После я больше года учился. Выпустился в пятьдесят седьмом сержантом, воевал, к победе был на должности командира роты, хотя офицерские погоны получил уже после, когда учился в СССР. Сейчас вот служу, уже имею двоих сыновей. Стараюсь воспитать их настоящими бойцами — чтобы снова не пришли американцы, со своей "демократией", именем которой они убивали нас тогда.
Из протокола допроса.
Согласно Гаагской Конвенции, я могу назвать лишь свое имя, звание и личный номер! Марк Флинн, лейтенант Национальной Гвардии штата Коннектикут. Временно числюсь на службе в ВВС США. Требую, чтобы со мной обходились, как подобает моему статусу военнопленного!
Что значит — "никто не знает о моей судьбе, я мог быть среди убитых"? Есть же куча свидетелей! Как меня схватили, избили, отобрали мое личное имущество, а в завершение еще и заставили лежать лицом в землю, угрожая пристрелить! Подобное поведение совершенно не принято среди цивилизованных наций! Хотя чего ждать от желтомордых дикарей?
Слава господу, наконец вижу белого человека. Конечно, вы русский — что, США разве воюет с вашей страной? В отличие от ханойского режима — который так и не был признан моим правительством, так что не надо обвинять нас в агрессии, мы всего лишь пришли вразумить покровителей бандитов, террористов, убийц! Сейчас я требую встречи с представителем французского посольства — ведь насколько мне известно, именно Франция взяла на себя заботу представлять интересы американских граждан на территории так называемой ДРВ? И больше не скажу ни слова!
Нет, вы не посмеете! Варвары, звери! Верно про вас пишут — что "славянская раса не белая европейская раса", раз вы так легко сговариваетесь со всякими дикарями, где же ваша расовая солидарность? Подчиняюсь угрозе — но не надейтесь, что после репатриации я буду молчать! У себя в Нью-Лондоне я в гражданской жизни — проповедник очень известной церкви, со множеством прихожан. А еще я сотрудничаю в местной газете. И я обещаю, что вас вымажут грязью не меньше, чем пресловутого "куницына", потребуют вашей выдачи в Гаагу!
Да, я служил в 11й эскадрилье НацГвардии. И уже четвертый год действует правительственная программа по привлечению резерва ВВС к военным действиям, для получения боевого опыта. Ротация личного состава, не техники — авиабилет в Китай, за казенный счет, там уже ждут на базе такие же самолеты, на которых мы летали в Штатах, за месяц норма боевых вылетов, и домой с чувством выполненного долга и положенной суммой в долларах. Я ожидал, что и в этот раз будет так же — постреляем по китайским партизанам к югу от Янцзы, а то и вовсе, лишь обозначим свое присутствие. А нас бросили в самое пекло!
Могу предположить, слышал разговоры в баре — что нас привлекли потому, что в ВВС сейчас осталось не так много эскадрилий на поршневых, и все они на юге Вьетнама. А "скайрейдеры" показали себя в этой войне очень полезной машиной. И вот, у какого-то осла с большими погонами возникла мысль — а ну-ка парни, расчистите дорогу для "крепостей". Нет, я летал не на "скайрейдере", в моей эскадрилье были В-26, приспособленные для штурмовой атаки, четыре 20-миллиметровые пушки вместо передней кабины штурмана. Нам говорили, что будет не сильно жарче, чем над "тропой дяди Хо", и что если не снижаться ниже шестисот ярдов, то ДШК, основное ПВО вьетнамцев, тебя не достанут. Мы не ожидали, что будет такой огненный ад!
Мы базировались... могу на карте показать. Вот здесь, три эскадрильи. Соседями были парни из ВВС, на "тандерстрайках", они проводили нас почти до Ханоя, дальше не пошли, чистюли — "работа по земле, не наше дело, мы истребители". А нам пришлось отдуваться за всех! Мы должны были бомбить исключительно военные объекты — прежде всего, позиции зенитных ракет. Отмеченные на наших картах — но простите, попав в ад над этим чертовым Ханоем, я уже не думал о поиске назначенной цели, а лишь бы поскорее отстреляться по чему попало, и скорее назад! Но позади было еще страшнее — казалось что пролетая, мы разворошили осиное гнездо!
Я успел заметить дворец самого дяди Хо, нам показывали фотографии, как он выглядит. Но я туда не пошел — когда в девятке самолетов передо мной за какую-то минуту горят и падают шесть, это впечатляет! Я молил господа, чтобы он за меня заступился — и мы почти проскочили. Но тут снаряды пробили оба мотора, и пришлось падать в пруд. И господь все ж не оставил нас — мы все трое, весь экипаж, я, Мортон и Конли остались живы и благополучно выбрались на берег. И тут на нас набросилась толпа вьетнамцев, как саранча, подвергая избиению и унижению! Хотя мы всего лишь исполняли приказ и свой солдатский долг!
Так я могу надеяться, что со мной поступят в соответствии со статусом военнопленного и соблюдением моих законных прав? Ведь даже нацисты в ту войну не позволяли себе столь нагло нарушать эти признанные международные нормы. Мой дядя, благодаря которому я и выбрал авиацию, был сбит над Германией в сорок третьем — и вернулся из немецкого плена в полном здравии, даже слегка растолстевшим. И жаловался лишь, что там было слишком скучно.
Москва, 9 мая 1955 года.
Разница во времени между Москвой и Ханоем — четыре часа.
В Ханое были повреждены комплекс правительственных зданий, советское посольство, очень многие важные объекты. Но достаточно мощная радиостанция была в Хайфоне, на советской военно-морской базе. Оттого, в Москве узнали о начале боевых действий практически сразу, а уже в 7.30 (11.30 ханойского времени) получили подробный доклад. С уточнением, что это был не атомный удар, как поняли было из первого кодового сообщения.
Войска ПВО страны (прим.авт. — в альт-истории выделены в особый вид ВС СССР в 1950, на четыре года раньше чем в нашей) никогда не спят. Но то, что было в этот день — надолго запомнится служившим. Внезапная побудка ранним праздничным утром, это даже для насаждавшегося в войсках последние годы "культа повышенной боеготовности" было чересчур, они там озверели совсем в штабах? Что, это не учебная тревога?! Уже воюем?!
-Американцы нас по своему Перл-Харбору равняют — говорили замполиты — как их тогда, в воскресенье, японцы застали со спущенными штанами. Значит, теперь и нас решили так попробовать!
На стартовые позиции дивизиона "Даль" на острове Эзель были поданы ракеты со спецбоеголовками — и согласно инструкции, при появлении в зоне ответственности большого числа иностранных военных самолетов, летящих в направлении территории СССР, командир в/ч имел право отдать команду на залп, не дожидаясь никаких приказов, а руководствуясь исключительно тактической обстановкой. Северо-Западное направление считалось наиболее опасным, поскольку зона ПВО здесь утончалась, и не было особой надежды на нейтралитет шведов и финнов в случае начала атомной войны — и оттого, Ленинградская армия ПВО была даже мощнее Московской (в частности, первой получив и "Дали", и новейшие перехватчики Су-11, и дирижабли ДРЛО). Тем более, что всего месяц назад в Балтийское море опять заходила авианосная эскадра ВМС США, имея на борту тяжелые штурмовики — носители атомного оружия. Да и сейчас она в Копенгагене стоит, всего сутки хода до позиции в центре Балтики, откуда палубники уже могут до Ленинграда достать. И свыше двухсот тяжелых бомбардировщиков сидят на датских авиабазах — на штабной карте, радиусом действия покрывают территорию до Урала.
Однако же, армад В-47 вблизи границ — на экранах локаторов не наблюдалось. Дирижабли ДРЛО также не докладывали о вражеской активности. Было несколько напряженных инцидентов с гражданскими самолетами международных рейсов — но части ПВО имели достаточный опыт работы с подобными целями, процедура была отработана и закреплена в уставе и инструкциях. Опердежурные имели обновляемое расписание, кто когда и где должен лететь — однако же, помня о Порт-Артурском инциденте 1950 года, когда вместо аэрофлотовского "юнкерса" появился американский разведчик RB-29, всегда сначала высылали истребитель для опознания — после чего объект или получал разрешение следовать дальше, или (в сомнительном случае, когда что-то вызывало подозрения, или точно идентифицировать нарушителя границы было невозможно например по причине плохой видимости) следовал приказ садиться на приграничный аэродром. В итоге, пассажирам рейса "Люфтганзы" Стокгольм-Москва пришлось смириться с промежуточной посадкой на военный аэродром под Каунасом. А разведчику RB-47, осуществлявшему обычный облет советской границы с целью записи частот локаторов, крупно не повезло — как там в известном фильме, "шаг был сделан" (прим.авт. — "Садко"), и что с того, что до границы воздушного пространства СССР оставалась еще пара километров, а не надо было предупреждения с наших истребителей нагло игнорировать, вот и получил американец по-полной. Оказался в не то время и не в том месте — когда все участники с советской стороны были абсолютно уверены, что ситуация сейчас аналогична 22 июня "за пять минут до".
Поднимались по тревоге ракетные бригады РГК — ракеты в минутной готовности к старту, полетные задания уже введены, поступит приказ — и через несколько минут упадут мегатонные боеголовки на Копенгаген, Лондон, Антверпен (все крупные порты, где должны разгружаться конвои из США — учтен опыт Шанхая и Сайгона), а также американские военные базы, аэродромы, склады. Выдвигались к границе части ГСВГ и Фольксармее — и камрады заключали пари, удастся ли в этот раз проглотить бельгийцев с голландцами быстрее, чем в сороковом, да и в Париж не помешает снова заглянуть, а то там нас уже забыли.
А большинство советских граждан мирно спало. Поскольку 9 мая в этой истории с самой Победы был нерабочим днем. Не зная, что работали линии спецсвязи, и звенели телефоны-"вертушки" ответственных товарищей, и неслись по пока еще пустым улицам черные "зисы" и "мерседесы" срочно доставить этих важных лиц на рабочие места — в штабы, министерства, обкомы. И конечно — в Совет Труда и Обороны.
Наверное, товарищ Сталин в это утро был очень расстроен — привыкший поздно ложиться и поздно вставать. Но все, бывшие рядом на трибуне Мавзолея, видели Вождя — таким, как обычно. Парад решено было не отменять — был же он 7 ноября 1941 года, когда немцы у ворот Москвы стояли. И нет еще межконтинентальных баллистических, ну а бомбардировщикам, даже если американцы решатся, не меньше полутора часов лететь от рубежа, где мы их обнаружим, да и не долетят сюда В-52 (которых, по данным разведки, в ВВС США пока еще очень немного), ведь прикрытия у них не будет, а наши истребители и ракетчики насмерть встанут, чтобы врага не пропустить. Так что параду — быть!
Публика, допущенная на "гостевые" трибуны, еще ничего не знала — газеты вышли из типографий до 6 утра, радио пока ничего не сообщало. Успели уже возникнуть слухи (ведь те, кто спешно был вызван из дома, сказали что-то семьям), но точных сведений никто не имел. Так что — все ждали, что скажет Вождь. Хотя привыкли уже, что текущие дела поручаются Председателю Совмина Пономаренко — но праздничное обращение к советскому народу оставалось несомненной монополией Сталина.
Многие из тех, кто стояли на Красной площади в войсковых колоннах — воевали сами, и были еще не стары, оставались в строю. И помнили еще тот, прошлый парад, летом сорок четвертого. Которым руководили те же люди — и сейчас, командовал парадом маршал Рокоссовский (в настоящее время, зам.начальника Генштаба), а принимает маршал Жуков (военный министр).
В 10.00 на Красную площадь внесли Знамя Победы (то самое, что было в Берлине на развалинах Рейхстага), вместе с государственным флагом СССР. Два маршала выехали на площадь — Жуков, на белом коне, из Спасских ворот Кремля, Рокоссовский на гнедом коне, со стороны Исторического Музея — передавали, что когда Сталин спросил, не стоит ли парад с автомобилей принимать, то Георгий Константинович ответил:
-Вот когда я помру, тогда пожалуйста. А пока я жив и на посту, такого непотребства не будет!
Сталин усмехнулся в усы — что ж, это хорошо, когда командующие в хорошей физической форме, чему верховая езда очень способствует. И не стал возражать. А уж как преемник распорядится...
Прозвучали доклады. Маршалы объезжают войска. Рев сотен молодых здоровых глоток "здравия желаем, ура, ура, ура"! Затем Жуков скачет к трибуне Мавзолея, под игру оркестра "День Победы, как он был от нас далек" — эта песня, понравившаяся Сталину, звучала и на том параде, никто не знал, что она "из будущего", в иной истории написана лишь в семьдесят пятом.
-Товарищ Верховный Главнокомандующий...
Обращение было необычным — из тех военных лет. На прошлом Параде звучала официальная должность Вождя. Так что все чуть удивились — но раз так сказано, значит одобрено, утверждено, и для чего-то надо?
Сталин выслушал доклад. А затем на площади настала тишина. Впрочем, перед Вождем был микрофон, и мощные громкоговорители передавали каждое слово так, что слышно было даже на соседних улицах.
-Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!
Те же слова, что в сорок первом! Что это значит?!
-Несколько часов назад я собирался всего лишь поздравить вас с годовщиной великой Победы. Победы в самой страшной войне, которую до сего дня знал мир. Когда на нас ополчилась вся Европа, гитлеровский Еврорейх, когда речь шла не о каких-то территориальных уступках, а о том, будет ли наш народ вообще существовать, или весь сгорит в печах нацистских концлагерей. И мы выстояли, и победили, и освободили от фашистского угнетения народы Европы. А затем разбили и дальневосточного союзника гитлеровского фашизма — японский милитаризм. И помогли народам Германии, Италии, Польши, Югославии, Чехии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Греции, Албании, Кореи, Китая, Вьетнама — встать на путь строительства коммунизма. Эти славные деяния советского народа останутся в веках — и история всегда будет помнить, что мы сделали для всего человечества.
Но кто-то все еще хочет попробовать нас на прочность. Пытается говорить с нами на языке силы. Вы знаете, что наша страна заключила Договор о дружбе с Демократической Республикой Вьетнам, согласно которому мы обещали защищать его территорию, как свою собственную — то же мы обещали Монгольской Народной Республике перед Халхин-Голом, известно чем это кончилось для агрессора. Первого мая, в наш праздник мира и труда, истребители ВВС США без всякого повода с нашей стороны, над международными водами, сбили наш гражданский самолет Ту-104, погибли пятьдесят два гражданина СССР. Сегодня же утром, в этот святой для нас день, во время проведения в Ханое парада войск нашей Особой Дальневосточной Армии, американские бомбардировщики без всякого объявления войны нанесли массированный бомбовый удар по столице Вьетнама — город сильно разрушен, многочисленные жертвы среди населения, а также несколько сотен погибших советских граждан, точное число еще уточняется. Я напомню, что на Парижской конференции 1953 года по Вьетнаму было достигнуто соглашение, но агрессору на это наплевать — как волку из басни Крылова, "ты виноват, что хочется мне кушать".
