Но было еще кое-что, из чего для него, дона Ронкадора проистекала немалая выгода.
Будь это просто пираты, то и дело было бы простым. Но их нанял не кто-то, а епископ Серчер — бывший вице-канцлер Хойделла! Бывший ли? И это в Ничьих Землях, что попахивает уже нарушением Аахенского мира!
Кровь из носу его надо взять живым или хотя бы мертвым.
Однако сбежавшие пираты могут предупредить своих сообщников...
Получается, другого выхода, кроме как высаживаться на берег и преследовать нарушителей договора, у него нет. Скверно... Потому как после боя в джунглях вполне возможно ему придется выпускать из трюма пиратов и ставить на снасти.
Может быть, лучше подождать разбойников тут, в бухте, взяв их, когда они вернутся с добычей, так сказать, тепленькими? Когда они усталые и довольные будут думать только о том, как погрузятся на корабли и поплывут пропивать добычу?
Но как быть со сбежавшими?
И кстати, что делать с тем, что Рагир все-таки ушел?
Или пока не поздно перегнать часть народа на "Акулу", приставить к делу часть пиратов Игерны и догнать "Сына Смерти"?
Нет, не выйдет. Хотя "Акула" и чуть быстрее тяжелого фрегата, но пока удастся сняться с якоря, пока наскоро собранная команда освоится на незнакомом корабле даже с помощью бывших пиратов...
А если попробовать по-другому?
— Милейший, — спросил он у пиратского боцмана, связанного и стоявшего на коленях у ног де ла Веги — сопляк не мог не устроить представление в духе рыцарских романов, словно захватил в плен, по меньшей мере, султана! — Милейший, если хочешь жить, вспомни, где у вас было убежище и как туда добраться. Корона обещает тебе жизнь и свободу, ну а я от себя добавлю сотни три риэлей.
— Наша стоянка была в Кадисте, и я думаю, это известно каждой собаке в Изумрудном море, — с тоской бросил боцман. — Да если бы и была у него тайная стоянка, то все равно вам Рагира не взять! — убежденно бросил пират. — И никому не взять!
— Это еще почему? — непритворно удивился дон Ронкадор.
— Да знаете ли вы, кто его хозяин? Сам Барон Сабади!
— Кто-кто? — машинально переспросил лейтенант.
— Какой-то айланский божок, которого здешний народ числит в свите Хамирана, — бросил де Нуньес.
"Должно быть, и вправду неслабый демон, раз целого епископа не испугался!" — подумал старпом про себя.
Ронкадор пожал плечами.
Ладно, еще есть время подумать, а пока...
— Там у берега болтается пиратский шлюп, — бросил дон Орио. — Нужно высадится на него, проверить, можно ли его стащить с отмели, а заодно — нет ли там какого-нибудь раненого пирата. Допросим, вдруг узнаем что-нибудь полезное. Абордажной партией назначаю командовать... — дон Орио запнулся в раздумье.
— Сеньор капитан, прошу разрешения возглавить атаку вражеского судна! — сделав шаг вперед, отчеканил лейтенант де ла Вега.
Капитан едва сдержал гримасу отвращения при виде того, как враз помрачнел и осунулся Аррано.
Ну конечно, ведь два лично захваченных в одном бою вражеских судна — это золотой Морской Крест. И наплевать, что захватывать придется брошенную пиратами лохань, выбросившуюся на мель! Молодой петушок получит награду, какую и сам Ронкадор не имеет! А ведь он хотел послать старика да Нуньес — у того бы это был двадцать пятый абордаж, и тогда Орио представил бы старого служаку еще и к почетному золотому оружию, дающему право на повышение в звании и двойную пенсию. Да и призовые деньги будут нелишними...
Но ведь невозможно отказать добровольно вызвавшемуся без объяснений причины. Так гласят уставы и, что важнее, обычаи, и уж тем паче — непозволительно ссориться с родственником вице-короля.
— Хорошо, лейтенант, возьмите десяток матросов и действуйте.
А про себя Орио подумал: очень жаль, что нет в Эгерии ордена Ушей Дохлого Осла или Бараньей Головы — вот к ним бы он маркиза представил с огромным удовольствием!
А корабельный нотариус, младший лейтенант Бальбоа, своим безупречным почерком сделал соответствующую запись в боевом журнале:
"В три часа пополудни, лейтенант Эрнан де ла Вега направлен на захват разбойничьего корабля, по собственной охоте и приказом дона капитана".
...Пиратский шлюп встретил их мертвой тишиной. Той самой, что позволяет опытному уху отличить по-настоящему безлюдное место. Той, в которой тихий скрип дерева и плеск воды о борта кажется почему-то зловещим, заставляя вздрагивать.
Перебравшись на перекосившуюся палубу и выругавшись вполголоса по поводу изгвазданного в смоле мундира, маркиз Себальес внимательно огляделся, прислушиваясь.
Никого. Следы, ведущие от линии прибоя к пальмовым зарослям, распахнутые люки, обвисшие паруса...
— Господин лейтенант, — окликнул его кто-то из матросов, уже немолодой, с бляхой десятника на кожаном гайтане, — дозвольте сказать. Надо бы в трюм, проверить, как там вода... Чтобы, значит, ежели что, сперва кораблик починить, а потом стаскивать с мели.
Де ла Вега лишь махнул рукой, машинально поднося флакон к аристократическому носу — хотя корабль не так уж и вонял, во всяком случае, с шаурмой не сравнить.
Пусть мужланы делают, что положено, в мыслях пересчитывая призовые деньги, — он выше этого. Ведь сегодня заслужил не что-нибудь, а золотой Морской Крест с мечами, какой имеют лишь участники больших морских битв! Ни у кого из его предков этой награды не было! Конечно, это не орден Алькантары, знак которого можно получить лишь уцелев в по-настоящему смертельной битве, и не орден Единорога — высшая награда королевства. Но ведь он служит всего-то три года!
Кстати, о службе, ею тоже не надо пренебрегать.
— Эй, — вскричал он, — в каюты не соваться! Сначала я все осмотрю — мало ли!
Дело, конечно, не в том, что по уставу войти в каюту капитана захваченного корабля первым должен старший по званию.
Вполне возможно, пираты не успели унести свои сокровища, и следует позаботиться, чтобы награбленное золото не прошло мимо казны. От матросни всего можно ожидать!
Через минуту он уже стоял перед дверью капитанской каюты. Маркиз решительно потянул ее за ручку. Та не подалась. Де ла Вега дернул ее сильнее, и она жалобно треснув, распахнулась. И одновременно где-то неподалеку раздался звук, превративший его в камень, — жужжание колесцового замка.
"Карамба! Засада!" — еще подумал маркиз, но тут разглядел привязанный к дверной ручке и уходящий куда-то линь и понял...
А в следующий миг взведенная аркебуза, вставленная дулом в дыру, пробитую в бочонке с порохом, — последний сюрприз, оставленный корсарами победителям, — разрядилась.
Дважды... нет теперь уже трижды за свою жизнь видел дон Орио, как взрывается крюйт-камера, слава Эллу, издалека.
Сперва беззвучно возносится вверх столб пламени, разнося надстройки и вспучивая палубу, потом все скрывает черно-бурый дым, растекаясь мохнатым облаком, вспыхивают огненными бабочками паруса и валятся мачты.
И лишь потом молотом по наковальне бьет многоголосый грохот, под который и уходят под воду полыхающие останки, считанные мгновения назад бывшие гордым боевым фрегатом или галеоном, унося и мертвых, и еще живых — если остались.
Вот и теперь...
Не заботясь уже о том, как выглядит он сейчас — с отвалившейся челюстью и остекленевшими глазами, чувствовал дон Орио, как обрываются последние нити, на которых зависли над пропастью его генеральские аксельбанты, его ордена и вся последующая карьера флотоводца и воина — все, что он уже считал своим.
Нечеловеческим усилием воли удержался в тот миг капитан, чтобы не рухнуть на колени и не завыть, или не начать рубить шпагой резную балюстраду мостика.
Но длилось это какие-то секунды.
А потом дон Орио де Ронкадор вновь стал самим собой — образцовым офицером и командиром лучшего галеона колониального флота Эгерии. Четко осознающим, что помочь ему может лишь одно — он должен высадиться на берег и любой ценой захватить Игерну, Эохайда и, главное, проклятого епископа.
Тогда, вероятно, вице-король не станет вымещать на нем горе от потери любимого племянника, удовольствовавшись казнями морских разбойников.
Да, в эту минуту Ронкадор больше всего хотел увидеть Эохайда и Бесстыжую на колесе, на площади в Геоанадакано. И он сделает все, чтобы доставить их туда.
* * *
— Тише!! — рявкнул вдруг старший, рыжий мужик с обожженным лицом.
Идущий в тыловом охранении десяток Карра Джиго, по прозвищу Палёный, дружно замер. Откуда-то из-за спин долетали гулкие удары. Вот они смолкли. Протекли напряженные минуты, и вновь глухой гудящий гром, как будто рвали парус.
По выработанной веками войн и стычек в джунглях традиции, в глубоком тылу обычно оставляли небольшой отряд, который должен был в случае, если объявится преследователь, заранее поднять тревогу, учинив пальбу и шум.
Циничная воинская мораль обрекала малочисленных бойцов на заклание, чтобы спасти оставшихся, и люди этой земли приняли правила игры, иначе было нельзя. Но сейчас было нечто другое — похоже, что-то происходило на месте высадки.
А тут уже идет совсем другой расклад, потому как если что-то случится с кораблями, то пиши пропало...
Все еще могло повернуться по-иному, но командир десятка не решился поднимать тревогу сразу, а задумал сперва проверить, что там происходит. И весь отряд двинулся скорым шагом назад...
Ведь всего лишь час-полтора отделяли их от берега, и они вполне успевали догнать медленно ползущую в джунглях гусеницу отряда...
И в самом деле, через час запыхавшиеся пираты осторожно, волчьим шагом, не высовываясь на открытое место, прячась за деревьями, приблизились к границе леса...
— Вот это да!
Сквозь ветви папоротниковой пальмы была видна синяя гладь моря.
На ней покачивались три корабля, два из которых явно побывали в жестокой переделке.
На берегу исходил пламенем и смоляным дымом вдребезги разбитый шлюп.
— Эх, "Отважный" наш, — всхлипнул кто-то.
— Хрень! — пробормотал десятник. — Это "Разящий гром"! Кто ж его так уделал?
— Да ты посмотри сам, эгерийская лохань — видишь!
— Да, — зло буркнул пират, — отлилась ему тудельская кровушка! Стало-таки золото ребят поперек горла!
— Кхм, — прозвучало за спиной разведчиков.
Десятник обернулся, выдергивая пистолет из-за кушака. Щелкнул арбалет, и пират свалился наземь со шкворнем во лбу.
Остальные обреченно подняли руки.
Позади стояла с арбалетами и аркебузами наизготовку компания оборванцев, по виду от корсаров ничем почти не отличающихся. Босоногие моряки в рваных парусиновых штанах разных цветов и оттенков кожи. Разве что на левом фланге торчал черный, как смоль, великан в синей набедренной повязке и с ассагаем, а на левом — не шибко молодой эгериец в расстегнутой белой куртке на голое тело, желтых сапогах с отворотами и шляпе шириной с тележное колесо. Золотой свисток на шее сообщал, что перед ними офицер флота его светлейшего величества короля Эгерии.
— Да, — вздохнул офицер, поправив шляпу. — Вам надо будет крепко помолиться Эллу, потому как обычно таких, как вы, у нас вешают на пальмах. Но сейчас вы нам не нужны... А нужна нам Игерна Бесстыжая и преосвященный Северин. И вы нас к ним проведете, не будь я лейтенант Веринто. Ну, шельмы, кто хочет стать свидетелем короны?
* * *
— Поворачивайте!!! — хрипел Гори. — Приказываю!!! О-о-о!! Проклятые трусы! Развяжите меня! Корр!! Корр, ко мне!!!
Боль в разбитых костях плеча заволакивала все кровавой мутью и не давала сосредоточиться. Но куда хуже была внутренняя боль — отголосок бессильной ярости господина, вдруг осознавшего, что его вернейший защитник бежит.
— Поворачивайте!!! Tрусы!
Квартирмейстер "Сына Смерти" молча стиснул зубы. Сейчас бессмысленно пытаться докричаться до этого вопящего окровавленного человека, который, развяжи его, выпрыгнул бы за борт, срывая набухающие кровью повязки...
И бессмысленно объяснять ему, что под сорокафунтовки "Леопарда" не пойдут ребята даже за все золото мира. Тем более, что его старпом Корр о-Данн лежит сейчас на палубе грудой остывающего мяса — застреленный рукой Йунуса.
Хамиран побери это плавание! А ведь так хорошо все шло! Истинно говорят преподобные отцы-квирианцы — жадность погубит жадного, а гордыня — гордого! Капитан польстился на сомнительный куш, а потом еще и попытался вырвать его из пасти у акул, которые слетелись на горяченькое! Интересно, кому еще тот хойделльский толстяк — граф — продал эту тайну?
— А, господин, нет! Не оставляй меня!!! Проклятые ублюдки, поворачивайте назад!! Я ваш капитан!!
— Рехнулся Рагир, — пробормотал еле слышно боцман.
Йунус угрюмо оскалился. Чутьем старого травленого зверя он чуял — сейчас больше уже нет Рагира Морриганха. От капитана ушла его удача, ушла раз и навсегда. Уж кто бы ему там ни помогал — Элл, Змей-Шагор с Ахайдой на пару, Хамиран с легионами своими, Всемогущий танисцев или какой-нибудь из древних айланских богов — сейчас они его оставили.
Не быть ему, похоже, ни герцогом, ни даже бароном этого самого придуманного капитаном Иннисского королевства. Придется, видно, закончить жизнь хозяином таверны в тихом месте...
Глава 29.
Ничьи Земли. примерно пять миль вглубь материка от Коралловой бухты и спустя четыре часа после вышеописанных событий.
Игерна и ее люди, едва выйдя на прогалину, невольно замерли.
Ибо на прогалине этой в разных позах расположились изможденные бойцы, среди которых взор ее сразу выделил... Эохайда!
Счастливчик вскочил, сделал к ней несколько шагов. Капитан подняла руку, приказывая своим людям остановиться.
— Эохайд, что случилось?! — протянула она.
Но внезапно совсем рядом раздался подозрительный шорох. Затем он повторился... и хруст ломающегося сухостоя разорвал тишину, переходя в слитный посвист десятков клинков, покидающих ножны.
Через секунду раздался выстрел, и один из пиратов упал замертво. Следом грянул ружейный залп, разорвал тишину, как стая шакалов добычу.
— Засада! — прокричала Альери, выхватывая саблю. — К бою!!
Но было поздно...
Неведомый враг, кто бы он ни был, мастерски устроил ловушку, продумав все до мелочей. Пираты ни о чем не подозревали до последнего момента.
— Рассыпаться! — крикнул своим Орио. — Вперед!
Солдаты немедленно выполнили приказ. Отряд в полторы сотни бойцов вышел на поляну, усыпанную телами убитых и раненых и затянутую серой пороховой гарью. Эгерийцы тут же навели арбалеты на уцелевших морских разбойников.
— Именем эгерийской короны, приказываю вам бросить оружие! — крикнул Ронкадор.
Гордое молчание пиратов свидетельствовало об отрицательном ответе.
Несколько из них, пытавшихся схватиться за оружие, были продырявлены пулями, после чего Орио что есть мочи закричал:
— Вы окружены! Во избежание ненужного кровопролития предлагаю сдаться!
Эохайду невыразимо захотелось умереть, а эгерийцы, которые, казалось, теперь находились повсюду, уже окружили оба отряда, подобно волкам, зажавшим обреченную овечью стаю.
— Сдавайся, пират, — произнес какой-то лейтенант в мундире на голое тело, спокойно направляясь к Эомару. — Ты храбрый человек, я знаю, но драться и умирать нет толку, не твоя карта сейчас идет...
