— Знаешь что это? — она получала самый настоящий кайф от происходящего и глаза ее горели лихорадочным блеском при этом. — Это карминовая пыль1, — торжествующим тоном поведала она мне.
Нет, только не это! Боги, пожалуйста, помогите мне.
— Тшэтсуо!!! — от безысходности и ужаса закричала я по нашей связи, хотя понимала, что это не поможет.
Попыталась пошевелиться, но, как и пятнадцать минут назад, тело не откликалось и я, как и прежде, осталась лежать на волю моей учительницы. Она продолжала любоваться исполненным ее рукой бодиартом, украшавшем мое лицо и улыбаться. Она была довольна результатом.
Опять подошла к медицинским шкафчикам. Неужели тебе мало? Неужели ты еще что-то хочешь сделать с моим телом? Что ж ты за тварь-то такая? Что ж тебе все мало-то? Ведь у тебя было практически все, что ты хотела, так скажи мне, зачем ты пошла на это? Я спрашивала и испрашивала в безмолвном крике, но Мадлен продолжала свои поиски и естественно молчала. Но мне и не нужны были ее ответы, я их и так знала — Тшэтсуо тор Страт Рамм, а точнее принадлежащие ему, как следующему наследнику семьи Сарос, власть и деньги. Они стояли во главе всего и для таких, как эта женщина, являлись целью в жизни. А я... я, всего лишь, встала на ее пути. Так думала она. А на самом деле, никто, НИКТО, кроме Юстаса ноф Сарос ничего не смог бы изменить. Приорийцы слишком чтут старших и никогда не пошли бы против слова наследника семьи. Но госпожа Грейсон этого не знала, а может, предпочла не обращать внимания на сей немаловажный факт, и пошла своим путем достижения поставленных целей.
Искаженное в гримасе лицо опять появилось в поле моего зрения. Если бы могла, то я сжалась от страха. Ледяная испарина покрыла мое тело в предвкушении следующего развлечения Мадлен. А она продолжала наслаждаться страхом, а точнее практически ужасом в моих глазах.
— Я придумала для тебя подходящую забаву, — с радостью почти пропела она мне. — Сейчас ты займешься непосредственно своими обязанностями. И посмотрим, нужна ли ты будешь своему любимому муженьку потом! — и опять расхохоталась зловещим смехом.
Боги это она сейчас о чем? Очередной укол в шею. Что на этот раз? Паника, ужас, усилившаяся от пота боль — все смешалось во мне невообразимым образом. Неужели тебе мало? Я сняла внутренний щит полностью и выпустила весь этот ад наружу. Эмоции и чувства разлетались волнами по помещению. Я знала, что сейчас твориться с теми, кто попал в радиус воздействия, но мне было все равно. Это моя маленькая месть за происходящее в этой комнате.
Я наблюдала за Мадлен. Вопреки всему, она продолжала рассказывать, что теперь будет со мной, и я почувствовала первые признаки воздействия препарата. Тело начало гореть, приятная дрожь пробежала по моему телу, пульс ускорился. Сердцебиение дублировалось шумом у меня в ушах.
Как же это подло! Как унизительно! Брезгливость стала просачиваться в замутненное стимулятором сознание. Пока еще в силах контролировать свои возможности, сдерживала возбуждение, а хотя... Запоздалая мысль не успела оформиться и я расслабилась и позволила своему возбуждению разлиться во вне. Я буду долго смеяться перед своим полнейшим унижением.
Я ожидала, что Мадлен начнет как-то реагировать на все происходящее, но не дождалась и поняла, что она перегорела2. Перегорела как псионик. Если бы могла, то рассмеялась бы от такой несправедливости.
А мое возбуждение тем временем набирало обороты. Я уже чувствовала, как намокли мои трусики, и все сложнее становилось сдерживать себя и не застонать. Скорее всего, я давно бы уже извивалась как кошка в марте, но паралич в это случае был на моей стороне и не давал пасть еще ниже, чем я была в данный момент.
Очередной шорох открываемой двери возвестил, что исполнители прибыли. Из последних сил постаралась сконцентрироваться и вместо возбуждения, отправить в сторону новых действующих лиц, брезгливость.
Волны возбуждения накатывали все чаще и чаще. Стало трудно сосредоточиться на чем-либо еще, кроме желания удовлетворить свои животные потребности. До меня доносились голоса, но смысл сказанного перестал доходить до меня. Затуманенный мозг, оценил только интонацию — кто-то разговаривал на повышенных тонах. Открыла глаза и сфокусировала зрение на одной из выбоин на потолке. Вроде немного помогло — отвлеклась. Мадлен не ощущала в близости от себя, но в комнате все же кто-то был. Мужчина. Я отчетливо чувствовала его запах. Концентрация была потеряна.
Я все ждала и ждала, когда же ко мне кто-то придет и выполнит возложенные на него обязанности. Но никто не приходил. Не знаю, сколько прошло времени, но возбуждение стало понемногу спадать. От счастья и облегчения я начала плакать. Наконец-то можно расслабиться хоть на мгновение и забыть о стонах, слетавших с моих губ и безмолвных мольбах в просьбе удовлетворить мое желание.
Стыдно, нет, безумно стыдно и гадко. Боги, как же мне гадко!!! Я предала Тшу, пусть это было вызвано и искусственно, но все равно, я согласна была на любого, лишь бы избавиться от мучавшей меня неудовлетворенности.
— Тшу, прости меня, любимый, — проплакала я для своего единственного мужчины, пусть он и не услышит моих слов.
В комнате все еще кто-то находился, но уже не действовал на меня катализатором. Зачем он здесь и как смог устоять? На мгновение, но лишь на него, у меня проснулась благодарность и уважение к моему тюремщику, но тут же снова сменилась на ненависть.
Препарат совсем прекратил свое воздействие, и я потихоньку стала скатываться в сон, измученная за сегодняшний безумно долгий день, а может уже и ночь. Не знаю. Мысль, что нужно беречь свои силы и по мере возможностей попробовать восстановить их, заставила полностью расслабиться и в принудительном порядке заставить себя заснуть.
1. Карминовая пыль используется для нанесения татуировок на глубокие слои кожи. Имеет искусственное происхождение. Изначально предназначалась для нанесения ритуальных знаков у гхаркхов, поскольку их кожный покров очень толстый и обычные средства были неэффективными. Способ нанесения этих ритуальных знаков крайне неприятный. Самый лучший способ — скальпелем, исключительно из хирургических металлов (лазерные и прочие медицинские инструменты не давали такого эффекта, поскольку при их использовании кровопотери минимальны, что в данном случае является минусом, так как кровь является катализатором для химической реакции), делались надрезы, а затем втиралась вышеозначенное вещество, которое при соприкосновении с кровью оставляло четко выраженные темно-бордовые рубцы после заживления. Вывести такие татуировки практически невозможно. Единственный способ — довольно сложный процесс полной пересадки кожи на поврежденный участок. Одни из побочных эффектов является восьмидесяти процентное отторжение любых тканей на этом участке. Искусственно выращенные ткани с использованием ДНК оперируемого на положительный исход процедуры не влияет.
2. Перегореть — психологическое заболевание, сродни 'Звездной болезни' у псиоников. Термин 'перегореть' не является медицинским, однако повсеместно используется в простой речи. Симптомы выражаются в завышенной самооценке индивида и как следствие пренебрежение писаными законами и этическими нормами. Оракулы, интуиты теряют возможност отличать желаемое от действительного. Пирокинетики, владеющие телекинезом и прочие теряют часть своих возможностей. Универсалы теряют баланс между возможностями. Высшей степенью заболевания является самопровозглашение себя новым Богом с требованием преклонения и вознесения соответствующих почестей. Чем выше процент возможностей, тем выше риски заболевания. Лечение не существует. Полностью блокировать возможности не возможно. Перегоревшие псионики подлежат принудительному заточению в специализированных учреждениях под круглосуточным наблюдением под действием сильнейших из известных психотропных препаратов. Особо сильные псионики подлежат ликвидации.
Глава 49
— Ляна, — знакомый голос прорывался ко мне сквозь беспокойный и тяжелый сон, но просыпаться мне не хотелось совершенно, что-то удерживало на этой зыбкой грани, когда ты уже не спишь, но еще не бодрствуешь. — Ля-а-ана, просыпайся девочка,— я опять решила не реагировать и отмахнулась от руки, гладящей меня по голове, но будивший меня мужчина не сдавался. Следующим его действием стало легкое потряхивание. Я пробурчала что-то нечленораздельное и скривилась от царапающей сухости в горле. Сон начал сдавать позиции, но я все еще продолжала за него цепляться. — Подъем, курсант Беловка, построение через пятнадцать минут, — в конце концов, гаркнули мне в ухо, и многолетняя привычка сработала сродни инстинктам и я, широко распахнув, глаза села на кушетке.
Первое мгновение я никак не могла понять, где нахожусь, интерьер никак не походил на мою комнату в казарме, но увидев странные стены и неправильный потолок воспоминания хлынули в мое сознание, как через уничтоженную плотину вода. Резко дернулась и упала прямо на покрывающий пол песок. Тут же меня вздернули обратно и поставили на ноги. Я сфокусировала зрение на державшем меня мужчине, в тайне боясь увидеть его, и понять кто это.
— Мит, — моей радости не было предела. Я подскочила и крепко обняла его за шею. — Вы меня нашли, Мит. Где все остальные? Где Тшу? — я задавала вопросы со скоростью света, от обуревавшего меня облегчения. Меня нашли и всем плохим дядям и тетям сейчас тоже будет очень плохо!!! Я готова была прыгать от счастья.
Из-за ликования в моей душе я не сразу заметила, насколько напряжен мой друг и командир моей боевой группы.
— Ну же, идем, — я отстранилась от него и на не твердых ногах попыталась потянуть его в сторону выхода из этой адской камеры. Мит не шевельнулся даже и смотрел на меня каким-то очень напряженным взглядом.
— Мит? — а в ответ тишина. — Мит, что происходит? — напряжение захватило и меня. Я осторожно отпустила его руку и пристально вгляделась в его лицо и глаза. Что-то было не так. Что-то было не то.
Открылась: радость (понятно), боль (а я и забыла о шрамах!) и огромнейшее чувство вины (это откуда?). Сделала шаг назад.
— Ты мне ничего не хочешь объяснить? — ко мне в голову начали закрадываться не самые приятные подозрения.
Сделала еще шаг назад. С трудом, но все же заставила себя подумать о причинах его такого странного поведения. Медленно, со скрипом, осознание произошедшего и его роли в этом начало накрывать меня. Интуиция соглашалась со всеми доводами рассудка, а сердце верить не хотело.
— Почему, Мит? За что? — ну же скажи, что я ошиблась, прошу тебя! Ответ я прочитала еще до того, как он прозвучал вслух.
— Я люблю тебя. Прости меня, Ляна. О таком, — и рукой попытался дотронуться до моей щеки, при этом тщательно отводя взгляд от обезображенного лба, но я отшатнулась, — речи не шло. Робин, — сердце екнуло от этого имени, — уже наказал Мадлен, за то, что она это сделала...
Он что-то еще говорил, но я его не слушала. Предательские слезы стали наворачиваться на глаза, а рвущееся из груди сердце полностью заглушало любые звуки, отражавшиеся набатом у меня в ушах. Мой, теперь уже бывший друг, сделал шаг в мою сторону и потянулся рукой. Я же отшатнулась от него с неприсущей мне скоростью и каким-то образом моментально перепрыгнула за койку, а она не много не мало, стояла в нескольких метрах от меня. Так мы и кружили вокруг единственного достойного обороны предмета мебели: он ко мне, я от него.
Чувство вины передо мной, не давало Миту пойти в атаку. Я же пыталась понять, почему он пошел на это. Говорить не хотелось совсем, тем более я боялась расплакаться и потерять, пусть мнимый, но хоть какой-то контроль над ситуацией. Параллельно я пыталась придумать хоть какой-нибудь выход из всего этого дер*ма, в котрое угодила. К тому же, я тянула время, потому что с каждым шагом мое тело становилось более послушным. Все-таки, проведенное длительное время парализованной не осталось незамеченным моими мышцами, и теперь они постепенно оживали, подтверждая это довольно неприятными и болезненными ощущениями.
Однако, наше противостояние продлилось совсем не долго. Когда терпение бывшего друга начало иссякать, дверь открылась, и вошел молодой мужчина. Мит остановился и даже немного подался к стене, открывая проход для вошедшего.
Незнакомец был достаточно высок, примерно около ста девяноста сантиметров. Темные коротко стриженые волосы очень ему шли. Прямой нос, слегка раскосые, тоже темные, глаза, опушенные такими же темными ресницами, упрямые губы и твердый подбородок говорили о довольно властном и привыкшем командовать человеке. Хорошо сложенная, немного худощавая фигура скрывалась под простой повседневной одеждой хорошего качества, но отдающая чем-то военным. Я еще раз присмотрелась к нему, как раз последний сделанный им шаг дал возможность разглядеть его лучше. По возрасту, он был достаточно молод, не старше пятидесяти, ну может быть, даже пятидесяти пяти лет, хотя это вряд ли. А вообще диссонанс между его взглядом и внешним видом, не давал возможность однозначно ответить на вопрос о прожитых им годах.
Невольно я опять вернулась к его лицу и глазам. Он, так же как и я, внимательно осматривал меня. Казалось, его взгляд прожигал до самых костей. Я невольно передернула плечами, стараясь избавиться от этого неприятного чувства щекотки, следующее за его взглядом.
— А ты выросла, — загадочным тоном произнес он.
Мои глаза расширились от удивления.
— Мы что знакомы? — непроизвольно задала вопрос, хотя среди моих знакомых, его точно не было. Если только это кто-то из того прошлого, того что за блоком? Следующая фраза подтвердила мои догадки, но не дала ответа на вопрос.
— Знакомы, — а потом с горькой усмешкой продолжил. — Очень хорошо знакомы, — голос показался очень знакомым и сердце опять екнуло. — Но я знаю, что ты меня не помнишь. Эти хвостатые, — с презрением высказался он, как я поняла, о приорийцах, — заставили тебя забыть свою семью, куколка.
'Куколка' резануло мой слух из-за знакомых, до боли знакомых интонаций. Знакомые до нежной ненависти, до желания обнять его с любовью, прижаться всем телом в поисках защиты и утешения, и задушить до смерти. Сердце стало стучать с еще большей скоростью. Я даже не подозревала, что оно может так быстро биться без вреда для здоровья. В ушах зашумело, зрение стало расплываться на периферии, оставляя четким только стоящего передо мной мужчину и его почти черные глаза.
— Ну что, подсказать? — необъяснимая радость и предвкушение пропитывала его с ног до головы.
Я напряглась от необъяснимого страха и злости. Тело действовало без осознания с моей стороны и готовилось к броску.
— Разрешите представиться... — он специально выдержал драматическую паузу, затем отдал честь и вытянувшись по струнке, продолжил, глядя не прямо в глаза. — Робин Винц Беловка — твой брат, куколка.
Я поверила сразу. Просто знала, что он мне не врет, чувствовала это всеми фибрами своей души и радостно колотящимся сердцем. Я рассматривала уже по новой этого для меня родного человека, стараясь увидеть, нет — узнать, хоть какие-то черты, но память не спешила открывать мне свое прошлое.
