— Кстати, давно хотел спросить, — задумчиво произнес мужчина, — зачем тебе это надо — идти с самого низа? Учитывая, что отец вполне может обеспечить старт с куда более высокой ступени...
Он легонько массировал плечи собеседницы. Та прикрыла глаза и сказала томно:
— Не останавливайся. Я всё-всё расскажу. Только не останавливайся.
Ленгли тихо рассмеялся:
— Говори, говори, я как раз включил голографон на запись.
— Понимаешь, — начала объяснять она, — когда срок твоей жизни от двухсот до двухсот пятидесяти лет — ее надо на что-то потратить. И потратить с толком. Я подумала, будет неплохо — начать с самого начала, посмотреть, как что устроено, понять людей из низшего звена, их мотивации, логику, страсти... Если бы я только знала, какая это окажется скукота! Теперь жалею, но дело сделано. А ведь папа отговаривал... Надо было послушаться.
— Твоему отцу восемьдесят, верно?
— Да, — кивнула девушка, наклоняя голову так, чтобы ему было удобнее поглаживать шею. — Но выглядит он, уж извини, моложе тебя.
Теплые пальцы пробежали вдоль позвоночника, поднимая волну мурашек:
— Ну, я не из высшего эшелона, потому проживаю обычную человеческую жизнь, — напомнил собеседник.
— Не совсем обычную, не лукавь.
— Ладно, не совсем обычную. Лет до ста — ста двадцати, думаю, протяну.
— Если не наживешь влиятельных и опасных врагов — легко, — согласилась Эледа. — Хотя сто двадцать лет — это все-таки мало.
— Мало. Однако дело, как ты понимаешь, не в деньгах, а в доступе к технологиям, которые "не для всех". То, что доступно наивысшей корпоративной элите — недоступно остальным.
Эледа кивнула и мягко заметила:
— Но если подняться до уровня корпоративной элиты или обзавестись нужными связями... Хотя, это сложно, конечно...
— Но не невозможно? — уточнил он.
— Не невозможно, — кивнула она, подумав. — Тут, как с карьерным ростом, когда идешь с самого низа — надо прикладывать усилия, чтобы чего-то добиться. Само собой повышение не свалится, даже несмотря на происхождение. Нужно всё-таки доказать, что ты заслуживаешь. Я ведь заслужила?
Ладони собеседника спустились от шеи к плечам, приласкали ключицы.
— Конечно, иначе бы никакого повышения не получилось, — ответил Джед.
— Ну, вот. Поэтому увеличить срок жизни для тебя тоже вполне реально, — сказала девушка, прикрывая глаза.
— Мисс Ховерс, — произнес Джед, разворачивая к себе ее кресло, — а вы очень понимающая собеседница...
Она широко улыбнулась:
— Тоже мне открытие. По-моему, вы это заметили еще при нашей первой встрече.
Джед неспешно расстегивал пуговицы на её форменной блузке:
— Заметил, и в очередной раз радуюсь своему везению.
Эледа мягко отвела его руки от своей одежды и сказала холодно:
— Агент Ленгли, вы не тем заняты в рабочее время.
Собеседник в тон ей напомнил:
— По-моему, начальник здесь я, а не вы.
Мисс Ховерс поцокала языком, выражая явное неодобрение:
— Вы, может, и начальник, но в моих должностных обязанностях пункта об интимной стороне вопроса нет. Поэтому, если хотите печеньку, придется постараться. А то у меня такое чувство, будто мы с вами в браке. Причем лет тридцать.
Джед развеселился:
— Вижу, вас задели мои слова относительно скуки, — сказал он.
— Ещё чего. Просто я не до такой степени жаждала повышения, чтобы благодарить вас прямо на офисном столе. Кроме того, я второй день выслушиваю попрёки то в том, как ужасно выгляжу, то в том, как поскучнела. Вот и думаю, раз я такая ужасная и скучная, идите-ка вы... к миссис Лауф. Она, наверняка, женщина с огоньком. И повышения тоже жаждет.
Агент Ленгли расхохотался:
— Оказывается, чтобы вы показывали зубы, вас надо щипать.
— Тот, кто меня ущипнет, останется без пальцев, — заверила его Эледа. — И ещё. Раз уж вы решили приударить за плохой избалованной девочкой, включите фантазию.
Джед слегка прищурился:
— М-да? Могу ли я чисто в превентивных целях уточнить, насколько эта избалованная девочка плоха?
— Не уточняйте. Очень плоха, — отрезала Эледа. — И может стать еще хуже, если угадаете, как её испортить.
— Обещаю над этим подумать, — заверил Ленгли. — Так что готовьтесь к вечеру испортиться по максимуму.
* * *
День выдался ненормальный.
Сперва наезд (а это был именно наезд) Ирвина и Кемпа, потом Винс с его рассказом о настоящем наборе в рейдеры и последующем обучении, потом переговоры и парализатор, затем отходняк и расчлененка. А в завершение — вишенкой на торте — явное одобрение, нет, скорее, даже гордость Винсента за эту мелкую азиатку... Теперь же Хейли вовсе свалил, сказав перед уходом:
— Делай, чего хочешь, только не накосорезь. Вытаскивать будет некому.
Рекс горько усмехнулся. Старший его ГБР говорил, что взрослеть, мол, можно двумя способами: больно или постепенно. Интересно, он сейчас каким взрослеет? Мужики, конечно, всерьёз его не воспринимают, оно и понятно, с их опытом. Он, глядя на них, сам к себе весьма скептически относится и даже не на шутку сомневается, что рейдерство — верный выбор. Рексу по жизни не хватало гибкости. Он ходил или параллельно, или перпендикулярно, потому и отправился в военные, где всё просто и по приказу. В производственной структуре с таким характером не выжить, сожрут сразу.
— Балбес бесхитростный, чего тебе там делать у этих рейдеров, а? — говорил старший, качая головой. — Упёрся же.
Но Рекс, как было верно замечено, упёрся. Его не пускали туда, куда он вознамерился попасть. И не было на свете силы, которая могла бы сдвинуть его с намеченного пути. Старший махнул рукой, мол, на хрен. Дурака учить — только портить.
А теперь, когда эйфория схлынула, Рекс получил-таки возможность рассуждать, наконец, трезво. И уверенность в себе сильно пошатнулась. Но поздно, поздно сокрушаться. Выбор сделан. И отступить — значит признать поражение. Не смог. Не мужик. Кишка тонка, яйца мелки и всё такое. Да и просто обидно! К тому же Ирвин и Кемп, вон, не сказать, что охеренные стратеги и гроссмейстеры. За ними просто опыт. А опыт нарабатывается. То есть дело наживное. И вот он сегодня этот опыт, бля, наращивал. В итоге так нарастил, что сам чуть не офигел в атаке.
Рекс встал с тахты и подошел к окну. С серого неба медленно падал снег... на улице пусто. Чего делать-то? Сидеть тут до прихода Винса, идиот идиотом? Уж лучше идти... нарабатывать опыт дальше. Послоняться, дурь развеять. Хотя чего уж врать-то? Себе самому — зачем? При взгляде на депрессивный пейзаж сердце ёкает — становится жутко от мысли, что не знаешь дороги до точки эвакуации. Не довели. И связи с корпорацией тоже нет, как и знакомых на сто километров вокруг. Хотя...
...Внизу в пустом баре халдей только руками развел:
— Не знаю я, мужик, той девчонки.
— Ну, такая... — Рекс пытался подобрать правильное слово, но сдался и закончил: — Из "Норы".
— "Такая" из "Норы", — хохотнул бармен. — В "Норе" все "такие", парень. И через одну — Викки, Микки, Джесси, Стесси...
— А связаться можно как-то? — не хотел сдаваться собеседник.
— Связывайся. Не вопрос. Лови контакт.
Рекс достал коммуникатор, нажал иконку "принять" и вышел в холл. Гудки тянулись долгие, а потом обволакивающий женский голос сказал:
— "Нора". Что желаете?
— Здрасьте, а с Викки можно поговорить? — выпалил Рекс.
Женщина на том конце соединения рассмеялась:
— Вот, значит, как? С Викки? А я не понравилась?
В этот момент он, наконец, узнал голос, из которого исчезла томность.
— Мэрилин? Нет... ты понравилась... ты очень понравилась, просто...
— Просто ты — олух, — закончила женщина со смехом и спросила: — Чего звонишь-то, чудо малолетнее? Заскучал?
Рекс понял, что отпираться бессмысленно, и сказал:
— Да.
— Так приходи. Дорогу найдёшь?
— Найду, — сразу же ответил он.
Собеседница опять рассмеялась, но не обидно, а как-то... ласково.
— Приходи. Охране на входе скажи, что ко мне. Тебя проводят.
* * *
Мистер Эдтон задыхался. В боку у него кололо, рюкзак оттягивал плечи, спина была мокрая. Пот полз вдоль позвоночника и скатывался за ремень штанов.
— Джо, Джо... — просипел Аллан в спину товарищу, шагавшему впереди. — Погоди... давай... передохнем...
И остановился, привалившись плечом к стене разрушенного дома.
Джордж оглянулся. Выглядел он свежее своего напарника, но тоже заметно вымотанным. Ничего не сказав, Рик опустился на поваленную ржавую бочку из-под автомобильного масла.
Ал просто сполз вдоль стены на корточки. Этот день был самым ужасным днем в его жизни, хотя прежде первенство держал день знакомства с мисс Ховерс. Особенно же страшным казалось то, что этот вот ужасный отвратительный день может оказаться его последним днем.
Руку свело на пистолете.
С того момента, как Аллана и Джорджа на тросах спустили с вертолета, мистер Эдтон никак не мог прийти в себя и пребывал в состоянии застывшей истерики. Даже сейчас при воспоминании о высадке его охватывала липкая паника. Большего ужаса, чем тот полёт, и представить было нельзя! Трос мотало из стороны в сторону, обвязка врезалась в тело, ноги болтались, ледяной ветер бил в лицо, земля с серо-черными остовами руин простерлась где-то далеко-далеко внизу. А над головой мерно стрекотал вертолет с оставшимися в нём людьми... Мистер Эдтон стискивал руками трос и тихо скулил, благо за свистом ветра никто не мог этого слышать, даже те, кто наблюдали за ним по видео. Впрочем, закончилось все быстро. Едва Ал и Джо достигли земли, тросы, отстегнутые от вертолета, упали рядом, а борт вместе с оставшимися пассажирами развернулся и улетел.
— Как думаешь, мы далеко успели уйти? — спросил Аллан своего друга.
— У тебя есть планшет, посмотри, — огрызнулся Джо.
Он тоже был напуган, бледен и напряжен. И тоже стискивал в руках оружие.
Ал бестолково потыкался в закрепленном на предплечье планшете, выбрал нужное меню, отыскал в нем интерактивную карту.
— До шлюза около километра, — сказал он.
Джо хмыкнул.
— Как думаешь, охотники уже вышли? — снова спросил Аллан, причем спросил не столько потому, что ему был интересен ответ, сколько потому, что гнетущая тишина и мрачные тени руин пугали с каждой минутой всё сильнее.
— Не знаю. Идём, — ответил Рик, поднимаясь на ноги. — Если повезет, успеем пройти через шлюз и спуститься в комплекс, там будет проще укрыться. Шевели булками, Ал. Если охотники пешие — нам повезло. А если на тачке или мотоциклах, то мы охренеем.
Мистер Эдтон кое-как встал и заковылял дальше по улице.
* * *
— Жалкое зрелище, — Эледа в очередной раз оторвалась от планшета, на котором что-то читала, и бросила короткий взгляд в большой голокуб. Там, уже второй час подряд, продолжалась видео-трансляция кадров с налобных камер Эдтона и Рика.
Картинка была лишена как эстетики, так и разнообразия.
— Теперь я абсолютно уверена, что никакой игры и уж тем более Игры с большой буквы — нет, — насмешливо сказала мисс Ховерс.
— Почему же? — зевнул Ленгли, лениво наблюдавший за злоключениями двух товарищей по несчастью.
— Если б это было развлечением, а не работой, — ответила ему собеседница, снова опуская взгляд в книгу, — я бы и за деньги такое смотреть не стала.
Ленгли откинулся в кресле и устремил взор в потолок:
— Как по мне, весьма забавно, а уж если добавить чуток... — он покосился на Эледу, которая явно подбирала слова поядовитей, и заговорил уже другим тоном: — Ладно, ладно не буду тебя щипать, не хочу остаться без пальцев. Действительно, унылое зрелище. То ли дело соревнования силовых сборных! И рукопашная, и бои в лабиринте... Конечно, всего лишь лазерная имитация и холостые патроны, но куда азартнее. Хотя один боевой на сотню холостых изрядно добавлял интереса.
Мисс Ховерс пожала плечами:
— Отец как-то брал меня на учения рейдеров, — она улыбнулась, вспоминая. — Три группы корпуса против всех сил сектора. Причём две из них не только прошли, но ещё и дел натворили. Жаль, я тогда мало что понимала...
— Организовать? — вот теперь Джед действительно заинтересовался.
— Ты, вон, засылку киборга уже организовал, — покачала головой собеседница. — Скажи хоть, зачем?
— Ну, кое-кто говорил, будто очень не хочет терять Винсента... — ответил Джед. — Если бы дело выгорело, объект взял бы я, а заслуга Винсента в поимке Айи Геллан оказалась минимальной. В итоге он бы остался в стороне и не при делах. Ни тебе наград, ни поощрений, ни возврата в корпус... Кто же знал, что железяка облажается! На полигоне они такое творили, а тут... Впрочем, не волнуйся. Если я сказал, что мистер Хейли будет твоим, он будет твоим. Просто иным способом.
* * *
Керро опять ушел. Айя закрыла за ним дверь и снова осталась одна. Но на этот раз не среди развалин, не в секретном месте, не где-то на окраине сектора. А в самом обычном номере мотеля. Ну, или, во всяком случае, в чём-то очень на него похожем, разъяснения Керро она не очень поняла... ну, кроме "никуда не выходи". Меблированная комната: кровать, диван (да неужели же сегодня можно будет спать не на полу?!), два кресла, стол, нормальное электрическое освещение, розетки, двери в ванную комнату, в уборную, в кладовую. Боже, цивилизация!!!
Девушка брыкнулась на диван и от восторга даже вырубилась, но проспала, видимо, недолго — четверть часа, не больше. Проснулась и сразу заскучала. Встала, походила по комнате. Посмотрела в зеркало на коричневеющий синяк. В очередной раз приуныла от грустного зрелища. Ещё походила. И внезапно вспомнила про конверт с письмом, который ей отдал, но так и не забрал назад Керро. Прочитать? Но он вроде сказал, что открывать в том случае, если не вернется. Только ведь конверт не запечатан...
Айя посмотрела на свою куртку, во внутреннем кармане которой лежало послание, отмела последние сомнения и угнездилась с ним в углу дивана. Почерк у Керро был, конечно... тот еще. Но разобрать можно.
Письмо оказалось коротким.
"Даже если найдешь лежку, на которой мы были, не пользуйся — может оказаться засвечена.
Сразу иди к окну, из которого чуть не прыгнула на мины (теперь их там уже нет), ищи ровную бетонную плитку. Под ней деньги. Немало. Забери и перепрячь.
Двух с половиной штук из конверта тебе за глаза хватит на неделю, а ночлежек в секторе полно. Только пятисотки меняй аккуратно и заранее прикидывай, как будешь уходить. Проще всего — в оружейном у Олли, он и не кинет (не должен), и не сдаст (это уж точно).
Каждое утро издалека смотри на дверь черного входа в "Девять жизней". Если там появится написанное мелом матерное слово, значит, я вырвался — подходи к Джувзу, он скажет, что делать. Но будь аккуратна.
Если в течение двух дней матерного слова не появится, вали из мегаплекса. Деньги из тайника — считай, наследство.
И не поминай лихом".
Девушка застывшим взглядом смотрела на неровные строчки. Потом снова заглянула в конверт — там лежало четыре купюры по пятьсот и несколько мелких — по сто.
