Наведя бинокль на заинтересовавшее его место, Константин увидел, приближенные оптикой турецкие пушки, которые облепили турецкие пехотинцы-азапы, под руководством топчу, вытаскивали их на огневые позиции, на которых и устанавливали, явно нацеливая стволы на щиты нижнего 'Гуляй города'.
'Допустить залпа ни как нельзя. Пушки здоровые, дальнобойные, одним залпом ядрами, расшибут нам щиты, сметя заодно и наемников'.
-Посыльный! К комдиву трехдюймовок. Всем дивизионом один залп шрапнелью по позициям турецкой артиллерии и по выдвигаемым на них пушкам. И пару залпов фугасными по самим пушкам. Выполнять.
'Пошли родимые. Есть накрытие. Вон падают басурманские 'кегли'. А вот и фугаски. Ай хорошо попали, аж куски стволов полетели. Второй. Так же накрытие в 'яблочко'. Ты смотри, как валял и валять крымчаки на нас. И впрямь орда. Уже почти до самих моих щитов добрались. Да так густо идут. Весь склон татарами так и кишит. Все уже в ров спрыгивать начали, сейчас до рукопашной дойдет. Так где у нас главминер'.
-Сотник Коломенский! Давай! Рви! -крикнул Басманов, стоявшему около фургона начальнику отдельной саперно-минерной сотни. Тот крикнул -Слушаюсь! — и тут же согнулся, начав колдовать с проводами, тянувшимися к нему от откосов высотки. И вскоре, на северном склоне холма, негромко, в шуме сражения, хлопнула серия взрывов. Зато результаты подрыва полутора десятков местных аналогов МОН-100, дали отлично видимый результат. Очистив от вражеских воинов ближайшие подступы к щитами русского 'Гуляй города'.
-Посыльные ко мне! -подал команду Константин. И когда перед ним вытянулись пол десятка посыльных, продолжил,— Ты, к командиру роты автокаров. Пусть выводит резервные взвода на позицию отсечной стрельбы и открывает навесной огонь. Отсекает татарскую пехоту от щитов. Ты,-ткнул пальцев воевода во второго посыльного. — К командиру минометной батареи. Пускай открывает огонь всей ротой, по ближним подходящим резервам крымчаков. Ты, — указал командующий на третьего бойцы— Бежишь опять к комдиву трехдюймовок и пусть он переносить огонь шрапнелью из всех стволов дивизиона на дальние резервы татар.
'Добежали. Хорошо пошло. Сразу уменьшило охоту людоловам переться на нашу горушку. А у Михаил Ивановича старшего, что? Как дела? Да ты смотри. Все-таки прорвались нехристи через линию щитов. Отжимают наемников к редутам. Нужно помочь'.
-Посыльный! Срочно к особым пушкам. Передай их комдиву, пусть огонь одной батареи перенесет на левый фланг. Нужно нашим шрапнелью помочь у западного подножия, басурманы прорвались через щиты и прут к редутам. Выполнял!
'Ух ты как прилично прилетело. Все отсекли основную массу татар от остатков наемников. Теперь успеют в редуты уйти'.
И действительно, расцветшие над татарским войском, на вид безобидные облачка дыма, прошлись, как 'косой смерти', своими чугунными пулями, по находящимися под ними вражеским воинам. Мгновенно оставив после себя проплешины лежащих тел, в 'море' голов идущей на приступ второй линии русской обороны орды. Проплешин, после каждого залпа трехдюймовок становиться все больше и больше, они сливаются в единую полосу, отдалявшую основную массу войск, от передовых рядов, которые обороняющие редуты стрельцы расстреляли самостоятельно.
-Посыльные! Первый, к командиру роту автокаров, пусть огонь одного из взводов, ведущего отсечную стрельбу, перенесет на правый фланг. Поставить картечницы на прямую наводку и поможет своему первому взводу. Второй, к командиру дивизиона полупудовых 'единорогов' из второй линии. Срочно пусть перенацелит своих 'красавцев' так же на правый фланг и 'приласкает' особыми бомбами татарву.
Уже через пять минут, сперва загрохотали 'единороги' посылая на врага свои начиненные пироксилином бомбы, а потом к ним присоединились и три автоматических картечницы, помогая тройки своих 'товарок' из первого взвода в уменьшении вражеского поголовья.
Однако все когда либо заканчивается, закончился и этот приступ. Что бы через два с половиной часа начался второй и крайний в этот день штурм русских укреплений. На этот раз вся сила удара сосредоточилась на холме, с обтеканием первой линии обороны по его склонам. Пешие татары, по виду ещё не участвовавшие в бою, упорно сначала шли, потом лезли по склону на русские позиции, на стволы орудий, ружей, острие копий, бердышей, сабель. Будто не видя плотно лежащие вокруг трупы их неудачливых товарищей. Не обращая внимание на падающих рядом с ними своих знакомых, поймавших своим телом злую чугунную или свинцовую 'пчелу'. Потеряв множество воинов, татары сумели прорваться до щитов 'Гуляй города', начав их вытаскивать из линии с помощью арканов, а иногда и пытаясь раскачать и вырвать голыми руками. Эти попытки пресекались ударом клинка или бердыша, перерубавших волосяные веревки арканов или незащищенные ничем пальцы и кисти рук. Расчеты трехдюймовок и минометов развили максимальную скорострельность, благо, что боеприпасов всех видов запасли изрядно. Приходилось периодически охлаждать уксусом раскаленные стволы пушек и минометов. Но своей цели они достигли, отсекли от атакующих подходящее подкрепление. Попытки обойти фронт обороны с флангов, по склонам высоты, привели только к потерям среди штурмующих от мин и ловушек, все ещё действующих на западном и восточном склонах, в отличии от фронтальной стороны позиции. Да и оставшиеся на прикрытие фланговых укреплений стрельцы и артиллеристы не дремали и быстренько помогали нахалам, пытавшихся пройти мимо них, уйти в иной мир.
Общая атак захлебнулась, только после подрыва ещё двух десятков МОН-100, очистившей металлической 'метлой' северный склон холма от живых врагов. А оставшегося у подножия высоты противника, благополучно для обороняющихся, прикончили стрельцы из 'сакмарочек'. После чего почти вся артиллерия и стрельцы из большого 'Гуляй города' перенесли огонь на пытающихся прорваться к подножию холма крымчаков. После чего закончился и этот приступ. Враг отступил, подгоняемый редкими разрывами шрапнели над его рядами. А вскоре начало темнеть и прекратились даже те редкие выстрелы, которые продолжали звучать над полем брани.
* * *
Обиходив раненых, прибрав погибших, почистив оружие и поев, уставшие воины, выставив часовых, легли спать. Зато русские военачальники отошли ко сну глубоко за полночь. Сидели, рядили, как провести сражение на следующий день, да разбирали прошедшую битву. Заодно узнали причину такую настойчивость татар в битве, несвойственной им в иных сражениях. Имелся строжайший приказ хана Девлет-Гиреля, отбить у неверных из плена Дивей-мурзу. Не выполнения каралось казнью провинившегося. И видимо потери во вражеском лагере в будущую ночь ещё увеличатся. По потерям более точно могли назвать только свои. Погибло порядка семи тысяч человек, да поранено было не менее восьми. В основном пострадали наемники, их пятнадцати тысячный отряд был вырублен почти полностью, из семи тысяч погибших шесть приходилось на них, и из восьми тысяч раненных, пять также были наемники.
-Послушай князь Константин-обратился Воротынский старший к Басманову. — Что слышно про 'Квадрат'.
— 'Квадрат' объединился князь Михаил. -ответил Басманов. — Примерно верстах в сорока от нас на закат находиться. Не сильно спеша двигается в нашу сторону.
-Ну дай бог что бы все прошло как надой.
-Дай бог Михаил Иванович. -ответил 'витязь'. При этом думая, что пока все идет как запланировали, и если все и дальше будет так идти, то вскоре 'Квадрат', кавалерия Русского царства в количестве шестидесяти тысяч кованой конница, в составе сорока тысяч поместного ополчения и двадцати тысяч, двух конных дивизий уральцев, при поддержки нанятой уральским воеводой пятнадцатитысячного корпуса легкой кавалерии состоящей из башкир, кочующий у уральской границы родов казахов с калмыками и туркмен из родов племен чоудор, игдыр и союнаджи, бежавших на территорию Уральского уезда из примангышлакских степей от пришедший и вытеснивших их с привычных кочевий калмыцких племен, которых с каждым годом становилось все больше и больше. Вот и отрабатывали три тысячи конных джигитов из пяти родов, долг по защите их кочевий от истребления пришлыми калмыками. Должен соединиться с 'Кругом', состоящий из армии князя Михаила Ивановича Воротынского, то есть их самих. И совместным ударом с двух сторон захлопнуть ловушку, разгромить вторгшихся захватчиков. Думая об этом Басманов добрался до своего походного ложа, находящегося около радиофургона. С мыслями об будущем сражении он и заснул.
* * *
31 июля и 1 августа татары на приступ русских 'Гуляй городов' не шли. Видимо переформировывали свои подразделения, давали отдых воинам и готовили новые пакости для обороняющихся. Русские то же отдыхали. Но зато все две ночи не отдыхали саперы, срочно минирующие остатками мин, в том числе и десятком МОН-100, как подступы к русским позициям, так и склоны холма, особенно густо засеяли северный склон. Да и разведке скучать не пришлось. Вот к вечеру первого числа, разведгруппа, проверяющая восточную сторону и принесла тревожную весть, через дебри дубравы, по лесным тропкам, в тыл русской армии идет кованая конница врага, состоящая их турецких сипахов, черкесских уорков и нукеров личной охраны татарских и ногайских мурз. Идут тяжко, ведя коней в поводу. Но голова колоны уже прошла лесные заросли и в тайне начали сосредотачиваться на восточной опушки леса у деревни Молоди. По примерным подсчетам в тыл идет от десяти до пятнадцати тысяч тяжеловооруженных всадников. Ведет обходный корпус сам калги-султан Мехмед-Гирей, сын и наследника Крымского хана Девлет-Гирея. Разведчики явно видели его личный бунчук.
Получивший эти известия князь Воротынский тут же разразился рядом команд.
-Боярин Гуров, продолжай со своими воями присматривать за ворогом. Если что измениться, то срочно шли грамотку, либо сам прибывал, докладывай об изменениях.
-Князь Дмитрий, бери с боярином Ивановым всех конных и вечером, в сумерках, переведи всех на противоположный берег, да схоронитесь до времени в лесочке на закате от деревушки. По мосту не идите, ворог видит кто по мосту идет, а нам надо, что бы они до самого удара по ним не знали о вас.
-Князь Константин. Ты говорил, что твои вои-строители, саперами тобой прозываемые, могут быстро навести мост?
-Да Михаил Иванович, смогут. За недолго мостки для пехоты и кавалерии наведут, особенно через Рожайю, речушка та небольшая.
-Вот и пусть быстренько, да тайно для ворога и наведут. А князь Хворостина с конницей и перейдут по ним. Да Константин Илларионович, согласуй со своим боярином Ивановым сигналы к началу атаки конницы.
-Да у нас уже давно все обговорено. Как обычно разноцветными ракетами постреляем. За рекой их хорошо будет видно. Да и мы прекрасно рассмотрим, что боярин Иван нам отвечать будет.
-Так, теперь ты Михаил. -обратился командующий к своему полному тезки из 'витязей' — Выдели из своей дивизии полк стрельцов, да с полковыми пушками. И пусть они крепко-накрепко перекроют мост через Рожайю. Ворогу иного пути на нашу сторону нет, как только по мосту. Речушка хоть и не велика, да водича в ней холодна очень и берега топки, пешим и то пройти не везде можно, а уж конному, только коня мучить да губить. Вот и пускай твой полковой голова, костьми ляжет, но татар с турками и черкесами через мост не пропустит. А их остатки князь Хворостина с кованой конницей добьёт.
-Разреши Михаил Иванович. -вмешался в монолог командующего Басманов.
-Говори Константин Илларионович. -разрешил Воротынский старший.
-Я вот хотел предложить перебросить к мосту вместе со стрелковым полком и взвод автоматических картечник. Тогда мы точно 'запрем' мост от вражеских всадников и не допустим их в наш тыл. А старшим над заслоном назначить боярина Гурова.
На чем в общем то и прекратилось вечернее совещание русских военачальников первого числа августа месяца. А получившие распоряжения их подчиненные приступили к выполнению данных указаний. В результате чего, уже через полтора часа вся конница русских войск начала переправу по возведенных саперами мосткам, не спеша переводя в поводу своих боевых коней через речку, что бы еще через пару часов полностью оказаться на другом берегу и собравшись в единый полк, укрыться в дубраве на западе от деревушки Молоди. За это время с правого фланга, где по оврагам занимала оборону дивизия Воротынского младшего, к позициям перед мосточком прибыл стрелковый полк со своей батареей 'единорогов', которую установили на береговой высотке и начал зарываться в землю. Поставив на своём левом фланге три автоматических картечницы.
* * *
Утром 2 августа Девлет-Гирей возобновил штурм 'гуляй-города', как и прошедшими днями в пешем порядке, нанося основной удар во фронт укреплений на высоте. Лезть под перекрестный огонь у подошвенных укреплениях более дурных не было. Все-таки прошедшие дни и понесенные потери многому научили татаро-турецких военачальников и попадать повторно в одну и туже ловушку они были не намерены. Хотя и на холм они наступали как-то вяло, без 'огонька' прошедших дней. Скорее имитировали атаку. И после первых подрывов отступили. Так повторялось еще четыре раза, толпа вражеских воинов идет в атаку, но после пары-тройки взрывов, под ногами атакующих редких мин, которые успели заложить саперы уральцев за прошедшие ночи, тут же отступали назад. Так продолжалось до полудня, когда в тылу наступающих раздались пара слитных залпов из огнестрельного ручного оружия, крики людей, ржание лошадей и звон клинков с редкими хлопками пистолетных выстрелов, в общем обычные звуки битвы, ведущейся в основном холодным оружием. А по пришествию порядка сорока минут, раздались звуки труб бори и рокот барабанов дауль, после чего людоловы пошли на приступ русских позиций всерьёз.
И если сражение для подавляющей части русского войска началось с почти одновременной утренней атаки пехоты татар по фронту и одоспешеной конницы в тыл русской позиции, на холме, с расположенным на нем 'Гуляй городом'. То для Басманова сражение началось часа за два, до его физического воплощения. Еще перед рассветом, радист поднял Басманова, пришла радиограмма от 'Квадрата', они вышки к намеченной точки и с утра начнут выдвигаться, не привлекая вражеского внимания, на рубеж атаки. После чего, Константину стало не до сна. Отправив посыльных к командующему Воротынскому и иным старшим командирам армии, с сообщением о прибытии русской конницы и её сосредоточения во вражеском тылу, сам занялся подготовкой к предстоящей битвы. В начале выведя из укрепление полностью одну дивизию, и изъятые из второй пару полков, присоединив их к полкам дивизии Воротынского-младшего, укрепившейся в оврагах на правом фланге русской армии. Потом отбыл к командующему армией на 'утреннюю планерку', на которой еще раз довел до всех информацию о сосредоточении русской кавалерии в татарском тылу, напомнил о сигналах и способах связи. В общем успел почти вовремя прибыть к подчиненным ему подразделениям. Начало вражеской атаки встретил на КП, завтракая немного поостывшей кашей, принесенной ему одним из его боевых холопов от полевой кухни. Поглощая кашу, смотрел на нестройные ряды крымчаков, не спешно идущих на какой уже по счету, за прошедшие дни, приступ его 'Гуляй-города'.
