Удивительно — но с закрытыми глазами дело пошло очень даже неплохо. Где-то с пятого-седьмого я уже сама начала вылавливать добычу из кулька и зажмурившись отправлять 'спагеттину' в рот на встречу с желудком, запивая все это хорошим глотком 'кофейной' горечи. Слава богу, хоть жевать "это" не требовалось.
Где-то на двадцатом червячке желудок заявил, что, наверное, хватит. В том смысле, что он может быть и съел бы еще чего, но червяков с него точно достаточно. Я была полностью с ним солидарна и допивала вторую чашку, наблюдая, как Кроха подметает остаток "спагетти", лакая остывший 'кофе прямо из кулька'.
Постепенно настроение начало опять подниматься, в конце концов — многие платят бешеные деньги, чтобы поесть куда более противные на вкус экзотические блюда, а меня сегодня с утра и кофе напоили и накормили до отвала. И все это даром и от чистого сердца. Какого рожна мне еще не хватает?
После пятнадцатиминутного отдыха я сама себе приказала вставать и собираться в дальнейший путь. Креслице, впрочем, Кроха помог мне снять. Пристроив себе на плечи рюкзачок, я с любопытством уставилась на небольшую поклажу моего спутника:
— Можно мне узнать, что там у тебя? — спросила как можно безразличнее.
Мысли, как бешенные закрутились в голове. А ведь Кроха специально шел меня искать! Может, он захватил что-то полезное? Может, визоры?!
Кадавр глянул странно, склонив голову к плечу, и вздохнув, решил удовлетворить мое любопытство, пока я скромно стояла, полностью готовая к отправлению, словно меня не так и сильно интересовало, что там у него.
Минуту покопавшись в своем рюкзаке Кроха вынырнув от туда выволок на божий свет... упаковку гигиенических тампонов и пачку прокладок! Почти пустой вещмешок осел у его ног сдувшимся шариком — видимо, искать в нем больше нечего. А я стояла напротив, пламенея ушами и не зная, как относиться к такому проявлению заботы. Отправляясь в погоню за улетевшим парапланом, звереныш не взял почти ничего — даже средств связи и еды, или котелка! Прихватил только оружие и эту лопатку, хотя может, он ее у патрульных затрофеил? Но про некоторые особенности женского организма он не забыл. Чудеса.
Оставалось только смущенно взять протянутые тампоны и сказать 'спасибо'. Прокладки он почему-то не отдал, а я не стала настаивать. Только удалившись в густые заросли, призналась себе, как благодарна своему спасителю. Организм и раньше работал как часы, да и сегодня никакой стресс не помешал прийти 'счастливым' дням. Какое счастье, что не придется, подобно древним женщинам использовать пучки мха, или еще чего-то в этом роде!
По возвращении назад, Кроха меня снова удивил — заставив снять ботинки и сменить носки, свежая пара чудесным образом обнаружилась в его вещмешке, старую он макнул в золу от прогоревшего костра, наскоро прополоснул и пристроил сверху снова превратившегося в рюкзак креслица. А вот прокладки он приклеил мне в ботинки — под стельки, я так и не поняла зачем, но решила попусту не возражать. После этого на место костра и отхожей ямы был положен снятый ранее дерн, и мы двинулись в дорогу.
* * *
Топали до самого обеда, а может и дольше, то срезая приличные куски пути по степи, едва не теряя из поля зрения полоску леса, то снова углубляясь в чащу. Под конец Кроха почти сдался, он и так уже часа полтора плелся все медленней, не потеряв обычной настороженности, но явно сохраняя бодрый вид через силу. Поэтому, когда на очередном заходе в лес нам встретился широкий ручей, он просто плюхнулся в него, по-собачьи лакая воду и загнанно поводя боками. А после не выказал ни малейшего стремления идти дальше.
Видимо, он сильно перегревался на солнце. Не удивительно — в такой-то шубе! Пришлось делать привал, впрочем, особых хлопот это не потребовало — просто скинуть рюкзак и подобрать место для седалища в тенечке. Кроха тоже выполз из ручья и устроился на травке, тоскливо на меня поглядывая и поглаживая свой впалый животик. Вот ведь каков негодяй — это, что выходит? Теперь я должна его чем-то покормить? Хорош добытчик, ничего не скажешь!
Нельзя конечно сказать, что он не старался... Еще утром он набрал в ручье голышей и всю дорогу развлекался, пуляя ими в снующую мимо живность. Сновать-то она — сновала, на отсутствие жизни окружающий лес не жаловался, но вот только все живое очень четко понимало, на какое расстояние можно подпускать к себе неизвестных пришельцев. Голыши, запущенные Крохой, летели сильно и довольно точно, в отличие от моих. А как же! Чтобы я — да не поучаствовала в развлечении?! Но даже кадавр кидал камешки не достаточно быстро. Мишень вполне успевала осознать, куда направляется брошенный предмет, и удалиться в другую точку пространства.
Я подкинула ему одну идею, и Кроха соорудил из стропы и куска ткани пращу, камни начали лететь быстрее, и времени на их поиск стало уходить гораздо больше. К слову, с пращей удалось научиться обращаться даже мне — камни начали попадать сильно и точно, но, увы — только по неподвижным мишеням, подвижные же — по-прежнему от наших метких выстрелов уклонялись. Так что, в охоте по ходу передвижения результатов пока не было.
Меня терзали смутные сомнения, что единственной причиной неудач... становлюсь я. Кроха вполне способен догнать того же зайца. Сложно недооценить скорость, с которой двигался кадавр, но гнать добычу пришлось бы несколько километров. А за это время, скорее всего, кто-то вполне мог подзакусить уже мной.
Мог он и подстеречь, скажем, белку, но долгое скрадывание несовместимо с необходимостью двигаться к людям. Да и если быть честным — успеху охоты из засады вряд ли способствовало наличие рядом такого шумного существа как я. Думаю, такие сложности вполне преодолимы — в конце концов, я приложу все усилия и научусь-таки пользоваться пращей, но кушать хотелось здесь и сейчас. И добывать еду, по мнению мохнатого мерзавца, настала моя очередь.
Ну и ладно — могу я, в конце концов, побыть неблагодарной стервой, раз и звезды к тому располагают? Потому пробормотав — 'сейчас мой миленький', я под озабоченным взглядом спутника прихватила лопатку и отправилась на берег ручья, вершить свою мстю. К моему возвращению Кроха успел развести костерок и сварить свой напиток — к месту нашей стоянки теперь можно было выйти по одному запаху, к слову, он разнообразил состав корешков, и теперь в аромате явственно чувствовались нотки земляники и еще каких-то ягод.
Ну и тут ему пред ясны очи явились результаты моей 'охоты' — полный кулек перемазанных в земле червей — ну а кто еще бегает достаточно медленно? Вот-вот.
Увы, мстя не удалась — увидев мою добычу защитничек радостно подпрыгнул, лизнул меня в ухо, а затем в нос и кинулся вылавливать из кулька самый жирный экземпляр, похожий скорее на маленькую сигару. Он и поступил с ним как с сигарой, в смысле — перед употреблением аккуратно оторвал кончик, потом, правда, выдавил все содержимое, как из тюбика, протянув между пальцами, и отправил слабо шевелящуюся плоскую трубочку себе в пасть. Глотнул и, даже не запивая, схватил следующего. Я и глазом моргнуть не успела, как он уполовинил кулечек, откинулся, довольно погладив себя по пузу, выдул залпом чашку 'кофию', и с сомнением поглядел на меня.
Тут же решительно забрал кулек и сбегал к ручью, поздновато поняла, с чего бы это он полоскал остальную часть — меховой шарик уже прискакал назад с мытыми от земли червяками.
И тут я полной мерой познала суть поговорки — 'не рой другому яму, он сделает из нее окоп'. Не доверяя мне столь ответственную операцию, Кроха мигом оторвал кончик от червяка и выжал из него содержимое. Оставалась только зажмуриться покрепче и открыть рот, дабы полной мерой попробовать вкус мести...
В принципе, все вышло не так уж и плохо, видимо, приобрелась некоторая привычка. Правда в этот раз червяки шевелились, и приходилось их глотать как можно скорее, но вместе с землянично-кофейным напитком все прошло более-менее благополучно. Сравнивая оба рецепта приготовления нашего основного блюда первого дня, с уверенностью могу сказать, что Крохин вариант был лучше, а мой — быстрее.
Но все же его червяки, после вымачивания в течение пары часов в воде, при употреблении хотя бы землей на зубах не скрипели.
Рецепт 'кофе' я у него все-таки выведала. И дважды надиктовала на камеру, которая все еще была на мне. Чтобы мало ли, какое слово из рецепта не упустить. Вышел вполне нормальный текст. ' Все очень просто — ищете такие желтенькие цветки, на трубчатом стебельке, которые на срезе выделяют белую жидкость. А если они уже созрели — вместо цветочка на стебельке будет такой беленький шарик из парашютиков для семян, их очень весело и забавно сдувать. Это на тот случай, если как истинное дитя асфальта, Вы ни разу в жизни не видели одуванчиков. Выкапываете их вместе с корешком. Корешок моется, чистится и режется. Кусочки подсушиваются, затем обжариваются до светло-коричневого цвета. Перетереть двумя голышами и заваривать. Для придания вкуса и пикантности напитку рекомендуются прогулки не менее тридцати-сорока километров в день. К слову — помимо похожести на кофе, этот напиток заменяет целую аптечку всевозможных патентованных стимуляторов и иммуномодуляторов, которой все равно нет под рукой. Приятного аппетита'.
Кроха поглядывал на меня скептически, пока я начитывала это сообщение, разве что пальцем у виска не крутил, а сам колдовал у костра.
И каково же было мое удивление, когда на листочке лопуха передо мной положили три почерневших крупных и очень ровных камешка. Боясь ошибиться, я смотрела на своего телохранителя с немым вопросом, боясь прикоснуться к подношению, потому что разочароваться страшно не хотелось. Кадавр пожал плечом и развел руками, четко пояснив, что больше нету.
Дурачина, я-то совсем не о том спрашивала. Затаив дыхание, я стукнула один из овальных камней, величиной с обычное куриное яйцо — о камень. И о чудо, это и было яйцо, похоже, Кроха умудрился обокрасть какую-то птичку.
У меня даже слезы выступили на глазах, когда я ела горячее содержимое. И только доев его до конца, вспомнила о добытчике. Второе яйцо очистила для него, и, несмотря на вялое сопротивление, засунула сама ему в рот, а третье, с общего согласия, оставили про запас.
* * *
Видимо удача сопутствует человеку через день. Вчера была светлая полоса в жизни, а сегодня с утра всё как-то не заладилось. Я проснулась на рассвете бодрая и полная сил продолжать путь на восток, но кадавр уверенно потянул меня куда-то вправо. После долгого перехода, перевалив через пару гор, ну или больших холмов, мы вошли в не слишком густой лесок, а буквально через сотню метров лес расступился, и впереди за полосой заросшего травой пространства открылся вид на далёкую опушку леса, состоящего из широколиственных исполинов. Что-то было неправильное в этом месте, но что — понять сложно.
На опушке обнаружился приметный пенек. Кроха подошёл к нему и погладил лапой ровный срез. Срез! Это же люди спилили! А рядом — кострище, хотя я с уверенностью бы точно не определила давно оно здесь, или несколько часов. Вот незадача. Встречи с людьми я теперь опасалась не меньше, чем со зверьем.
А спутник мой понюхал остывшие головешки, примятую траву рядом — и видимо что-то учуял. Наверное, все же, кто-то был совсем недавно и что-то тут готовил. Господи, как же жалобно он смотрит. Опять разыгрывает беспомощность, чтобы я его кормила! Похоже, ему понравилась эта игра. Хотя, существо из пробирки, совершенно беспомощное в диком лесу. Создание мира городов и... моря, рыболов. Здесь, вдали от бескрайних просторов солёной воды он двое суток шел ко мне по зову заложенного в него инстинкта и голодал...
Интересно о ком это подумала? О кадавре! О прирожденном убийце, запросто уничтожившем экипаж патрульного коптера, сумевшем среди дикой природы найти — из чего приготовить кофе!
Недаром сказано — привязанность закрывает человеку глаза.
Ладно, раз он хочет, чтобы я искала ему еду, найду. Но потом — настанет его очередь!
Я стала оглядываться вокруг, присматриваясь к местности и думая, чем бы его удивить. А заметив на опушке очень приметные кустики, радостно подхватилась. Скорее в черничник, подкрепляться! Ой. Пусто. Какая-то пушистая мышь копошится с краю. Точно, тут есть еще несколько ягод. И вот ещё. Жалкая горсточка на дне ладошки.
— Кроха, поешь, ты, наверное, очень голодный. Зря ты отказался от половинки печеного яйца.
Умилительно благодарный взгляд, один глоток, и все провалилось куда-то внутрь. Кроха фыркнул, лег на землю и выразительно погладил живот, намекая, что неплохо найти что-то посущественнее. Конечно, эта малость не способна насытить такое тело. Хм. Тогда что?
Морковка. Я её вчера видела на привале с теми первыми ребятами. Точно, вот похожая ботва. И запах. Жалко, что я тут не первая хозяйничаю, и кто-то уже вырвал из земли самые крупные корнеплоды. Рядом остались только несколько совсем маленьких, похожих на крысиные хвостики. Крохе их хватило на два хрума. И снова жалобный взгляд.
— О червяках забудь, — строго произнесла я, — невозможно ими питаться постоянно!
Видимо, и Крохе это надоело. Потому что он добродушно кивнул и снова похлопал по животу — ищи, мол, дальше. Вот ведь негодяй!
Я принялась ходить расширяющимися кругами, внимательно глядя себе под ноги и пытаясь оценить съедобность увиденного. Кадавр лениво наблюдал за моими передвижениями, грызя травинку. И о чем думает, интересно?
Вот, какие-то стручки на плетях, опутавших густой кустарник. Похожи на горох, но я не уверена, что это действительно он. Зато, птицы уверены в его съедобности, потому что много расклёванных в лохмотья пустых стручков висит тут же.
Вылущила несколько зелёных шариков и отведала. Точно. Самый настоящий горох. Этот вкус мне прекрасно знаком. Неподалеку от моркови. Как интересно! Но сначала — позвала Кроху.
Пока мы 'паслись', Крохе пришелся по вкусу зеленый горошек, а я раздумывала над странностями этого места. Пень, овощи, плотно лежащие на земле стволы, в щели между которыми пробивается трава... Так, здесь кто-то когда-то жил, просто сейчас дом сгнил и обвалился, а огород одичал и из последних сил сопротивляется натиску местной флоры. Ну конечно, вот же прямоугольный холм, размерами похожий на сарай, а рядом покосившийся столб забора, который легко принять за обломок отжившего своё древесного столба.
Глаз 'ухватился' за местность и 'прочитал', где в действительности должны находиться грядки. Как раз здесь закончились гороховые стручки, и я поняла, в каком месте следует теперь поискать пропитания. Увы, ни картошки, ни свёклы тут не оказалось, хотя одно растение с очень мясистыми листьями оправдало мои ожидания — это явно был какой-то родственник салата, который в нашем цивилизованном мире называют Пекинской капустой. Весело похрустели. А голова продолжала рассуждать на продовольственные темы. На опушке леса располагалась ферма, но ведь не для того, чтобы возделывать овощи, жили здесь люди! И рядом отличный свободный от леса ровный участок.
Мы вышли на открытое пространство и обратили свои взоры на траву, которой оно заросло. Среди множества длинных стеблей, ничем не привлекательных с гастрономической точки зрения, встречались и невысокие, по пояс, растения, увенчанные колосьями. Тяжеловесными, тугими, набитыми крупными зёрнами.
