Или местная самодеятельность?
Нет Толяна. Он бы утешил душу.
Вон и Войтик пренебрежительно надул губы. Песня не понравилась? Или отдувается от пережора? Хотя пережор, это не о нем сказано. В него, как в топку, совковой лопатой кидать можно. Когда разгорячится.
А Гордень Златкович приуныл.
И остальные соседи притихли.
Потряс их Войтик за грудки. Первый шоумен этого скучного мира. Целое цирковое представление разыграл. Надо отметить за старание. Медалюху какую-нибудь соорудить и нацепить на волчовку.
Князья Киевские своих дружинников цепями золотыми жаловали. Гривнами звались. На Войтикову шею голтяк в килограмм весом понадобится. Никак не меньше. Иначе не разглядят.
Мысли ленивые, путанные. Скачут туда, как мухи по столу с кабаньей тушей. Как стеклом отгородился от застолья.
Резвые ребята вдоль столов снуют. В чарки вино да меды подливают. Следят, чтобы гости дорогие не заскучали.
-Слав, может домой пора?
Сделал вид, что не понял Зореня.
-Неудобно. Гости обидятся. Не к Пересмыслу, к нам пришли. А мы домой...
-Я не про то! Язык до мозолей, в тряпку истрепал и все без толку. Все слова словно ветром уносит.
Стас улыбнулся.
-Все да не все. А вообще то ты прав.
Не договорил. Прислушался к шуму на крыльце. К громким злым голосам.
-Да, отступись ты, худая жизнь! Ты не понял, служба, я к другу приехал. Так и доложи!
Повернулся к Зореню, подмигнул волхву.
-Леха! Пьянку за версту носом чует.
Двустворчатые двери, не распахнулись. Разлетелись с треском, сорвавшись с кованых фигурных навесов и упали с оглушительным громом, не много не долетев до столов. А за ними, пролетев несколько метров, рухнул незадачливый страж.
-Вор! Как смел? В железа? — Загремел голос Пересмысла.
Поднялся, навис над столом. Лицо покраснело от вина и злобы.
Нашел кого пугать!
Леха перешагнул через обломки дверей, через, неподвижного лежащего, стража.
-Круто живешь, командир! Кабанчик под соусом. Икра... — Не обращая внимания на устрашающую физиономию Предславского конязя сказал он, с улыбкой подойдя к столу. — Я, можно сказать, губернатор трех провинций, а забыл уже как самые простецкие пельмени выглядят.
-А ты попробуй воровать. — Ласково посоветовал ему Стас, обнимая друга через стол.
-Не могу. — Скорбно вздохнул Леха. — Специализация не та. Как назло прямо противоположная.
Только сейчас разглядели конязья на двухметровом парне волчовку и пару мечей за спиной.
-Они идут, Стас. — Шепнул Леха.
-А это что за бугай? — Указал он взглядом на Пересмысла. — Надулся так, что того и гляди лопнет. А брызг сколько будет! Не ототрешься.
-Князь Предславский Пересмысл.
-Никогда бы не подумал! — Вытаращил на конязя бесстыжие глаза, оскалился да еще и глаза сощурил, словно сомневаясь в чем то.
Оперся рукой о край стола.
-Подвинься браток, а то ушибу ненароком. — Предупредил он и оттолкнувшись, перемахнул через стол, уставленный кушаньями и дорогой посудой. — Мне с командиром надо покалякать.
Пересмысл снова побагровел, задохнулся от гнева, но промолчал. Скажи не так, чего доброго еще и мечом пласнет.
-Груздень гонца — скоропосыльца по эстафете прислал. Отходит за реку. Я послал ему шесть полков, а сам сюда с двумя сотнями. Думаю, что и Хмурый со Свистом уже в дороге. Приказал собирать ополчение. — Невнятно проговорил он, дробя зубами заячью тушку. — Веселин, не в службу, в дружбу... подай вон того наглого барашка.
И пояснил Стасу.
-Брюхо подвело. Было бы время и кабанчика очистил. — Вылил в горло полковша наливки и сморщился от отвращения.— Пропах этой дрянью, как алкаш. Или студентка. Сейчас бы нашей, старой...благословенной. Представляешь, Стас, "Московская" снится по ночам.
Махнул рукой с зажатой костью.
-Эй, Златка! — Отхватил зубами клок мяса от бараньей лопатки, пояснил. — Последнему Витеньскому конязю седьмая вода на киселе так, что никаких династических претензий. Твоей Купаве подруга, И мне спокойней...
Но Стасу уже было не до династических претензий. Пока все усилия и мысли Лехи сосредоточились на барашке, выяснять что-то у него было бесполезно.
Повел глазами.
Хруст исчез за оскаленными дверями. Войтик перепрыгнул через стол. Не так умело, но по молодому резво подошел Серд.
-Сударь волхв! Штаб-квартира в Витене. С тобой две сотни Алексея. Зорень, тебе все казарские полки. Кроме двух тысяч Третьяка. Ему горы стеречь. Войтик, десяток волчат конязю Зореню. И марш-марш!
-Веста...
-Я помню, брат. Они будут в Витене. Вместе с претензией Алексея. Пивень приглядит за детским садом. Серд, поведешь Предславскую дружину.
Дернулся Пересмысл. Открыл было рот, багровея от ярости, но под ребро уперся нож Веселина.
-Сидеть. Командир говорит.— Нежно прошептал Веселин и трогательно улыбнулся.
В дверях появился Хруст. Холодный и деловитый.
-Не нервничай, Пересмысл. Твой городишко мне не нужен. Хотя на стенах и в башнях мои люди. Твои воины оказались умнее, чем их конязь. — Заметил обескураженное лицо Серда. И страшно удивился. Брови поползли вверх. — Серд, ты все еще здесь? Войтик, десяток ему. Потом сочтетесь.
Пересмысл и его гости с ужасом следили за происходящим.
А Стас распоряжался, как на своем подворье.
-Хруст, выходишь последним. Это на тот случай, если им...— Он кивнул головой в сторону конязей, — дурь в голову ударит.
-А может... — Осторожно предложил Хруст.
-Не надо. Они живут, пока наши полки стоят на рубеже. — Отмахнулся Стас, недовольно морщась. — Леха, кончай жрать. Кони ждут.
-Не пропадать же добру. Лучше плесни вон того пойла. — Кивком головы указал на кувшин. — И птичку подай, а то мне по моей скромности ее не достать. А как ты Предславскую дружину прикарманил?
-Это не ко мне. Это Хруст... распропагандировал в лучших большевистских традициях. У парня редкий дар убеждения. Правда не всех...
-Молодчина Хруст, дело знает туго. — Похвалил Леха воеводу. Затрещали на крепких зубах кости. — И все таки не пойму твоего благодушия, Стас. Прямо не Стас, а мать Тереза. Как бы в спину ножом не шарахнули. Я бы их отправил вместе с волхвом в Витень. И нам спокойнее и ему повеселее.
Говорил так, словно они были одни. А конязья холодели от будничности его голоса. От равнодушия, с которым он смотрел на них, расправляясь с понравившейся птичкой.
-Вои не дадут безобразничать. Я встречался с ними. — Нехотя ответил Стас. — Дельные ребята, чего нельзя сказать о их володетелях. А кроме того Зорень уведет козар с лесичского рубежа. Поэтому, если мы не устоим, не выстоять и им. За боричами последят люди Хруста. К горянам дороги давно перехвачены. Один крохотный обвал и они наглухо запечатаны, как вино в бутылке. А когда понадобится, пробку выбьем.
Гордень бросил на него косой, полный ненависти, взгляд. Но промолчал.
Нож в руке Веселина заставит замолчать кого угодно.
-Войтик!
-Серко у крыльца, командир. — Ответил Войтик, подавая волчовку и мечи.
-Так почему мы стоим?
-Ждем Алексея...
-Леха!
-А Леха вообще не при делах. — Бодро отозвался Леха, вытирая руки о узорчатую скатерть. — Это Веселин...
Веселин поперхнулся от возмущения.
-Ну что ты копаешься? Сметай все в мешки. Дорога дальняя. Проголодаешься, чем тебя кормить будем? — Леха нагло улыбнулся в лицо обескураженного парня. И пояснил Стасу. — Маленькие, командир, они все прожорливые.
-Отцепись от Веселина. Покажи нам лучше свою Претензию.
-Так вот она.
Леха вытянул длинную руку и притянул к себе рослого безусого воя. Шлепнул ладонью пониже спиной, подтолкнул к Стасу.
Стас окинул воя быстрым взглядом. На голове шишак. Короткая кольчуга. На поясе меч. Смотрит прямо, открыто. В небесно голубых глазах нет и тени робости.
-Хороша!
-Мне нравится.
-Немного не ко времени...
-С тобой всегда не ко времени.
-И то верно. — Постоял в дверях, окидывая взглядом палату. Задержался на волхве.
-Пивень, заканчивай здесь поскорее. И в Витень. Поспеши с ополчением. И выдвигай его к Заречью. Хруст, помоги Серду и догоняй. Пересмысл, за хлеб, соль спасибо А если что не так было, не посетуй. Гости мы беспокойные. Леша, прощайся и догоняй...
-А я не останусь!
Леха смутился, а Стас помрачнел.
Это становится уже хорошей традицией.
-Я с тобой!
-Изобью и ногой под лавку! — Пригрозил Леха, смущенно оборачиваясь к Стасу. — И доставать не велю!
-Поеду!
-Разбирайтесь сами. Только не опоздать бы к раздаче подарков. Войтик, пару человек вперед.
-Уже, командир...
Глава 25
Никогда он еще не передвигался в этом мире с такой быстротой и поспешностью. Войтик вел отряд напрямую неизвестными, а вернее только ему одному известными, дорогами и тропами. И все равно Стасу казалось, что они ползут еле-еле. И день ото дня он становился все мрачнее и мрачнее.
-Столько времени ухлопали в пустую. — С плохо сдерживаемой злостью бросил как-то Алексей. — В области дипломатии потерпели полное фиаско. Надо было проверенным и надежным способом.
-Если бы был запас времени...
-Ну не так уж все плохо. Предславскую дружину увели. И от братков себя обезопасили на какое то время.
-С братками было, Леха, проще. Пацаны конкретные и в реалиях разбираются. А здесь не закона, не реалий...
В Заречье въезжали на падающих от усталости конях. Стас погладил своего Серого по, мокрой и липкой от пота, шее.
-Прости, дружок. — Сказал он, отдавая повод. — Поводите, пока не остынет. И не поить! Леша, дальше поведешь отряд сам.
-А ты?
Отвечать не стал. Поймал ногой стремя и сел в седло свежего коня.
-Войтик, проводи...
Ринулась к нему Купава, но наткнулась на жесткий взгляд и остановилась.
А Стас нещадно настегивая коня, уже летел через город к восточным воротам. Прогрохотали подковы по подъемному мосту и вниз по склону. Ворвался в низкий кустарник, движением руки остановил Войтика и хлопнул коня ладонью по крупу. И скрылся в кустах.
Мгновенье спустя могучий матерый волк огромным прыжком выпрыгнул из-за кустов. Замер, повернув тяжелую голову в сторону Войтика. Мрачно светились немигающие глаза. Низкий грозный рык вырвался из горла.
Войтик кивнул головой и повернул коня к городу.
Где то далеко за спиной послышался ответный волчий голос.
Вернулся в город.
На немой вопрос Алексея, пожал плечами и, нехотя, ответил.
-Ушел пешком. Сказал, быстрее надо...
Прошло чуть больше суток и мимо Волчка пронеслась волчья стая. Впереди, низко опустив голову, тяжелым размеренным скоком, бежал матерый красавец — волк.
Повернул голову на негнущейся шее, остановил угрюмый взгляд на страже, что-то сдержанно проворчал. И побежал дальше, увлекая за собой стаю.
-Вождь родичей собирает! — Подумал стражник, провожая взглядом стаю.
Еще сутки и потянуло речной свежестью.
Стая отставала все дальше и дальше. Стас и сам сбил себе ноги в кровь, но продолжал бежать. Лишь однажды остановился, проворчал что-то и снова заторопился. А стая свернула в ближайший лесок.
Верста... еще верста.
На траве, на земле, на камнях остаются капли крови.
Дрогнуло ухо.
Люди...
В несколько прыжков вломился в кустарник. Перекинулся через голову, лежал и равнодушно следил за тем как ломается и корежится в судорогах волчье тело. На боль и страдания сил уже не было. Зато есть возможность несколько минут отдохнуть.
Вышел и пошел на голоса.
-Эй, малый! Коня!
-А ты кто такой?
Во взгляде подозрение. Но увидел волчовку на плечах. Смутился. Стас назидательно поднял палец.
-Начальство надо знать в лицо. Где воевода Груздень?
-Где-то на берегу. — Ответил воин и неопределенно махнул рукой.
-Служи дальше, боец!
Впереди войска. Лежат, сидят, ходят. Костры, шалаши. Реже шатры и палатки. Лошади привязанные, стреноженные и пасущиеся в табунах.
Понять можно. До реки еще не близко. Можно сказать глубокий тыл.
Загнул от берега. В обход быстрее.
Чем ближе к Груздню, тем порядка больше.
Ага, узнавать начали.
И сам заметил знакомые лица.
Груздень на краю высокого обрывистого берега.
Ему бы еще цейсовский бинокль на грудь повесить! И готов народный герой. Хоть картину с него пиши. Хоть памятник ваяй. На голову выше всех.
-Командир!
Глазастый черт.
Оглянуться не успел, как выдернул из седла, сжал своими руками.
-Как? Один?
-Чартерным рейсом. — Отшутился Стас, совсем не рассчитывая, что шутка будет понята.
Но воеводе было не до шуток. Пропустил мимо ушей.
-Показывай...
Отступил в сторону, открывая противоположный берег.
От горизонта до горизонта черная шевелящаяся масса движется к берегу, скрываясь под пологом Сумерек. Наползает медленно и неотвратимо. Злобой и ненавистью ударило в мозг.
-Отдаешь без боя? — Спросил и смутился. — Прости, Груздень. Устал...
-Не с кем драться, командир. Даже на выстрел подойти не можем. Ребята по земле катаются, от боли воют так, что сердце заходится. Меня самого мордой по земле тащило несколько раз. Сутки есть не мог. Рвало так, что кишки из горла вываливались.
-Да не извиняйся ты! — Устало прервал его Стас.— Сболтнул по глупости, а ты зациклился. А что на флангах?
-Разводят. Выпрямляются в линию. Кто-то за спиной очень умело подталкивает эти чурки.
-Ну, этих "кто-то" мы знаем. Сколько дней им понадобится, чтобы добежать до реки?
-Если бегом не побегут, то несколько дней...
-На подходе Свист и Хмурый. За ними полки Алексея. Кстати, хочу тебя порадовать. Вскоре встретишь старого знакомого.
Выждал паузу.
-Нет. Промолчу. А то радость не та будет. Сам увидишь. А где Толян? Почему, скажи на милость, он не бросается на шею своему другу и начальнику?
-Там он! — Груздень кивком головы указал на противоположный берег. — Со своим полком. Несколько раз уже задерживал доргов. Вот и сегодня снова пытается остановить их.
-Как? Или черноглазые его не достают?
-Достают. Но он к ним близко не подходит. Смотри, командир, началось...
В воздух взлетели, раздувая пламя стрелы. Зависли в воздухе и с воем упали вниз. Еще... Сотни горящих факелов упали на землю.
И вверх взметнулось пламя.
Огонь сразу захватил сотни метров. Но ему было тесно и он начал распространятся во все стороны. В огне исчезла шевелящаяся масса, ни на что не похожих, монстров.
Вспыхнул тесный лесок, стоящий на пути огня, а стрелы летели уже прямо в огонь.
-Они же не боятся огня. Так Рэдэльф говорил. — Стас не смог сдержать своего удивления.
-Они, может, и не боятся. Но не их глаза.
-Молодец Толян!
Груздень разом утратил свою начальственную сдержанность и засмеялся.
-Он не только их, но и нас уже достал. Костры день и ночь горят. Вонь немыслимая. Жир топим. Сколько скотины уже извели. Зальет им дорожку жиром, а потом стрелами подпалит. И останавливаются. Жир заливаем в горшки, впрок... Толян все какого керосина просит. Строим камнеметы. Будем ставить их прямо здесь, на берегу. Хорошо бы Третьяк у них за спиной пошумел.
