Учебный танковый полк Бронетанковой академии с одним из полков охраны особых объектов под её командованием заблокировал все захваченные здания ведомств, угроза обстрела из ста пятидесяти миллиметровых орудий вынудила мятежников сложить оружие. Понятно, это информация сильно не для всех, и Марина заподозрила, что попахивает провокацией. Потому и допущена малая кровь, чтобы под предлогом борьбы с мятежом вычистить всех ненадёжных элементов.
Версия, озвученная многими в школе, особенно приглянувшаяся родне фронтовиков — павлины перепились до красных крокодилов, как огня испугавшись грядущей отправки на фронт, устроили бунт, чтобы и дальше продолжать в столице пьянствовать.
Разумеется, программы 'Комитета' никто не читал. Документ ещё за пару дней до выступления выступления был тайно свёрстан и даже напечатать успели. Вот только тираж вывозили уже совсем не те, кто первоначально планировали.
Марина на словах эту версию поддерживала. Тем более, историй про павлинов знает множество. На деле мысли совсем нехорошие. Она-то программу прочла. Нашла довольно много здравого. Кое-что даже ей самой было видно. Раз решились на незаконные методы, значит поняли, что-то изменить законным путём невозможно. Война подходящее время для закручивания гаек во всех сферах.
Ситуация со стрельбой со временем выглядит ещё хуже, чем представляется в начале. Почти все погибшие мятежники — столичные уроженцы, так же как и случайные жертвы перестрелки.
Огонь по ним вели солдаты крепостных полков. По личному указанию Саргона уже несколько десятилетий набиравшихся исключительно из жителей регионов с развитой горно-рудной промышленностью. Столица и регионы традиционно испытывают взаимную неприязнь. Было показано, не только испытывают, но и убивать готовы.
Это в дополнение к стрельбе грэдов по грэдам. Да и мотив ненависти регионов к столице снова всплыл.
Марине довольно очевидно — будь гарнизон Старой крепости из столичных уроженцев — стрелять бы не стали. Как бы совсем мятеж успехом, по крайней мере, в городе, не завершился. Ведь наверняка, кто-то с кем-то вместе учился. Как можно оружие против жителя соседней улицы поднимать?
Что там в 'Уставах' пишут про действия при попытки проникновения посторонних на охраняемый объект, могли и не вспомнить.
Вот выходцы из регионов 'Уставы' учили старательно. С солдатами столичного гарнизона контактов не поддерживали. И при попытки проникновения поступили точно так, как в зазубренных пунктах предписывалось.
Изящная на бумаге попытка бескровной смены власти переросла в маленькую войну в центре столицы.
Заодно противопоставив Старую крепость остальному городу. Что в будущем может быть чревато куда более серьёзным кровопролитием.
Расследование идёт до сих, с копиями материалов, поступающих Саргону в Загородном может знакомиться Марина.
Пресса тоже мятеж не забывает. Словно скрытая угроза звучит в словах 'Впервые пушки Старой крепости были наведены на город'. Многие ведь знают, 'близнецы' универсальные орудия. Вполне могут стрелять по навесной траектории. Притом весьма и весьма далеко. Большая часть центра в досягаемости их огня. Да и среди зенитчиков почти нет столичных уроженцев. Для некоторых это теперь ведется в несколько ином свете.
Реагировали на мятеж все довольно однообразно, особенно в присутствии Софи и Марины. Демонстрировалось негодование мерзкими комитетчиками различной степени. Сама Марина полностью была уверена только в искренности грэдских мирренов. Над их почитанием Императора даже Саргон в узком кругу подшучивал.
Со всеми остальными вопрос крайне сложный. Нелюбовь между выходцами из разных слоёв населения в школе присутствует. Не демонстрируется, но после каждых каникул всяких двусмысленных фраз уж очень много становится. Потом всё стихает. На время.
Объективно говоря, пятёрку самых высокородных принцесс ненавидеть не за что, кроме факта происхождения и богатства. Но эти-то мотивы одни из сильнейших.
Эр своим непомерным транжирством ничего хорошего не провоцирует. Иногда просто напрашивается на сравнение с персонажем истории про хлеб и пирожные. Ладно хоть полной оторванности от мира не наблюдается. Понимает, может так себя вести исключительно из-за крайней степени отцовского богатства. Херт умён, размерами состояния поражать воображение не стремится. Старинные или, наоборот, дико модные современные произведения искусства не покупает. Яхт-плавучих дворцов не строит. Хотя, при последней встрече отец рассказал, соправитель очень осторожно намекал на собственную заинтересованность в покупке пресловутой 'Дзиары'.
Стилем Эриды неуловимо повеяло. На подобном судне отправится в кругосветку, как только агрессивные подлодки снова застынут у пирсов, это точно стиль разноглазой. Ей на море очень понравилось. На 'Дзиаре' при желании, можно всё время жить, плавая от порта к порту. Да и теоретически, с дальностью плавания у судна полный порядок, другое дело никогда на такие расстояния яхта не перемещалась.
К счастью, не вызывает сомнений, пока война не кончится, никаких переговоров о покупке Херт не начнёт. Саргон тоже делец, если предложат выгодную цену продаст что угодно. 'Дзиара' ни к каким национальным сокровищам не относится. Да и у Эриды инстинкт самосохранения всё-таки присутствует.
Сонька говорила, у неё очень осторожно выспрашивали, действительно ли Эорен и Динка те самые. В общем-то, ничего удивительного. Про обеих даже большинству высшего общества известен только факт существования.
Как выглядит Динка многие представляют только по успевшей стать знаменитой картине, где она с Севером. Репродукции у себя даже миррены публиковали под нейтральным названием 'Девочка с собакой'. Даже характер на картине передан близкий к тому, что постоянно поблизости наблюдается. Но картина одно, а живая изображённая — нечто иное, притом настолько скоростное, что пристально Динку рассматривать только Марина и может.
Эорен же художник во всех смыслах откровенно польстил. Получился безупречный парадный портрет принцессы, каких множество. Настоящую Эорен узнали бы только одень она такое же платье, как на картине. Да и то, смотрелось бы на нескладной девушке, как на манекене.
С утра делать Марине ничего не хочется. Только ждать, пока сони проснутся. В библиотеках всё, представляющее хоть какую-то ценность уже перечитано. Вода в естественных и искусственных водоёмах где теплая, где подогретая, но плавать не хочется совершенно. По парку бесцельно шляться — так половина не просохла ещё как следует. Эр в такой день проснётся позже всех, приступа творческой активности не наблюдается, в противном случае, и вовсе бы не ложилась.
Кого меньше всего видеть хотелось, как по заказу на дороге попадается. Сестрица разлюбезная, с каждой весной всё увеличивающая степень собственной красивости. Ладно, хоть степень противности перестала увеличиваться.
Софи в костюме, вроде бы строгом, но с игривыми нотками. Сумочка через плечо, да шляпка чуть набекрень. Это Софи надо быть, чтобы вот так нагло мундштук в руке держать. У Марины капитанская трубка где-то лежит. В следующий раз надо не забыть взять.
Макияж у Соньки самый парадный из возможный, Марина уже устала над сестрой подшучивать, не собирается ли она из дома сбежать и пойти к Пантере работать.
На этот раз так сделано, взглянув не определишь, сколько юной леди лет. К настоящему возрасту можно добавить и год, и десяток. В любом случае, будет красавица из красавиц.
Марина из немногих, кто может определить настрой Софи, едва на неё взглянув. Вот относительно самой Марины на такое никто не способен. По непредсказуемости даст сестре сто очков форы.
Настрой сестрёнки максимально миролюбивый из возможного. Кривая ухмылка в качестве приветствия. Знаменитая улыбочка змеи в ответ. Сегодня ещё не виделись.
— Я тебя вообще-то искала.
— Я и не терялась. Чего надо?
— Представляешь, я по тебе соскучилась.
Марина хмыкает.
— Не представляю. Позавчера только лаялись.
— Было дело, и прошло. А сейчас поговорить надо.
— Повторяю. Надо чего? Я понятно выражаюсь? — не очень-то получилось Сордара воспроизвести, но Софи намёк поняла.
— Не хочешь со мной в столицу съездить?
Марина без выражения пожимает плечами. Делать сегодня вроде бы нечего, намеченное можно вполне отложить, вряд ли кто за время отсутствия успеет повесится. Безжалостная наука статистика утверждает, пик самоубийств среди несовершеннолетних по всем причинам приходится на время экзаменов.
Софи неожиданно делает удивлённо круглые глаза, отступая на шаг. Марина резко озирается по сторонам.
— В чём дело?
Сестра тычет в неё пальцем.
— Я не ошибаюсь? На тебе юбка? — светло-карие глаза вот-вот из орбит попросятся, — И даже складки наглажены!
— А в глаз?
Старшая Херктерент ещё на шаг отступает, подражая сестре, склоняет голову набок, разглядывая её.
— Хм. Юбка очень даже неплохая, и к остальному подходит. Смотрю, чему-то Пантера тебя научить смогла.
— Я, вообще-то, девушка! — рычит Марина, — И если не уберёшься...
Софи примирительно поднимает руки. Младшая демонстративно разжимает кулаки.
— Прости! Мне на самом деле охота время с человеком провести, кто врать мне при первой возможности не станет.
— Нормально попросить не пыталась?
— И так неплохо получилось.
Марина часто-часто моргает.
— Который раз уже говорю, своей смертью ты не умрёшь.
— Соринка в глаз попала?
— Сами поедем. Я поведу.
— На чём?
— Увидишь скоро МИДвовцы должны машину пригнать. А у меня ещё и пропуск есть на езду во время комендантского часа.
Не думала увидеть машину, солиднее 'Гепарда'. Но вот она стоит, тоже отечественная.
— Как называется?
— А ты не видишь?
— Нет.
— У них модели названий не имеют. Так и пишут, модель такого-то года, иногда тип кузова указывают, если моделей несколько.
— Эта какого года? — прищуривается Марина.
— Предвоенного. Тогда МИДв и куплена. На время войны производство приостановлено.
— Красная расцветка такой машины, какая безвкусная банальщина, — как императрица сказала, один в один, добавив от себя, — Ещё пожарную сирену на крышу прикрути.
— Не думала, что ты в этих цветах разбираешься.
— Я много видела, кто на чём ездит. Тебе права на День Рождения подарили?
— Права у меня самые настоящие. Пропуск тоже. Я тоже в Загородном бываю, и МИДв водительские удостоверения выдаёт в установленном законом порядке.
— Условия: если вздумаешь меня кому-то представить — не желаю слышать ничего, кроме своего малого титула. За что-либо иное просто дам в глаз. Будет на этой машине пятая или седьмая, фара.
— Моя сестра говорить тоже нельзя? — вкрадчиво осведомляется Софи.
— Только если не пропустишь слова родная. Я не желаю, чтобы кто-то считал, будто у нас только один из родителей общий.
— Принято.
— И ещё: если кто-то из твоих столичных знакомых обратится, или будет вести себя при мне неподобающе — тоже в морду получит. Может, и по коду девятьсот сорок один ответить.
— Тоже принято.
— Ещё. Еду не в качестве твоего механика — ты управлять умеешь. Чинить — нет, ноготки обломиться могут.
Демонстративно вертит кистями. Ломаться, вообще-то нечему, хотя маникюрным набором по пальцам прошлись, даже лак есть пусть и бесцветны, даже золотая звёздочка на левый мизинец прилеплена.
— Тут нечему ломаться. Это подарок должен был быть. Но он недавно просто взял и отдал. Просто так. 'Ни к чему к датам что-либо приурочивать. Сейчас нужно жить. Ибо сложно всё. Подарок к дате от одного мертвеца другому уже не понадобится'.
— Тебе, похоже, просто штурман нужен, знающий город лучше тебя. Бе-е-е! Неужто в МИДв нет никого?
— Такого, что не станет сообщать, где я была и что делала? Наверное, нет.
Софи устраивается за рулём, Марина плюхается на соседнее сиденье. Какую редкую зверюшку для обивки ободрали? Будем надеяться, поголовье горных безгривых львов в зверинце сократилось.
— Будет время — тоже самолётом управлять научусь. При моём положении может срочно оказаться нужным попасть из точки один в точку два, а ждать я не люблю.
Всегда приятно посмотреть, когда Софи делает хоть что-то не только для себя любимой. В данном случае, ведёт машину. С некоторым неудовольствием, Марина отмечает — водить сестра умеет. Мелькают знакомые виды.
Резкий вой сирен несётся отовсюду. Давит металлический голос.
— Воздушная тревога! Все в укрытия! Воздушная тревога.
Софи стоит, бестолково хлопая глазами.
— Куда?
— Ослепла? Вон башня!
Хватает сестру за руку. Бегут. Жаль, никого с секундомером поблизости нет. Точно достижение бы зафиксировали. Впрочем, у сестёр и так с бегом проблем нет.
Громада башни всё ближе. Наклонный пандус. Вот и вход. За первым поворотом вдоль стен — стеллажи.
На бегу, Марина сдёргивает со стеллажей две противогазных сумки. Одну кидает сестре. Вообще-то, ношение при себе противогазов во время военного положения гражданскими обязательно, на деле за соблюдением этой нормы практически не следят.
Народу не слишком много, свободных мест хватает, смогли сесть в стороне от всех. Надо бы просто отдышаться. Глянув в потолок, Софи куда громче, чем следует, спрашивает.
— Тут этажей вообще, сколько?
— Могла бы и сосчитать.
— Делать мне нечего!
Марина хмыкает. Дыхание они обе выравнивать умеют.
— Макет этой башни в Загородном в Белой гостиной между окнами стоит. У кого там мастерская?
Софи дуется, словно в детстве. Охота рассмеяться, вот только совсем не весело. Просто молчать — совсем неуютно.
— Под нами — цокольный. Гражданским туда не попасть. Там стволы запасные...
Все лампы на пару секунд потухли и снова зажглись.
— Что это было?
— Ничего. По сигналу с радаров дальнего обнаружения, башня отключается от городской сети и переходит на автономное питание. Как раз под нами генераторы, запас топлива и большая часть боекомплекта. Ещё гараж, где тяжёлые прицепы для перевозки 'близнецов' стоят. Они сами по себе, чудо ещё то о шести осях. Зенитку с завода на нём выкатывают, ибо тащить их до места установки на чём-то другом — проблематично.
— Танкистам бы лучше эти прицепы отдали.
— Их переделывать надо. Танк с прицепа и сам съехать может, а 'близнеца' краном снимают. На верхнем этаже при сборке кран стоял. Может, и сейчас там.
Первый этаж, это где мы сидим, бомбоубежище. Общая вместимость — вроде бы двадцать пять тысяч человек. Над нами — целый этаж вентиляционных и воздухоочистительных установок. Потом ещё три этажа отведены только под бомбоубежища. Шестой этаж — при необходимости тоже можно как бомбоубежище использовать. В обычное время — там военный госпиталь, кажется коек на семьсот. Седьмой — системы башни, лифты, вентиляция и хранилища боекомплекта. Восьмой этаж — боевой, там 'близнецы' и стоят, на этой башне — восемь спарок и зенитные автоматы для обороны от штурмовиков, хотя им сюда и не долететь. Там же — жилые помещения зенитчиков. Девятый этаж — командный. Там дальномеры, прожекторы, радар, системы связи с командованием и другими башнями. Орудия могут наводиться как индивидуально, так и с командных постов. Могут вести огонь, как каждое по своей цели, так и группами по разным. Могут и все восемь в одну точку бить.
