Хатт поражённо вылупился, он за свою долгую жизнь повидал немало одарённых, но вот такая непринуждённость во владении Силой! Кристалл оторвался от стола ещё до того, как Лорд сделал движение. Это значило только одно — он способен применять Силу без внешних проявлений.
— Что здесь? -человек облокотился рукой на свой шлем, придвигаясь вперёд.
— Это часть моего долга тебе, Лорд, в дополнении к тому полупроценту прибыли, что ты получаешь по договору... — проскрепел Джабба, наблюдая, как Вейдер, с интересом рассматривает непримечательный инфочип. Будто бы способный прочитать, что на нём записано.
— Вас неверно проинформировали, Великий Джабба, моя доля всего три десятых процента, — с лёгкой усмешкой ответил Вейдер.
— Да, это ты получил от неймодианцев, остальное, для ровного счёта, я добавил от себя... — растянув губы в усмешке довольно протянул хатт.
— Примите мою благодарность... — лорд склонил голову, в его голосе проскользнули удивление и лёгкие нотки недоверия.
— Не стоит...— Великий Джабба всегда умел, по достоинству оценить оказанную ему услугу. И пусть за неё было сполна уплачено деньгами, но деньги — только деньги. К тому же, будет интересно понаблюдать, как лорд распорядится полученными средствами. Деньги, а тем более такие деньги, это гораздо больше проблем, чем кажется на первый взгляд.
— Что касается кристалла. Галактика уже забыла, давно не знала, что такое сильная Республика. Усиление её центральной власти многих оставило недовольными. Как среди других государств, так и внутри самой Республики. А уж преобразование её в Империю, да ещё ваша новая конституция... — хатт замолчал, ожидая реакции лорда.
— Многих не устроили такие перемены? — спросил лорд, правильно интерпретировав молчание.
— Чисский доминион, Торговая федерация, Альдераанское Большинство, Пространство хаттов, Корпоративный сектор, Хейпанский консорциум, Аристократия Куата — это далеко не полный список недовольных укреплением Империи.
— Тороговая федераци и Пространство хаттов? — удивился Вейдер, слегка разочаровав Джаббу, но тот, после короткого раздумьям, решил, что это просто глупость, связанная с его молодостью.
— Думаешь, заключение торгового соглашения сделало нас союзниками? — хатт рассмеялся, долгим, протяжным, булькающим смехом. — Нет, Лорд, наши государства остались соперниками, и если усиление Империи на руку хаттам, то будущим вассалам в лице Торговой федерации, это как кость в горле!
— Так что же тут? — Вейдер подбросил в воздух инфочип, заставив его повиснуть в воздухе.
— Там, Лорд, подсказка, которая облегчит твою задачу. Тебе ведь ещё нужно взять знать Куата, за их аристократические шеи. Это сделает Империю немножко сильнее, но и закроет мой долг перед тобой... Брать этот кристалл, или нет... выбор за тобой... — Джабба цедил слова, всё шире расплываясь в улыбке.
— Сразу весь долг? — Вейдер был явно удивлён. Да, обязательства хатта тяжелы. Однако информация на этом маленьком кусочке кристалла, вполне равноценная.
— Предпочитаю есть пирог одним куском... — Джабба рассмеялся, вспоминая забавный опыт по проглатыванию раба целиком. И на что только не идут отчаявшиеся разумные!
Глава 23 Рупор правды.
Звёзды мелькают калейдоскопом, голова идёт кругом, приборы в красной зоне, под сводом кабины отчаянно верещит Р3. Система выдаёт предупреждение о закритических режимах работы, а дрожь от штурвала передается на всё тело.
Закручиваю машину по спирали, поверхность ИЗР, кажется, прямо под ногами. Обманчивое чувство, по показанию приборов я на удалении трёх километров от его серебристо-коричневого корпуса. Закладываю виражи по широкой дуге. Тело лёгкое и свободное, мыслей нет.
Спину вжимает в спинку кресла, когда СИД-истребитель, делая крутую горку, пикирует прямо на корпус ИЗР. Меня вжимает в ремни, компенсаторы перегрузок едва справляются. Однако для моего модифицированного тела, перегрузка в несколько g, едва ощущается. Это позволяет чувствовать себя живым. Поэтому, я выставил допустимые значения перегрузок, несколько выше, чем это делают другие пилоты.
Индикатор компенсатора перегрузок моргает, горит красным, это довольно энергоёмкое устройство, сейчас удерживает весь забортный объём своим излучением. Гравитационное поле вибрирует, заставляя каждую частичку тела, напрямую передавать энергию импульса на корпус корабля.
Невероятно прочный корпус в этой системе играет роль противовеса. Вдалёкой-далёкой избрали самый простой способ борьбы с линейными силами ускорения. Инерция. Устройство в прямую передаёт полученную инерцию на корпус, играя роль, невидимого коромысла. Не до конца понимаю, как это вообще возможно, это просто какая-то техническая магия.
Моё знание (или незнание) не меняет того факта, что устройство работает. Гражданские системы не позволяют пилотам, выходить на закритические режимы работы. Когда корпус уже не может выдержать возросшей нагрузки. У машины есть ещё один небольшой запас прочности, в её пилоте.
Позволив перегрузкам терзать меня, получаю возможность немного отодвинуть грань недозволенного. Датчики состояния педантично регистрируют все изменения состояния. Импланты уверенно компенсируют возросшую на тело нагрузку. Перегрузка почти не чувствуется. Разве, что дышать стало немножечко тяжелее.
Ощущение такое, что машина в моих руках может всё! Опасно обманчивое чувство, оно дарит опьянение полётом и силой высокотехнологичного истребителя. Сглаживаю последний маневр, выходя из пилотажа, не позволяя себе прейти черту, выравниваю машину, пилотаж окончен... Вдох, с груди будто сняли свинцовую пластину.
По телу идёт едва заметная дрожь, неприятное чувство в груди, сердце колотится как бешеное, лёгкие спешат насытить кровь кислородом. В глаза зажигаются искры (опасно), но чувство удовлетворения захватывает меня. Полёт, удивительное чувство, я улыбаюсь, борясь с желанием вернуться к прерванному полёту.
Никогда я не чувствовал ничего подобного. У меня был автомобиль, но удовольствия в вождении я никогда не находил. Относясь к этому, как к ежедневной необходимой обязанности. Никогда не питал любви к опасным аттракционам... всегда боялся высоты. И вот, поди ж ты, с трудом борюсь с желанием наплевать на обязанности и продолжить прерванный полёт, может быть с Энакиным мы уж не совсем разные? Или мидихлорианы в крови играют.
Сейчас же, в пилотском кресле, в одиночном пилотажном забеге, дрожь потихоньку уходит с корпуса, системы, работавшие на пределе своих возможностей, возвращаются к норме. Но, эта дрожь уходит, куда-то глубже, в подкорку, хочется дёрнуть штурвал и продолжить издевательство над машиной. Опять техники будут на меня косо смотреть. Совсем заездил их ласточку.
Не уверен, может ли что-то с этим сравниться. Испытать чувство полной, абсолютной свободы, возможность забыть о немощи тела, почувствовать машину, словно второе я. Ощутить, как тебя вжимает в кресло. Кричать, выполняя очередной сложный вираж... хочу ещё!
Но нельзя. По телу идут мурашки, нельзя, несколько коротких вдохов на грани силовой техники — и в мыслях проясняется.
Вот уже неделю мы торчим недалеко от орбиты Куата. И совсем ничего не происходит. Всё это драгоценное время, было впустую потрачено на согласование одной несчастной встречи с учредителями верфей. Чванливые аристократы хоть и нашли в этот раз время, чтобы принять меня, но на согласование всех деталей ушла непозволительная масса времени.
Не уверен, но видимо этим господам доставляет физическое удовольствие, заставлять ждать императорского посланца. Могу допустить, что правление верфей весьма занятые люди, но каждый день промедления, становится всё невыносимее.
Остается только одно — постараться использовать всё освободившееся время. И хотя на сон всё ещё оставалось, не больше четырёх-пяти часов, научиться сносно пилотировать космические корабли было необходимо. В высокотехнологичном мире, эти навыки сродни нашему родному умению вождения. Не уметь, не возбраняется, но в определённом обществе смотреть будут косо.
Двадцать тысяч лет назад, на заре становления первой республики, парламент Старой Республики выпустил декрет, рекомендующий всем республиканским производителям летательных аппаратов унифицировать системы управления своих звездолётов по единому стандарту.
Время шло, менялись формы правления, создавались и исчезали государства. Республика росла, захватывая в сферу своего влияния всё больше и больше систем. Декрет превратился в предписания, охватив большее количество транспортных средств, разделив их на классы. Затем трансформировался в закон.
И даже после своей отмены, во время Русаанской реформы, в пачке других "устаревших" законов он продолжал существовать среди производителей как правила хорошего тона. Отошедшин от этой простой практики конструкторы, не могли выжить в конкурентной борьбе. Все в галактике слишком привыкли к единообразию систем управления.
Конечно, нельзя быть стопроцентным ассом, сев за штурвал незнакомого звездолёта. Однако, прогрессивные системы управления не позволят новичку выполнить недопустимый маневр. Поэтому, научившись пилотировать однажды, сможешь сносно управлять практически любым летательным аппаратом в галактике. Исключая, конечно, всякую экзотику.
— Мы живы, мы живы, мы живы... удивительно... — пищит со своего высокого места Р3.
Место дройда тоже, защищено от перегрузок. Хотя, как раз астромехи, специально спроектированы противостоять кратковременным векторным нагрузкам. Даже сам их внешний вид, продиктован одной этой непростой цели. Слишком часто этим урнам на ножках приходится покидать отсеки, накрытые компенсирующими гравитационным волнами.
— Ты сомневался? — ухмыльнувшись, ответил я, медленно раскручивая кораблик вправо по своей оси.
Выполняя простейшую фигуру, "бочку". Желудок, кажется, наконец возвращается на своё законное место. Вот к чему до сих пор не могу привыкнуть, так это к невесомости. Невероятно отвратительное чувство свободного падения, преследует меня с первого самостоятельного полёта.
— По моим подсчетам, вероятность успешного завершения выполненного вами, Лорд, маневра, двадцать два процента, — недовольно ворчит со своего места астромех. Однако, рекорд. Хотя нет, рекордом было, когда у моей первой машины в полёте оторвалась левая плоскость ионного двигателя.
— Ну, мы целы, и никаких лишних деталей не потеряли... — ответил я, пожав плечами, что было затруднительно, в тяжёлом лётном скафандре. В учебный полёт, теперь и меня не отпускают без стандартного набора пилотского снаряжения. И это не удивительно...
Жаль, что в учебных боях с Красным-один, все мои куцые пилотажные навыки не очень помогают. Многоопытный полковник, раз за разом, разделывает меня в бою как бог черепаху. Пользуясь своим колоссальным превосходством в опыте, знанием особенностей СИД-истребителя, и моей общей пилотажной неподготовленностью.
Единственное, что грет мне душу, что для Дрейса Гарвена каждая такая победа не дается легко. На его безупречное и скрупулезное пилотирование, я отвечаю откровенным пилотажным хулиганством. Конечно, полковник ворчит, что к работе в группе меня и на пушечный выстрел подпускать нельзя. Однако, от групповых тренировочных полётов не отстраняет. Пусть я пока и летаю в сторонке.
— Вам, милорд, стоило бы ещё немного помучить симуляторы полёта, а не гробить хорошую технику, — недовольно ворчит полковник, после разбора каждого учебного боя. Но я чувствую, что это только ворчание.
Даже крайне высокотехнологичные симуляторы полёта, почти бесполезны в моём обучении. Там, где вчерашние курсанты, без всякого риска своей жизни, становятся неплохими пилотами, одарённые просто тратят время.
Эффект порога восприятия давно известен в мире звёздных войн. И я с ним столкнулся в полный рост, находясь внутри высокотехнологичного симулятора, который должен обманывать все чувства пилота, я чувствую только фальшь. Сложная, собранная из десятков систем симуляция, призванная обмануть все человеческие чувства, бессильна перед Силой.
Я с легкостью сдал все положенные нормативы для допуска к полётам. Потому что там, где обычному пилоту приходилось бороться со своими чувствами, я всегда знал, что это просто игра. Для победы в которой достаточно выполнить необходимую последовательность действий.
— Мастер, прием, вы меня слышате.... Мастер! Эна... Вейдер! ... — в мои размышления бесцеремонно вторгается задорный женский визг. Второй СИД-истребитель проносится мимо, закладывая головокружительный манёвр. Ей что, не дают покоя мои лавры?!
— Слышу тебя громко и чётко, даже слишком! Что тебе, Асока? — проворчал я в ответ, после недолгой возни с настройками связи. На время пилотажа, я оставил только приём, что бы не мешать своими криками и матами остальным пилотам.
— Мастер, давайте наперегонки, до ангара? — гонки в космосе, да ещё и по прямой, интересно есть ли более глупое занятие. Наши машины примерно одинаковые, и вся гонка будет состоять в том, кто начнёт закладывать манёвр первым.
— Нет... — звучит мой короткий ответ, я медленно разворачиваю свой истребитель в направлении ангара, и нарочито неспешно выбираю ускорение. Предстоит самая сложная для меня часть — самостоятельная посадка.
В бесконечной пустоте космоса, СИД-истребителю ничего не угрожает, в космосе не во что врезаться. К тому же многочисленные сенсоры отслеживают каждую песчинку, на полмиллиона километров вокруг. На космических скоростях, портал ангара — просто игольное ушко. И каждый раз перед посадкой меня пронзает лёгкая неуверенность.
— Ну, мастер? — начинает канючить Асока, её истребитель выбрал мою машину центром вращения. И сейчас наворачивает круги, на границе видимости. Чёрной, хищной отражающей звёздный свет гранёным иллюминатором кабины.
— Я сказал "нет", Шпилька! Почему ты покинула свою группу? — стараюсь подпустить побольше строгости в голос, спрашиваю я.
— Мастер, ну не будь таким занудой! Я тут с важным заданием. Красный-один послал меня удостовериться, что у терпящего бедствия истребителя, после тяжёлого маневренного боя, всё в порядке... вот. — отвечает ученица, резким маневром выравнивая свою "птичку", занимая позицию слева и позади от моей машины, демонстрируя практически идеальные пилотские навыки. Чёрт, а ведь у меня так уверенно занять ведомую позицию в звене не получится.
Похоже, Асока просто достала Гарвена, вот он и придумал, такую забавную вводную. Часики в углу обзора тикают, твою ж! уже почти полтора часа прошло. Пора возвращаться. Сегодня ещё слишком много дел.
К тому ж, спина, даже в очень удобном пилотском ложементе, начала затекать. Не понимаю, как пилоты могут проводить в машине по четырнадцать часов кряду. Конечно после длительного патрульного вылета, офицерам положено два дня отдыха, но всё же. Удовольствие, должно быть, ниже среднего.
Интерлюдия. Корускант, палаты императора.
Тяжёлые дюрасталевые жалюзи поднимаются, красноватый свет Корускант-Прайм окрашивает стены кабинета в глубокие красновато-синие тона. Резкие тени от пролетающих каров стремительно перечёркивают комнату. Усилиями установок погодного контроля, на небе ни облачка.
