Двери зала ритуалов в Тредате распахнулись, и Скарлиз переступил через порог. Под пристальными взглядами стражей он направился к Элестеру. Потрепанный и подавленный, лекарь часто дышал и слабо держался на ногах, однако спешил, не теряя ни секунды. Остановившись перед Элестером, он посмотрел тому прямо в глаза и приготовился огласить ужасные новости.
Элестер Телестри был учителем Фредрика и воспитывал Гауса с детства. Воспитывал жестко, так, как считал нужным воспитывать своего будущего командира. Таков был закон. Еще с древности, когда только появились врата, охранять их взялся первый из рода Гаусов, а сильнейшие маги Астании, в свое время бежавшие от несправедливых законов родного королевства, примкнули к нему. Их союз был скреплен самим Адентом, который и создал врата, чтобы заключить за ними таинственные силы врага. По закону, который признали в тот день первые стражи, повелителем должен был быть именно Гаус, и эта должность передавалась от отца к сыну или даже к дочери. Но с одним условием. Адент следил за потомками рода Гаусов и сам искал среди ветвистого рода достойного претендента в каждом поколении. Ангел считал своим долгом следить за тем, чтобы род Гаусов никогда не прервался.
Бывали в истории периоды, когда среди целого поколения не было достойных претендентов. Если Адент так считал, он временно передавал главенствующее положение верховному эльфу — сперва отцу Элестера, а затем и самому Элестеру. До рождения Фредрика был долгий период, когда врата охраняли сами эльфы. Адент сообщал им о претендентах через специальные магические ритуалы, а сам не спускался на землю целую тысячу лет. После рождения Фредрика ангел подал стражам знак, что среди Гаусов появился достойный претендент и они обязаны воспитывать его, а после признать своим лидером. Элестер настоял на том, чтобы стать учителем Фредрика, хотя это ужасно не нравилось Валарду Гаусу. В результате эльф и родной отец воспитывали Фредрика вместе. Отец — мягче, чтобы привить сыну добродушие и честь, эльф — жестче, чтобы научить графа выдержке и силе. Элестер был тверд со своим учеником, даже когда Фредрик был ребенком, поэтому никто и представить себе не мог, кем на самом деле для Телестри был его ученик. У эльфа не было семьи, так что граф был для него самым настоящим сыном. Только вот эмоции Элестер умело скрывал, и Фредрик понятия не имел о его истинном отношении.
До гибели Анатары мало кто из стражей представлял, что творилось на душе у Элестера. В любом случае в тот день и в тот час, когда Скарлиз явился в зал ритуалов, верховный эльф был уверен в своих силах. Однако появление Скарлиза в Тредате взволновало его. Фредрик недавно переслал к вратам Кадана, но личного лекаря отсылать бы не стал. Так что, нахмурив брови, Телестри поинтересовался:
— Почему ты здесь?
— Фредрик мертв, Анатара пала, врата в опасности, — доложил Скарлиз, и слова его прозвучали как гром среди ясного неба.
Зрачки Элестера расширились, он даже покачнулся слегка, резко и коротко втянув в себя воздух, а после сделал свое лицо привычно непроницаемым.
— Фредрик не мог умереть, — заявил он, — ведь ты — его личный лекарь — здесь, живой!
— Фредрик погиб. Они все погибли. Стражи, оставшиеся в замке, вся графская семья. У нас нет времени на долгие объяснения. Это Владимир, Симион и... Фавластас. Враг жив, нас обманули. Владимир убил Фредрика, предал его, предал свою семью, и теперь в Анатаре камня на камне не осталось. — Скарлиз приложил одну руку к груди. — Теперь вы верховный страж, и мы ждем ваших приказов!
Остальные повторили жест Скарлиза.
— Эдекто, стражи! Отейно, врата! — скомандовал Телестри.
Эльфы разом переместились к вратам и выстроились в несколько десятков шеренг, закрыв створки множеством защитных полей и своими спинами. Приготовились все, кроме Скарлиза. Его магические силы имели границы и попросту не добросили его до врат. Он возник на внешних ступенях храма, из которого перемещался. Навалившись на каменные колонны, лекарь поднялся на ноги и посмотрел на светившиеся в ночи сотни жезлов и створки врат. Измученному Скарлизу те не столь далекие места показались чем-то недосягаемым и запретным. Все были там, у створок, а он не мог отдышаться на ступенях, презирая себя за слабость, — считал себя самым бесполезным существом на свете. Не спас Фредрика, не спас Констара, да и волю погибшего командира физически исполнить не мог. А что он вообще мог? Задавшись этим вопросом, Скарлиз вспомнил, как отреагировал на весть о гибели Фредрика Элестер. Лекарь решил на всякий случай вернуться в зал и проверить, не задержался ли там командир и не нуждался ли в помощи. Зная о скрытности Телестри, Скарлиз сначала бесшумно подкрался к дверям, аккуратно приоткрыл их и заглянул в узкую щель.
Элестер и впрямь задержался внутри и был уверен, что остался один. Он глубоко дышал, руки его тряслись. Тщетно он пытался успокоиться, но в результате отчаянно застонал и, опустившись на колени, уронил голову прямо на ритуальный помост. Пальцы Телестри впились в край каменной площадки, и, к величайшему удивлению тайно наблюдавшего за ним Скарлиза, на глазах командира заблестели слезы.
Лекарь знал, чем могло окончиться для него появление в зале, и все равно не оставил командира в таком состоянии — толкнул двери и бросился на помощь.
Услышав шум, Телестри резко поднял голову и красными глазами посмотрел на Скарлиза.
— Я отдал приказ! Ты посмел нарушить приказ!
— Мне не удалось переместиться к вратам, командир, — стал оправдываться лекарь. — Я истратил слишком много сил, пытаясь вылечить Фредрика, и потом, когда хоронил его и его семью, вновь используя магию, чтобы успеть до появления врагов. Мне стыдно признать, но я истощен. Да и вам сейчас необходима помощь.
— Ты не можешь мне помочь, — снова погрустнел Элестер. — Ты и не должен. Если ты истратил последние силы, пытаясь спасти Фредрика, то ты поступил правильно. Жаль, что не спас. — Выдержав небольшую паузу, Телестри велел: — Дай мне руку, я передам тебе часть своих сил. Нам сейчас нужен живой и активный лекарь.
— Вам тоже необходимы силы, — возразил Скарлиз.
— Моих у меня предостаточно, — заверил его Элестер, самостоятельно взяв за руку и влив в него белую магию. — Теперь перемещайся к вратам. Я скоро присоединюсь.
— Да, командир.
— Скарлиз... то, что ты видел здесь, не было предназначено для чьих-либо глаз. Мое горе — это моя проблема. И ты запомни это. — Следующие слова он проговорил иначе, намного мягче и более искренне: — Забудь все, что произошло в Анатаре, придержи свою скорбь. Не дай ей сбить тебя.
— Так я и поступлю, — ответственно пообещал Скарлиз, понимающе глядя на Элестера. — Фредрик желал, чтобы мы защищали врата до конца.
— Тогда исполняй уже его волю!
Скарлиз переместился, а Элестер прежде попытался позвать на помощь ангелов, но никто к нему так и не явился. Стражи остались одни.
Что ж, больше медлить Элестер не мог — зажег жезл и отправился к вратам.
У створок было неспокойно: сотни мелких молний хаотично изрезали пространство, воздух стремительно нагревался, и количество сдерживающих потоков значительно увеличилось. Потоки эти били по спинам стражей и усложняли им задачу, отвлекали их от иных знаков — небесных или аданейских. Прекратить все это у них не было возможности. Нельзя им было до начала боя отдаляться от врат и запрещено вмешиваться в работу защитных потоков.
Скарлиз появился и встал в ряд с остальными, а минут шесть спустя впереди войска возник и Элестер.
— Его спокойствию можно позавидовать, — шепнул Кадан, находившийся слева от Скарлиза. — Ангелы обманули нас и бросили одних. Фредрик погиб. Но Элестер спокоен и по-прежнему не сомневается в победе. Есть ли у него стоящий план?
— Все не так просто, — напряженно заметил Скарлиз, глядя на озаренную светом жезлов и створок фигуру Элестера.
— Тогда скажи мне, Скарлиз, какова была последняя воля верховного стража?
— Защищать врата, стоять до конца, — дословно передал лекарь. И посчитал нужным пояснить: — У верховного стража были догадки, но с его смертью они потеряли смысл. Враг обманул нас, и врата в опасности. Остальное уже не важно. Так что стоим до конца, защищаем любой ценой.
— До конца так до конца, — сказал Кадан. — Если, конечно, ты правильно понял Фредрика. У него были сомнения по поводу того, что мы делаем. И у тебя они есть...
Договорить Кадану не дали: явился враг за своим отмщением.
Земля под ногами первой шеренги стражей резко провалилась, как случилось это ранее с Лундес и Карнелием. Те воины, кто успел отреагировать, возникли чуть в стороне, остальных мигом поглотила тьма.
— Приготовиться! — громко скомандовал Элестер.
Из образовавшейся дыры полезли черти и прочая нечисть. Им не было конца, ничего не разглядеть, лишь сверкающие глаза, когти и мелкие крылья. Стражи перешли в атаку.
— Выжигайте их, выжигайте потоками! — орал Телестри, растеряв свое хладнокровие и впервые за долгие годы поддавшись ярости на поле битвы.
Стражи неплохо изучили аданейскую нечисть, постоянно создавали магические волны, защищались полями и приспосабливались на ходу к новым выходкам врага. Самый сильный удар по чертям нанес, конечно же, Элестер, в буквальном смысле стерев тварей в порошок. Их визг, наверное, был слышен даже в соседних городах.
И вот тогда на холм стали взбираться демонические астанцы. На этот раз слаженное войско, а не туча неуправляемых чертей. Возглавлял их сам Фавластас. Возле него шагал Владимир. На поясе у юного принца висел тот самый кинжал, которым он убил кузена.
— Братоубийца! — закричал Элестер. — Убийца верховного стража! — Он бы с радостью вырвал сердце Владимира, но, увы, у него были иные заботы. А раз так, пусть другие стражи найдут пару мгновений, чтобы умертвить предателя.
Клич подхватил Скарлиз. Один раз Владимир от него ушел, второй раз не уйдет.
Впрочем, желающих убить предателя появилось много, и Скарлизу стоило поторопиться, если он желал отомстить лично. Опьяненного зельем принца спасла случайность. Створки врат сильно выгнулись наружу, словно кто-то мощно ударил по ним изнутри или же ослабил защитное поле снаружи. Стражи опешили. Они никого не подпускали к створкам. Ни один враг живым до них еще не добрался. Но если так, то почему защита вдруг ослабла?
Элестер на врата не отвлекался, ведь в шагах двадцати от него находился Фавластас. Телестри стал стремительно прорываться к императору и отправил в него магический поток. Фавластас выставил перед собой руки, развернул магию Элестера и ударил ею же в стражей. Ближайший ряд защитников пал замертво. Они разлетелись по полю, словно игровые фигурки, сбитые чьей-то рукой, а жезлы их обуглились или взорвались. Теперь Фавластас повернулся к Элестеру, однако поблизости его не обнаружил. Телестри очутился за спиной императора и ударил ножом. Глубоко он вогнал лезвие в спину Фавластаса, да только странный аданеец будто не почувствовал — накрыл Телестри темной сетью и стал выкачивать из него энергию. Элестер попытался пробить сеть жезлом, но пущенная светлая магия снова отразилась, едва не убив его самого. В этом и крылась главная проблема стражей. Небесная сила в жезлы по какой-то причине практически не опускалась, а вся иная не была помехой противнику.
Фавластас словно вихрь устремился к вратам. Створки в очередной раз пугающе заскрипели и выгнулись наружу. Император развел руки в стороны и разбросал мешавших ему защитников. После такого удара в себя пришли лишь единицы, остальные, окровавленные, распластались на земле. Все они были мертвы. Еще небольшая группа стражей сражалась в другом месте, под удар они не попали. Среди них был и Скарлиз. Он быстро нашел взглядом Кадана. Тот слегка приподнялся и потянулся за жезлом. Лекарь поспешил ему на помощь и вскоре насмерть поразил разделявшего их демонического эльфа. Перебравшись через горы тел, Скарлиз подобрался к раненому и опустился рядом с ним на колени.
— Нельзя подпускать их к вратам! — с ходу выпалил Кадан, окровавленной рукой сжимая жезл. — Нельзя!
Скарлиз проследил за взглядом соратника и обернулся. Фавластас и его свита, а именно Ирвинг, Владимир и еще несколько эльфов-демонов — зачарованных членов астанского совета, уверенным шагом беспрепятственно приближались к вратам. Они шли по телам, словно по земле.
Сквозь слабость и туман, застилающий глаза, Телестри увидел, как один из врагов отправляет в створки магический шар, и закричал:
— Помешайте ему!
Кто-то из стражей выпрыгнул перед вратами и загородил их своим телом. Шар вмиг столкнулся с ним — раздался хлопок, и тело эльфа ударилось о железные створки, после чего рухнуло вниз. Фавластас отправил второй шар, потом полетел третий, а стражи один за другим закрывали врата своими телами.
Скарлиз долечил Кадана, и тот вскочил на ноги, готовый кинуться следующим, но лекарь схватил его за руку:
— Стой! Это не выход! У него хватит шаров на всех!
Кадан поспешно взглянул на Скарлиза:
— Такова была воля Фредрика! Разве нет? Стоять до конца! Защищать до последнего!
— Нет, ты сам сказал, что у Фредрика были сомнения. Он хотел, чтобы мы разобрались в ситуации. Вот тебе правда! Он не понимал! Для него это было хуже всего! И если мы сейчас умрем, кто будет докапываться до сути? Фредрик хотел...
— Он требовал защищать врата! — жестко возразил Кадан, невольно воспринимая протесты лекаря как трусость и отговорки. — Фредрик сделал бы все, чтобы...
— Он не имел в виду это! Если бы самопожертвование остановило нападение, то да, но врата будут открыты, когда нас всех испепелят. Он был бы против бесполезного героизма. А еще он просил позаботиться о Лейре и Лундес. Если мы умрем здесь, то не сможем выполнить и это его последнее желание.
— Безумцы! — прокричал им Фавластас. — Сколько вас осталось?! Я не насчитаю и восьми живых стражей. Кидайтесь, у меня хватит на вас шаров! — Развернувшись к вратам, император сложил руки в предвкушении. — Наконец-то! Стоило ждать столько лет, чтобы...
— Ты не откроешь врата, демон! — уверенно и не менее громко возразил ему Элестер. — Отпереть замок мог только Фредрик! А разрушить створки у тебя сил не хватит! Адент предусмотрительнее тебя!
— Будь Адент предусмотрительным, он бы не был сейчас ледяным украшением аданея и лучше бы оберегал свои собственные тайны, чтобы я ненароком не высосал их из его сущности!
Что? Так Адент их не бросал и не предавал? Ангел в плену, в аданее? Выжившие стражи были поражены до глубины души. Где же тогда божественная кара? Почему Ралус молчит, когда его ангел гибнет в бездне? Что же происходит в этом безумном мире?
— Да, мне известно, что только сила Фредрика может открыть дверь! — продолжал Фавластас. — Пускай хотя бы после смерти твой ученик мне послужит! Я не дурак и не стану повторять одну и ту же ошибку спустя тысячу лет. Владимир, отдай мне кинжал!
— О боги, — вымолвил Скарлиз. Он осознал, что произошло. Владимир воспользовался не просто кинжалом, чтобы убить Фредрика. Это оружие впитывало в себя силу умершего человека. Вот почему графа не удавалось вылечить, почему он так мучился, бился в предсмертной агонии, и жизнь утекала из него так же неспешно, как и магия. Кинжал оставлял за собой путь из силы, от жертвы до любого места, куда бы ни унес его убийца, и в ту секунду, когда Фредрик испустил свой последний вздох, оружие получило всю магию верховного стража.
