По левую сторону разместились: Арни, с холодно-любезной миной, затем я и мой коллега доктор Мано. И... Габ. Его огромная армия растаяла, как кусок масла на горячей сковородке при приближении к Вагноку. С примерно тысячей оставшихся верными людей, Габ согласился на предложение Арни сделать вид, что "ничего такого и не было, чтоб что-нибудь, да и было". Тогда и Наоми нашла для него слова:
— Вы всегда были моим другом, Габриэль. Прошу: оставайтесь им.
Я запомнил его, выходящего после той краткой аудиенции. Оглядел нас, повел широченными плечами, из которых росли по обезьянни длинные при небольшом росте руки.
— Хоть раз кто-нибудь назвал меня Габриэль?
Теперь он состоял при деле — приводил в порядок ошметки когда-то сильного нашего флота.
Вот так она обаяла всех. Арни, влюбленный в Наоми по уши, посмирнел до глупости. И недовольство ее главенством над двумя третями чистильщиков покамест держал при себе. Дереку она посулила выбить из Ганы новый кредит на содержание экспедиционного корпуса. ("Пусть Совет думает, что овладел Островом, Рон! Я их подою, как корову Ханны"). Что до меня, то я, похоже, становился ее другом-конфидентом. На правах личного врача.
Вот и вся наша скромная компания, не способная заполнить собой пустоту большого зала. Былые соратники Ваги исчезли, как палая листва, сметенная ветром. Где-то в Норденке затерялись следы Боло Канопоса, в подземелье под нами коротала дни Бренда. Майл погиб, а Джено, отпущенный на все четыре, исчез бесследно. Остальные, кто уцелел в боях, предпочли дезертировать и искать в жизни новых путей...
Неуютное место и печальный день. День рождения Левкиппы Картиг — старшей дочери Ваги, умершей десять лет назад от скоротечной болезни. Могила ее находилась недалеко, в северной части сада, окружавшего Гнездо. Мы с Пини и Наоми сегодня уже побывали там.
— Я скажу о Левки... — тихо выговорила Пини, подняв свой бокал.
Момент испортила Наоми. Она сидела справа от Пини, одухотворенная, белые рукава универсальной одежки сами собой укоротились, чтобы не мешать ей уплетать обед. Сейчас она, громко звякая ложечкой, нет,... не изящно ела, а безобразно лопала клубничный мусс.
Пини нахмурилась, поджидая ее. Наоми обеими руками подняла блюдце, слизала розовым язычком сладкий сок: настоящая деревенская девка! И спросила в неодобрительной тишине:
— Доктор Мано! Перед тем, как Левкиппа умерла, какой яд вы ей дали?
Толстяк вскочил, в отчаянии всплеснул руками и повалился обратно, мимо своего стула — ноги не держали доктора Мано. Мы с Габом едва успели его подхватить. Он трясся, всхлипывал, по пухлым щекам непрерывно струились слезы.
Наоми, как чертик легко взлетела на стол, не задев ни одной тарелки, и мягко спрыгнула на нашей стороне.
— Ну-ну, Мано... — она погладила его по щеке, — Не мучьте себя, облегчите душу. Так тяжко хранить тайну все эти годы.
— Нет,... пожалуйста, Наоми... нет... Я не виноват...
Из его плаксивых, путаных объяснений мы поняли одно: Левкиппа Картиг, скорее всего, действительно была отравлена. Находящуюся уже в полуобмороке ее обнаружила Бренда и сразу позвала на помощь Мано. Он сделал промывание желудка, употребил все свое искусство целителя, но было поздно. Левки прожила еще четверо суток и в сознание больше не приходила. Они с Брендой день и ночь дежурили у ее постели, и однажды Мано проснулся от причитаний Бренды. Черты лица Левки заострились, кожа вокруг губ побелела. Дыхания не было, сердце не прослушивалось. Мертва.
Кроме внезапности болезни версию об отравлении подтверждало и таинственное исчезновение служанки Левкиппы — Денизы. Ее нигде не могли найти с того самого дня, как случилось несчастье. Одного со своей госпожой возраста и телосложения, Дениза считалась ее лучшей подругой. Мано предполагал, что между девушками произошла серьезная размолвка и Дениза, под влиянием момента, не отдавая себе отчета в своих действиях, совершила страшное. И, ужаснувшись содеянному, опасаясь справедливого возмездия, сбежала. Во всяком случае, в Гнезде о ней с той поры ничего не известно.
Мы сгрудились около Мано, слушая его рассказ. Только Вага остался сидеть, как восковая статуя.
— Я... приказывал разыскать ее... — прошептал он.
Вага имел в виду исчезнувшую Денизу. Чертыхнувшись про себя, я поспешил к первому адмиралу. Конечно, он единственный, кроме Мано и Бренды, осведомлен об обстоятельствах смерти Левкиппы. Сегодняшнее напоминание о пережитом запросто могло его убить.
Помог ему встать, проводил до спальни, сделал укол.
— Сейчас вы уснете. Приношу извинения за выходку Наоми. Не стоило ей ворошить чужое грязное белье.
— Она мстит мне... — глаза его медленно закрылись.
— Вы проснетесь окрепшим и бодрым, — строго произнес я и поспешил обратно, негодуя на Наоми.
Вага не решался вступиться за Бренду, спасти сестру от неминуемой казни. А Наоми нарочно усилила его терзания, напомнив о трагической гибели старшей дочери.
За время моего отсутствия страсти накалились. Мано рыдал на груди Габа, Тонке стало плохо, и Гордей придерживал ее за вздрагивающие плечи. Лицо и шея Пини покраснели, она нервно кусала губы. Арни и Дерек совещались вполголоса. Наоми, отвернувшись от всех, стояла у окна. Я подошел осторожно.
— Что вы натворили, Наоми?
— А? Я — ничего.
— Вы чуть не отправили Вагу на тот свет. А ведь он долго еще будет нам нужен. Вы спутали понятия: праведную месть и гнусный садизм. Прошу вас: умерьте жар в своей душе. Я понимаю, как вам тяжело... справиться с собой.
— Я стараюсь.
Подошел Арни, обнял нас обоих.
— Откладывать не будем.
Я непонимающе воззрился на него.
— Я говорю о раскопках.
Изумление мое возрастало. Что еще выяснилось, пока меня не было?
— Понимаете, Рон, — оживилась Наоми, — Когда за мной пришли в подземелье... в тот день... я страшно испугалась. Решила: убьют здесь и никто никогда не узнает, что со мной сталось. Много позже поняла, почему так подумала. Там, в подземном зале, куда выходят двери всех камер, под каменными плитами пола кто-то погребен. Подсознательно я приметила это еще когда меня препровождали в темницу.
Со всех сторон нас охватили холод и тишина подземелья. Тусклые флуоры еле рассеивали мрак. Арни и Наоми шли впереди, за ними следовали мы с Пини. Я присматривался к Наоми: не страшно ли ей вновь очутиться в мрачной тюрьме, где она провела столько времени в ожидании пыток и казни. Но ни тени беспокойства не увидел в ней, в ее легких движениях, уверенной поступи. Она вела нас всех.
В бывшей камере Наоми зашевелилась, встала в рост темная фигура.
— Явились, — в туманном свете умирающей флуорпанели физиономия Бренды выглядела жутковато, — Долго мне здесь прохлаждаться? Вы не смеете тронуть Вагу. А с его сестрой можно так обойтись? Сойдет с рук, вообразили? Я должна заботиться о Вагариусе — он болен. Без него ваша лавочка живо закроется!
— Я подумаю, — бесстрастно ответила Наоми.
И тут я сообразил, что, выдавая свою тираду, Бренда на нее даже не глянула. Речь ее предназначалась, скорее, для ушей Пини.
Ключ от камеры был у Наоми, и она открыла замок.
— Выходите, Бренда.
Она медленно вышла, растерянно моргая, недоумевая, что это? Смерть? Свобода? Под нашим конвоем проковыляла к центру зала. Зажженный фонарь в руке Пини отбросил качающийся эллипс света на серый каменный пол.
— Здесь другой цвет цемента, — сказала Наоми, — Поднимите плиту.
По виску Бренды сползла крупная капля пота.
Арни принесенным с собой ломиком быстро сбил крошащийся цемент и поддел плиту. Она сдвинулась с глухим скрежетом. Тогда Арни взялся за приподнятый край и разом, по-богатырски легко опрокинул плоский каменный блок. Открылась темная ниша.
Резкий, затхлый запах достал до моих ноздрей. В ярком свете фонаря я увидел совершенно мумифицировавшийся труп женщины: запавшие глазницы, выступающие сквозь темно-коричневую, ссохшуюся кожу кости черепа. Сохранилась одежда: полуистлевшее красное платье, стянутое на талии кожаным поясом и расшитые жемчужным бисером сандалии. Я наклонился над трупом ...
Раздался жуткий вопль Пини и свет опрокинулся мне в лицо. Хорошо, что фонарь был небьющийся. Упав, яркий продолговатый цилиндр в защитной плетенке подкатился к самому краю могилы. Пини встала рядом на колени, протягивая руки к останкам, туда, где золотая пряжка на поясе умершей блестела замысловатым вензелем: "Л.К."
<< <
16. ПАДЕНИЕ ВЛАДЫКИ
— Спокойней! — властно сказал я. Пини, понурившись, подчинилась.
А я приступил к осмотру. Труп принадлежал девушке лет шестнадцати. Ростом, как Пини, худощавая от природы, к моменту смерти она была, вдобавок, порядком истощена. На теле я увидел следы порезов и колотых ран, ни одна из которых не была опасной для жизни. Смерть же наступила от асфиксии. Сохранился завязанный на шее шнур, которым задушили погибшую.
Я поднялся и помог встать Пини. Она обернулась к безмолвной, как истукан, Бренде, но я перехватил инициативу:
— Развейте наше недоумение, Бренда.
— Сама... ничего не понимаю. Поражена не меньше вас.
Я не мог не восхититься ею. И снова заметил, как она старалась не смотреть в сторону невозмутимо стоящей поодаль Наоми. А та тоже, сомкнув руки за спиной, не обращала внимания на злейшую свою врагиню. А, между тем, впечатление у меня сложилось такое, что эти двое ведут между собой безмолвный разговор.
Арни же старался ободрить Пини:
— Успокойся, прошу... Подумаем вместе. Тебе было одиннадцать лет, но ты все хорошо помнишь; а я был юноша взрослый... Арда и Вага у открытого гроба... Левкиппа лежала бледная и очень красивая... Да не могли мы все подряд ошибиться и похоронить вместо нее другую!
— Первый адмирал! Прошу вашего разрешения на вскрытие могилы Левкиппы Картиг.
Нижняя челюсть Ваги мелко дрожала. Нелегко далось ему выслушать мой рассказ. Но, должен заметить, между нами уже выстроились доверительные отношения. Я всегда держался с ним подчеркнуто уважительно, давая понять, что и в нынешнем своем положении Вагариус Картиг для меня — личность.
— Я буду присутствовать. А сейчас... отдайте от моего имени необходимые распоряжения, — он устало откинулся на подушки.
Я поправил плед, прикрывающий его ноги.
— Последний вопрос, адмирал. Припомните, не было ли у вашей старшей дочери на теле особых примет: шрамов, родинок, татуировки?
Вага пожевал губами.
— За три месяца до смерти Левки сделала себе татуировку на правом плече. Я очень ругал ее за это. Птичка... слепоглазка. Вы...?
К сожалению, я подтвердил его опасения. На обнаруженном нами трупе имелась такая татуировка.
Могилу Левкиппы в саду вскрывали двое подсобных рабочих под наблюдением нашей четверки и Ваги с Брендой. Да — Наоми решила освободить Бренду! Я недоумевал, но Наоми отмела все возражения:
— Сбежит? Все равно, что распишется в своей вине — откровенное будет признание. Вдали от Вагнока, от Гнезда — властного центра Острова, разлученная с братом, еще хранящим призрак власти, она — никто! Никогда на такое не согласиться.
Бренда выглядела обретшей новую уверенность в себе. Обратилась к Ваге:
— Как чувствуешь себя?
— Нормально, — он поспешно отвернулся, — Начинайте.
Когда рабочие стали выбирать тросы и из глубины открытого сверху склепа показался, качаясь, гроб, я сразу почуял неладное. Моя ли сработала природная интуиция, или я заметил, как нахмурилась Наоми... Или Бренда не смогла совладать с собой и выдала себя невольным движением?
Без усилий, как перышко, опустили подсобники гроб на мягкую траву и стали отвинчивать бронзовые болты, удерживающие крышку. Вздохнул Вага, тихо вскрикнула Пини. Гроб Левкиппы был пуст.
Но я ошибся. Маленькая, выточенная из цельного куска песчаника урна, в каких хранят прах покойников, лежала на его дне. Пини, чтоб не упасть, схватилась за Арни, он поддержал ее за талию. Наоми искоса наблюдала за Брендой. Первым заговорил Вага и обращался он к сестре:
— Кто приказал кремировать тело?
— Вага... Слушай спокойно, не волнуйся. Я объясню. Все это — провокация, затеянная против меня. Она (кивок в сторону Наоми) не оставит меня в покое. Кремировать Левки распорядилась я. Спустя сутки после похорон. Сделали тайно, чтобы не причинять никому лишней боли.
— Зачем? — глухо спросил Вага.
— Но Левки действительно отравили! И слух об этом ходил по Гнезду. Ни к чему был лишний скандал, если б дело дошло до эксгумации. Да... я проявила малодушие. Да!
— Кто же лежит в подземном ярусе? — спросил я Бренду.
— Та, кто убила Левки. Служанка Дениза. Она была ненормальной. Вовлекла Левки в дурацкую забаву — меняться одеждой. Чем дальше, тем больше воображала себя Левкиппой и настало время, когда настоящая Левки стала лишней. Когда после похорон я застала Денизу в комнате Левки и в ее лучшем наряде... Не смогла вынести. Убила ее. Была ночь, и мне повезло незаметно избавиться от трупа. На руках донесла мертвую Денизу до лифта. Вернулась к себе под утро, чуть живая от изнеможения...
Бренду бессильно умолкла. Ужасное признание потрясло всех, кроме меня и Наоми. Оставалась еще одна версия случившегося и ее высказал Вага:
— Бренда... Ты не раз уверяла, что никогда мне не лжешь. Ты убила Левки?
Я понял, что участь Бренды решена. Все поняли, кроме нее самой.
— Вагариус, я — твоя сестра...
Он перебил:
— Я задал вопрос.
— Не руби с плеча, пожалуйста... Без меня ты лишишься даже остатков власти.
— Мне теперь она не нужна. Зачем?... Зачем ты это сделала?
Бренда умоляюще сложила руки.
— Я не убивала... Годы, что мы были вместе... неужели ничего не оставили в тебе?
— Горечь и стыд. Где мой первенец — Александр? Он случайно умер во младенчестве? Бедная Арда, она пережила Левки на три года и умерла. Ты тоже помогла ей?
Бренда с трудом сдерживала слезы.
— В том я не виновна, Вага!... Выслушай меня!
Наоми заговорила холодно и резко:
— Достаточно. "В том я не виновна" — сказали вы, Бренда.
— Я оговорилась,... подождите. Вага, выслушай! У меня не было причин...
Вага ровным голосом ответил:
— Ты единственная из нас, кто мог полагать, что него есть причина убить Левки. И я спрашиваю тебя: ты убила Левки? Да или нет?
Трясущейся рукой он обвиняюще указал на сестру. И Бренда не выдержала.
— Левки была дурой! Идиоткой! Спуталась с этим молокососом из Магистрата! Могла порушить все равновесие — столько лет выстраивали. Все труды прахом...
Она опустилась на густую траву рядом с раскрытым гробом и тонко заскулила, как от невыносимой боли.
Вага отвернулся от нее.
— Отдаю ее вам. Завтра никто не должен увидеть ее живой. С меня довольно. И... Гаяр, проводите меня.
Я ввел первому адмиралу изрядную дозу успокоительного, опасаясь разрушительных последствий пережитого потрясения.
— Теперь следует прилечь. Сон восстановит ваши силы.
— Да. Сон — временная смерть, как говорят. Тогда и в настоящей нет ничего страшного. Просто забыл проснуться и все.
