Запалив еще два взрывающихся и разлетающихся обломками костра, выполнили правый разворот и снова начали резаться на ветер, набирая высоту.
Апостолы проходили самый опасный участок, галионы их не догонят, а вот оставшийся гончий — пытается. Смотрел за этим марофоном в бинокль и скрипел зубами, моя недоработка. Надо было Ястреба отправлять с апостолами. Подняли сигнал для апостолов на правый поворот, может, и разглядят. Бегал по палубе и крыл себя последними словами. Ну не флотоводец я! Ну, зарвался, каюсь. Но ведь эта морда, сейчас апостолов топить начнет! Нам его еще минут двадцать догонять только до дистанции стрельбы. И тут апостолы заложили правую циркуляцию. С души просто гора свалилась. Апостолы продавили левентик, перекинули паруса и начали резаться на восток. Гончий их все равно догонит. Но уже вместе с нами, так как мы теперь с апостолами на пересекающихся курсах. Теперь спокойно наблюдал наше медленное схождение. Гончий правильно оценил перспективы и повернул к галионам. Поздно дружок, ты посмотри, как далеко от них ушел! Подняли апостолам сигнал к левому повороту и сами перекинулись на другой галс.
Теперь сходились с гончим, скатываясь обратно по ветру. Второй раз у него фортель с апостолами не пройдет. Гончий тянул нас под пушки галионов, но явно проигрывал гонку.
Выйдя на курс погони, сократили дистанцию и открыли огон из пары носовых башен, с обоих орлов. Сожгли гончий на глазах у галионов и ушли в правый поворот набирая высоту. Сделал паузу, приказал банить орудия. Помахали Ястребу банником, там нас правильно поняли. Шли неспешно, сохраняя дистанцию до галионов и контролируя идущих впереди и мористее апостолов. Начали плавно забирать к берегу, вставая на курс галионов, открыли огонь из двух пар кормовых башен. Далековато, но хотелось понять дальнейшие планы этих грузовиков. Заманить бы их на форты, но те остались в семидесяти километрах за кормой. Грузовики за нами не пойдут. Всем уже все понятно. Но и оставлять их, разносить дурные вести не хотелось. Начали постепенно сбрасывать скорость, давая галионам нас догнать, не прекращая огня. Галионы начали разворот, стрелять им точно далеко, значит уйдут по ветру. И что нам делать? Подняли сигнал Апостолам к развороту. Скоро станет темновато для всех этих игр, Ищи потом этих монстров. Убедившись, что апостолы начали поворот, развернулись на преследование грузовиков. Раскрылись на бабочку, стали быстро сокращать дистанцию. Надо заканчивать это все. У нас впереди еще три тысячи километров.
Сократив дистанцию менее километра открыли беглый огонь из пары носовых. Галионы огрызнулись кормовыми. И нам и им было далековато, но они еще и против ветра стреляли, дистанцию ядра это не сильно сокращало, а вот пороховой дым летел обратно в порты. Рискнул приблизиться, и, был вознагражден, первым нашим попаданием — шимозой, в корму последнему галиону. Жаль без детонации. Галион начал разворот бортом, для наказания малявки. И получил еще два попадания, на этот раз с детонацией. Отвернули немного к востоку, обходя, этот пылающий остров, и перенесли огонь на первый галион. Он не стал ждать, и пошел на обострение. Когда выскочили из горящего второго, застали первый в полной готовности встретить гостей. Нам на встречу из его левого борта рванули дымные столбы, и на нас посыпался чугунный град, все же хорошие у него канониры. Будем менять еще два паруса, судя по дрогнувшему корпуск еще и дыры заделывать. Наши башни зашлись в максимальной скорострельности. На Ястребе стреляла только правая кормовая башня и он начал приводиться к ветру, его похоже зацепило сильнее. Но все же у галиона уже не было шансов, пока он изображал нам ворочающегося медведя, кто-то, то ли мы, то ли Ястреб, всадил ему первое попадание в корму. После чего первый получил еще три попадания подряд, так как мы уже подошли практически в упор, и присоединился к судьбе второго.
Уходили от этого побоища кильватерным строем. На Ястребе ядро перебило опоры, правой передней башни, и теперь там шел ремонт. Пробоины ходу не мешали, и их не торопясь, и тщательно заделывали. Время уже было позднее, но решил не останавливаться. По моим расчетам стрелять было уже не в кого.
То, что мои расчеты не оправдались, выяснилось поздним утром на траверзе Святого носа. Мы шли своим обычным кильватерным строем, впереди Орел, далее два апостола и замыкал Ястреб. Засад больше я не ждал, хотя и не расслаблялся. Крики наблюдателя о парусах по курсу воспринял спокойно, может это действительно торговцы. Но эти торговцы, поравнявшись с нами, заложили разворот и с ходу пошли на абордаж апостолов. А пострелять? Хоть предупредительный выстрел по курсу? Ну не хотят и не надо. Первый раз, когда я угадал с зарядами. Все предыдущие палили по нам ядрами, хотя ожидал от них картечи. Ну, хоть эти не подвели, сближались без выстрелов, значит хоть у них картечь. Подпустил этих наглецов на триста метров и, подняв вымпел для Ястреба, всадил в них снаряд шимозы, тремя промахнулись, но быстро исправились, всадив еще два снаряда. Ястреб справился с первого залпа, а проходя мимо разгорающихся и разваливающихся кораблей еще и добавил по паре попаданий каждому. Конвой даже не притормаживал.
Теперь то все? Надеюсь, это были просто опоздавшие. Мы за эти дни настреляли на маленький флот! Жаль, что нельзя было эти корабли брать на абордаж, наша легенда, как обычно — нас там не было. А объяснять, откуда взялся этот караван судов в том же Архангельске будет сложно, да и за границей нас не поймут. И еще не хотелось светить мощь орудий. Гадать, это одно, пускай гадают и сомневаются, а вот знать точно, и опрашивать свидетелей, это совсем иное. Как мне не жаль вас, мужики, но надеюсь, из экипажей никто не выжил.
Вот мы уже и в Баренцевом море. Наши четыре выходца из будущих времен бодро вспарывали темные и холодные воды, забирая курсом все больше на запад. Впереди были фьорды Норвегии, вдоль которых и лежит наш основной путь, впереди был Гётеборг.
* * *
Море было неспокойно, с одной стороны, это хорошо, идем быстро, а с другой — сутки болтает так, что в кой то веки у меня появились проблески желания повисеть на планшире. Самым лучшим способом бороться, с такими желаниями, было загрузить себя работой, желательно тяжелой и физической. А где ее взять на судне, устойчиво идущим одним галсом? Можно было точить якорь, это не шутка, в мое время так принято издеваться над зелеными новичками, а истоки у этой шутки очень глубоко, точить якорь в качку поручали матросам, особо подверженным морской болезни. А что бы они его не сточили случайно весь, давали самый мелкий и выглаженный напильник. И много еще придумывали бессмысленной, но тяжелой работы, чтобы занять зеленеющих матросов. По штату мне положено быть примером для подражания, так что идею с якорями и надраиванием медяшек, пришлось, с огорчением, отринуть. Стоять за штурвалом сутками то же не вариант. Занялся разговорами с поморами, собирал по крупицам все знания команды о нашем пути.
Поморская "Книга мореходная", сложенная из множества "Ходов", в том числе "Ход из Архангельска до Норвегии " и "Ход по норвежскому берегу", была очень поэтична, но скупо говорила о нравах и обычаях тех мест. Сам о Норвегии знал мало, основные ассоциации с Нансеном, Амундсеном и Хейердалом ну и с викингами конечно. Знаний этих было категорически мало, для разработки планов общения. Вытягивая из поморов слово за словом, сложил довольно безрадостную картину. С одной стороны, норманны были лучшими друзьями поморов за рубежом, и русских считали, чуть ли не своими братьями, что не мешало норманнам спаивать поморов и скупать их товары за бесценок. Тем не менее, очень близкие отношения действительно просматривались, был даже общий язык "русьнорг" которого хватало для торговли и военных походов. С удивлением узнал, было и такое, не раз поморы и норманны ходили в боевых совместных дружинах. Мои команды шли в Норвегию с радостью, ничуть не сомневаясь, что их доброжелательно встретят. А вот с другой стороны взять с норманнов было нечего. Ходили они под рукой датчан, которые давили самостоятельность норманнов, а за одно грамотность и любое иное развитие. В итоге денег за товары в Норвегии можно было взять только у ганзейских купцов, что в Бергене обосновались ну и еще на юге Норвегии. Во всех остальных местах шла меновая торговля. Норманны брали зерно, практически любое, а отдавали за него рыбой. При этом барыш с такого обмена был, чуть ли не стопроцентный. Плохо было то, что норманнов мало, очень мало и для торговли с ними поморских кочей было за глаза, мои апостолы сильно избыточны. Подвел итог. Идем вдоль Норвегии как можно быстрее, задерживаться есть смысл только в Бергене.
Планы для того и существуют, что бы их нарушать. На второй день непрерывного взбалтывания, заход в защищенную бухту острова Вердё, с одноименным поселением, казался уже отличной идеей. Назначил конвою дневку, пошел вместе с приказчиками Баженовых, сопровождающих грузы, знакомиться с норманнами. Использовать приказчиков как толмачей приходилось действительно редко, речь более-менее понятна. Смотреть в Вердё не на что, небольшое поселение, даже нечто, на подобие юрт, стояло. Заинтересовала маленькая, земляная, крепостица, высотой в рост человека, и стоящая метрах в трехстах от берега, охраняющая несчастных норманнов от произвола русских купцов. Пушками хранящая дружбу народов. И название у нее было соответствующее, Вардёхус, что переводилось как "Дружный дом". Возвращался на корабль, усмехаясь, настроение стало значительно лучше. Приказчики быстро закончили свои меновые операции, договорились о сборе большой партии рыбы на обратном пути, скорее для поддержания связей, чем для ощутимой выгоды, и мы тронулись дальше.
Теперь не пытался проскочить Норвегию нонстопом, решил прислушаться к рекомендациям поморов и мы пошли в Тромсё, по натоптанной столетиями поморской дорожке. Двое суток хода поглядывал заинтересованно на якорь, пока нас не прикрыли фьорды, в глубине которых и пряталась цель перехода. Фьорды производили неизгладимое впечатление. Казалось, тут дети древних великанов играли в кубики, как попало, выстраивая из них стены, прямо со дна той лужи, которые люди позже назовут морем. А потом дети выросли, забыв про свои игрушки. Прошедшие тысячелетия загладили грани кубиков, заполнили щели между ними землей, засадили лесами. Проходя между этих вздымающихся под облака громад, оставалось только с восхищением смотреть, на наследство древних, и тихонько завидовать норманнам. Норманны горы, может, и любили, но предпочитали селиться в низинах или на островах. Тромсё прятался от морской стихии на небольшом острове в самой глубине обширного фьорда. Вокруг вздымались километровые вершины, оберегая покой глади фьорда от переменчивых ветров. Вот только от холода закрыть не могли, днем тут градусов десять было от силы. В Вердё то же было холодно, но там все списывал на постоянный ветер. Тут же ветра едва хватало играть парусами нашего конвоя. Может, и зря сюда сунулись, торопимся ведь.
Как и в Вардё, основными достоинствами Тромсё стала тихая гавань и шикарные виды. Небольшое поселение никаких значительных перспектив в плане торговли не представляло, хотя и тут приказчики меняли зерно на рыбу и договаривались на большие партии рыбы для загрузки на обратном пути. Смотреть в поселке было совершенно не на что, тут даже крепости не было, видимо считали — всех недоброжелательных русских отстреляют еще в Вардё. Задерживаться не стали, прошли дальше по фьорду, который, плавно развернувшись к северу, вывел конвой в море.
Больше трех суток шли к Тронхейму. Море немного успокоилось, ход стал вполне комфортный, думал в Тронхейм не заходить, однако боцман настаивал посетить этот "Дом сильных", так название переводилось, хотя бы для того, что бы познакомиться с местной аристократией. Был у поморов и свой интерес, хотели поклониться мощам Олафа Рыжего.
Тронхейм, как обычно, прятался в глубине фьорда, на этот раз город стоял не на острове, а оседлал устье реки. Природой ему был дарован шикарный рейд для кораблей, на его просторах наша четверка просто потерялась, и несколько часов добиралась до самого городка. Первый раз смог назвать Норвежское поселение городом, все же Тронхейм действительно сильно отличался от всего виденного ранее. Тут уже были полноценные домики, огромная церковь, каменная крепостица на вершине холма, чуть левее гавани. Устье реки охраняли укрепленные стены монастыря, оседлавшего на маленький островок. А в гавани стояли корабли, ничуть нами не заинтересовавшиеся. Одним словом, тут чувствовались веяния цивилизации. Домики уже были не только местом жительства, но и способом показать свой достаток.
Ходил по городку, присматривался к жизни и прислушивался к настроениям. Пожалуй, можно задержаться тут и пообщаться с этими "сильными". Двинулся обратно к порту, где норманны во всю обсуждали торговые вопросы с приказчиками. Забрал одного помора на роль толмача, начал выяснять, где тут что. Город был административным центром фюльке, так тут называли губернии, в нем было много чиновников, и глав торговых домов. Так как король для Норвегии и Дании был общий, и жить предпочитал в Копенгагене, то первые роли в городе играл комендант датской крепости. Той самой, что была на взгорке, и называлась Кристианстен. И еще епископ, но мне, наверное, лучше его обходить, все же католики это не православные. Пошел с визитом к коменданту. В крепость лезть для этого не пришлось, комендант предпочитал комфортное проживание в городе, суровому быту крепости.
Разговор получился на удивление плодотворный, комендант держал руку на пульсе событий и рассказал много интересного. Рассказал не просто так, ему нужно было решить свои проблемы, так что мне теперь придется заходить в Берген, правда и так туда собирался, но рассказ того стоил. То, что Дания вяло воевала со Швецией, для меня стало открытием, все же плохо историю учил. Точнее, война вроде как закончилась, только мир был бумажным. Выводы из этого сделать не сложно, боевые корабли курсировали по Северному морю и каперствовали тихонечко, в меру сил. Грабили не всех подряд, разумеется, мир все-таки, но залетную птицу, как наш конвой и апостолы — пощупают наверняка. Заинтересованность коменданта в его поручении не распространялась настолько далеко, что бы дать корабль сопровождения, для решенья вопросов с каперами мирным путем. Придется опять решать вопросы в лоб. Прояснили мне и политическую ситуацию в регионе. Король Кристиан пятый был очень пожилым и несколько невнимательным к делам, занимающийся, в основном, богоугодным делом именования всего, что только можно своим именем, включая и находящуюся тут крепость. Услышав такое определение от лояльного, наверное, чиновника высокого ранга для своего короля — становилось, очевидно, король Датский и по совместительству Норвежский старый маразматик и самодур, дел с которым лучше не иметь. Так же можно было предположить, что выиграет эту войну-мир Швеция. Вот из этих реалий и стоило исходить, планируя визиты и заключая договора. Но с другой стороны, Дания с карт не исчезла, значит, со Швецией решат вопрос полюбовно. Похихикал про себя, может, той же Норвегией и откупятся. Тем не менее, пока противовес шведам можно было набирать из датчан и норвежцев. Ничуть не сомневался, что может понадобиться такой противовес, при делах в Швеции. Кроме того, когда монарх самоустранился от дел, за него правит окружение, обычно жадное до денег и прочего. В русской истории достаточно вспомнить после Петровский период. Из него, правда, помниться одна Екатерина, но и этого достаточно для аналогий. Делаем еще одну зарубку в памяти и обсуждаем, с кем нужно говорить в Дании.
