— И поэтому я сейчас здесь, — пояснил я слегка растерявшейся девушке. — Чтобы ответить на вопросы. Чтобы объяснить причины. Чтобы показать основы.
— Спасибо, — тихо сказал девушка после недолгой паузы, похоже, тоже пытаясь что-то найти в моем собственном взгляде, опасаясь увидеть там это, и радуясь, что этому "чему-то" все-таки не нашлось там места.
— Не за что, — хмыкнул я. — Пока не за что. Я все ж таки исполняю волю своего божества. И если все получится, то можно с уверенностью сказать, что поездка в такую дальнюю даль, как Конохагакуре, уже точно прошла для меня не зря.
Довольное мурчание Йоруичи полностью подтвердило мои слова.
— Подход приобщения к вере новых последователей сугубо индивидуален. Я, например, предпочитаю действовать личным примером, как ты могла заметить. Ну и еще творить именем Дзясин-сама разные благотворительные мелочи, которые лично мне ровным счетом ничего не стоят. А люди, как вот сегодня за обедом, приходят сами. Причем в таких количествах, что порой не знаешь, куда этих придурков уже девать. Но теперь-то мне точно попроще будет, как-никак, нас уже двое...
Было уже далеко за полночь, а мы все продолжали "заседание на двоих" в моем номере под четвертую бутылочку легкого вина. Анко с ногами забралась на мою не расстеленную кровать, а я нарезал круги по комнате и продолжал нагружать куноичи все новой и новой, а иногда даже полезной информацией.
— А вообще, раз Дзясин-сама обратил на тебя свое внимание, значит, считает, что ты и так вполне можешь со всем этим справиться. Так что, лучший вариант, как по мне — оставайся сама собой, а все остальное по жизни приложится.
— Это мне, наверное, теперь придется часовню, как минимум, в Конохе организовывать? — задумчиво уточнила девушка.
— С этими мыслями обожди пока, сначала тебя еще хотя бы инициировать надо.
— И в чем проблема?
— Никакой проблемы. Просто, пара секретов, так сказать только для самых-самых своих...
С этими словами я вернулся к двери, проверяя, как хорошо она заперта и прислушиваясь лишний раз к шорохам в коридоре. Ладно, хватит тянуть, пора переходить к самому главному. И жлобиться тоже хватит!
Вытащив из бокового кармана полоску бумажной печати, я прикрепил ее на дверь и активировал, влив немного чакры в центральный иероглиф. По стенам комнаты в разные стороны разбежалась паутина золотистых огоньков, на что Анко снова глубокомысленно хмыкнула. Что ж, назад пути нет. Печать, стоящая бешеных денег, выгорит за полчаса, но, по крайней мере, на этот срок никто не сможет подслушать и подсмотреть, что твориться в этом помещении, будь он хоть Хьюга, хоть Данзо с Орочимару. Надо успеть всё сделать за этот срок, а то очень не хотелось тратить вторую (предпоследнюю) и жутко дорогущую поделку почившего клана Узумаки. Их мне через десятые руки и не без трудностей сумел достать по своим каналам Дзюмпей перед самым отъездом. Не думал, что понадобятся так быстро, но видать без вмешательства Дзясина тут точно не обошлось.
— Значит так, — произнес я, возвращаясь обратно в центр комнаты и начиная стаскивать с себя броню и одежду выше пояса.
— Эй, ты это чего удумал?! — с каким-то подозрением и чисто символическим протестом в голосе поинтересовалась Митараши. — Ты меня только за этим сюда заманил?
— Ага, других же поводов не было, — кивнул я с кривой усмешкой, сваливая барахло на сидение ближайшего кресла и прихватывая с собой один из танто.
— Э! Э! Э! Хидан, ты чего удумал? — зрелище меня с обнаженным торсом и ножом в правой руке, похоже, вызвало внутри у девушки борьбу двух противоположных чувств. — К чему такие крайности?
— А по-другому и не покажешь, — пояснил я к полному недоумению куноичи, и принялся раздвигать немного в стороны мебель, чтобы очистить место для ритуального круга-"разговора", уже использованного однажды в этом помещении.
Девушка следила за моими действиями внимательно и слегка настороженно. Остатки распитого алкоголя уже явно окончательно выветрились из ее сознания, и теперь Анко старалась сообразить к какому же это непонятному таинству я собираюсь ее приобщить.
— Для начала простейшая вводная. Жрецы Дзясина-сама — суть его Воля, его глаза и уши в реальном мире. Все, что ты будешь слышать и видеть — будет слышать и видеть Дзясин-сама. Учитывай это, если уже решила дать положительный ответ.
— Ты это в прямом смысле?
— В самом, что ни на есть. Второе. Воля Дзясина священна и подлежит исполнению, невзирая на ситуацию. Впрочем, не припомню, чтобы она выходила за пределы того, что описывается в Завете, или чтобы случалось нечто такое, что привело бы к подобному, — мои последние слова на самом деле предназначались не Митараши, а тому, кто наверняка сейчас наблюдал за нами в качестве единственного незримого зрителя. Напомнить одному темному богу о нашей договоренности лишний раз точно не помешает. — Третье. Дзясин-сама щедр к тем, кого считает достойными нести его Волю миру. В обмен на служение жрецы, такие как я, получают дар Вечной Плоти. По сути, бессмертие.
— Что-что? — скепсис и непонимание в вопросе Анко были настолько откровенными, что их можно было ощутить буквально физически. — Хидан, а не слишком ли много ты вы...
Танто в моей руке с размаху вошел мне в живот, и я, не стесняясь, скривился от боли. Девушка, тихо вскрикнув, подскочила на кровати и замерла, наблюдая за тем, как я медленно вытягиваю полоску металла из своего брюха.
— Хидан...
— Просто смотри!
Визуальная демонстрация в этой ситуации была самой действенной. Едва полированное лезвие покинуло рану, наружу побежал обильный темно-красный поток. Впрочем, боль к тому моменту уже окончательно отступила, и единственное, за что я действительно переживал, так это за замаранные штаны. Прошло секунды три и кровотечение заметно пошло на убыль, а еще через пять — полностью прекратилось. Митараши зачаровано наблюдала за этой картиной и за тем, как я, вытерев левой ладонью бок, демонстрирую ей лишь свежий затянувшийся рубец.
— Через пару минут даже следа не останется.
Для наглядности я повторил свой опыт, используя в этот раз свободную кисть. Второй раз тыкать железки в требуху что-то не захотелось.
— Поразительно, — пробормотала девушка. — Такая быстрая регенерация. Совсем как у...
Имя не прозвучало, но я догадывался, кого куноичи имела в виду.
— Это влияние Дзясина-сама?
— Да, это не врожденная способность, и ты легко в это убедишься, если последуешь по жреческому пути. И это — не регенерация, — добавил я с нажимом. — Если хочешь, то можешь отчекрыжить мне голову, и проверить помешает мне это материться как прежде, или нет.
— Предложение заманчивое, но воздержусь, — немного скованно отшутилась Анко.
— И спасибо тебе за это, а то процедура крайне болезненная.
— Это бессмертие... оно... абсолютно?
— Болезни и яды могут ослабить и вызвать неприятные ощущения, также как и раны, но убить — нет, не смогут. Правда, способы остановить даже бессмертного конечно имеются, причем самые разнообразные. Например, порубить на куски или растереть до состояния фарша. Хотя, если потом сложить куски в кучу или фарш в мешочек, то...
Я развел руками, как бы поясняя, что на себе опытов не ставил, но в теории все возможно.
— Бессмертие, — снова прошептала девушка. — Бессмертное тело, даруемое божеством. Без всяких исследований, без экспериментов и опытов. Просто подарок высшей сущности за верную службу.
— Ага, сбывшаяся мечта половины безумных генетиков и докторов этого мира, — хмыкнул я, как бы случайно "попадая" в общую тему мыслей брошенной ученицы Орочимару, почти без сомнений посвященных сейчас именно своему бывшему учителю.
— Это... Это многое объясняет, — Митараши оторвала, наконец, взгляд от исчезнувших ран, и снова посмотрела на меня, заметив, что я уловил в ее словах недосказанность. — Твою наглость, например, и бесшабашность.
— О, таким я был и до становления жрецом. Что же касается остального, то дар Дзясина — это тайна, которую следует хранить, даже от простых последователей.
— Почему? — слегка удивилась Анко.
— Потому, что эта сила — великий соблазн, уже послуживший к появлению ереси. Или ты думаешь, откуда я знаю, как остановить жреца-дзяшинита? Можешь потом расспросить Тору и Кодзу, мы с ними как-то сцепились с еретиками, предавшими ученье Дзясина.
— Так есть еретики? И много?
— Не знаю. Может и есть. Тех, с кем я встретился, ждала участь согласно пятой заповеди.
Подойдя к паре дорожных переметных сум валявшихся у стены, и в которых хранились мои пожитки, я принялся копаться внутри одного из отсеков.
— И на них тогда пали гнев и проклятье, что ждет каждого, кто пойдет против нашего общего бога. Еретики — суть предатели. Бессмертие жреца дарует ему невероятную особую возможность проводить тайный ритуал во славу Дзясин-сама, принося ему в жертву своих врагов. Позднее, если ты все-таки станешь жрецом, то я покажу тебе, что нужно делать и каков сам процесс. А пока скажу лишь, что через этот ритуал, называемый "зеркальным", жрец укрепляет свою связь с Дзясин-сама и увеличивает резервы своего физического тела, в том числе и, скажем так, показатели бессмертия. Вроде регенерации или способности терпеть боль. При этом основные силы жертвы переходят Дзясину, а жрец получает лишь малую каплю, но поверь, этого более чем достаточно. Вот я, для примера, принес в жертву всего двоих за все время служения. А что касается еретиков...
Из сумки в моей руке, наконец, появился искомый предмет.
— Сначала они получают благословение Вечной Плоти, а потом совершают предательство из жадности, эгоизма и прочих низменных страстей. Они перестают делиться жизненной энергией с Дзясин-сама, забирая ее себе. Большинство сходят с ума, превращаясь в кровавых маньяков, которые готовы резать всех без разбору, наплевав на Завет и догмы. Но рано или поздно их кажущееся бессмертие в плотском мире, оборачивается для них проклятьем и страшной карой.
Подойдя вплотную к кровати, я вручил притихшей Анко человеческий череп, покрытый толстым слоем темного лака.
— Это один из еретиков, с которым я сражался. И он еще жив.
Куноичи с легким растерянностью посмотрела на предмет у себя в руках, а потом на ее лице проступало понимание и брезгливый ужас.
— Жив?
— Да, и будет жить вечно. Как он и желал, — хмуро ответил я, забирая у девушки страшный "подарок". — Его дух, его сознание, все, чем он являлся — навеки приковано к этим останкам, даже если разбить их или сжечь, пристанищем для его души станут пыль и тлен. Таков удел предателей-еретиков — вечность до самого конца мирозданья в темноте, без звуков, без мыслей, один на один с самим собой.
— Это... ужасно...
— Я видел кровавые гекатомбы, что создавали эти вы*банные на всю голову п*дорасы из обычных сельских жителей. Из женщин, детей, стариков. Поверь, для такого ублюдочного дерьма, это более чем заслуженная участь.
— А разве, что-то такое же не может случиться с любым обычным жрецом? — несмотря на весь недавний шок, Анко довольно быстро оправилась и тут же принялась задавать очень правильные вопросы, все-таки выучка у куноичи чувствуется.
— Конечно, нет! — ответ на эту тему мы с одним темным божеством обсудили заранее. — Разве Дзясин-сама позволит кому-то из своих верных слуг страдать подобным образом? Он заберет дух павшего жреца к себе в Обитель Теней. А еретики... Их некому забирать, но они сами избрали жизнь в этом мире, как более важную в сравнении с той, что их ждет за порогом плотского бытия.
— Понятно, — Митараши вдруг улыбнулась. — Так это что же, выходит, отчеты не сильно преувеличивали? Относительно твоих последних приключений недалеко от Ю-но-Сато?
— Ты о тех двух нукенинах, которых мудак Тетсунаги нанял, чтобы со мной посчитаться?
— О них самых.
— Ну, сама видишь, шансов против меня у этой парочки не было.
— Теперь вижу, а ведь у нас многие удивлялись и не верили. И было с чего, — прищурилась девушка. — Исходя из тех сведений и описаний, что до нас дошли, твоими противниками были Какудзу из Водопада, охотник за головами легендарный и опаснейший, и Денрей из Камня. И если с первым из них многое осталось непонятно, то тело второго твои парни предъявили общественности. А ведь он считался шиноби А-ранга, причем согласно официальному заявлению на розыск от своей скрытой деревни. Но по многим нашим сведениям, и учитывая, как в Камне любят скрывать свои провалы, вроде "не-боевых потерь" бойцов такого уровня, выходило, что он вполне тянет и на S-ранг. Но в то, что ты смог бы уделать двух S-рангов, никто поверить уж точно не мог.
— Как видишь, у меня в рукаве был козырь от моего божественного покровителя.
— Теперь-то вижу...
Похоже, внезапная словоохотливость Митараши была вызвана сразу двумя причинами. Во-первых, девушке понадобилось срочно сбросить накопившийся стресс. А во-вторых, разбалтывая мне явно не самую открытую информацию, куноичи подсознательно уже окончательно определилась с ответом. Который, кстати, я и желал от нее услышать. Не зря же я описывал ей столько деталей, демонстрировал "могущество гнева обиженного Дзясина" и делал откровенные намеки на возможность "утереть нос" Орочимару в достижении его главной мечты всей жизни. Фух! Ну, надеюсь, потом не пожалею о своих стараниях. В том-то, что мне будет не стыдно, я-то не сомневаюсь точно!
— Собственно, вот и все. Осталась лишь малость — сказать "нет" и уйти из этой милой спальни. Или сказать "да" и готовиться к встрече с Дзясин-сама.
Пару минут я молчаливо ожидал ответа, проверив попутно состояние печати и лишний раз убедившись, что Йоруичи действительно нет с нами в номере. Куда именно пропала кошка, после нашего выхода из ресторана, я как-то и не заметил, не до того тогда было.
— Хидан, — тихий голос Анко заставил меня обернуться.
Короткий кивок головы, и больше не нужно слов. Постаравшись ободряюще улыбнуться, я снова прошел к своим сумкам и взял заготовленную заранее бутыль с кроличьей кровью, стоявшую рядом у стены. На то, чтобы начертить ритуальный круг ушло совсем немного времени, а затем та, кто желал "говорить" шагнула в кромешную темноту вместе с сопровождавшим ее жрецом.
С момента моего последнего визита Дворец Теней изменился разительно. Пропал промозглый туман, сменившись темно-синей дымкой, окутавшей небосвод, а сами строения, каскадом поднимавшиеся вверх по горному склону, украсились густой растительностью и множеством алых огней, мерцающих на удивление мягких и ласковым светом. Ворота, накрытые тяжелой крышей, загнутой на скатах, были у нас за спиной, а лестница из множества ступеней спускалась к безлюдной площади широкими ступенями. По краям от входа во Дворец высились статуи, изображавшие каких-то рогатых хвостатых тварей с телами львов. Память предыдущего Хидана услужливо подсказала мне, что этих уродов называют "цилинями".
— О, кто к нам вернулся!
Знакомый голос, интонации которого одновременно обещали слушателю вечные муки и райское наслаждение, прозвучал как раз со стороны одной из статуй. А спустя мгновение в ногах у каменного монстра появился изящный силуэт с длинным хвостом и множеством длинных острых шипов на теле.
