Короче, заниматься перевооружением и реформированием армии времени у меня совершенно не было. Я пустил все военные дела на самотек. Ну, пока. Года три-четыре у нас есть, вот и попытаемся хотя бы запустить новый промышленный рывок, теперь уже на восточной окраине Империи, а там посмотрим.
Следующие несколько дней мы занимались прикидками, что нам может понадобиться в САСШ. Я почти пришел в себя, но все равно любое упоминание Эшли заставляло меня стискивать зубы и сжимать кулаки. На продвижение дел это, слава богу, влиять перестало. Так что спустя полторы недели из Санкт-Петербурга, Баку, Варшавы, Гельсингфорса начали уезжать за границу люди — одиночки и под видом семейных пар, а то и путешествующих компаний. Кто сразу в Нью-Йорк, а кто сначала в Лондон, Гавр, Штеттин, Кадис и уж потом в Нью-Йорк, Бостон, Филадельфию. Ехали те, кто заставит всех имевших отношение к смерти Эшли заплатить по счетам.
Глава 10
Капитан армии САСШ в отставке Абрахам Ричардсон был доволен собой. Он уже в довольно юном возрасте сумел правильно оценить себя и строил свою жизнь в соответствии с этой оценкой. Ричардсон знал, что он намного выше окружающего его быдла и заслуживает куда больше того, что дает ему этот несправедливый мир. Если подворачивалась возможность, он брал недостающее сам. А иногда он делал это, даже если такая возможность ему вроде как не подворачивалась. В подобных случаях приходилось изрядно поднапрячься, чтобы скрыть следы своих действий, и это ему не очень нравилось. Он же брал то, что принадлежало ему по праву — праву высшей личности, недооцененной окружающими. Поэтому необходимость скрывать свои действия изрядно его раздражала. Но иначе было нельзя. До предела ханжеское общество никогда не простило бы ему, если бы он начал действовать открыто. А ведь капитан жаждал не только богатства. Ему хотелось еще и признания. Признания окружающими того, что он — элита, что он достоин восхищения, что он — пример для подражания. И сейчас капитан считал, что находится в шаге от того, чтобы этого добиться. Или даже сделал этот шаг...
Утро началось как обычно. Капитан встал довольно рано, позавтракал, а затем вышел на верхнюю палубу и сел в шезлонг, чтобы выкурить сигару. Погода была отличная, почти неизменный на такой высоте и в открытом океане ветер заметно ослаблялся несколькими стенками открытых кафе, разбросанных по верхней палубе, и наклонными тентами, натянутыми то тут, то там. Выкурив сигару наполовину, Ричардсон вскинул руку и щелкнул пальцами. Рядом с ним почти мгновенно возник официант. Капитан еле заметно улыбнулся. Все-таки он вышколил этих лентяев. В начале путешествия ему иногда приходилось ждать по полминуты или щелкать пальцами несколько раз, а однажды он даже поскандалил: "Понабрали поляков,[70] кретины!" Зато сейчас...
— Кофе, — небрежно, сквозь зубы бросил Абрахам Ричардсон.
Официант так же мгновенно исчез. И появился спустя две минуты с дымящейся чашкой капучино. Это изобретение итальянских монахов-капуцинов капитан попробовал впервые здесь, на круизном лайнере "Тибр". Как, кстати, и русскую икру, и осетрину, и многое другое, на что он имел право изначально, но что раньше было ему недоступно. И вообще, сейчас, спустя две недели после того как взошел на борт этого корабля, капитан не сомневался, что, решив укрыться от возможной погони на "Тибре", он попал в десятку. Ну кто будет искать его посреди океана, да еще на лайнере, две недели пребывания на котором стоят годовой зарплаты среднего клерка? Его работодатели, представляющие угрозу в первую очередь, скорее будут выслеживать его где-нибудь на западном побережье или в глухих лесах Монтаны. Но только не здесь. А между тем именно здесь его настоящее место.
Такие лайнеры появились на восточном побережье САСШ не так давно, всего около трех лет назад. Вообще-то, идея строить роскошные корабли для отдыха, а не для перевозки пассажиров была не нова. В Европе уже существовало нечто подобное. По слухам, была какая-то компания в Англии, совершавшая прогулочные рейсы между северными островами Британии и Исландией; что-то такое было у немцев на Балтике, но в Атлантике — нет. Обеспеченный американский класс предпочитал отдыхать в Европе, а трансатлантики, совершающие регулярные рейсы туда и обратно, обеспечивали вполне достойные комфорт и развлечения. Ну, для тех, кто мог за это заплатить. Так что появление лайнеров вызвало у обеспеченной публики настоящий шок. Сама концепция корабля, который предназначен только и исключительно для развлечений, не укладывалась в головах практичных американцев. А уж то, как это было сделано... Роскошные каюты, лучшие из которых имели по пять спален, несколько концертных залов, где шли бесконечные концерты, спектакли и шоу, рестораны, кафе, ювелирные магазины, лавки колониальных товаров, магазины самой свежей лондонской, парижской, берлинской и римской моды, собственная ежедневная газета, собственный иллюстрированный журнал — свежий номер к каждому новому рейсу, — многочисленный вышколенный персонал, бросающийся исполнять любую просьбу клиента, как гончая на лисицу, и главное блюдо — казино! О, казино — это было что-то с чем-то. В пуританской Америке казино считалось принадлежностью полубандитских притонов. А в подавляющем большинстве городов и штатов игорные заведения были строго запрещены,[71] дабы не смущать умы и не портить атмосферу. Ну ведь понятно же: где казино — там грязь, блуд, поножовщина. Но казино на лайнере и близко не соответствовало ожиданиям. Оно было настоящим дворцом, где игра казалась не смыслом и содержанием, а всего лишь невинным развлечением собравшейся под его сводами высшей знати. Толпы вышколенных слуг, элитные напитки, безукоризненно одетые дилеры во фраках с бабочкой. И никаких бандитских разборок. Если кто-то из посетителей начинал вести себя неадекватно, к нему устремлялись не вышибалы, а... санитары. Один укол — и успокоившегося буяна препровождали в его каюту, где он проводил ночь под наблюдением медицинского персонала. Короче, здесь все, буквально все было обставлено по высшему классу... Неудивительно, что эти, как их назвали, круизы стали пользоваться бешеной популярностью. И хотя таких круизных лайнеров вдоль восточного побережья САСШ курсировало уже три штуки, все равно очереди на них растянулись месяца на три. Впрочем, компания обещала, что в ближайшее время очереди изрядно уменьшатся, а то и вообще исчезнут, поскольку она перегонит с Балтики еще три подобных парохода. Там круизы практиковались с 1902 года и тоже пользовались бешеной популярностью. Так что по Балтике у компании ходили уже восемь пароходов. И еще четыре спешно достраивались. Вот когда их спустят на воду, три из числа уже имеющихся тут же будут отправлены в САСШ. Некоторые удивлялись, почему сюда перегонят старые суда, а не только что построенные, но компания объясняла это тем, что желает предоставить американцам наилучший сервис и потому отправляет в САСШ свои корабли с самым опытным персоналом. И американцам такой подход очень импонировал.
На обед Ричардсон спустился в русский ресторан "Ковер-самолет", который был самым большим и популярным на лайнере. Пассажирам второго класса приходилось записываться в очередь, чтобы посетить его, но для пассажиров первого класса в обед никакой записи не требовалось. Так что капитан прошел в зал, небрежно шевельнув подбородком в ответ на подобострастный поклон метрдотеля. Интерьер ресторана был отделан в стиле модерн, стены украшала коллекция картин — на некоторых из них причудливо одетые люди летали на разных предметах обихода, тех же коврах, метлах, больших деревянных ведрах и так далее; на других художники запечатлели реальные samolets. Русские выпускали уже три модели, и все три пользовались огромным спросом в мире, потому их силуэты были прекрасно знакомы капитану, хотя этим новым увлечением — авиацией — он интересовался не слишком. Ну баловство же, недостойное солидных людей.
Обед, включавший в себя черную и красную икру в сделанных из сливочного масла вазочках на колотом льду, осетрину горячего копчения, уху из стерляди и рыбный расстегай вкупе с лафитничком ледяной "Великокняжеской", несомненно лучшей русской водки, привел капитана в превосходное расположение духа. И наполнил энергией. Так что вместо того чтобы посетить какое-нибудь из уже начавшихся шоу, он вновь поднялся на верхнюю палубу, решив прогуляться. В конце концов, завтра рано утром "Тибр" возвращается в Нью-Йорк — стоит напоследок воспользоваться возможностью подышать морским воздухом. Врачи утверждают, что это весьма полезно для жизненных сил организма.
В этот час верхняя палуба была практически пуста. Погода слегка испортилась, набежали тучи, усилился ветер, к тому же в многочисленных концертных залах лайнера уже начались дневные программы, поэтому здесь было занято всего несколько шезлонгов, две парочки стояли у подветренного борта, держась за руки, а в дальнем конце прогулочной палубы, в самом носу, виднелась одинокая женская фигурка. И весьма неплохая. Такая, что капитан почувствовал волнение. Конечно, с этими корсетами легко ошибиться — некоторые дамы утягивают себя так, что даже сесть не могут, но что-то ему подсказывало, что у этой мисс и под корсетом все в порядке. А у Ричардсона уже три недели не было девки...
Прогулявшись по палубе два раза, он не выдержал и, подойдя к женщине, решительно спросил, выпятив грудь:
— Мисс, могу я предложить вам кофе?
Несколько мгновений ничего не происходило, затем незнакомка повернула голову, и капитан почувствовал, как его сердце дало сбой. "Да она красавица!.."
— Вы? — Она на мгновение задумалась. — Пожалуй, да.
Сердце капитана снова пропустило удар, на этот раз от связки "вы — пожалуй, да", но он постарался, чтобы на его лице не дрогнул ни один мускул. Что такого произошло-то? Просто женщина оценила его по достоинству. Это говорит лишь о ее уме и наблюдательности. Вытянув руку вверх, он привычно щелкнул пальцами.
— Чего изволите, сэр? — послышалось буквально через секунду.
В глазах красавицы мелькнуло удивление.
— Два кофе, — небрежно бросил Абрахам Ричардсон. Недолго поколебавшись, он решительно добавил: — И брют, французский, от того монаха... ну, вы знаете.
— Да, сэр, "Dom Pérignon", сэр, одну минуту, сэр.
— Хм, как вы их... — изумленно произнесла женщина. — На меня они реагируют куда медленнее.
Ричардсон самодовольно усмехнулся:
— Ну... просто это быдло чувствует, с кем имеет дело. Я умею сразу же поставить себя. Абрахам Ричардсон, капитан армии САСШ в отставке, — представился он настоящим именем. Ну понятно же, надо быть идиотом, чтобы опасаться чего-то сегодня, в последний день круиза.
— Стелла Линдсей, — мило улыбнулась его собеседница.
— Вы путешествуете одна?
— Нет, с подругой, но она получила срочную телеграмму и была вынуждена сойти в Филадельфии. Вместе со своей тетушкой, которая путешествовала с нами. А я из Нью-Йорка, поэтому решила остаться. Завтра рано утром буду дома.
Капитан почувствовал, как его охватывает предвкушение. Одинокая молодая женщина, на которую он явно произвел впечатление... Но сначала следовало побольше узнать о ней.
Спустя полчаса, после того как литровая бутылка французского шампанского была уполовинена, капитан знал, что мисс Линдсей не принадлежит ни к какой влиятельной семье. Ее отец был владельцем табачной лавки в Нью-Йорке, и его средств в обрез хватило, чтобы устроить дочь в престижный женский колледж. А в это путешествие она попала благодаря отцу подруги, богатому торговцу фруктами из Филадельфии, который подарил дочери билеты по случаю окончания женского колледжа, милостиво позволив ей взять с собой однокашницу. Но приставил к девушкам для присмотра пожилую родственницу. Впрочем, прелестница проговорилась, что опасения подружкиного отца имели под собой основания, поскольку нравы в колледже, несмотря на всю его престижность (а возможно, благодаря ей), были весьма свободными. Девушки очень надеялись неплохо поразвлечься и здесь, но приставленная к ним старая мымра все испортила. Они даже в казино были всего два раза, пожаловалась Стелла. Абрахам тотчас предложил исправить эту несправедливость.
Последовавший за сим вечер капитан запомнил смутно. Спустившись в казино, они прошли по всем столам, от "блекджека" до "крэпса", и, уже изрядно накачавшись шампанским, приземлились за рулеточным. Тем более что для игроков за столами выпивка была бесплатной. Ричардсон начал осторожно, сперва ставил на "красное-черное", но потом разошелся, перейдя к "дазенс", а затем уже к "корнер", "стрит"[72] и даже одиночным ставкам, чего до сих пор себе не позволял. Игра не шла, но ему было наплевать. Стелла сидела рядом и отчаянно хохотала. Впрочем, он и сам вел себя весьма непотребно, а в какой-то момент даже поймал себя на том, что громко ругается:
— Сука, дрянь, русская подстилка! Она оставила без денег множество достойных людей! Я сам... — Ричардсон осекся, соображая, о ком это он. А припомнив, скривился. Эту... тварь мало было убить. О, с каким удовольствием он не застрелил бы ее, а... четвертовал, вырвал глаза, расколотил бы ей череп! Из-за нее весь его капитал, который он копил столько лет, отказывая себе во многом, отчаянно ввязываясь в весьма сомнительные дела, терпя лишения, пошел псу под хвост. А ведь он вкладывался не просто так — только по советам очень и очень непростых людей. И имел основания считать, что его вложения абсолютно верны и надежны...
— А я восхищаюсь Трансваальской Королевой, — внезапно произнесла Стелла.
— Эта... — захлебнулся от возмущения Ричардсон. — Да что ты можешь понимать! Да она... да если б... Жаль, что я... э-э... убийца выпустил в нее только три патрона!
— Какой ты грубый, — капризно надув губки, буркнула Стелла.
И Абрахам опомнился. Черт, проклятое шампанское... вместе с ликером и пивом напрочь отбило мозги. Он настороженно окинул взглядом соседей по рулеточному столу. Но все вроде бы были увлечены игрой и не обратили на его пьяную болтовню внимания.
— Прости, дорогая, — вымученно улыбнулся капитан, — просто с этой женщиной у меня связаны не слишком хорошие личные воспоминания.
— Тогда нечего было затевать о ней разговор, — недовольно огрызнулась Стелла.
Абрахам нахмурился. Он затеял о ней разговор?.. Вот черт, как же это случилось? Впрочем, вполне даже может быть. Уж очень многое его с ней связывало. В конце концов, эта тварь, послужив причиной его разорения, так же послужила и причиной восстановления его положения. За ее убийство Ричардсону выплатили столько денег, что он вернул свое с лихвой. Даже учитывая то, что он не пришел за второй половиной обещанного. Ну да он и не собирался. Исполнителей такие люди в живых не оставляют. Но это вовсе не означало, что он отказался от денег совсем. Нет, он придет за своим чуть позже. Когда кончатся те деньги, которые ему уже выплатили. Капитан сделал выводы из понесенных потерь и решил более ни во что не вкладываться, а пожить в свое удовольствие. В конце концов, он всегда знал, что рожден именно для такой жизни — в роскоши и удовольствиях — и лишь какая-то ошибка судьбы не позволила ему сразу получить то, чего он был несомненно достоин.
