— Дык, учил жену рыбу ловить...
— Понятное и полезное дело. Одобряю и полностью поддерживаю.... А водоём, значит, выбрал сугубо из прагматичных соображений? Мол, потому, что находится рядом с домом?
— Не совсем так, — приложившись к фляге, сознался Пашка. — Просто.... Тянет меня что-то к этому пруду. Будто бы здесь спрятана-зарыта некая серьёзная тайна. Наверное, как пишут в толстых детективных романах: — "Природный инстинкт сыщика вёл его к намеченной цели...".
— Инстинкт сыщика — это хорошо, — одобрил Тургаев. — Значит, Павлик, ты правильно — в своё время — выбрал профессию.... Что же за гадкая сволочь играется с нами? Нервных и доверчивых бастардов натравила друг на друга. Разыграла целый спектакль с Привидением.... Что пушистыми ресницами хлопаешь так неуверенно? Допускаешь, что Призрак мог быть настоящим? То есть, природным?
— Больно, уж, всё смотрелось натурально.
— Пренебреги, майор. Потустороннего Мира, вовсе, не существует. По крайней мере, именно так — в официальном порядке — считают высшие чины российского МВД.... Гы-гы-гы!
— Может, это неугомонный депутат Митрофаненко поссорил бастардов? — предположил Сомов. — Положил глаз на симпатичную Марину Бокий и решил — таким нестандартным образом — избавиться от соперников? Из серии: — "Одним метким выстрелом убить сразу двух зайцев..."?
— Не получается. Митрофаненко, сразу после тайных переговоров в "Прибалтийской", отбыл в Москву белокаменную и в Питере больше не появлялся. А ты мне, майор, сам недавно докладывал о подслушанном телефонном разговоре между подполковником Назаровым и неизвестным доброжелателем. Мол, сказано было следующим образом: — "Вчера вечером пьянствовали с Колькой Бокием. Приняв на грудь лишнего, он перестал следить за длинным языком и принялся рассказывать всякие пошлые глупости и гадости...". Не мог упомянутый депутат, находясь в Москве, пьянствовать с Толстым бастардом в Питере. Исключено.
— Интересно, а были ли другие претенденты на квартиру заслуженного чекиста? Я имею в виду обиженных наследников. Мол, поссорились со старушкой из-за сущего пустяка, а она — перед смертью — всё имущество, впав в глубокий маразм, отписала чукотскому бастарду. Вот, и веский повод для разборок.
— Бытовая месть незаслуженно обиженных родственников? — брезгливо поморщился генерал-лейтенант. — Пошло, мелко и банально. Более того, скучно, кисло и неинтересно.... Впрочем, и эту тусклую версию, ясен пень, надо старательно отработать. Для полного следственного комплекта и на всякий случай...
Оранжевая лодка доставила с острова врача "Скорой Помощи".
Пожилой доктор, натужно кряхтя и болезненно отдуваясь, выбрался на берег и сообщил:
— При мёртвых телах обнаружены документы. Так что, "Свидетельства о смерти" составлены мной по всей форме. Работу завершил. Разрешите откланяться, господа служивые? Спасибо. Всего вам хорошего и, главное, успехов в работе...
— Браток, разреши попользоваться твоим плавсредством? — обратился Пашка к рослому "эмчээснику" в тёмно-синем комбинезоне. — Замёрз я что-то. Глядишь, поработав вёслами, и согреюсь.
— Без вопросов, пользуйтесь.... Господин генерал-лейтенант, можно я отойду к своим минут на пять-десять?
— Отойди, милок. Перекури, — разрешил Тургаев и, выждав секунд двадцать-тридцать, заговорщицки подмигнул Сомову: — Решил, как я понимаю, осмотреть береговую линию? На предмет обнаружения следов коварного Призрака?
— Есть такое дело. Чем только чёрт не шутит.
— Молодец. Всё правильно понимаешь. Поплавай, конечно.... А бастардов, тем не менее, жалко. Две неожиданные и глупые смерти...
Он размеренно работал вёслами, а надувная оранжевая лодка послушно плыла вдоль берега, ловко огибая все неровности рельефа — камни-валуны, коряги, заросли камыша и осоки.
"Ерунда сплошная, совершенно ничего интересного и заслуживающего нашего внимания", — монотонно шелестел в голове надоедливый внутренний голос. — "Сплошной бытовой мусор кругом — бутылки, банки, старые полиэтиленовые пакеты, пустые фанерные ящики, картонные коробки, старые кострища.... Ух, ты! Какая-то крупная рыбина испуганно шарахнулась в сторону. Ещё один налим? Вряд ли, бок-то был светло-серебристым. Скорее всего, карась.... Братец, может, повернём обратно? Что мы тут, собственно, позабыли? Злые весенние комарики бодро клубятся над водой. Того и гляди, набросятся.... Стоп! Что это там чернеется — сквозь осоку? Брёвна? Ну-ка, гребани правым веслом. Сильнее, лентяй, так тебя и растак! Ага, так и есть, плот...".
Плот оказался надёжным и длинным, но стареньким — прошлогодней или даже позапрошлогодней постройки. А, вот, шест для отталкивания от илистого дна, лежавший на почерневших брёвнах, выглядел, наоборот, свежесрубленным.
Плот был на одну треть вытащен на широкую глинистую отмель, а на светло-жёлтой вязкой глине виднелись чёткие отпечатки ребристых подошв.
— Свежие следы, сегодняшние, — определил навскидку Пашка. — Размера сорок третьего-четвёртого...
Глава семнадцатая
Ещё одна глупая смерть
Он, причалив рядом с плотом, выбрался на пологий болотистый берег и произвёл беглый осмотр. Но ничего подозрительно не обнаружилось, а ребристые следы сапог вели в сторону улицы Димитрова и, попав на твёрдую почву, терялись.
"Насквозь бесполезное дело", — резюмировал поскучневший внутренний голос. — "Возле тротуара, наверняка, неизвестного шутника поджидала легковая машина....Смотри, братец, белая тряпочка слегка подрагивает — на лёгком ветерке — в ветках кустарника.... Ну-ну, дело простое и ясное. Некто сообразительный, воспользовавшись особенностями весенней питерской погоды, разыграл спектакль с Призраком. Мол, полоса густого тумана полностью скрыла плывущий плот, только белый балахон был выставлен на всеобщее обозрение. Потом, после прозвучавших воплей и криков, наш весёлый клоун решил, что шутка удалась, и направил плотик в данную периферийную заводь. Вылез на берег, начал торопливо освобождаться от театрального костюма, но просторный балахон случайно зацепился за ольховый куст. Пришлось дёрнуть, нервы-то не железные. Вот, крохотный лоскуток и остался висеть на ветке.... Кто это был? Наверняка, неизвестный доброжелатель, столкнувший доверчивых и нервных бастардов лбами. Судя по размеру резиновых сапог, мужчина...".
Сомов вернулся к заводи, ловко столкнул оранжевую лодку с глинистой отмели, забрался, взялся ладонями за древки вёсел и сильно погрёб в обратном направлении.
"Наблюдается ещё одна странная странность", — вновь ударился в пространные рассуждения въедливый внутренний голос. — "Почему наша любопытная Сашенция так быстро покинула поле боя? Всех остальных корреспондентов и журналистов сейчас даже близко не подпускают к пруду. Она же находится под личным покровительством генерал-лейтенанта. Никто прогнать не посмеет. Броди себе по берегу — сколько душе угодно. Фоткай всё подряд, приставай с каверзными вопросами к сотрудникам полиции, экспертам, врачам и "эмчээсниками". Собирай, короче говоря, "горячий" материал для эксклюзивной и расширенной газетной статьи. Милое дело.... Нет же. Повертелась, покрутилась — по словам Тургаева — минут пять-шесть, а после этого загрузилась в машину Хрусталёва и усвистала. Нетипичная, блин горелый, ситуация. Нетипичная для нашей шустрой и беспокойной амазонки, я имею в виду.... А куда конкретно она усвистала? Интересно.... Как думаешь, братец?".
Пашка, бросив вёсла, достал из кармана куртки мобильный телефон и вызвал на связь искомого абонента.
— Да, слушаю, — откликнулся тихий приглушённый голос, сквозь который долетали звуки отчаянных рыданий. — Это ты, милый? Подожди минутку, выйду на лестницу...
"Ага, домой она поехала", — внутренний голос был полон горького сарказма. — "Как же. Дождёшься от такой своевольной особы элементарного послушания. Даже, мил-друг Пашенька, и не мечтай...".
Горький плач, заливистые всхлипывания, переходящие порой в тоскливые завывания, неуверенно-смущённые женские голоса, торопливые шаги, дверной хлопок, тишина.
— Это я, — известила Сашенция. — Теперь могу говорить.
— Говорить она может, — недоверчиво хмыкнул Сомов. — Большое спасибо, конечно. Премного благодарен.... А ты где, прекрасная корреспондентка? Почему не дома?
— Так, вот, получилось.... Хрусталёв приехал к пруду вместе с женой. Ну, мы с Иркой посовещались и решили, что надо поехать к Марине Бокий на Среднюю Охту и сообщить ей обо всём. То есть, сперва подготовить, а уже потом — тактично и ненавязчиво — рассказать...
— О неожиданной смерти обоих чукотско-шведских мужей?
— О чём же ещё?
— И как оно? Подготовили и тактично сообщили? План удался?
— Частично, — тяжело вздохнув, призналась Александра. — У Маринки началась самая настоящая истерика. Даже принялась биться головой о стенку. Светло-зелёная пена выступила на губах. Глаза — безумные-безумные.... Хорошо ещё, что вовремя прибежала соседка снизу, работающая врачом в каком-то частном медицинском Центре. Скормила неожиданной пациентке пару красно-белых пилюль, вколола успокаивающий препарат.... Сейчас, вроде, Марии стало лучше. По крайней мере, головой о стену больше не стукается, только плачет и причитает...
— Внимательно слушай и запоминай, — велел Пашка.
— Что — запоминать?
— А что новоявленная безутешная вдова причитает и бормочет, то и запоминай.
— Какой же ты, майор, чёрствый! — возмутилась Санька. — Тут такое творится. Типа — южноамериканские слезливые мелодрамы отдыхают. А он, мужлан толстокожий...
— Отставить — эмоции! Какая ещё — в одно неприглядное место — мелодрама? Здесь, милочка моя, речь идёт о преступлении. Понимаешь, о чём тебе толкуют?
— О преступлении? Уверен?
— На сто двадцать процентов. О коварном и хорошо спланированном преступлении, — заверил Сомов. — Поверь опытному и тёртому сыщику.... Так что, любовь моя хрустальная, запоминай всё, что услышишь. И вообще, посматривай там. Вдруг, не дай Бог, что.... Ладно, конец связи. Извини, дела. До вечера...
На берегу — в месте скопления народа — наблюдались некоторые изменения. Во-первых, к островку с трупами незадачливых дуэлянтов направлялась оранжевая надувная лодка с прокурорским начальством, облачённым в ведомственные ярко-синие мундиры. Во-вторых, Тургаев увлечённо беседовал о чём-то с двумя штатскими личностями.
"Очень солидные и импозантные дяденьки!", — восторженно известил наблюдательный внутренний голос. — "Морды сытые, вальяжные и самодовольные. А офисные костюмы, вообще, полный и окончательный отпад. Каждый, кремлёвским лизоблюдом буду, стоит тысяч по десять американских баксов. Если, понятное дело, не дороже.... Натуральные хозяева жизни. То бишь, ярко-выраженные представители современной российской бизнес-политической элиты. Сталина на них, сук наглых и вороватых, нету...".
Пашка причалил к берегу, выбрался из лодки, вытащил её нос на жёлто-серый песок и обернулся. Штатские щёголи, попрощавшись за руку с полицейским генерал-лейтенантом, уверенно зашагали в сторону Бухарестской улицы. В цепочке бойцов СОБРа тут же образовалась узкая прореха, куда неизвестные личности и проследовали.
"А там их уже ждали. Кто — ждал? Верные и преданные телохранители, понятное дело. Штук восемь-десять. Двухметровые все, широкоплечие, с пудовыми кулачищами и, ясная табачная лавочка, в стильных очках с чёрными стёклами", — принялся активно хохмить неадекватный внутренний голос. — "Как же, пингвины антарктические, иначе? Нежных и трепетных олигархов необходимо охранять, устали не зная, от грубого и невоспитанного народа. Дабы, мать его, не порвали в клочья щедрых кормильцев жадного российского чиновничества ...".
— Эй, майор! — отвлёк его от раздумий недовольный голос Тургаева. — Ты что там, бродяга, заснул?
Сомов незамедлительно подошёл к начальству и коротко доложил о своей неожиданной находке.
— Плот, говоришь? — задумчиво прищурился генерал-лейтенант. — Свежие следы рядом? Ну-ну, чего-то такого я и ожидал.... Какой ещё, к развратной маме, потусторонний Мир, полный загадочных Привидений и таинственных Призраков? Прав, всё же, уважаемый Глава нашего Министерства — одни злокозненные клоуны и преступные лицедеи кругом. И Генеральный прокурор Российской Федерации с ним полностью в этом солидарен.... Гы-гы-гы! Ладно, пошутили и будет. Не забудь, Павел Сергеевич, послать к этой отмели экспертов. Пусть, бездельники, снимут отпечатки подошв и возьмут образцы тамошней глины. Может, и пригодятся. Всякое бывает на нашем призрачном Свете, богатом на каверзные сюрпризы...
— Не забуду, — пообещал Пашка. — Обязательно направлю.... Трофим Иванович, а что это за мутные деятели, выряженные под крутых олигархов, только что общались с вами?
— Ах, эти..., — скривился словно от острой зубной боли Тургаев. — Они и общались, славные российские олигархи. То бишь, владельцы компании "СибирьИнвест". А также заводов, газет, пароходов и большинства целлюлозно-бумажных комбинатов, расположенных на бескрайних просторах нашей милой Родины.
— Серьёзно?
— Серьёзней не бывает.
— А что им было надо?
— Хрен его разберёт. Приехали, услышав про последнее досадное происшествие. То есть, про дурацкую дуэль, завершившуюся двумя трупами, напичканными — под самую завязку — свинцом. Приехали и объявили, мол: — "Достало нас всё это. Официально отказываемся от строительства офисно-развлекательного Центра. Делайте, что хотите. Хоть парк с детскими аттракционами разбивайте, хоть общественный пляж обустраивайте. А мы, тщательно оценив ближайшие перспективы и дальнейшие риски, умываем руки...". Официально, блин. Умывают, понимаешь. Гниды самовлюблённые и хитрожопые.... А что — на самом деле — на уме у российского олигарха? Этого никто не знает. Ни Президент России. Ни Папа Римский. Ни сам Господь Бог.... Гы-гы-гы! Всё, майор, заканчивай лыбиться и приступай к текущим делам. А я, извини, поехал. Куда? Общаться с другими подчинёнными. Их у меня, слава российской Конституции, как собак нерезаных...
Текущие дела затянулись до самого вечера: составление и подписание самых разных справок, протоколов и прочих бумажек, кропотливая работа с экспертами, вялая пикировка с махровыми бюрократами из районной Прокуратуры.
Наконец, всё завершилось: трупы бастардов, старательно упакованные в чёрные пластиковые мешки, увезли в районный морг, эксперты, "эмчээсники", прокурорские служащие и настырные журналисты-корреспонденты разъехались по конторам, уставшие и слегка разочарованные купчинские обыватели разошлись по домам. Только три пары сержантов-постовых, оставленные на ночное дежурство, бдительно прогуливались-бродили по берегу злосчастного водоёма.
Сомов, выдав подчинённым последние развёрнутые инструкции, прошёл на остановку, сел в трамвай "двадцать пятого" маршрута и принялся с интересом прислушиваться к разговорам пассажиров, посвящённым, как легко догадаться, утренним печальным событиям.
— Ничего я и не придумываю! — активно возмущалась пожилая тётка со старомодным пуховым платком на голове. — Мой внучок Митенька там самолично присутствовал. Хотел рыбки наловить для кошки Муськи. Она, зараза хвостатая, страсть как обожает купчинских ротанов. Глотает их, практически не жуя.... Так вот. Только солнышко взошло, как оно и появилось — белоснежное Привидение. Зубами злобно заскрежетало и давай — во всю глотку — выть по-волчьи. Митька, понятное дело, слегка испугался и, бросив снасти, убежал. Потом, конечно, вернулся, мол, удочку жалко стало. Новая, отцом дарёная.... Глядь, а по пруду, гоняясь за Призраком, плывут надувные лодочки. Оранжевые-оранжевые такие. А в лодках сидят бравые спецназовцы в пятнистом камуфляже, вооружённые до самых коренных зубов.... Туда-сюда, слово за слово, началась отчаянная и неуправляемая перестрелка. "Камуфляжники" палили, как им и полагается, из отечественных автоматов, а подлое Привидение, мать его, отстреливалось из старинной шведской мортиры. Пятерых солдатиков на части разорвало. А подлый Призрак, глумливо рассмеявшись, нырнул и скрылся в бездонной пучине пруда...
