Лебедка провернулась без нареканий, я вышел и спросил Горна:
— А ваша шахта такая же большая, как и шахта Гомеза?
— Не знаю, — пожал плечами он, — я ни разу не был в Старой Шахте. И уже, по всей вероятности, не побываю. Ну, что, идем?
— Идем!
— Аданос, защити детей своих! — торжественно сказал Горн, пропуская меня вперед.
Я зажег факел, проверил наличие болтов к арбалету, немножко укоротил лямки рюкзака, чтобы не болтался за спиной.
— Возьми лучше арбалет, а факел дай мне! — предложил напарник.
— Уговорил. А как там с освещением?
— Раньше было нормально, а теперь не знаю. Но предполагаю, что эти сукины дети не сидят в кромешной темноте. Ладно, довольно слов! Вперед!
— А как же? — подхватил я, — за Родину!
Уровень 22
Улу-Мулу
Роль Дрейка в этой шахте исполнял мрачный детина в доспехах Старших Стражников, которого я раньше никогда не видел. Едва мы с Горном появились у него на виду, он бросился к нам, сжимая в руках не самый маленький меч. С обеих сторон в нас полетели арбалетные болты, так что пришлось даже немного отступить. Самую малость, чтобы оказаться в "мертвой зоне". Любителем помахать мечом занялся Горн, предоставив мне с помощью арбалета разобраться со стрелками. Очень, знаете ли, непросто целиться в кого-то, когда в тебя летят стрелы и некоторые из них даже пронизывают шкуру тролля, из которой изготовлены доспехи.
Тут одна из стрел угодила в Горна. Здоровяк Наемник выстроил сложную лексическую конструкцию, скоренько прикончил своего противника и, неистово размахивая топором, помчался в сторону стрелка. У того при виде такой неудачи сдали нервы. Он выронил арбалет и бросился наутек. Это позволило мне сконцентрировать внимание на левом стрелке, и вскоре несколькими меткими выстрелами я с ним покончил. Поправил здоровье с помощью эликсира и прислушался. Горн буйствовал где-то внизу, гоняясь за незадачливым стрелком, а мне ничего не оставалось, как перейти на другую сторону моста через расщелину и обшарить труп убитого арбалетчика. Только я вытащил его мешочек с рудой, как возле моего уха просвистел болт. Не меняя позы, я тихонько свалился между трупом арбалетчика и небольшим камнем, принявшись наблюдать.
Из полутемного коридора на цыпочках выходил еще один Стражник. Он держал наготове арбалет и крадучись приближался ко мне. Непослушными пальцами я потащил из рюкзака заклинание "удар молнии". Хвала Инносу — в шахте было достаточно света, чтобы разобрать литеры глаголицы. Шепотом произнес заклинание — в голову незадачливому следопыту ударила молния. Мгновенно обуглившийся Стражник упал и принялся кататься по подмостям в предсмертных корчах. Я вскочил на ноги и подошел к нему.
— Дай... дай эликсир! — пробулькал он, цепляясь обгоревшими ладонями за обгоревшее лицо.
— Не дам! — ответил я, — ты плохой! Ты меня хотел убить!
— Я... хороший! — захрипел Стражник, — дай эликсир.
— Ладно! — поверил я, — тогда на!
Он схватил бутылочку с эликсиром и принялся жадно пить. Я положил руку на рукоять "Удара ярости" и отвернулся к нему спиной. Услышав, как бутылочка разбилась и заскрипел ворот арбалета, резко развернулся и изо всех сил ударил. Коварный и неблагодарный Стражник упал с разрубленной грудью, а его арбалет выскользнул из пальцев и упал на щебень. От удара он выстрелил, и болт пролетел в нескольких сантиметрах от моей коленной чашечки.
— Тьфу ты! — сплюнул я, — вот и делай людям добро. А они — твари неблагодарные! Даже мертвые стараются отомстить... отблагодарить, то есть.
С этими словами я взял в руки свой арбалет и подкрался ко входу в коридор. Здесь было гораздо темнее, чем в основном стволе шахты. Но все же через несколько минут мои глаза привыкли к полумраку. Я рассмотрел в конце коридора еще одного стражника. У того вроде был меч, а дальнобойная "артиллерия" отсутствовала. Я взял на прицел бледное пятно, как будто бывшее его рожей, и нажал на спуск. Раздался тупой звук спускаемой тетивы, а затем вдалеке что-то глухо стукнуло.
— Марк, меня ранили! — раздался страдальческий голос.
— Кто? — спросили откуда-то сверху.
— А шут его знает!
— Может, Фред по крысам стрелял, эй, Фред! Ты куда, сука, целишься? Борку зацепил!
— Звиняйте! — изменив голос, ответил я и выпустил в сторону неизвестного Марка целых три стрелы, — прицел сбил кто-то!
— Кретин! — снова завопили сверху, — ты в меня попал! Выбрось свой арбалет, Фред! Ты так нас всех перестреляешь!
Именно этого я, в принципе, и добивался. Произведя повторную серию выстрелов, пара стрел из которой достигло цели (сверху на подмости шлепнулось что-то грузное), я выхватил меч и бросился добивать болтуна Борку. Своим криком он мог всех переполошить. Услыхав мои шаги, Борка простонал:
— Ты убил Марка, идиот!
— Я и тебя убью! — флегматично ответил я, — вы все здесь одной кровушкой мазаны!
— Марвин? — широко распахнул он глаза, — ах ты, сука!
— Сам ты — курва! — ответил я, приканчивая его.
Наступила полная тишина, которая нарушалась лишь дробью зубов Рудокопа, сидящего где-то вверху на площадке.
— Спускайся, нах! — предложил я ему, — солдат ребенка не обидит.
— Ты убил их всех! — произнес дрожащий голос.
— Ну конечно! А ты предпочел бы, чтобы убили меня...
— Оставьте меня в покое! — завизжал истеричный голос, — я — простой Рудокоп, что долбит сутками напролет пустую породу! За какие-то жалкие пятьдесят кусков в месяц, а меня еще и пристукнуть может любой! Отстань от меня!
— Да сиди ты там! — пожал плечами я, — ты мне и в хрен не уперся.
Сзади вдруг раздались тяжелые шаги и голос Горна:
— С кем это ты здесь общаешься?
— Да вон Рудокоп созрел, а падать не хочет.
— Так у тебя же арбалет! — пожал плечами напарник.
— А-а-а! — заорал Рудокоп, бросаясь вниз головой со своего насеста. Как раз, типично в духе "Ragtroll". Или японских камикадзе — священным ветром на линкоры противника.
Я осуждающе глянул на Горна.
— Довел паренька? Такой грех на душу...
— Хо-хо! — рассмеялся здоровяк, — знаешь, сколько у меня грехов на душе?
Я осмотрел его. Стрелу он уже вытащил и, по всей вероятности, провел краткий курс самолечения.
— Слушай, Горн, а ведь ты — матерый волчара. Отчего же ты щеголяешь в средних доспехах? Я недавно в вашем лагере, а уже приобрел у Ли по сходной цене...
— Да пошел ты! Сам знаешь, откуда у пьяницы две тысячи кусков руды? Если я каждый день на сотню кусков выпиваю пива и самогона... есть, правда, способ достать хорошие доспехи, но это слишком опасно.
— Каким образом? — спросил я.
— Нужно принести Ли шкуру тролля. Тогда он продаст хорошие доспехи всего за пятьсот кусков. А тролля завалить — не бабу дрючить. Он, знаешь ли, кусается. Того младенца, что мы с тобой замочили в развалинах, не стоит принимать всерьез.
— Ладно! Куда идем дальше?
Горн внезапно посерьезнел и ответил, что мы с ним приблизились к самому опасному месту в Свободной Шахте. Она испокон веков делится на два уровня: верхний и нижний. Верхний уровень меньше, мы его уже освободили. Но на нижний уровень ведет всего одна лестница, у которой обычно дежурит не менее трех охранников. Это понимают и люди Гомеза. Лестница длинная — почти двадцать метров, с нее просто так не спрыгнешь на головы собравшимся. Необходимо что-то придумать.
Мы вместе с ним без проблем добрались на промежуточную площадку, откуда отходила "Потемкинская лестница" вниз, и свесили головы. Где-то внизу, в самом деле, прогуливались трое Стражников, причем двое из них были с арбалетами.
— Есть идея! — прошептал я, — возвращайся назад и надевай шмотки самого крупного стражника, которого мы ухайдокали. После спускайся вниз.
— А ты? — тоном Кисы Воробьянинова спросил Горн.
— А на мне, как всегда, самое трудное. Я превращусь в шершня и залечу к ним с тыла.
Недовольно бурча, Горн полез по лесенке вверх, а я нашарил в рюкзаке одно из оставшихся двух заклинаний по превращению в шершня и изготовился колдовать. Наконец, Горн сообщил сверху, что доспехи он нацепил, но долго в них пребывать не намерен. Я одобряюще махнул ему рукой и тотчас прочел заклинание.
Не знаю, как мне удалось пролететь мимо Стражников. Наверное, повезло. Но по мне было выпущено не менее десятка болтов. Я улепетывал из всех сил, маша крыльями в стиле бабочки и пикируя там, где это только было возможно. Короткое, бочкообразное тело шершня не предназначено для скоростных атак и маневров — парусность у него, точно у дирижабля. Но помню точно, что однажды спьяну мне даже удалось сделать мертвую петлю.
Я залетел в какой-то темный угол и тотчас вернул себе человеческий облик. Сразу же все вокруг наполнилось пестрой гаммой звуков: где-то вверху на подмостях раздавались нестройные удары кирок, внизу бегали обеспокоенные Стражники с воплями "куда подевался этот треклятый шершень", мимо моего укрытия на полусогнутых прошло несколько Призраков. Воинственности в них было меньше, нежели в улитках, но по всей вероятности их взяли с собой, чтобы обтесались. Призраки, не сговариваясь, свернули налево и устремились вниз — под защиту массивной плавильной печи.
Вооружившись арбалетом, я поводил им в разные стороны. Бляха муха! Как это я за своей спиной исхитрился не заметить Стражника. Правда, спящего, но ежели бы он проснулся и воспарил аки царь-колокол? Пришлось бедолагу усыпить нежным касанием меча. Перерезанное горло глухо булькнуло — я обеспокоено озирался и нюхал воздух. Запах паники пока не слышен — значит, Горн все еще медлит.
— Стреляй! — вдруг кто-то завопил вдалеке. Точно, Горн спускается.
— Не стрелять! — прокричал я, — это — агент 007, Джеймс Горн!
Сбитые с толку Стражники, услыхав голос с тыла, замешкались. Это дало возможность моему напарнику обрушиться с середины пролета прямо на головы двоим, стоящим рядышком друг с дружкой. Оказалось, их было всего четверо. Я пристрелил одного из арбалета, а второго зарубил Горн, к тому времени вскочивший на ноги с подмятых и задушенных им тел Стражников.
— Ну, что? — ворчливо спросил Наемник, — много еще в живых осталось этих гомезовских прихвостней? Я только во вкус вошел...
— Только несколько Призраков! — успокоил его я.
— А-а, это не вояки! — отмахнулся он, — я с дитями не сражаюсь.
— Эй, вы! — крикнул я, подходя к плавильному цеху, — выматывайтесь отсюда, мы вас не тронем!
— Живее! — подхватил Горн.
— Правда, дяденька? — донесся снизу звонкий испуганный голос.
— Нас заставили! — подтвердил кто-то еще.
Я обреченно махнул рукой. Мол, убирайтесь, пока целы. Пока я добрый, а Горн не пьяный. Узнав, что Свободная Шахта пуста, Горн сошел вниз — к плавильной печи. Там, на столе из грубых досок стояло три бутылки вина и нехитрая закусь. Шугаясь от чугунных плеч здоровяка, оттуда тихо, как мыши, выскользнули три Призрака и притормозили только возле меня.
— Идите в Новый Лагерь, — приказал я, — на заставе Корду скажете, что я послал вас к Ларсу. Дадите ему вот это... нет, это для вас слишком хорошее... вот это кольцо.
— Кому? Ларсу или Корду? — спросил самый смелый из них.
— Обоим! — рявкнул я, — вот вам два кольца! Корду похуже, Ларсу — получше. То есть, наоборот. Поняли?
— Ничего не поняли, — честно ответил Призрак, — но мы все сделаем. Нас в Старом Лагере все равно сразу прикончат.
Взмахом руки я приказал ему замолчать и исчезнуть всей троице с моих глаз. Горн крикнул мне снизу, чтобы я поторопился — мясо стынет. Но, хотя я и чувствовал собачий голод, необходимо было найти приятеля Ур-Шака. Где же он мог быть?
— Жри сам! — крикнул я, — я тут немного обстановку разведаю!
— Как знаешь! — откликнулся Горн, — вино просто замечательное!
Оставив этого прославленного пьяницу предаваться порокам, я спустился чуть ниже — туда, где раздавалось какое-то подозрительное шуршание. Шуршание все усиливалось — наконец, в поле моего зрения появилось существо, производящее этот противный звук. Волк был прав — в Свободной Шахте ползуны куда жирнее! Это были настоящие лоси! Крупнее тех ползунов, с которыми я когда-то воевал в Старой Шахте... крупнее раза в два, а клешни! Клешни этих ползунов издалека напоминали клешни гигантских крабов — ими наверняка можно было перекусывать не слишком крупные рельсы! Короче говоря, если бы у партизан в Великую Отечественную были такие клешни — война бы закончилась через пару месяцев. Да и Коллинз в своем "Мире Пауков" не упоминал о таких особях.
Завидев меня, тварь негодующе оперлась на задние лапы и замахала в воздухе своими клещами-мандибулами. Арбалет в моих руках пропел три раза. Все три стрелы попали в цель, но прикончила ползуна всего лишь третья стрела. А из-за скалы показалось еще одно чудовище. Отшвырнув арбалет в сторону, я выхватил меч и ринулся в бой. Собственно... собственно, ползун-воин был немногим крепче своего собрата из Старой Шахты. Страшнее намного, но сильнее ненамного. Размеры его были предназначены скорее для устрашения, но вот клешни... подлец ползун зацепил меня немного за ногу клешней и играючи оторвал стальную пластинку, наклепанную на шкуру портков. Шкуру тролля, между прочим.
Одолев своих обоих противников, я вспомнил советы Волка и принялся добывать пластины для будущих доспехов. Не знаю, может быть, я действовал неумело, но от каждого ползуна мне удалось оторвать всего по две пластины. Внезапно послышался какой-то стон. Подняв глаза, я увидел, как на высоких лесах сидит орк и, чуть покачиваясь, ноет. Вот удача! Я залез на леса и спросил:
— Чего ты стонешь?
— Тар-рок ранен! — прохрипел орк, пуская изо рта розовые пузыри (вот она — тайна Pink Bubbles go Ape!)
— Что случилось? — встревожился я. Не хватало мне, чтобы этот Тар-рок скончался у меня на руках. Тогда мне не видать Улу-Мулу, как своих ушей.
— Тар-рок укусили Гах-Люг! Были синие солдаты! Потом пришли красные солдаты! Начали убивать синие! Тар-рок испугаться и прятаться в пещера. А там были злые Гах-Люг! Они кусать Тар-рок! Тар-рок скоро умирать! Чужак помогать Тар-рок?
Я настолько заслушался этой исковерканной речью, что даже поначалу не понял, что орк построил вопросительное предложение.
— Да-да, конечно! Но чем же я тебе помогу?
— У Тар-рок быть лекарство! Но он его потерять!
— Прое..ть! — кивнул я, — это на войне называется именно так. Где ты его про... потерял?
— Там, где много Гах-Люг!
— Твою орочью в душу мать! Что это за фигня такая — Гах-Люг?
— Люди зовут — "ползать"! — пролаял Тар-рок.
— А-а! Ползуны! Да-с! А ты не мог потерять его, где мало этих Гах-Люг? Для разнообразия? Что бы мне не е...ться.
— Тар-рок не понимает!
— Еще бы!
Я фыркнул, точно крокодил, которому в ноздри попала пыльца черного лотоса. Нет, меня точно испытывают на прочность. Или на порочность...
Между спуском с лесов и убежищем орка-раба был небольшой закуток, куда я свернул, учуяв терпкий запах жвал ползунов. Закуток мало-помалу перерос в приличную пещеру, по которой точно гонщики по спидвею носились два здоровенных ползуна. К этому времени у меня уже выработался определенный навык: сначала я издалека расправлялся с одним чудо-насекомым с помощью арбалета, а затем вблизи уже орудовал мечом. Вскоре мой арсенал обогатился еще четырьмя пластинами, итого у меня уже их насчитывалось восемь штук. Но чертового орочьего лекарства я так и не нашел.
