По пути он останавливался в индейских деревнях, где были размещены испанцы и пытался привлечь их на свою сторону, не скупясь на обещания богатой добычи и вольной жизни. Он также пытался отговорить местных жителей от исполнения их обязанностей, обещая им свободу от всех податей. Касики, с которыми он уже наладил отношения во время предыдущего визита, приняли его с распростертыми объятьями, особенно один из них, получивший христианское имя Диего Марке. В его деревне в двух лигах от Консепсьона Рольдан устроил свою ставку. Захватить крепость врасплох ему не удалось. Ее комендант Мигель Баллестер был старым опытным солдатом, решительным и проворным. При приближении Рольдана он сам бросился закрывать ворота крепости, арнизон крепости был невелик, но само ее расположение на склоне холма с протекающей у подножия рекой было надежной защитой от любого нападения. У Рольдана все теплилась надежда, что Баллестер, возможно, нелоялен правительством и перейдет на его сторону или же гарнизон дезертирует, позавидовав вольготной жизни его сторонников. По соседству находился поселок, где жил Гварионекс. Здесь стояли тридцать солдат под командованием капитана Гарсия де Баррантеса. Рольдан со своим отрядом направился туда, надеясь заполучить в союзники Баррантеса и его гарнизон; но капитан заперся с людьми в укрепленном доме, запретив им какие-либо переговоры с Рольданом. Последний пригрозил поджечь дом; но поразмыслив немного, довольствовался тем, что захватил их запасы провизии и отправился в Консепсьон, находящийся в полулиге оттуда.
Глава 5
Аделантадо отправляется в Вегу на помощь форту Консепсьон. Его разговор с Рольданом
(1497)
Аделантадо получил известие о преступных действиях Рольдана, но тем не менее некоторое время не решался принять соответствующие меры. Он утратил доверие к окружающим его людям и не знал, насколько глубокие корни пустил заговор и на кого теперь он мог положиться. Все влиятельные люди — Диего де Эскобар, алькальд крепости Магдалена, Адриан де Мохика и Педро де Вальдивьесо — были заодно с Рольданом. Аделантадо опасался, что комендант Консепсьона тоже может примкнуть к заговорщикам, и тогда весь остров окажется в их руках. Однако его успокоила весть от Мигеля Баллестера. Этот преданный ветеран прислал ему письмо, срочно требуя подкрепления ввиду слабости гарнизона и все возрастающих сил мятежников.
Дон Бартоломео с вооруженным отрядом поспешил ему на помощь. Будучи неосведомленным о силе мятежников и сомневаясь в преданности своих людей, аделантадо решил действовать осторожно. Зная, что Рольдан обосновался всего в полулиге отсюда, он отправил ему послание, в котором, указав на его вероломство, на непоправимый ущерб, который тот может нанести острову, на горькую участь, которая постигнет его самого, призвал его явиться в крепость, обещая ему личную безопасность. Получив послание, Рольдан отправился в Консепсьон, где аделантадо вел с ним переговоры через окно, требуя назвать причину его вооруженного выступления против лица, назначенного королем. Рольдан вызывающе отвечал, что он исполняет волю своих государей, защищая их подданных от гнета людей, желающих им гибели. Аделантадо приказал ему сложить обязанности главного алькальда и мирно покориться старшему по должности. Рольдан отказался оставить свой пост и сдаться дону Бартоломео, которого он обвинил в посягательстве на свою жизнь. Он также отказался предстать перед каким-либо судом, если на это не будет приказа короля. Однако, сделав вид, что он не против мирного разрешения конфликта с властью, он заявил, что готов уйти со своими людьми в любое место, которое укажет аделантадо. Дон Бартоломео тут же назвал деревню касика Диего Колумба, того самого лукайца, который был крещен в Испании и затем женился на дочери Гварионекса. Рольдан не согласился отправиться туда, утверждая, что в тех местах мало продовольствия и ему будет трудно содержать там людей. Заявив, что найдет более подходящее место, он удалился восвояси.
На этот раз он предложил своим людям занять отдаленную провинцию Харагуа. Испанцы, вернувшиеся оттуда, рассказывали заманчивые истории о жизни, которую они вели там, о плодородии почвы, мягкости климата, гостеприимстве и доброте туземцев, их празднествах, танцах и разнообразных развлечениях, а более всего о красоте женщин; их воображение пленяла прелесть нагих танцующих нимф Харагуа. В этом удивительном краю, уйдя из-под жестокой власти аделантадо, освободившись от изнурительного труда, они заживут веселой жизнью, полной наслаждений, и весь тот прекрасный мир будет принадлежать им. Словом, Рольдан нарисовал такую картину, перед которой, он знал, не устоят его люди, привыкшие к разврату и безделью.
Солдаты с радостью восприняли его предложение. Однако понадобилось провести некоторые приготовления. Воспользовавшись отсутствием аделантадо, Рольдан внезапно вернулся со своими людьми в Изабеллу и попытался спустить на воду каравеллу, чтобы плыть в Харагуа. Дон Диего Колумб, услышав шум, бросился туда с несколькими солдатами, но бунтовщиков было так много, а их поведение было таким угрожающим, что ему пришлось отступить в крепость. Рольдан несколько раз вступал с ним в переговоры и обещал подчиниться ему, если тот выступит против своего брата-аделантадо. Его предложение вызвало только смех. Крепость могла выдержать любую атаку, и он побоялся спустить каравеллу на воду потому, что в любую минуту мог вернуться аделантадо и тогда он оказался бы между двух огней. Тогда он спешно начал запасаться необходимыми припасами для похода в Харагуа. Делая вид, что действует как официальное лицо, руководствующееся интересами государства, он, якобы для защиты и поддержки угнетенных подданных короны, взломал королевский склад и с криками "Да здравствует король!" раздал своим людям оружие, одежду и все, что они пожелали взять. После этого он проследовал в загон, где содержали привезенный из Европы скот, отобрал животных, которых собирался взять с собой в Харагуа, а оставшихся позволил своим людям убить для пополнения запасов. Совершив этот опустошительный налет, он с триумфом удалился из Изабеллы.
Зная, однако, сильную и решительную натуру аделантадо, он понимал, что не может чувствовать себя в безопасности с таким сильным и энергичным противником за спиной: ведь аделантадо, закончив свои неотложные дела, непременно последует за ним в райский уголок Харагуа. Поэтому он принял решение снова вернуться в Вегу и попытаться либо захватить самого аделантадо, либо нанести такой удар, от которого тот не сможет оправиться и чинить ему в дальнейшем препятствия. Подойдя к форту Консепсьон, он стал посылать туда людей, стараясь склонить гарнизон к дезертирству или поднять там бунт.
Аделантадо не решился дать Рольдану бой, так как не был уверен в преданности своих людей. Он знал, что они внимательно слушали посланцев Рольдана и сравнивали свое скудное существование и строгую дисциплину гарнизона с веселой и беспорядочной жизнью бунтовщиков. Чтобы люди не поддались соблазну, он оставил свою прежнюю строгость и начал обращаться с ними более снисходительно, обещал щедрое вознаграждение. Таким образом ему удалось в какой-то мере сохранить преданность своих солдат; задача его облегчалась тем, что солдаты понимали преимущества службы в гарнизоне над службой у Рольдана: ведь в гарнизоне они оставались на стороне правительства и закона. Рольдан видел, что все попытки переманить гарнизон на свою сторону проваливаются, и опасаясь какого-нибудь неожиданного подвоха со стороны энергичного аделантадо, отступил от крепости и усилил свои коварные происки против законной власти. Он утверждал, что имеет право распоряжаться делами острова наравне с аделантадо, но действует самостоятельно из-за неуравновешенности, алчности и мстительности дона Бартоломео. Он отзывался о нем, как о тиране испанцев и угнетателе индейцев, себя же представлял, как борца за права обиженных. Он говорил, что испытывает патриотическое негодование из-за оскорблений, причиняемых испанцам семейством невежественных и надменных чужестранцев; он призывал освободить местных жителей от подати, которую эти алчные люди вырывали у них ради собственного обогащения, искажая благие намерения испанских монархов. Он установил близкие отношения с касиком-карибом Маникаотексом, братом покойного Каонабо, сына и племянника которого держал в заложниках для обеспечения уплаты подати. Этого воинственного касика он умиротворил подарками и заискиванием, а кроме того, сыграл на его любви к брату. Несчастные индейцы, обманутые его речами и обрадованные тем, что теперь у них есть могущественный защитник, с легкостью пошли на тысячи уступок: они в изобилии снабжали его продовольствием и приносили все золото, которое могли собрать, они добровольно отдавали ему большую подать, чем та, от которой он их якобы освободил.
Дела острова пришли в плачевное состояние. Индейцы, почувствовав разброд среди белых и воспрянув духом от поддержки Рольдана, перестали подчиняться правительству. Отдаленные касики прекратили присылать подати, а ближних аделантадо сам освобождал от уплаты, надеясь поблажками заручиться их помощью на случай опасности. Партия Рольдана с каждым днем набирала силу; в то время, как его приверженцы разгуливали по всему острову, поддерживаемые обманутыми туземцами, испанцы, оставшиеся на стороне правительства, опасались заговора среди индейцев и были вынуждены держаться в окрестностях крепости или же в укрепленных домах, построенных ими в деревнях. Офицерам приходилось сносить всякого рода выпады со стороны солдат и индейцев, так как любая строгость могла подтолкнуть их бунту. Одежда и снаряжение быстро изнашивались, а отсутствие пополнения и вестей из Испании приводило даже самых стойких духом в отчаянье. Аделантадо укрылся в крепости, ежедневно ожидая открытого выступления со стороны Рольдака; он получал секретные сведения о том, что готовится покушение на него самого, как только он выйдет из крепости.
Таково было бедственное положение, в котором оказалась колония в результате длительной задержки Колумба в Испании из-за препятствий, которые чинились его хлопотам о благосостоянии острова кабинетом и интригами Фонсеки и его приспешников. В этот переломный момент, когда заговорщики торжествовали победу, а колония была на грани распада, в Вегу дошли известия, что в порт Санто-Доминго прибыл Педро Фернандес Коронель с двумя кораблями, доставившими припасы и свежие войска.
Глава 6
Новое восстание Гварионекса и его бегство в горы Сигуай
(1498)
Прибытие Коронеля 3 февраля было спасением для колонии. Пополнение войсками и различными припасами укрепило позиции дона Бартоломео. Королевское подтверждение его титула и чина аделантадо рассеяло все сомнения в законности его власти; а вести о том, что Адмирал пользовался большой благосклонностью при дворе и скоро появится сам в сопровождении мощной эскадры, образумили тех, кто принял участие в мятеже, считая, что Адмирал впал в немилость.
Аделантадо вышел из крепости и отправился в Санто-Доминго с частью своих войск, несмотря на то, что в находившейся неподалеку деревне касика Гварионекса сосредоточились превосходящие силы мятежников. Рольдан последовал за ним со своими людьми, намереваясь проверить достоверность этих сведений, завести сторонников, если представится возможность, среди вновь прибывших, и в полной мере использовать любые обстоятельства, способные помочь его безумным и опасным планам. Аделантадо выставил сильную охрану на дорогах, чтобы не дать Рольдану приблизиться к Санто-Доминго, но тем не менее тот сумел обосноваться в нескольких лигах от городка.
Теперь, когда аделантадо находился в Санто-Доминго в полной безопасности, когда он получил пополнение и ожидал прибытия свежих сил, великодушие взяло в нем верх над негодованием, и он попытался мирными средствами погасить бунт с тем, чтобы к приезду брата на острове вновь воцарилось спокойствие. Он принял во внимание то, что колонисты страдали из-за нехватки продовольствия, что их недовольство было усилено строгими мерами, которые он был вынужден к ним применить, и многих привели к бунту сомнения в том, что он представляет законную власть. Поэтому, обнародовав королевский указ, официально утверждавший его титул и полномочия, он обещал простить им прошлые проступки, если они немедленно подчинятся законной власти. Узнав, что Рольдан со своим отрядом находится в пяти лигах от Санто-Доминго, он послал Педро Фернандеса Коронеля, назначенного монархами главным альгвазилом острова, призвать его к повиновению, обещая забыть прошлое. Он надеялся, что такой безупречно честный человек, как Коронель, бывший к тому же свидетелем милости, оказанной Колумбу в Испании, убедит бунтовщиков в безнадежности их дела.
Однако Рольдан, сознавая тяжесть своей вины и сомневаясь в великодушии дона Бартоломео, боялся подчиниться его власти; он решил не позволять своим людям общаться с Коронелем, чтобы тот не переубедил их обещанием помилования. Когда Коронель приблизился к лагерю мятежников, его подстерегал в узком проходе отряд арбалетчиков. "Стой, предатель! — крикнул ему Рольдан. — Если бы ты приехал восемью днями позже, все наши раздоры были бы закончены".
Напрасно Коронель пытался убедить разумными доводами этого беспокойного и своенравного человека свернуть со своего преступного пути. Рольдан дерзко отвечал, что протестует лишь против тирании и злоупотребления властью аделантадо, но с готовностью сдастся Адмиралу, когда тот прибудет. Он и несколько его главных сообщников написали письма друзьям в Санто-Доминго, они просили изложить суть дела Адмиралу и заверить его в их преданности и покорности его власти.
Когда Коронель вернулся с сообщением об отказе Рольдана, аделантадо объявил его и его сторонников предателями. Однако коварный бунтовщик не стал ни успокаивать своих людей обещанием помилования, ни пугать угрозами; он немедля отправился в свою обетованную землю Харагуа, надеясь заглушить голос совести в своих людях наслаждениями и бесчинствами праздной жизни.
К этому времени его злостные интриги среди касиков стали приносить свои плоды. Не успел аделантадо покинуть Консепсьон, как среди индейцев уже созрел заговор с целью захватить крепость. Во главе заговорщиков стоял Гварионекс; к этому его подтолкнуло обещание Рольдана оказать содействие, а также вспыхнувшая вновь надежда, пользуясь раздорами среди испанцев, освободить свои законные владения от невыносимого гнета чужестранцев-узурпаторов. Он тайно договорился с младшими касиками, что они восстанут в одно время с ним и уничтожат солдат, квартировавших небольшими группами в их деревнях; а он с отборными силами захватит Консепсьон. Восстание наметили на ночь полнолуния. Однако один из касиков ошибся в наблюдениях и выступил преждевременно, не дождавшись установленной ночи, нападение было отбито солдатами, стоявшими в его деревне. Была поднята тревога, и все испанцы насторожились. Касик кинулся к Гварионексу за поддержкой; но вождь пришел в ярость от такого фатального промаха и казнил его на месте.
