Фаталия не успела разглядеть сколько пальцев на руках было у мертвеца.
Она лишилась сознания, когда свежий воздух ожог холодом ее лицо.
13
Танк осторожно опустил на землю бесчувственную Фаталию и выпрямился. Поправив шляпу, он вытащил револьверы и скользнул взглядом по сражающимся бойцам.
Какой-то Двуживущий кинулся на него. Танк выстрелил нападающему в голову. Костяная маска разлетелась вдребезги. На залитом кровью лице отразилось безмерное изумление.
Револьвер в мире мечей и магии был вещью куда более удивительной, чем магия в мире атомных бомб и космических систем слежения.
Танк медленно двинулся вперед, вглядываясь в разбросанные вокруг воронки тела...
Малыш лежал возле березы, обугленной магией Белиала. Обломок копья торчал в лохматом боку. Пес не дышал. Он уже вернулся домой.
Танк присел возле мертвой собаки.
— А ты думал здесь с тобой играть будут? Нет, Малыш. Учись показывать зубы...
Два человека в костяных масках словно из-под земли вынырнули. Танк повернулся к ним, ощерился, вскинул револьвер на уровень плеча. Бойцы шарахнулись в стороны. Но пули оказались быстрей.
— Пора бы и мне возвращаться, — пробормотал Танк, думая о привязанном перед компьютером псе, и о возможном новом покушении.
Что, если Белиал не отступиться? Возможно, денег на очередного киллера у него не осталось, но ведь смерть может принять тысячи обличий. Несущийся автомобиль, чашка отравленного кофе, взрывоопасная посылка — они ничем не хуже наемного убийцы.
Пора в очередной раз уносить ноги, пора вновь все менять. Новый город, новая квартира, новое имя — новая жизнь.
Надолго ли?
Прошлое всегда возвращается. Прошлое не дает о себе забыть...
Танк вздохнул и поднялся. Ветер отбросил назад полы черного плаща. Указательные пальцы легли на спусковые крючки револьверов.
"С нами Богоборец!", — кричали где-то в людской каше. Знакомо ухая, взмывали над головами огненные шары — и рушились вниз, превращая бронированных воинов в полыхающие живые факелы.
— Пора, — негромко сказал Танк, двумя выстрелами отправил в иной мир еще пару Двуживущих и взялся за автомат...
14
Они встретились нечаянно; сошлись случайно и остановились друг напротив друга, уже почти не обращая внимания на копошащихся рядом людей.
Сражение заканчивалось.
Уцелевшие, наиболее разумные Двуживущие один за одним скрывались в лесу, не понимая, как же так могло получиться, что маленький отряд простолюдинов выдержал натиск отборных сил Ордена Смерти. Позже, разбирая бой, они пеняли на магию Богоборца, сделавшую его последователей неуязвимыми для мечей, стрел и копий. А вернувшиеся погибшие товарищи рассказывали о демоне, вооруженном — это просто невероятно! — пистолетами, ружьями и пулеметом...
— Ты — Танк? — спросил Глеб, нацелив на незнакомца в плаще и шляпе раскаленное острие копья-посоха.
— А ты — Богоборец, — сказал Танк и дунул в горячий ствол обреза, отдаленно похожего на аркебузу. — Вернее, ты — Глеб Истомин. Наконец-то мы встретились.
— Ты знаешь, что со мной произошло?
— У меня есть некоторые соображения. И я должен их проверить. Для этого мне нужна твоя помощь.
— Все, что угодно.
— Договорились. Подробности — потом...
Они кивнули друг другу и двинулись дальше.
Светящееся копье чертило в воздухе магические знаки. Грохоча, подпрыгивал в руках дымящийся ствол.
Рвалось железо.
Лопались костяные маски.
И падали, падали, падали на залитую кровью землю мертвые тела бессмертных Двуживущих.
Глава 4
Прошлое напомнило о себе коротким сообщением с пометкой "важно!"
"Срочно зайди, я тебя жду".
Ссылка.
И подпись — имя старого товарища, почти друга. Который остался в другой жизни. Которая была очень давно.
— Как ты меня нашел? — Танк не верил своим глазам. — И зачем?..
Ссылка закинула его в аскетичный чат, прямиком в приват-комнату, где находился единственный пользователь.
"Привет, Ковбой! — тут же выползла на экран зеленая строчка. — Страшно рад тебя видеть!"
Танк некоторое время смотрел на буквы, словно пытаясь опознать в них лицо старого знакомого.
"Чего молчишь?:) Удивлен?"... — зеленая строчка ждала ответа.
Танк указательным пальцем постучал себя по лбу, покачал головой и положил руки на клавиатуру:
"Привет, Тарантул. Ты явился словно привидение. Сколько мы не виделись? Лет пятнадцать?" — Его предложения окрашивались красным.
"Четырнадцать".
"Быстро летит время".
"Не то слово... Как у тебя дела?"
"Нормально. А как ты?"
"Тоже неплохо... Есть, конечно, кое-какие проблемы... Серьезные проблемы... Вернее сказать, одна проблема..."
"Хочешь, чтобы я тебе помог?"
"Ну да. Как в старое доброе время:)"
"Я давно ушел от дел".
"А мне известно другое".
"Откуда?"
"Мир тесен".
"Не знаю, что там тебе известно, Тарантул, но со старыми делами я завязал. Я же сидел. Три года сидел. Больше не хочу".
"Ты еще не знаешь, какая мне нужна помощь, а уже открещиваешься".
"Так говори".
"Я веду один проект. Очень выгодный проект, весьма многообещающий — и потому закрытый. Но один человек крепко ухватил меня за хвост. И вот-вот все разрушит. Он даже меня убил. Вчера. Выстрелил из револьверов — и убил. А ведь я считал себя практически неуязвимым. Он гений, этот человек, он вовсе не пешка. Его, правда, немного занесло, и он зачем-то назвал свой старый ник, должно быть, для пущего эффекта... Ну — как думаешь, Сетевой Ковбой, ты бы мог мне помочь?:)"
У Танка вдруг закружилась голова. Зеленые и красные буквы расплылись, перемешались, задрожали, словно отблески неоновых реклам на стеклянной стене. Возникло странное ощущение, будто все происходящее — иррациональный сон. Казалось, шевельнись сейчас, двинься — и развалишься на куски: ноги упадут под стол, голова, словно воздушный шар, уплывет к потолку, а руки...
Руки так и останутся на клавиатуре, и будут печатать:
"Белиал? Белиал? Белиал?"
Экран очистился, сделался черным, словно грифельная доска. Ярко высветились зеленые буквы:
"Давай встретимся еще раз. На нейтральной территории. Предлагай, где".
Танку стоило немалых усилий собраться с мыслями и вернуть контроль над руками.
Руки дрожали.
"Ган-сити. На площади у ратуши"...
"Дикий запад, салуны, индейцы? Ты в своем духе, Ковбой. Я буду. Завтра. В десять утра. На этот раз — без оружия...;)"
Окно чата закрылось.
Тарантул закончил разговор.
1
Это было странное сооружение.
Или образование?..
Хол походил на гигантскую перевернутую корзину. Ажурный пузырь, купол, сплетенный из волокон вулканического стекла, поднимался почти до самых макушек окружавших его елей. Выкорчеванные деревья образовывали труднопроходимые завалы, вспученная земля линяла клочьями дерна, расходящиеся лучами трещины дышали холодным паром. С одного взгляда становилось ясно, как возникло здесь это образование: Хол вылез из-под земли, словно гриб-дождевик, растолкал, опрокинул вековые ели, переломал, спутал кусты, разворотил почву.
Глеб шел во главе своего отряда. Рядом шагали Ирт, Горр, два гнома, пышногрудая женщина-гладиатор и ее молодая сестра. Остальные бойцы здорово отстали; многие с трудом держались на ногах, шатались, будто ослепленная дневным светом нежить. Глеб не знал никого из них, да и они, кажется, сегодня впервые его увидели.
Через завалы и бурелом к Холу вела идеально прямая, ровная дорожка — будто луч лазера прошел сквозь баррикады, очистив путь. Невесомая пыль под ногами подтверждала, что нечто подобное и случилось.
Вряд ли, конечно, это работа лазера. Скорей всего, путь проложила какая-нибудь могучая магия, огненный шнур, обращающий в пепел все, к чему прикоснется, миллионоградусный бурав, с одинаковой легкостью перемалывающий и дерево, и камень — а если надо, то и живую плоть...
А впрочем...
Глеб вспомнил, как они встретились с Танком.
Если здесь возможны револьверы и гранаты, то почему бы не быть и лазеру?
— Это Танк поработал? — спросил Глеб у Ирта.
— Да. У него был какой-то свиток... У него чего только нет...
Глеб обернулся, посмотрел на волокушу, в которой спал Двуживущий. Танк поспешил вернуться в реальность сразу после битвы. Они даже переговорить как следует не успели.
— Он сказал, когда проснется?
— Нет...
Внутри Хола, за каменными ребрами, за причудливым плетением стеклянных жил медленно кружились сонмища серебряных искорок — будто пылинки в луче света, будто блестки в гелевом светильнике. Можно ли их вдыхать?
Первым в Хол вошла Фаталия: пригнулась, шагнула в овальное отверстие — и утонула в вихре взвившихся блесток.
— Это не опасно? — Глеб замедлил шаг.
— Ничуть, — ответил Ирт и последовал за Фаталией.
Внутри Хола поднялась настоящая метель. Некоторое время Глеб чего-то выжидал, следил, как один за одним уходят в сверкающую пургу бойцы — его бойцы! — как исчезают их спины и затылки...
Затаив дыхание, он вошел в Хол. Он не ослеп, как ожидал. Он просто увидел нечто странное — разноцветные круги, линии, спирали — все нестерпимо яркое, острое, ежесекундно меняющееся, реагирующее на любое движение, даже на дыхание, даже на биение сердца. Он словно оказался внутри калейдоскопа — и сам был его частью.
Глеб шагнул вперед — и покатился, понесся, полетел куда-то — все мелькало, пестрило, било по глазам.
Он зажмурился.
Движение прекратилось.
2
Это было странное место.
Небо — грязно-желтое, пятнистое. Небо ли вообще? Скорей, высокий каменный свод, изъеденный плесенью и лишайником. В его выбоинах — серые кляксы теней, в трещинах — густая чернота. Солнце — будто лампа, дрожащая на стальной паутинке, на привязи. Или это серебристый луч? Или нечто, чему нет названия в привычном мире?
А горизонт — неровный, ломаный, четкий — где-то близкий, где-то далекий, обманчивый, словно фигура Пенроуза, будто лента Мебиуса.
— Это и есть Слой? — Глеб понимал, что вопрос его риторический, ненужный, но удержаться не мог.
— Да, — ответили Ирт, Горр и Фаталия.
Вокруг колыхалась трава: каждая упругая былинка — тоньше волоса. Ветра не чувствовалась, но по зеленому ковру разбегались волны. И казалось, люди стоят на спине титанического животного, что подергиваниями шкуры отгоняет надоедливых паразитов.
— У меня голова кружится, — сказал Глеб.
— Это с непривычки, — ответил Ирт. — Скоро пройдет.
Огромные острые валуны торчали из плотного травяного ворса. В их расположении чудился некий порядок, и невольное желание постичь его сковывало разум.
Редкие деревья напоминали корабельные мачты, за реи которых зацепились зеленые облака. На далеких холмах деревьев было больше — там начинался лес.
— Все здесь? — крикнула Фаталия. — Пересчитайтесь!
Глеб обернулся.
Никакого Хола не было и в помине. Ажурный купол остался в другой части Мира. Здесь же была ровная круглая проплешина, словно стартовая площадка ракет-зондов, — и призрачная, медленно вращающаяся кишка, напоминающая хобот усмиренного смерча. Она поднималась к небу — к черной трещине в каменном колпаке.
— Так мы под землей? — спросил Глеб.
Ирт удивленно на него посмотрел:
— Нет. Мы в Слое. Под землей живут гномы, пещерные огры и слепые зауры. Здесь их нет.
— А кто здесь есть?
— Потрошители, слэны-палачи, черные сироты, приходящие-во-снах и мозгопийцы.
— Смешно, — сказал Глеб, но, посмотрев на Ирта, понял, что тот и не думал шутить. — Что, именно так они и называются?
— Да... А у многих еще и названий нет...
— Ничего себе прозвища... — Глеб покачал головой. — Боюсь представить этих монстров... Не проще ли было иметь дело с Орденом Смерти, а не лезть сюда — к потрошителям и мозгопийцам?
— Не проще, — повернулась к нему Фаталия. — Убей Двуживущего — и ему на смену тотчас придут двое. Убей этих двоих — и будешь иметь дело с четырьмя... Монстры, по крайней мере, не умеют мстить.
— Да и не просто так мы сюда пришли, — добавил Ирт. — Здесь, в Слое, Танк создал убежище, куда не сможет проникнуть ни один чужак.
— И далеко ли оно?
— Не знаю.
— Ну хотя бы примерно. Сколько займет дорога?
— Туда нет дорог, — сказал Ирт. — Только Танк может перенести нас в убежище — из любого места Слоя, в любое время, за один миг.
— Будем ждать, пока он проснется?
— Да.
— А не боитесь, что Орден ворвется сюда?
— Нет... Уже нет. Посмотри на Хол.
Глеб перевел взгляд на круглую, словно бы заасфальтированную площадку.
Она трескалась.
Она покрывалась зеленью — будто зарастала шерстью.
А полупрозрачная кишка, свисающая с неба, становилась все тоньше, все призрачней.
— Танк спит, — сказал Ирт. — И в то же время он работает. Его здесь нет, но он сейчас с нами. Вот он лежит в волокуше, но есть еще один он — совсем в другом месте. Я знаю, что такое возможно, но я никогда не понимал, как это может быть. И я стараюсь не думать об этом — иначе я превращусь в безумца. А порой мне кажется, что если кто-то сумеет объяснить мне, в чем тут дело, — то моя голова попросту лопнет.
— Я тебя понимаю, — пробормотал Глеб, задумчиво глядя на разбросанные по равнине острые камни, в расположении которых чудился некий притягательный порядок. — Я тебя очень хорошо понимаю...
Солнце на стальной паутинке медленно опускалось к изломанному горизонту. Все темней делалось тяжелое небо — и словно провисало, как провисает без ветра парус. Издалека донесся глухой стук — будто сторож принялся отбивать колотушкой неспешный ритм шагов.
— Что это? — спросил Глеб.
— Не знаю, — ответил Ирт.
— Это стучит Сердце Земли, — сказал какой-то воин, сидящий неподалеку. — Мало кто его слышал, но говорят, что стук этот не предвещает ничего хорошего.
— Хватит болтать! — перебила солдата Фаталия. — Поднимайся и вставай в строй. Сейчас двинемся дальше.
— Куда? — спросил Глеб.
— Перейдем ближе к лесу, — ответил Ирт. — Нам потребуются дрова и колья. Много дров...
3
Это была странная — и страшная — ночь.
Солнце так и не ушло за горизонт. Оно просто потухло, будто светильник, в котором кончилось масло — маленькая искорка фитиля еще долго дрожала в глубокой тьме.
Звезд не было, только из трещин в просевшем небосводе сочился тусклый молочный свет.
Тревожно шуршала трава. Воздух не двигался — а она шуршала.
Ярко горели костры, высокое пламя гудело и рвалось вверх, горячий воздух уносил к небу снопы искр. В круге костров, на освещенном пятачке теснились вооруженные люди.
Никто не спал.
Кто-то готовил еду на весь отряд, кто-то обстругивал и заострял прочные трехметровые жерди; другие люди вкапывали получившиеся колья, отгораживались ими от близкой ночи.
Остальные — а их было большинство — работой не занимались. Держа наготове оружие, они стояли и смотрели во тьму. У каждого был свой сектор для наблюдения, и каждый понимал, что именно он может первым увидеть опасность.
И встретить ее...
