— Да ну? — я посмотрел на ее остренькие клыки, слегка торчащие из-за красиво очерченных губ.
— Представь себе, — сердито продолжила она, — кровь нам нужна, но не очень часто. Для поддержания внутренних процессов. Сам бы попробовал сидеть только на ней, я бы на тебя посмотрела!
— Ладно, ладно, — замахал я руками, — ты ж сама отказалась мне о вас, что-либо рассказывать. Откуда мне знать, что ты можешь есть нормальную еду? Вон, все до сих пор уверены, что вы питаетесь только кровью, причем исключительно живых разумных, которые должны при этом еще и отчаянно трепыхаться. Тогда к вам переходит не только их сила, но еще и жизнь с молодостью.
— Какая мерзость, — передернуло ее, — что это за ересь?
— А что тебя удивляет? — спросил я, — ты же сама говорила, что раньше вы считали людей скотом, а некоторые, судя по всему, и до сих пор так делают.
— Я имела в виду вовсе не это! А то, что люди просто считались низшими существами, по сравнению с нами. Вы сильно прислушиваетесь к мнению собаки, когда ведете ее на прогулку?
— Какое чудесное сравнение.
— Оно просто лучше всего отражает наше прошлое.
— Да понятно все, — отмахнулся я, доставая из шкафа еще одну тарелку и накладывая девушке солидную порцию картошки с мясом, — тогда может быть, уже не будем ходить вокруг да около, и ты расскажешь мне о вашей расе. Хотя бы в общих чертах. Историю, особенности. Навредить я вам все равно никак не смогу, а если попробую кому-нибудь об этом рассказать, то кто мне поверит? В любом случае, нам как-то придется взаимодействовать вместе, учитывая сложившуюся ситуацию, а недомолвки совсем не способствуют доверительному отношению.
— Ты очень похож на Кирилла, — неожиданно сказала она, глядя мне в глаза.
— Хм... Не знаю даже, что тебе на это и ответить, — разведя руками сказал я, — может быть я это и есть он, в новом теле, а может быть и нет. Кто знает? В любом случае я не чувствую в тебе врага, а это чувство у меня сильно обострилось за последнее время. Более того, у меня такое ощущение, что я знаю тебя многие годы. Знаю, что тебе можно доверять. Разум вопит об опасности такого соседства, но душа шепчет другое.
— Ты только что описал почти тоже самое, что чувствую я, — грустно усмехнулась вампирша, — ты какой-то совершенно другой. Я тоже умею чувствовать людей. У нас это обострено в десятки раз сильнее, чем у вас. Ты хочешь найти выгоду во мне, но она тебе не нужна. Ты пытаешься рассуждать логично, но думаешь совсем по-другому. Ты совершенно меня не боишься и не питаешь ненависти к таким как я. Ты не уступаешь в бою мне, высшему вампиру! Как такое вообще возможно? Что изменилось за столько лет?
— Так, стоп! — я поднял руку, — мне это все начинает напоминать один дамский роман. Только там все наоборот: она глупая и наивная девчонка — малолетка, а он — весь из себя такой благородный клыкастый прынц. Не ест людей, как все порядочные представители его рода. Морду свою аристократичную воротит, значит. Кушает только зверюшек, и то иногда, и вообще весь из себя такой правильный, что аж плюнуть хочется. И вот, как говорится в одном анекдоте, эти две жабы встретились... Уж извини, но быть в роли той самой девочки я не хочу. Такие как она вообще долго не живут. Так что давай все обсудим чисто по-деловому. Я не доверяю тебе, ты не доверяешь мне, но с учетом того, что мы в одной лодке, нужно как-то плыть дальше. Чувства говорят другое? И флаг им в руки. Чувства не предчувствия, могут и ошибаться. На вот лучше, — я поставил перед ней две такие же тарелки, как и перед собой, — вино ты тоже пьешь, или как?
— Пью, — улыбнулась она, — и все-таки ты, это он. Слова другие, но манеры ничуть не изменились.
— Ешь, давай да помалкивай, — буркнул я, — а то вкусняшек на ночь не дам.
— На ночь мучное вредно, — она покосилась на холодильник, в котором томился, ожидая своего часа, торт "Муравейник".
— Мне можно, — отмахнулся я, — не растолстею, а вот тебе опасно. Ты из меня утром столько крови выдула, что как не лопнула только. Я еле восстановиться успел, вот и делай после этого добрые дела.
— Подумаешь, — она сморщила свой носик, — сунул мне непонятно что из грязной ручищи, так еще и попрекает. Настоящие мужчины не боятся подставлять девушкам свои шеи.
— Ах, так? — обиделся я, — Вот какое место дам оттуда и будешь пить, привередливая наша! Рука ей, видите ли, не нравится! И на моей территории ты никого другого не тронешь, имей в виду.
— Хам!
— Какой уж есть, не нравится — иди, поищи себе другого.
Над столом на время повисла тишина, нарушаемая лишь стуком вилок и шумом работающего холодильника. Я некоторое время косился на сосредоточенную на еде девушку, а потом мысленно махнул рукой, кого мне стесняться? Я тут хозяин или кто вообще? Поэтому, недолго думая, приволок из комнаты недочитанную вчера книжку, и, подперев ее для удобства коробкой с чаем, принялся читать. Реакция последовала, практически незамедлительно.
— А тебе не кажется, что находясь за столом с дамой невежливо отвлекаться на посторонние предметы? — поинтересовалась она.
— Не кажется, — с набитым ртом проворчал я, — ты еще скажи, что я тебя развлекать должен.
— Ну, вообще-то по этикету, как раз и полагается...
— Если следовать всем его правилам, то уйдешь из-за стола злым и голодным. И вообще, я у себя дома.
— Но это же не значит, что нужно вести себя как...
— Как кто?
— Как ты!
— О, Боже, — я закатил глаза, — эти женщины воистину неисправимы. Первый раз у меня в гостях, а уже строит и учит жить.
— Интересно, в ваше время, все такие грубые мужланы, или это мне просто так повезло? — брезгливо поморщилась она.
— О, нет, что ты, — улыбнулся я, — если ты выглянешь в окно, то можешь уже сейчас обнаружить там многих достойнейших личностей. Вон, к примеру, компания весьма интеллигентных молодых людей собралась обсудить новые веяния в литературе и кино. Они одеты в черную спортивную одежду с белыми полосками, пьют пиво и громко смеются. Ну, а что поделаешь, наш кинематограф в последнее время вызывает либо чувство жалости, либо смех.
— Ты говоришь про тех, что забрались с ногами на скамейку и сидят на ее спинке? — она решила посмотреть, куда я показываю.
— Так осень же! Холодно просто так сидеть.
— И ругаются матом как портовые грузчики.
— Это от избытка чувств.
— А обсуждают они вовсе не искусство, а женщин, причем в весьма противной для меня форме.
— Так все разговоры в мужском коллективе обычно вами и заканчиваются. Чего тут удивительного?
— Ты издеваешься надо мной?
— Чуть-чуть, — улыбнулся я, — не пытайся исправить новое общество под себя. Просто попробуй его сначала изучить, понять, почему сложились те или иные традиции и обычаи, а уж потом судить и как-то к ним адаптироваться.
— Ты говоришь как мой отец, — грустно сказала она.
— Значит твой отец весьма умный и правильный в чем-то... хм, вампир.
— Не называй нас так, пожалуйста, — попросила она, — у этого слова плохие ассоциации, и в нашем обществе оно считается оскорблением.
— Ну, извини, — пожал плечами я, — не знал. А как мне тогда вас называть?
— Можно просто бессмертные.
— А мы, значит, выходит смертные? — уточнил я.
— Ну, да, — удивленно посмотрела она, — разве это не так?
— Все так, — хмыкнул я, — но звучит уж больно неприятно.
— Это действительность, — она пожала плечами и медленно начала есть, — а ты неплохо готовишь. Не так хорошо как хотелось бы, но весьма сносно.
— Нет, ну вы посмотрите, какая привередливая попалась! — возмутился я, — Если что не нравится, то готовь в следующий раз сама.
— Я чем-то опять тебя обидела? — удивленно спросила она.
— Тем, что я к тебе в повара не нанимался, — пояснил я, — ты хоть и пытаешься общаться со мной в новой для тебя манере, но видно, что это тебе не так уж и свойственно. Милая, крепостное право отменили уже при твоей жизни. И я не собираюсь бегать вокруг тебя, выполняя приказы, и крича от усердия "ваше благородие!".
— Да, как ты смеешь! Ко мне обращаются не иначе как Ваше Императорское Высочество!
— Ух, ты! — у меня отвисла челюсть, — так ты что, Великая Княгиня? Ты была в родстве с императорской семьей?!
— Да, в те времена я носила такой титул — утвердительно кивнула головой она, — но в родстве с императором я не была. Почему ты так думаешь?
— Обалдеть... — протянул я, — хм... ну да, реформу ведь провели уже в восемьдесят шестом.
— Какую реформу?
— О том, что подобный титул могут носить только родственники императора. Дети и внуки.
— Понятно... а какой чин имеешь ты?
— То есть, судя по моей морде, на титул я даже не претендую?
— Я не это хотела сказать, — слегка смутилась девчонка, — просто...
— Да понимаю, как я выгляжу, — пришлось отмахнуться рукой, — я холоп, неужели не понятно по тому, как я говорил про "ваше благородие"? Да и вообще за весь разговор.
— Что?! Я думала, ты шутишь! Да ты..! — она просто не находила слов от возмущения.
— Он самый, — согласно кивнул я, — так что не надо праведного возмущения. Дворянства в России дано уже нет. Всеобщее братство и практически равенство, так сказать. Не то, что Великого Князя, захудалого барона днем с огнем не найдешь.
— Да как такое вообще возможно?!
— Я же говорил тебе, что Империи больше нет, — пожал плечами я, — давай так. Ты мне расскажешь немного о себе, и вообще о вашем виде. Не возмущайся, — предупредил я, видя ее уже открытый ротик, собиравшейся ответить категорическим отказом, — про вас почти ничего неизвестно, и я не хочу оказаться глупой ситуации из-за своего неведения. Открою вот утром случайно свои портьеры навстречу солнышку и зажарю тебя до хрустящей корочки, оно тебе надо?
Уже собравшаяся, что-то возразить девушка, слегка сникла и покачала головой.
— Ага, значит про солнце это правда? — обрадовался я.
— Да. Оно испепеляет нас за считанные мгновения. В этом старые легенды не врут.
— А чего еще вы боитесь? Чеснок, серебро, осиновый кол?
Она просто засмеялась и, постучав себя пальцем по лбу, указала на серебряную подвеску на своей груди.
— Ну да, ну да, — согласно покивал я, — старею видать. Ладно, пойдем в комнату, там удобнее будет разговаривать. Тебе чипсы захватить?
— А что это? — она с любопытством уставилась на яркий пакетик с надписью "Lay/s".
— Значит, захватить, — кивнул я, доставая из шкафчика еще пару пакетов картошки с сырным вкусом, и отправился в зал, — так вот, — продолжил я, усадив ее на диван, и показав как правильно открывать пакеты, — выходит, что из всего, что говорят нам легенды, правдой оказался только солнечный свет.
— Выходит что так, — согласно кивнула она, осторожно пробуя угощение, — Ммм! Вкусно!
— Рад, что тебе понравилось. Тебе, кстати, иконы не мешают? — поинтересовался я, указывая на маленькую полочку в книжном шкафу.
— А чем они мне могут помешать? — удивилась она.
— Ну... ты ж, как бы это помягче так выразиться... нечисть?
— Что?!?!
— Ну, по поверьям, все вампиры боятся креста и святой воды.
— Да как ты смеешь! Я вообще-то верующая!
— Чего?! — теперь уже у меня отвисла челюсть.
— То, что слышал! Я православный человек, и не хочу, чтобы меня приравнивали к какой-то нечисти! Да как ты вообще мог такое подумать!
— Обалдеть, — протянул я, плюхаясь на кровать, — верующий вампир.
— Я не вампир, сколько раз можно тебе повторять!
— Ладно — ладно, бессмертная, так лучше?
— Да.
— Все равно дико звучит. Ты еще скажи что крещеная.
— Не скажу, — слегка отвела в сторону взгляд Асерана, — я считаю, что это не совсем правильно для таких, как я.
"О, вампирами мы себя не считаем, но комплекс, выходит, остался", — подумал я. Впрочем, что я знаю об их обычаях? Девчонка и так в шоке от того что с ней произошло, изо всех сил пытается принять новую реальность и ей соответствовать, но известия о крахе ее привычного мира, все же берут свое. Выбывают из колеи. Это видно уже по тому, как она проговаривалась о своем народе. Пусть косвенно, пусть незначительно на ее взгляд, но для меня и эти крошки имеют огромную ценность. Немаловажную роль играет и тот фактор, что она еще весьма молода. Время, проведено ею во сне, в расчет можно не брать. Плюс ко всему, раньше люди были совершенно другие. Нет, конечно, ушлых хватало всегда и во все времена, но в наш век информационных технологий и тотального мошенничества, все прочие жулики у нас за углом постоят. Собирая это в кучу и, учитывая ее удивление, такое состояние дел идет мне только на пользу. Но вряд ли это продлится долго, она уже начала приходить в себя и скоро от нее мало чего можно будет добиться. Впрочем, неважно, гораздо проще попытаться стать для нее другом, чем противником. Хоть мы и из разных видов. Блин, ну почему я не могу относиться к ней как к врагу? Во мне до сих пор бурлят его чувства к ней. Или же это мои чувства прошедшие сквозь почти полтора столетия? Да нет, это уже полный бред.
— Ладно, не будем об этом. Что еще я могу о вас узнать?
Глава 11. Грани таланта
Проснулся я утром от обалденного запаха свежесваренного кофе. Удивленно покрутив головой и поправив мятые джинсы, (все-таки спать при даме в трусах не позволяла совесть, да и нравы в те времена были весьма строгие) я отправился на кухню. Тело потихоньку приводило себя в порядок, восстанавливая занемевшие мышцы и кожу. Спать в подкожной броне не так-то уж и удобно, но безопасность превыше всего. Нападения я уже не ждал, все-таки успел более-менее разобраться в этом... хм, человеке, спасибо психологам базы, да и интуиция бы не подвела, но береженого — Бог бережет. Однако, некоторое время все же придется потерпеть неудобства.
Аккуратно подкравшись к дверному проему, я заглянул на кухню. Открывшееся зрелище радовало и печалило одновременно. Стройная, но фигуристая вампирша, одетая в одну мою длинную рубашку, снимала с плиты чуть-чуть было не закипевшую турку с благородным напитком и разливала его по чашкам. Вторая, я так понимаю, предназначается мне? Приятно-то как... Заботится... Что может быть прекраснее красивой девушки по утрам, одетой в твою одежду и готовящей тебе завтрак? Остро кольнула тоска по Каюхе. Хороша Маша, да не наша...
Линолеум тихо скрипнул под ногой, но этого оказалось достаточно. Девушка моментально обернулась, при этом развернув голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов. От неожиданности я в ужасе отпрянул, и чуть было не перекрестился. Однако в ответ мне уже улыбалось, смущенное лицо и слегка виноватый голос спросил:
— Я тут кофе сварила... Ты будешь? Только оденься сначала.
Медленно кивнув, и пытаясь успокоить судорожно бьющееся в груди сердце, я потопал в комнату, где не удержался и все-таки перекрестился. Жуть какая. Что у нее вообще за строение позвонков, чтобы так башней вертеть? Так и заикой остаться недолго!
Посидели мы вчера на удивление хорошо. Допили вино из холодильника, доели чипсы, разговаривали до поздней ночи. Много рассказывать о себе и своем мире она не стала, но и те крохи информации, которые мне достались, стоили очень много. Как выяснилось, в мире существовала целая куча вампирских кланов. В незапамятные времена эта раса появилась на земле, причем как именно неизвестно, из глубины веков дошел лишь термин "рождение", не имеющий четкого объяснения и интерпретации. Единственным достоверным фактом, о котором знали все представители древних родов это место, в котором появились первые бессмертные: ничем не примечательное метечко в ста километрах от современной Праги. Именно поэтому раньше велись настоящие войны за этот край, а с девятого века и за обладание древним городом, стоящим на берегах Влтавы. Учитывая этот факт и само место их появления, именно Европа стала центром бессмертного мира. Каждый клочок земли был щедро омыт кровью бессмертных и людей сражавшихся на их стороне, либо потреблявшихся в пищу. Постепенно настало какое-то подобие равновесия, где все земли были строго поделены между кланами и бдительно охранялись от посторонних клыкастиков, претендующих на чужую кормовую базу. Спрашивается, а зачем, собственно, вообще было воевать, если появились все одновременно? Собрались бы кучей и, используя силу, просто завоевали более слабых разумных не ушедших в то время далеко ни в физическом, ни в техническом развитии, да и жили бы себе не скрываясь. Однако все было не так-то просто. Каждый клан обладал своей силой и в принципе терпеть не мог всех остальных.
