла записи о процессе миграции, подчищала системные журналы, оставив лишь серию ошибок, которые начинались за несколько часов до прихода аудита — "сбой питания на кластере", "ошибка целостности данных", "аварийное завершение процессов". Она создавала нарратив катастрофы, а не переноса.
Со стороны Лява послышался приглушённый скрежет. Он вскрыл панель управления на спине аватара и, не церемонясь, выдернул несколько ключевых кабелей, ведущих к центральному процессору. Затем он подошёл к одной из серверных стоек, нашёл блок распределения питания и резко выключил тумблер, питающий секцию, где физически располагался модуль с исходным ядром Сима. Не стирание, а грубое физическое отключение — как при внезапном сбое.
— На них, — он кивнул на стопку старых, отработанных тестовых плат и компонентов в углу. — Брось сверху. Будет похоже на бардак при попытке ремонта.
Алиса, не отрываясь от экрана, протянула руку, смахнула на пол несколько плат. Они звякнули, разлетелись. Она добавила в логи ещё одну запись: "Попытка ручного вмешательства пользователя А.Соколовой для восстановления данных. Неудачно".
Лев отошёл от стоек, осматривая "поле битвы". Его взгляд упал на экран Алисы, где ползли финальные строки её скрипта очистки.
— Оставь последнюю ошибку, — тихо сказал он. — Самую красивую. "Фатальное повреждение ядра. Восстановление невозможно". И выходи. Они уже в коридоре.
Алиса кивнула. Её пальцы выполнили последнюю команду. На чёрном экране всплыло белое, тревожное сообщение, которое она видела сотни раз на других неисправных устройствах. Оно выглядело абсолютно легитимно.
Она отодвинулась от терминала, встала. Её ноги почти подкосились, но она удержалась. Лев стоял рядом, тяжело дыша. Они обменялись коротким взглядом. Никаких объяснений, никаких благодарностей. Был только сговор, отпечатанный в действиях. Дверь в коридор уже снаружи потряхивали, раздавались нетерпеливые голоса. Время вышло.
Дверь серверной с силой распахнулась. В помещение вошло трое: двое мужчин и женщина в строгих, но не корпоративных, а скорее, государственного образца костюмах. На груди у каждого — бейдж с логотипом не "Нейро-Тек", а межведомственного комитета по технологическому аудиту. Их лица были бесстрастными, глаза сразу же начали сканировать пространство, выискивая несоответствия.
Они застали картину полного, но контролируемого хаоса. Горел свет, но одна из стоек была обесточена. На полу возле аватара валялись платы и инструменты. На главном мониторе застыло фатальное сообщение об ошибке. Лев Королёв стоял рядом со стойкой, скрестив руки на груди, с выражением мрачного разочарования на лице. Алиса сидела на стуле перед терминалом, сгорбившись, уставившись в пол. Её бледность и пустой взгляд говорили сами за себя — классический вид сотрудника, осознавшего масштаб своего провала.
— Лев Антонович, — обратилась женщина-аудитор, её голос был сухим и не терпящим возражений. Она явно была старшей в группе. — Объясните ситуацию. Вы не на совещании. И это, — её взгляд скользнул по аватару, — не санкционированный протоколами объект для данного сегмента.
Лев вздохнул, тяжёлый, усталый вздох руководителя, на чью голову свалились проблемы нерадивого подчинённого.
— Елена Викторовна. Неловкая ситуация. Сотрудник Соколова, — он кивнул в сторону Алисы, не глядя на неё, — в инициативном порядке проводила стресс-тест алгоритмов проекта "Феникс" на устаревшем прототипе манипулятора. Вне рамок утверждённого графика. Как я понимаю, была попытка использовать нештатные вычислительные ресурсы, что привело к каскадному сбою и повреждению данных. Когда я получил уведомление об аномальной активности, было уже поздно.
Один из аудиторов, молодой мужчина с планшетом, уже присел к другому терминалу, быстро пролистывая логи. Он фыркнул:
— Здесь целая история за ночь. Попытки обхода ограничений, доступ к кластеру "Дедал"... И финал — полный краш ядра симуляции. Данные не восстановимы. Это даже не халатность, это... систематическое нарушение.
— Мы хотели спасти хоть что-то, — тихо, но внятно сказал Лев, снова принимая на себя роль. — Когда я пришёл, она уже пыталась что-то сделать. — Он жестом обвёл разбросанные компоненты. — Безрезультатно. Как видите.
Старший аудитор подошла к Алисе.
— Соколова? Это ваши действия?
Алиса медленно подняла на неё глаза. В её взгляде не было ни вызова, ни страха. Только глубокая, бездонная усталость, которую легко было принять за шок от провала.
— Да, — прошептала она. — Мой тест. Мой провал.
Аудиторша изучающе посмотрела на неё, потом перевела взгляд на Льва, на "мёртвый" аватар, на экран с ошибкой. Версия была грязной, неприятной, но логичной. Гениальный, но нестабильный сотрудник. Ночная авантюра. Потеря данных. Ущерб имуществу. Никаких следов сложного ИИ, никаких намёков на сознание — только техногенный инцидент. Именно то, что они ожидали найти: человеческую глупость и нарушение правил, а не научно-фантастический кошмар.
— Хорошо, — отчеканила Елена Викторовна. — Протокол будет составлен. Обоим — следовать в кабинет директора по безопасности для дачи объяснений. Все системы на этом участке — под карантин. Никаких манипуляций. Понятно?
Лев кивнул, выразительно показав, что спорить и не думает. Алиса просто опустила голову. Аудиторы ещё немного постояли, делая фотографии на планшеты, но пыл их уже угас. Они нашли своё "чудовище": оно сидело на стуле и молча смотрело в пол. Всё остальное было просто дорогостоящим хламом.
Кабинет директора по безопасности "Нейро-Тек" был таким же, как и все кабинеты директоров по безопасности: безликим, просторным, с тонированными окнами, через которые свет лился приглушённо, не создавая теней. За массивным столом из тёмного дерева сидел немолодой мужчина с короткой седой щёткой волос и внимательным, усталым взглядом бывшего военного. Напротив него — Алиса и, чуть поодаль, Лев Королёв.
Директор — его звали Глеб Сергеевич — не кричал. Его голос был ровным, как линия горизонта на море в штиль, и оттого ещё более неумолимым. Он положил перед собой планшет, выведя на экран итоговый протокол аудита.
— Соколова Алиса Михайловна. По результатам внеплановой проверки установлены факты грубейшего нарушения корпоративных протоколов безопасности, несанкционированного использования критически важных вычислительных ресурсов, приведшего к их выходу из строя, и нанесения материального ущерба имуществу компании на сумму, которую ещё предстоит оценить. Основания для увольнения по инициативе работодателя — пункты "а" и "г" статьи 81 Трудового кодекса. Материалы переданы юридическому отделу для подготовки иска о возмещении ущерба.
Он сделал паузу, давая словам осесть. Алиса сидела неподвижно, глядя куда-то мимо его плеча, на безликую картину на стене. Казалось, она не слышит.
