Из плена размышлений ее вырвало осторожное прикосновение Сьюзен. Взглянув на обернувшуюся Кэти, камеристка просительно сложила руки и, состроив скорбное выражение лица, одними глазами указала на дверь в соседнюю комнату, в которой герцогиня наказывала дочь. Сьюзен очень переживала, когда это случалось, и всячески стремилась помочь Кэти не заслужить наказание.
— Да, Сьюзен. Я опять отвлеклась, — Кэти вздохнула и принялась читать вслух, но смысл даже произносимых слов ускользал от нее. Ее мысли были по-прежнему далеко.
В это время в дверь тихо поскреблись, и Сьюзен, вновь осторожно коснувшись плеча Кэти, просительно взглянула на нее.
— Иди, Сьюзен, иди... Мне еще часа два читать то, что мама задала, ты успеешь прогуляться, перед тем как помочь мне укладываться спать, — разрешила ей Кэти.
Та улыбнулась, присев и склонившись к полу, поцеловала подол ее платья, а потом опять просительно прижала руки к груди, кивнув на Библию в руках Кэти.
— Не волнуйся, я постараюсь больше не отвлекаться... иди.
Сьюзен вновь поцеловала подол ее платья, поднялась и, лучезарно улыбнувшись, осторожно выскользнула за дверь, за которой ее дожидался ухажер.
— Счастливая, — подумала Кэти, — сейчас во двор пойдет гулять и целоваться... а тут на коленях стой и Библию читай... ведь уже раза три ее всю прочла, так нет... каждый раз опять снова. Сколько можно? Что я наизусть ее выучить должна, что ли? Ладно, к гостям выйти не дозволяет, хоть бы интересное, что почитать разрешила...
Но мать, с тех пор как они вернулись, почти никаких других книг не позволяла ей даже в руки брать. Кэти поморщилась, вспомнив, как однажды та сильно наказала ее, узнав, что она без разрешения взяла роман о любви в библиотеке. Мать обращалась с Кэти очень дружелюбно и ласково, однако это не мешало ей строго следить за неукоснительным выполнением всех ее требований.
Горестно вздохнув, Кэти принялась читать дальше, она монотонно бубнила слова, даже не утруждая себя осмыслением прочитанного, лишь следя сколько ей еще осталось читать до страницы, указанной матерью в качестве конца вечернего задания.
Где-то через час дверь неожиданно резко распахнулась. Кэти испуганно обернулась и увидела на пороге мать, которая выглядела очень озабоченной и даже расстроенной.
— Читаешь, моя хорошая? Вот умница, — она шагнула к ней и, ласково потрепав по плечу, поцеловала в макушку. Потом оглянулась и озабоченно спросила: — Сьюзен где?
— Вышла ненадолго... я отпустила ее, — Кэти испуганно сжалась. Говорить про ухажера Сьюзен ей не хотелось, но она знала, что не посмеет солгать, если мать спросит, куда та пошла.
— Ну что за напасть... — сокрушенно качнула головой герцогиня, и ее красивые длинные серьги качнулись в такт ее словам. — Она мне так нужна... а искать сейчас мне ее некогда... Вот что, Катарина, я тебя очень прошу, как она вернется, сразу пошли ее ко мне. А сама ляг спать без нее. Ведь ты сможешь сама лечь спать? Или тебе какую-нибудь другую горничную прислать?
— Не надо, мама, другую, я сама лягу. Дочитаю, что Вы мне велели, и лягу.
На лице матери неожиданно появилась ласковая улыбка: — Какая же ты у меня умница. Хоть ты меня радуешь сегодня. Я тебе очень благодарна, Кэти. Значит, скажешь Сьюзен, чтоб срочно шла ко мне. А сама отправишь ее и ложись, поздно уже совсем, завтра дочитаешь, что не успела. Ложись с Богом, моя хорошая, — она перекрестила ее и, нежно поцеловав, вышла.
Кэти стало очень радостно от этих слов, но буквально через несколько минут она осознала, что солгала матери, уверив, что Сьюзен ушла ненадолго. Вернуться та могла и через час, а могла еще позже. Бывало уже не раз, что Кэти, так и не дождавшись камеристки, ложилась сама, а утром та в слезах целовала ей ноги, всем своим видом показывая, что раскаивается в опоздании. Кэти не жаловалась на нее, зная с какой заботой и нежностью та относится к ней. Сейчас же опоздание Сьюзен могло грозить большими неприятностями, и Кэти решилась сама сходить за ней, чтобы отправить ее к матери.
Выйдя во двор через проход для слуг, Кэти быстро нашла Сьюзен и, отправив ее к матери, направилась в свои в комнаты. Однако, по дороге к себе, она услышала веселый смех и звуки музыки. Словно зачарованная, Кэти пошла в ту сторону, откуда доносились так манящие ее звуки и, осторожно пробравшись на верхний пролет центральной лестницы, села на ступеньки и стала оттуда наблюдать, как у центрального входа снуют в разные стороны разряженные гости. Это зрелище так заворожило ее, что она совсем забыла обо всем. Очнулась она лишь от громких тяжелых шагов. Кто-то поднимался к ней, на самый верх. Катарина хотела незаметно спрятаться, но не успела. Отец, поднимающийся по лестнице, заметил ее. Он был явно пьян, но на ногах стоял достаточно твердо. Посмотрев на нее долгим мутным взглядом, он шагнул к ней и схватил за плечо:
— Катарина? Что это ты тут делаешь?
— Я шла к себе в комнаты, отец, — Кэти испуганно потупилась.
— Мать знает, что ты тут шляешься?
— Нет, я без разрешения вышла.
— Своевольничаешь, значит? Мало тебя я, стало быть, учил... — он выпустил ее плечо и схватил за косу.
— Отец, простите... я не посмею больше... я лишь на минутку вышла, — испуганно запричитала Кэти, — я бы сама матери призналась, что выходила.
— Вот сейчас ей и доложишь... — опустив руку с ее косой так, что ей пришлось нагнуться, герцог быстро пошел вниз по лестнице, а потом по направлению к комнатам герцогини. Кэти, низко согнувшись, семенила рядом с ним, боясь упасть, она понимала, что в этом случае он просто поволочет ее за косу, даже не дав подняться.
Не доходя до апартаментов герцогини, они увидели, как она вышла оттуда и, удивленно посмотрев на них, пошла им навстречу.
— Что это значит, Алекс? — глядя прямо на герцога, холодно спросила она.
— Эта стерва шляется без разрешения и возможно не первый раз, — толкнув Кэти с такой силой, что она упала на пол перед матерью, зло проговорил он.
— Ну что сегодня за день! Да что же это такое! — на лице герцогини проступило выражение крайнего раздражения. — Я, конечно, разберусь с ней, Алекс, и я благодарна, что Вы ее привели... Но позвольте узнать: Вы оставили абсолютно пьяного короля наедине с не менее пьяным Бенедиктом? Хотите, чтоб я не только с сестрицей его занималась, но и его брата потом оживляла? — Алина проговорила это таким тоном, что герцог тут же шагнул к ней и, подхватив ее руки, поднес их к своим губам.
— Тихо, тихо, дорогая... — пьяно улыбнулся он, — Вы только не переживайте. Все будет хорошо. Бенедикт трус, он наверняка уже понял, что король сегодня не в духе... Он не будет нарываться... как пить дать не будет. А я сейчас пойду, все проверю и постараюсь уложить обоих спать. Обещаю.
— Идите и чем быстрее, тем лучше... мне не нужен здесь вдобавок ко всему еще и труп герцога, да и Вам, надеюсь, тоже... и не пейте больше, прошу Вас.
— Конечно, конечно, дорогая... пить больше не буду, и все сделаю... не волнуйтесь... Вы только про эту стерву не забудьте, — он указал пальцем на Кэти, а потом развернулся и зашагал обратно по коридору.
— Не забуду, — Алина тяжело вздохнула и посмотрела на дочь: — Ну и как же это надо понимать, Катарина?
— Матушка... — Кэти приподнялась и, взяв ее за руку, просительно заглянула ей в глаза, — не гневайтесь... это случайно так получилось, что я из своих комнат вышла...
— Меня не интересует, как конкретно это получилось, Катарина... — герцогиня раздраженно высвободила руку, — Меня интересует, как надо понимать, то, что ты нарушила мой приказ: как твой осознанный отказ выполнять мои распоряжения или что ты не в силах контролировать свои поступки?
— Матушка... я знаю, что очень виновата, но я не нарочно... я больше никогда-никогда не посмею... обещаю... это ведь первый раз так получилось...
— Катарина, ты говоришь мне это постоянно, когда нарушаешь мои распоряжения... и у тебя все всегда перв..., — раздраженно начала говорить герцогиня и замолкла на полуслове, потому что из дверей ее апартаментов выбежала Сьюзен и, бросившись к ней, потянула за руку, всем видом показывая, что герцогиня должна пойти с ней.
— Это срочно Сьюзен?
Сьюзен закивала.
— Хорошо, сейчас иду, — тон герцогини совсем заледенел. — Минуту можешь постоять спокойно и не тянуть меня?
Сьюзен испуганно замерла на месте, а герцогиня повернулась к Кэти:
— Значит так, Катарина. Идешь к себе и быстро ложишься спать! И чтоб не шлялась больше нигде! Разбираться с твоим поведением я буду завтра. Понятно?
— Да, матушка, понятно. Прямо сейчас пойду, я больше никуда не посмею... — закивала в ответ Кэти.
— Хочется верить, — раздраженно бросила она и, развернувшись, быстро прошла вместе со Сьюзен в свои апартаменты.
Кэти облечено вздохнула и поднялась с пола. Наказание откладывалось на завтра. А завтра, возможно, у матушки уже будет более хорошее расположение духа, и она хоть и накажет, но не так сурово, как могла бы сейчас.
Она направилась обратно по коридору, но не прошла и пары шагов как услышала вопрос, заставивший ее вздрогнуть.
— Твоя мачеха всегда такая злая?
Она испуганно обернулась и увидела юношу, стоящего в тени ниши большого окна. Он стоял так тихо, что его никто не заметил.
— Она не злая, она строгая, — тихо проговорила Кэти и, пристально посмотрев на собеседника, спросила. — А ты кто? И что здесь прячешься?
— Я не прячусь, — качнул головой тот, — я жду, когда освободится твоя мачеха.
— А кто ты такой чтоб ее здесь ждать, да еще так называть? — Кэти заинтересованно склонила голову набок.
— Принц, — гордо ответил тот, — и со мной в таком тоне не разговаривают.
— Извините, Ваше Высочество, — Кэти присела в реверансе, и усмехнулась, — на Вас написано не было, что Вы принц. Надеюсь, Вы простите мне столь недозволительный тон... А сейчас, еще раз извините, но мне надо идти, Вы слышали, что велела мне мать, не смею Вас больше отвлекать, ждите ее...
— Постой... не обижайся, — юноша шагнул к ней и схватил ее за руку, — я понимаю, тебе неприятно, что я видел, как они ведут себя с тобой... тебя же, как я понял, даже из комнат не выпускают...
— Действительно не выпускают, только Вам до этого, Ваше Высочество, какое дело?
— Да не стесняйся, ко мне отец не лучше относится... Ты не знаешь этого, лишь потому что при дворе не бываешь... А он наподобие твоего, только если твой груб и прямолинеен, то мой издеваться и унижать любит более изощренно. Так что потом от стыда не знаешь куда деться... А уж как он в твою мачеху влюбился, так все стало еще хуже... Мачеха твоя действительно очень красивая и гордая. Я все понять не мог, что он на нее так запал, когда вокруг него столько красоток и доступны все... пальцем только помани, любая тут же за честь посчитает, а он хоть и не брезгует ими, но по ней одной сохнет и стелется перед ней...
— Вы что раньше никогда не видели мою мать? — Кэти решила никак не комментировать услышанное.
— Это она требует, чтоб ты ее матерью звала? Надо же... я бы не смог чужую женщину матерью назвать, хотя это, наверное, как бы требовать того стали. Вполне возможно, чтоб если б отец приказал, и стал бы... Я и не то выполнял, — задумчиво проговорил он и, отпустив руку Кэти, вновь отошел к окну, — Да, я первый раз у вас... Мать приехать заставила и отца взять меня с собой упросила... Она побыла как-то раз тут, и у нее словно крыша поехала... Сама она на твою мачеху запала и стелиться перед ней начала... и ездить в тайне от отца к ней стала и подарки ей шлет и все ее распоряжения выполняет... Теперь даже за глаза иначе как Ее Светлость, герцогиня Алина и не называет... кто бы мог подумать... Теперь у нас если что герцогиня Алина сказала, то это истина в последней инстанции. Но как я посмотрел сегодня, перед ней тут все так... Она и твоего отца построила, и моего, да и весь двор в придачу, включая даже Бенедикта. Он ее хоть и ненавидит, но это в душе, открыто он перед ней лебезит и пресмыкается.
— Так зачем же Вы ждете мою мать?
— Она обещала моей матери поговорить со мной и решить кое-какие мои проблемы... Только если честно, я сомневаюсь, что она сможет их решить, скорее наоборот усугубит. Однако не идти к ней я не могу, так как боюсь настроить ее против себя... Стоит ей только намекнуть отцу, что я сделал что-то, что ей не по нраву, и отец меня в порошок сотрет... Так что я покорно подожду когда она освободится и соизволит выделить мне несколько минут своего драгоценного времени, чтобы наговорить кучу гадостей, которые я постараюсь с улыбкой проглотить, после чего подобострастно поблагодарю, поцеловав ручку или туфельку. В общем, что позволено будет.
— Она никому не говорит гадостей, — Кэти отрицательно покачала головой.
— Ну это что понимать под гадостями... То, что, например, она говорит матери, та не то, что гадостями не считает, наоборот с восторгом воспринимает, да и еще стремится все в точности исполнить. Однако со стороны видно, что это мало того, что полнейший бред, так этот бред еще и унижает мою мать, а она не понимает этого. Ладно, иди, а то как бы тебе вновь не попало...
— Хорошо, я пойду, мне действительно надо идти, Ваше Высочество... Только Вы неправы в оценке моей матери... — Кэти лучезарно улыбнулась и стремительно убежала.
— Все женщины дуры, — раздраженно пробормотал принц и отвернулся к окну, — она ее не выпускает никуда, да и наказывает, скорее всего, иначе чего бы ей так пугаться... а туда же... лишь бы впечатление произвести: "она лишь строга, Вы неправы в ее оценке". Да тут и кретин в оценке не ошибется... хотя жаль ее: складная девчушка, хотя до мачехи ей конечно далеко. Интересно, долго герцогиня Алина собирается утешать Лидию? Та тоже хороша, нашла у кого утешения искать. Ну обидел чем-то король, так он со всеми так, не все его сестре неприкасаемой быть.
В это время из апартаментов герцогини раздался сдавленный крик, а затем он резко оборвался, как будто рот кричавшему чем-то зажали.
— Час от часу все веселее и веселее... — пробормотал принц. — Интересно это она Лидию так или служанку?
— Все, Сьюзен, отпусти ее, а то задушишь подушкой... Вставайте, герцогиня, я все закончила. Кстати, Вы на редкость неразумно поступили, что отказались от помощи Лерона, — проговорила Алина, отходя от кровати к которой Сьюзен прижимала полураздетую сестру короля.
— Ну уж нет, выставлять на показ мои ягодицы этому плюгавому коротышке я не намерена. Я бы и Вас звать не стала, Алина, если бы Ваша служанка оказалась не такой тупой, и руки бы у нее росли не из задницы, — раздраженно проговорила сестра короля, приподнимаясь на кровати.
Сьюзен отступила в сторону и испуганно потупилась.
— Я знаю, что Вам больно, герцогиня, поэтому готова снисходительно пропустить мимо ушей столь нелестный отзыв о моей лучшей камеристке, — усмехнулась Алина, — кстати, можете забрать в качестве сувенира, чтобы Вам не думалось, что я могу его показать кому-то, — она протянула ей зазубренный наконечник стрелы, — в следующий раз постарайтесь быть более осторожной.
