Веревка обвязывающая груз была срезана и свисала по бокам. Шкуры откинуты, частично порезаны, а вот кладь осталась на месте. Ибо тащить с собой, если это мигранты, уходящие от своих хозяев, ищущие лучшей доли, не имеет смысла. Такое видел на пушкарском дворе, когда с Тулы караваны приходили. Заготовки для ружейных стволов, на первый взгляд порядка ста штук.
Полез смотреть клейма мастеров, а потом усиленно тер затылок. Укладка, обвязка Тульская, а метки Ведменского заводика, что недалеко от Каширы. Пищальные доски можно было отправлять сразу в кузницу.
На глаз оценил стоимость, все это тянуло почти на пятнадцать рублей.
Кто продавец, а самое главное кто покупатель? Имущество-то казенное...
На груди засучила лапками, подружка-лягушка.
Отдать обратно, не поверят, что это мы нашли, толкнуть налево, товар специфичный... Можно отвезти к себе, заховать до лучших времен, а потом пустить в переработку.
Победил здравый смысл, не дергаться, а вернуться обратно и посоветоваться с более опытными товарищами. Мелькнула мысль, что груз может принадлежать Строгоновым... Но как же тогда клейма?
Я со стрельцами немного поработал, мы перетаскали все железо саженей за двадцать, свалили кучей, засыпав хворостом и лапником, поехали домой.
Возвращение было грустным, зрелище увиденное на той полянке, не для слабонервных. Насколько успел рассмотреть, прежде чем рыгать начал, у всех разбита голова, я конечно не судмедэксперт, но характер одинаковых ран, наводит на определенные мысли. Одна из них, что разбой, чистой воды заказуха.
Да только не понятно, кому понадобилось плохое, честно говоря, железо? Шведы здесь, делают то же самое и оно лучшее на европейском рынке, поляки большую часть берут у них. А может быть и так, что на первых четырех телегах было то, что нужно, а эту просто бросили. Тащили, насколько было можно в лес и когда лошадь пала, оставили. Даже не стараясь скрыть следы, посчитав, что у нашедшего, проблем с находкой будет выше крыши. Продать это практически невозможно, металл в таком виде покупает и распределяет казна. Учет на заводах строгий, с выработки мастерам платят зарплату. Сделать лишнего...
От раздумий черепок стал постепенно разогреваться и потихоньку гудет. Да провались оно все пропадом, потянуло на посмотреть, и что теперь?
Если с Силантием решим забрать, я лично склоняюсь к тому, что надо. Надобно будет запутать следы, таким образом, чтоб это выглядело как случайная находка, неизвестных людей. Пошли в кустики пописать, увидели тропу, прошли, и тут такой подарок. Вынесли на дорогу, погрузили и увезли в неизвестном направлении. Следующий этап. Хоть это и не по-людски, оставлять тела без погребения, но мы не должны ничего здесь трогать, все должно остаться, так как есть. Со стрельцами переговорит Силантий, я понятное дело буду молчать как рыба об лед. Больше никто про это знать не должен. Дальнейшие работы по вывозу этого долбанного металлома будут исполнены нынешним составом, и прятать его придется, мне со стрельцами, сидящим сейчас в телеге. Думаю, что сегодня ночка нам, предстоит ещё та.
Дождавшись, когда разденусь и умоюсь с дороги, Силантий налил пива в кружку, пододвинул мне под руку.— Сказывай. Что удумал?
Обстоятельно поведал о находках, особенно остановился на покойниках. Рассказал как вариант что можно сделать, чтоб сбить со следа, тех, кто будет разыскивать пропажу.
— От вы два сапога на одну ногу, ты да Никодим. Он по молодости... — Что хотел сказать стрелец, осталось неизвестным, входная дверь скрипнула, и вошли двое ребят сопровождавших меня во время вылазки.
— Звал.— Спросил, что был старше. Войдя, они сняли шапки и остановились, едва переступив порог, перекрестились.
— Садись робятки, — Силантий махнул рукой на, лавку рядом с собой. — Разговор у нас с Федором к вам есть.
Когда они уместились рядышком, положив головные уборы на стол, Силантий задумчиво потребил бороду.— Вот что други, об том, что вы там видели и особливо что нашли, надобно молчать.
— Тама возчики, побитые в ямах...
— Мне Федор обсказал. Заковыка такая, жалезо вами найденное, казенное, ежели его сыскать будут... Оговориться кто, катам царским, все едино, из кого правду тянуть, из кого кривду. Знамо что не по-людски будет, оставить не погребенными... А ежели кто слово молвит, а? Нас тогда прикопают, всех и глубоко. Сначала на дыбе спытают, опосля живота лишат. Так что робятки, молчите, ежели наши кто пытать будет, молвите, — ничего не видели, никого не нашли. С Никодимом обговорю, деньгу за эту седмицу на полтину больше получите. Ступайте.
Стрельцы ушли, уже на выходе их остановила просьба Силантия, — Ежели кто...
Я сидел лицом к нему, и даже мне стало не по себе, от его взгляда из под косматых бровей.
— Ежели кто, будет пытать вас сильно, вы должны мне молвить, кто таков к вам с расспросом пришел.
Взмахом руки отпустил стрельцов, когда за ними закрылась дверь, на меня смотрел добрый 'дедушка Силантий'
— Что Феденька, повечеряем, чем бог послал, да собираться надо. С вами пойду, ежели не таскать, так охраню вас.
Половина не половина, но треть ночи мы точно провозились. Для начала за околицей захоронку приготовили, и только потом поехали забирать уклад. Жутковато в лесу ночью, живность какая-то шуршит, кто-то из кустов черных глазищами светит, филин ухает. Если бы не работа, гадом буду, в портки наложил бы. Особенно после киношек про зомби, а тут неподалеку, более полутора десятка жмуриков лежит. Хорошо хоть за один раз Ласка все свезет, только на троих по тридцать ходок сделать надо, шагать, между прочим, саженей пятьдесят. У меня лично вышло сто двенадцать шагов.
С первыми петухами, бодрым голосом скомандовал — Подъем.— Мы, я и мои ребята уезжали в Москву.
Испытания были проведены, признаны успешными и с маленькими доработками изделие может быть принято на вооружение. Во всяком случае, для нашей банды.
Всю обратную дорогу обдумывал систему раннего оповещения, сигналки ещё в третьем классе делал.
Сложного там ничего нет. Поспрошал местных, есть ли какое крупное зверье, кабаны, олени, лоси. Оказалось, есть, и те и другие, а первые даже поля с овсом травят. И как мне расположится с моим ранним оповещением, когда в лесу бродят стада живности? Та ещё задачка.
Скорей всего придется прижиматься к деревне или вводить полосу отчужденности вокруг заводика, как её там, контрольно следовую полосу делать. А на хрена козе баян? Может проще все решить, хвоста накрутить стрельцам, чтоб службу тащили?
Налет 'нелегальных эмигрантов' показал, что худо бедно, но ограда не помешает. Строить из бревна? А сколько их потребуется, если общая длина забора переваливает за полтора километра?
Не огораживать... Да как-то, неуютно жить на проходном дворе. Это первое, ну а второе...
Любовь приходит и уходит, а технологии крадут всегда.
Надобно ставить свою небольшую пилораму и начинать потихоньку пилить. Пускать на продажу нет смысла по простой причине, никто не будет их покупать. И дело здесь конечно не в том, что потребитель обычно консервативен и медленно меняет свои привычки, а косность москвичей. Что неоднократно подчеркивалось соотечественниками и иностранными наблюдателями.
Дешевизна могла пробить и косность, но это должна быть дешевизна товара, приобретаемого за деньги. Да вот беда, эти гроши траться на приобретение, прежде всего таких вещей, которые нельзя воспроизвести дома. Личный труд, особенно для себя, совсем не цениться, применение рабочим рукам и на стороне не всегда возможно. Вот по этому, обрезная доска пока что не в почете, ещё в мою бытность работы на государство, интересовался этим вопросом и результат, честно говоря, немного ошеломил. Кода в столярке задал вопрос о том, откуда они берут доски на приклады, мне, просто указали на кучу чурбаков.— Вот с ентого и колем.
Как дурак потом стоял и слушал поучения престарелого мастера о том, как правильно надо расщеплять заготовку, чтобы получить возможность сделать два приклада. Бред. При топорном подходе ещё два, стружкой улетали в печь. Когда спросил, а есть ли возможность распиливать бревно вдоль, на меня смотрел выцветшими от старости глазами, баран и блеял что не можно так делать.
В чем-то он был прав, но это хорошо для индивидуального подхода, а когда стоит задача вооружить тысячи, этот способ, должен кануть в лету.
Впоследствии выяснил, что в Москве профессии пильника, нет. И если появится, то ещё не скоро. Народ, если была нужда, брал топор, клинья и колотушку, не получиться с первого раза, сделается со второго, третьего. Для всех вокруг это естественно. Лес, из-за малого количества пахотных земель, считается, чуть ли не врагом. Русь, имеющая в своем распоряжении огромные лесные угодья, не хочет, и думать, об их экономном использовании. Наоборот, с лесом ведется постоянная и напряженная борьба.
Оставленные без присмотра угодья зарастают, сначала кустарником, а потом, деревьями. И когда возвращались люди, все приходилось начинать заново...
Пилы для ручной распиловки найти можно, даже видел такие, качества не ахти, железо плохое. По внешнему виду, эдакая 'дружба два' только длиной метра три, к ней требуется пара крепких мужиков и ещё двое на замену. Сколько они смогут сделать за день, два, три бревна и всё? Это досок восемь. Я провел подсчеты и ужаснулся. Блин, да им потребуется два с половиной года, чтоб напилить требуемое количество... Чтобы там не говорили окружающие меня люди и не крутили пальцем у виска, намекая, что плотники топором наделают столько сколько нужно, пилораме все-таки быть. К следующему лету, забор должен стоять. А если у меня выгорит дело с прикладами для мушкетов, то и для них нужны пиленые заготовки. Очень хотелось видеть привычную глазу тару, а именно ящики. От нынешних бочек, тюков, узелочков, бросало в дрожь, хранить их надлежащим образом ещё та проблема.
Население довольно бедно, заработанные деньги тратит со страшным скрипом. Но есть одна контора, готовая выкладывать кучу монет, правда связываться с ней себе дороже, можно и по мордосам получить ежели брак какой будет. Это казна, она же царство Московское, собирающее в год тысячи рублей налогов и тратящее на армию до трети своего бюджета. Хороший кус...
Дословно указ Петровский не помню, но суть такова.
'Хозяина тульской фабрики (хрен его знает как) бить кнутом и сослать на работу в монастыри, понеже он, осмелился войску Государства продавать негодные пищали и фузеи. Старшину приемщиков бить кнутом и сослать в Азов, пусть не ставит клейма на плохие ружья'
Хозяину накатили двадцать с лишним ударов и червонец штрафа за каждый ствол.
В этом деле, а оно ещё только будет, легче всех подьячий отделался, его на год лишили воскресной чарки.
Работать мастером на казенном заводе это одно, а вот быть им на своем совсем другое дело. Никто и ничто не сможет помешать внедрять новые технологии...
Дай господи сил и терпения, чтоб удалось задуманное, ибо не о животе своем пекусь, а токмо об укреплении государства Российского.
Лета ХХХ года, Апрель 17 день
Рано утром, запряг своего шестисотого мерина...
По возвращении меня ждал сюрприз. Никодиму надоело делить со мной нашу единственную лошадь, а ждать пока подрастет жеребенок Гоша ещё долго.
Заезжаем вчера во двор, подъезжаем к конюшне, оттуда выходит Никодим, держа в руках вилы. Подходит и начинает осматривать лошадь, оглядел ноги, проверил, не сбиты ли бабки. Погладил её по морде, эта зараза ещё к нему и тянется.
'Предательница, как выпрашивать кусок хлеба с солью, так это, пожалуйста, а как меня приветствовать...'
Остановился рядом, — Мне туточки сорока на хвосте весточку принесла... Не хочешь Феденька мне поведать?
Когда он так язвить начинает, нужно искать вазелин или что ни будь ещё. — Никодим, вот те крест, не виноватые мы, они сами к нам пришли.
— Ты про что молвишь?
— А ты про что?
— Шуткую я, подарунок хочу тебе сделать.
— А я нет, — мотнул головой в сторону дома, куда убежала отпущенная мной команда, — Тати на обоз напали, в самый раз, когда мимо проезжали, только вот кобылка нас и спасла.
В двух словах рассказал самую суть, под конец задал вопрос, хотя и знал на него ответ.— Шадровитый сказывал, что через эти земли холопы беглые ходят?
— Сказывал.— Запустил пятерню под шапку и яростно заскреб затылок, от чего она съехала ему на нос.
— да токмо никогда такого не было, чтоб они на селище нападали.
— Тогда значится, мне повезло... Дважды...
За разговорами мы рассупонили лошадку, откатили телегу в сторонку, Никодим взял её за недоуздок, я же навьючил на себя упряжь, пошли внутрь конюшни. И пока, развешивал по местам все причиндалы. Он успел завести Ласку в денник, закрыть дверцу и, встав рядом, ждал, пока закончу.
Пристраивая хомут на его законное место, я вспомнил, — Что ты там сказывал о подарке?
— А ты глянь получше, — Никодим улыбнулся и махнул рукой в сторону второго денника.
И только сейчас я заметил выглядывающую оттуда морду, с любопытно — меланхоличным взглядом следящую за двумя людьми.
— Это о чем я подумал? — Разговоры о приобретении второй лошади пошли сразу, как только нам пришлось начать разъезды.
— Да, ему семь лет, зовут Бабай, мерин.
— Сколько отдал? — остановившись напротив, протянул руку, дал её обнюхать и лишь, потом коснулся теплой, шелковистой кожи. Вопрос о деньгах был не праздный.
— Поменял и два рубля додал, могет и под седлом ходить.
— А на что сменял?
— Ты ж сам грозился из лавки самовар выкинуть.— Он пожал плечами.
Вот и у меня появился свой транспорт.
'Надо было отправляться в кузнечную слободу. Наверно черт меня толкал под руку, потому что отдал все наличные стволы, в свое время честно украденные, все девять штук. Один отойдет Архипу, а остальными хочу вооружить Силантия и его ребят. Это у одного кузнеца будет, а вот другой, должен мне переделать три пищальных ствола из числа изготовленных ковалем Василием из пушкарского приказа, им предстоит стать винтовками. На них должны сделать нарезы и камору под предоставленный образец патрона. Это тот же человек что изготавливал прошлогоднюю неудачу. Кстати пока вспомнил, а может её разобрать и на пистолеты пустить, там как раз из неё три штуки выйдет? Или может оставить?'
— Тварь, зараза, падла кастрированная, — Я размечтался и зазевался, за что был наказан. Пока затягивал подпругу, эта скотина укусила. Приласкав мерина кулаком по морде, отскочил в сторону и сейчас стоял, потирая задницу.
Позади, раздался смех и голос Никодима.— он ещё и лягается.
Препираться не хотелось, дорога хоть и не дальняя, да дела муторные, погрозив меднику кулаком, за то что раньше не предупредил, забрался в седло. Он открыл одну створку ворот, я включил первую шенкельную передачу, вывел наше приобретение на дорогу. Мерин шагает спокойно, опустив голову, оглядываюсь, Никодим не ушел, а даже наоборот, смотрит мне в след. Втыкаю вторую каблучную, темп нарастает и переходит на легкую трусцу, седло противно начинает похлопывать снизу. Пока приноровился, задница получила хорошую встряску.
