Впрочем, если помнить о "шестом маге", напавшем на Акельена, то пусть лучше Жевьер будет рядом.
За спиной Иньита, почти на таком же расстоянии, как маг от Невеньен, маячил Бирди. Эсти озорно улыбнулась этому разбойнику, Невеньен же поморщилась. Единственное, что ей не нравилось в старшей служанке, это ее постоянный флирт с остальными слугами. Она разболтала даже молчаливого слугу-сехена Тьера, которого прозвали Тенью за его незаметность и постоянное следование за господином. Вкус Эсти никак нельзя было назвать хорошим — что Жевьер, что Бирди, по мнению Невеньен, были уродливыми. Не то, что Иньит.
Лорд обогнул стражей королевы и приблизился к ней, соблюдая почтительную дистанцию. Подняв бровь, он оглядел Жевьера, стоящего к Невеньен почти вплотную. Гвардеец не шелохнулся.
— У меня вас секретные сведения, — намекнул Иньит.
Интересно, какие? Невеньен внезапно задумалась о том, что лорд не просто не отвлекал ее — его и самого нигде не было видно, кроме как на советах. Учитывая, что даже бестолковый Ливьин был занят сильнее, чем он, это казалось странным. Тем не менее Невеньен махнула гвардейцам.
— Я хочу поговорить с лордом Иньитом наедине.
Наедине — это громко сказано. Они стояли перед тренировочной площадкой, откуда на них глазели десятки солдат, а Жевьер мог отходить от Невеньен лишь на семь шагов — на таком расстоянии действовала его магия.
— Я установлю щит. Здесь, — бесстрастно объявил маг, провел рукой между Иньитом и королевой и, коротко поклонившись, отошел к другим гвардейцам.
Создание преграды из энергии входило в его обязанности, поэтому Невеньен не удивилась. Нэнья тоже так постоянно делала, хотя у нее это получалось грациознее и вежливее. Иньит, проследив за магом, усмехнулся и придвинулся к собеседнице настолько близко, насколько позволял щит.
— Достойная замена Нэнье.
— Увы, без этого не обойтись. Вы хотели сообщить что-то важное? — напомнила она.
Иньит хитро блеснул глазами.
— Да. И просто поговорить с вами.
Невеньен с облегчением отвернулась к площадке. Значит, у него не будет очередной дикой новости. И хорошо — их было столько, что реагировать на них не оставалось сил.
— Любуетесь успехами своих солдат? — спросил Иньит.
В этот момент молодой новобранец в дальнем углу площадки размахнулся деревянным мечом слишком сильно и промазал, после этого упав в грязь. Его товарищи загоготали, но офицер тут же их оборвал. Да уж, невероятные успехи. Невеньен поджала губы.
Лорд увидел, куда она смотрит, и оскалился.
— Может, этот парнишка и не прирожденный фехтовальщик, зато он доброволец. Он пришел сражаться за вас, а это делает его куда более ценным, чем те подневольные крестьяне, которых нам отправят лорды в случае призыва.
— Он пришел сражаться не за меня, — перебила Невеньен, — а за моего мужа.
— Так это правда — что вы намереваетесь вернуться в Острые Пики к родителям.
Его тон изменился до неузнаваемости — с уважительного до сухого, даже враждебного. Невеньен изумленно посмотрела на него. Почему Иньита это так рассердило?
— Если я не сделаю этого, меня убьют так же, как и Акельена.
— Нет.
И снова он заставил ее вскинуть взгляд на него.
— Почему же?
Он молчал, глядя на солдат. Невеньен нахмурилась. Почему Иньит не отвечает? Тренирующаяся перед ними группа гвардейцев — Невеньен узнала нескольких своих стражей — замерла перед офицером, слушая его указания. Затем мужчины разбились по парам и встали друг перед другом, готовясь атаковать по приказу командира. Лишь когда они взмахнули оружием, Иньит набрал в грудь воздуха, чтобы тихо заговорить.
— Потому что если бы хотели, вас убили бы гораздо раньше. Я занялся собственными поисками человека, который устроил убийство вашего мужа, и обнаружил кое-что любопытное.
Святой Порядок, так вот чего он ждал — звона мечей и грохота доспехов! Лорд-разбойник пришел не просто поболтать и не солгал по поводу важных сведений. У него в самом деле стоило поучиться выбору места и времени для беседы. Они с Иньитом могли бы соприкоснуться локтями, если бы не щит из энергии, и прекрасно друг друга слышали. Но Жевьеру, который в другой ситуации разбирал бы даже шепот, разговор лорда и королевы заглушали звуки боя. А уединись они вдвоем где-нибудь в поместье, об этом бы сразу начали болтать слуги. Здесь, у всех на виду, они вызвали меньше подозрений. Умно...
— Что же вы нашли? — с волнением спросила Невеньен. — И почему вы занялись этим сами? Расследовать смерть моего мужа назначили лорда Мелорьеса, и вы тоже голосовали за его кандидатуру, — запоздало возмутилась она.
Лорд насмешливо хмыкнул.
— Дорогая Невеньен, Мелорьес — знаток законов, под его началом находятся судьи. Разве судья имеет право загнать подозреваемому иголки под ногти, чтобы он раскололся? Нет, иначе его самого осудят. Поэтому ему должен кто-то помочь. Это раз. И два: я знаком с людьми, которым Мелорьес перепоручил расследование, — он внимательно посмотрел на Невеньен. — Они ничего не найдут. Эти болваны не способны отличить разбойника от крестьянина, и я представляю, какие выводы они понаделают. А у меня здесь свой интерес, кроме того, что убили человека, которому я присягнул.
Он снова затих, и Невеньен, не выдержав, спросила:
— Какой же у вас интерес?
Иньит загадочно улыбнулся. Мастер в приковывании к себе внимания, он наслаждался тем, что королева теперь с нетерпением внимала каждому его слову.
— Разбойники. Я же лорд-разбойник, — он подмигнул ей, но после этого посерьезнел. — Помните, я говорил вам, что мертвецы, которых привезли с собой гвардейцы, не очень-то похожи на лесных грабителей? Я запомнил их приметы и попросил своих знакомых разузнать что-нибудь об этих людях. Еще я отправил хорошего следопыта поглядеть на то место, где произошло нападение. К тому моменту следы подстерлись, но кое-что он узнал, — Иньит облизнул нижнюю губу. — "Шестой маг" не выдумка. Там действительно был еще один человек, который, по словам моего следопыта, какое-то время летел по воздуху, а потом долетел до коня и ускакал.
— Площадка, — пробормотала Невеньен.
— Да, я думаю, он использовал энергию.
— Но почему Нэнья не заметила ее?
— Может, маг был слишком слаб — я слышал, таких трудно обнаружить. Теперь уже не узнать. Главное — вам есть чего опасаться. Маг запутывал след, но, по всей вероятности, он направился к поместью Гередьеса. Этот лорд явно задумал что-то недоброе, так что не отпускайте от себя того громилу, — он кивнул на Жевьера.
Невеньен обернулась к мужчине, который четверть часа назад ее ужасно раздражал, и подавила внезапное желание придвинуться к нему поближе. Ламан и Дазьен были правы, а она насмехалась над ними. О, первозданный Хаос... Невеньен сцепила руки и глубоко вдохнула. Зря она обрадовалась, что у Иньита не будет плохих новостей. И зря отказалась от предложения принести стул.
— Моя королева, не волнуйтесь. Я защищу вас.
Мягкий голос Иньита подействовал на нее успокаивающе. Акельен никогда не говорил с ней так и не беспокоился за нее. Возможно, потому что знал — сама по себе эта девчонка никому не нужна. А Иньит...
— Спасибо вам. Я очень рада, что вы дорожите моей жизнью. Но посмею заметить, что моего мужа, которым все тоже очень дорожили, так и не удалось уберечь.
И снова тон лорда кардинально изменился, став насмешливым.
— Моя прекрасная Невеньен, я уже сказал, что если бы вас намеревались убрать с дороги, то давно бы так и сделали. Вы считаете, что, сбежав к родителям, избавитесь от угрозы? Не надейтесь. Ваши враги о вас не забудут. Подумайте о том, кому достанутся солдаты, — он вытянул руки, как будто охватывая тренировочную площадку, — эти и те, кого нам могут прислать наши союзники. Неужели вы отдадите их Тэрьину или Гередьесу? Или лучше взять эту силу и перестать быть куклой, которая движется лишь тогда, когда ее переставит чья-то рука? И перестаньте бояться покушения, — уже мягче добавил он. — Мы найдем "шестого мага". Мы вас защитим и уничтожим всех ваших врагов.
Невеньен в смятении посмотрела на него. Иньит видит ее насквозь. И он... Заботится о ней?
— Я... Спасибо. Я подумаю о ваших словах.
Он улыбнулся — снова тепло и приветливо.
— Конечно, моя королева.
Они еще немного постояли вместе, перебросившись парой ничего не значащих фраз о солдатах. Все самое важное было уже сказано. Затем Иньит, извинившись массой неотложных дел, покинул Невеньен. Она долго наблюдала за неудачами новобранцев и гадала, почему муж не оставил ей в наследство ничего, кроме проблем и врагов.
* * *
Обнаженная Невеньен стояла в глубокой бадье и ждала, пока служанки наполнят ее нагретой водой. Заканчивался восьмой день траура, и наступило время для церемонии омовения. После нее Невеньен сможет объявить себя не связанной больше ни с одним мужчиной. То есть полновластной королевой мятежников.
Справа от нее замер тактично отвернувшийся Лэмьет, а слева... Слева должна была стоять мать погибшего мужа или любая его близкая родственница, однако их погребальные костры давно отгорели. Из родственников у Акельена осталась лишь женщина, которая породнилась с ним благодаря браку с его братом и фактически была его женой в последние месяцы. Но обычай называл Бьелен сестрой Акельена. Ее присутствие было издевкой и над ритуалом, и над Невеньен, однако иначе было нельзя. Такова церемония омовения. Поэтому Невеньен не смотрела влево и предпочитала убеждать себя, что там никого нет.
Две служанки медленно, по маленькому черпаку носили горячую воду из двух чанов, установленных у противоположных стен королевской комнаты для омовений. Каждый черпак должен был символизировать прожитый с мужем год или месяц. Однако Невеньен не пробыла замужем и полугода. Служанки просто наливали жидкость как можно меньшими порциями, чтобы за время наполнения ванны вдова вспоминала радости и горести семейной жизни. Невеньен для этого хватило четырех черпаков. Первые два она вспоминала радости: счастье от долгожданной свадьбы, надежда на которую погибла еще в раннем детстве, и маленькие знаки внимания от Акельена, вселяющие в нее воодушевление. Все это закончилось через месяц после заключения брачных договоров. Тогда наступили горести: бессонные ночи и осознание, что жена Акельену не нужна — у него есть Бьелен.
Служанки продолжали носить воду, шурша мягкой обувью по выложенному могаредской плиткой полу. Помещение прибрали для совершения церемонии, задрапировали некоторые откровенные мозаики, но оно все равно оставалось чересчур ярким. К тому же в боковое зрение продолжало попадать виноградное платье Бьелен, раздражающее мысли, которым следовало быть сосредоточенными на муже.
Можно было просто расслабиться, получить удовольствие от того, что с ее тела наконец смоется восьмидневная грязь. Но у Невеньен не получалось и этого. Все дни, включая сегодняшний, ее так заваливали бумагами и делами, что напряжение не проходило и мелко дрожало где-то внутри, не давая сконцентрироваться на какой-то одной мысли. Отрешиться от окружающего мешало и смущение перед Лэмьетом и Бьелен. Хорошо, что Жевьера удалось уговорить подождать за дверьми, иначе бы она совсем сгорела от стыда. Поэтому Невеньен закрыла глаза и постаралась думать об Акельене.
И поняла, что думать ей, в общем-то, не о чем. Она так и не успела по-настоящему узнать этого юношу. Многие люди в поместье могли похвастаться более крепким знакомством с королем, чем его жена. Да и он не стремился открыть для себя ее характер, даже просто расспросить, что она любит. Акельен не принял в судьбе жены никакого участия.
Он был для нее никем, так же как и она для него.
— Моя королева, готовы ли вы отдать воде чувства к вашему мужу?
Невеньен вздрогнула от голоса Лэмьета и опустила взгляд вниз. Неужели бадья наполнена? Вода достигала живота, и щекочущий кожу пар поднимался к потолку. Наверное, служанки заметили отсутствующий вид королевы и поторопились.
— Да, я готова.
Другие вдовы попросили бы еще времени — пострадать, поплакать об ушедшем счастье, но Невеньен не было смысла задерживать церемонию. Снаружи мялся Окарьет с какими-то новостями, а Тьер собирал лордов в Вечернем зале для слушания речи королевы. Траур следовало скорее завершить.
На волосы Невеньен легли две руки: Лэмьета — благословляющая на новую жизнь без мужа, и Бьелен — прощающая за то, что отныне вдова будет жить так, словно мужа у нее никогда не было.
— Пусть заберет вода, омывающая Небеса и Бездну, всю скорбь твою об Акельене Идущем, — прозвучали два голоса, и руки надавили на голову Невеньен.
Она на мгновение замерла, не решаясь окунаться. Скорбела ли она когда-нибудь по Акельену? Нет. У нее не было мужа, а значит, не было и скорби. Воде нечего забирать.
Руки нажали сильнее. Лэмьет кашлянул, удивленный промедлением.
Она задержала дыхание и начала опускаться, ощущая, как вода касается груди, подбородка, а затем поглощает затылок. Невеньен не могла отдать ей скорбь, но могла похоронить в ней сразу все чувства к Акельену. Так будет лучше.
Давление на макушку ослабло, и Невеньен вынырнула, моргая, чтобы стряхнуть с ресниц капли.
— Пусть заберет вода, омывающая Небеса и Бездну, всю любовь твою к Акельену Идущему.
Невеньен снова начала погружаться. Любила ли она Акельена? Нет. Она восторгалась им, была им увлечена и заинтригована, как любая юная девушка — привлекательным юношей. Но не любила.
Тогда Невеньен решила, что отдаст воде себя — ту наивную девочку, которая мечтала, что она станет достойной и верной спутницей для мужа, что однажды они займут трон Кинамы и будут прекрасными правителями. Должна родиться новая Невеньен. Какая именно — она плохо представляла, но знала, что это должен быть совсем иной человек. А чтобы это произошло, нужно похоронить старого.
Вода приняла ее в свои объятия, и Невеньен на миг задержалась на дне, растворяясь в ней, а потом собирая себя вновь, и выпрямилась. Струйки стекали, смывая с нее былое, и Невеньен почувствовала себя чуть лучше, чем раньше. Жизнь, может, и не наладилась, зато изнурительный траур близок к концу.
Служанки уже протягивали ей полотенца, и она выбралась из бадьи, чтобы ее вытерли и одели на нее специально пошитое к этому дню платье персикового цвета. Затем Невеньен повернулась к Бьелен и Лэмьету.
— Наставник мой и сестра моя, вот я перед вами, чистая от скорби и любви, свободная от памяти по Акельену Идущему, пребывающему на светлых Небесах. Благословите начать новый путь на этой земле, над Бездной и под Небесами, и продолжить жизнь, дарованную мне богами, ради их прославления и продолжения рода моего, — сказала она и поклонилась, ожидая ритуального разрешения.
Ответы раздались сразу же, никто не стал мучить ее сомнениями. Бьелен, правда, скривилась в конце, насмешливо оглядев сестру. Запах брожения сегодня был не менее сильным, чем на третий день, когда пьяная Бьелен обвинила совет в разрушении Кинамы. Какая нелепость, как будто они могли иметь отношение к освобождению када-ра...
