— Свяжитесь с командиром станции, — заговорил он. — Он подтвердит мой допуск.
Десантник не стал дальше напирать на Дакка. Сквозь темное стекло шлема совершенно не было видно его лица и Дакк не мог понять, пытается ли он связаться с командиром станции или нет, не чувствовал он и никакого энергополя, исходящего от десантника, принадлежащего какой-либо из систем связи.
Прошло долгое время. Не выдержав, Дакк сделал шаг вперед и тут же ствол зарда вновь уперся ему в грудь.
Он ни с кем не связывался, уверовался Дакк в своей догадке.
Он обвел взглядом остальных десантников: стволы их зардов были направлены в его сторону. Не желая вступать с ними в конфликт, Дакк развернулся и пошел прочь.
"Странно! — принялся размышлять он, — Неужели этот новый командир станции забыл предупредить десантников? Может быть что-то еще произошло, пока я шёл сюда? Нужно было взять номер его сканера связи. Теперь придется тащиться к нему. Проклятье! — лицо Дакка исказилось гримасой недовольства. — Скорее всего этот десантник, как и тот в портаторе, не смог связаться со своим командиром. Бардак!"
Он достал сканер связи и бросил взгляд на цифры хронометра — с того момента, когда он покинул Авию прошло около двадцати минут.
Он ускорил шаг и изрядно попетляв по коридорам станции, опять оказался в приемной командира станции.
Приемная на этот раз оказалась совершенно пустой. Дакк подошел к двери, ведущей в кабинет командира станции и едва дотронулся до неё, как она скользнула в сторону. Дакк заглянул в кабинет, он был пуст. Состроив мину удивления, Дакк повернулся — у него за спиной стоял новый командир станции и смотрел ему в голову. На мгновение Дакк опешил, но тут же спохватившись, сконцентрировал своё поле в иглу, намереваясь нанести ответный удар, но командир станции стоял с каким-то отрешенным взглядом, будто перед ним был не человек, а какое-то непреодолимое препятствие и он не знал, как его обойти.
Дакк сделал шаг в сторону и командир станции безмолвно вошел в кабинет. Рассредоточив поле, Дакк вошел вслед за ним.
Командир станции пройдя к столу, сел в кресло и откинувшись в нём, замер. Дакк тоже подошел к столу и сев напротив, в одно из свободных кресел, разжал губы, собираясь спросить, что произошло, но вновь сомкнул их.
"Черт, забыл, как его звать", — мысленно выругался он.
Посидев молча несколько мгновений, он все же решился начать разговор первым, без официального обращения.
— Что произошло? — поинтересовался Дакк.
— Еще четверых нашли, — выдавил из себя командир станции, не меняя позы.
— Где? Кого? — Дакк подался вперёд.
— В портаторе. Десантники.
Дакк вскочил.
— Как они выглядят?
— Четыре скелета. И активная защита не спасла.
— Как там тебя? — Дакк ткнул в сторону командира станции указательным пальцем. — Ты обещал нам полный допуск ко всем секторам станции.
— Паулидер, — назвал себя Паулидер. — Я отменил.
Дакк уперся кулаками в стол и подался вперед.
— Иначе, мы не сможем работать, — медленно, практически, по слогам, произнес он.
— Я запретил все работы на станции.
— Вы заблокировали портатор?
— Я приказал начать портацию жителей станции.
— Нет! — возглас у Дакка получился таким громким, что он сам невольно вздрогнул. — Я запрещаю портацию со станции кого бы то ни было.
— Все умрут! — вдруг заорал Паулидер срывающимся голосом. — Все здесь умрут!
У Дакка вдруг что-то всколыхнулось внутри. Сорвавшись с места, он подбежал к Паулидеру и схватив его за куртку, рывком поднял. Новый командир станции оказался достаточно легким человеком. Бессмысленно крутя головой, он дергал ногами, пытаясь найти им опору, но Дакк был на голову выше его и Паулидер не доставал ногами до пола.
— Вы арестованы. — вдруг раздался громкий и чёткий голос где-то позади Дакка и он почувствовал легкое прикосновение лезвия бритвы чужого поля.
Дакк мгновенно выстроил из своего поля непроницаемую защиту и швырнув дёргающееся тело Паулидера в кресло, резко оглянулся: в дверях стоял десантник с поднятым стеклом шлема и ствол его зарда был направлен на него.
Повернувшись, Дакк медленно пошёл к десантнику, уставившись взглядом ему в лицо. Но как он ни старался, никакого чужого поля за его полем зевса не чувствовалось. Думая, что десантник очень искусно прячет второе поле, Дакк легко ткнул иглой своего поля десантнику в мозг. Десантник пошатнулся и выронив зард, схватился руками за шлем. Состроив на лице гримасу недоумения, Дакк остановился: защита десантника оказалась настолько слабой, что этого тычка оказалось достаточно, чтобы она оказалась полностью смятой и десантник потерял над собой контроль. Но вот десантник опустил руки и Дакк опять почувствовал, как лезвие бритвы скользнуло по его полю. Не отдавая себе отчета, Дакк, с силой, ткнул своим полем десантнику в голову. Дернувшись, десантник рухнул на пол и в тот же миг лезвие бритвы, наотмашь полосонуло по защите Дакка.
Перепрыгнув через корчащегося в дверях десантника, Дакк выбежал в приемную, но там никого не было. Он бросился на улицу — перед дверью штаба стояли с десяток десантников с поднятыми стеклами шлемов, разбившись на несколько групп. Дакк быстро скользнул по ним своим полем, пытаясь найти какую-то аномалию, но десантники все были зевсами, их поля были очень аккуратными и гладкими и никаких аномалий в них, совершенно, не чувствовалось. Он направился к ближней группе десантников, но те продолжали стоять, будто не видя его. Остановившись напротив одного из десантников, Дакк вопросительно кивнул ему головой.
— Здесь, сейчас был кто-то ещё, кроме вас?
Десантник, состроив мину удивления, посмотрел по сторонам и опять повернувшись к Дакку, молча пожал плечами.
Сделав шаг в сторону, Дакк покрутил головой, улица уходила в обе стороны. Он разбросил своё поле по сторонам и почувствовал в одной из них быстро удаляющее рваное поле. Он бросился в ту сторону.
Добежав до угла, Дакк остановился и выбросил своё поле вдоль радиусной улицы и там, где от неё в сторону уходили другие улицы, кто-то был. Дакк отчетливо ощутил его рваное и импульсивное поле. Его сердце замерло — определенно, это был грот.
Он сделал шаг в сторону носителя чужого поля. Поле осталось на месте, либо его носитель выжидал, либо не чувствовал поля Дакка. Дакк попытался оценить расстояние до чужого поля, но это вдруг оказалось невозможным, так как поле грота повело себя как-то странно, будто разделилось и теперь одновременно находилось в нескольких удаленных друг от друга местах.
Состроив гримасу недоумения, Дакк направился по улице в направлении этих полей, благо они находились в одной стороне, но сделав несколько шагов, побежал: ему показалось, что одна из частей поля была совсем рядом, буквально за ближним поворотом, но едва он пробежал несколько метров, как вдруг какая-то неведанная сила подхватила его, подбросила к потолку и швырнула вдоль улицы.
Перевернувшись в воздухе, Дакк упал на живот и тут же упершись руками в покрытие улицы, попытался вскочить, но огромная тяжесть, навалившись сверху, сковала его движения. Становилось всё труднее дышать. Сконцентрировав своё поле в иглу, Дакк начал тыкать ею во все стороны, пытаясь нащупать границы тяжести, чтобы вывести из под неё свой разум, но чужое поле охватив его со всех сторон, не имело бреши.
Тогда, выстроив из своего поля непроницаемую защиту, Дакк накрыл ею свой разум и плотно прижавшись к полотну улицы, закрыл глаза. Надежды на спасение носителя не было, но его разум должен был жить.
16
Оказавшись на улице, Атуа бросил взгляд по сторонам, нигде никого видно не было, лишь напротив двери стоял большой темный кар, видимо на котором прибыл к Расселу тот самый офицер заградительного отряда. Атуа видел его впервые, но судя по тому, как офицер непринужденно вошел в кабинет Рассела, он занимал на станции достаточно высокое положение. Атуа шагнул к кару.
"Нет! — он остановился и механически мотнул головой. — Рискованно! Увидят — сразу всё поймут".
Повернувшись, он быстро пошел по улице, выбросив своё поле далеко в стороны, чтобы уже издалека почувствовать сближение с кем-либо, могущим нести угрозу и чтобы можно было что-то предпринять воизбежании нежелательной и тем более опасной встречи. В этом сегменте станции располагались административно-управленческие структуры и здесь всегда было многолюдно, но в такой ранний час ещё никого не было.
Дойдя до угла, Атуа остановился и проверив радиусную улицу, свернул на неё. Дойдя до следующего перекрестка, он свернул ещё на одну улицу.
"Куда сейчас? В зал управления?"
Принялся размышлять он, стараясь идти нормально, без подозрительной спешки: на этой улице располагалось достаточно много различных лабораторий и несмотря на ранний час, она была многолюдной, но все шли быстро, даже торопливо, создавая впечатление беспорядочной суеты: кто-то безмолвно кивал ему головой и не ожидая ответа, проходил мимо, кто даже и не смотрел в его сторону, видимо занятый своими мыслями. Поняв, что своей неторопливостью он как раз и выделятся, Атуа ускорил шаги.
"Но знают ли там, что Рассел приказал мне заступить на дежурство, ведь для всех я нахожусь под домашним арестом — продолжал размышлять он, внимательно следя за обстановкой вокруг себя. — Говорил он кому-то обо мне? — бесконечные вопросы терзали его разум. — Кого он имел ввиду, когда сказал офицеру, что отдал необходимые распоряжения? Одного меня или кого-то еще?"
— Хайра!
Атуа вздрогнул от невольно произнесенного слова и остановившись, покрутил головой, но кажется на его никто не обращал внимания. Шумно выдохнув, он продолжил путь. Невольно вырвавшееся из него громкое слово его цивилизации, застало его врасплох и показало, что он потерял над собой контроль.
"Может попытаться найти квартиру Горра? А если меня, действительно, ждут в зале управления? — он опять погрузился в невольные размышления. — Хайра! — ещё раз, уже мысленно, выругался он выражением своей цивилизации, поняв, что потерял контроль над окружающей обстановкой. — Собственно, а куда я сейчас иду?"
Выйдя из размышлений, Атуа покрутил головой и увидел, что свернул ещё на одну радиусную улицу, которая ведёт в сторону зала управления.
"Если ноги меня сами туда несут, значит, — он состроил гримасу озабоченности, — туда мне и нужно. Тем более, что я не знаю, где квартира Горра, а искать её сейчас, — он достал сканер связи и взглянул на цифры хронометра, — уже подозрительно. Рассел, наверное, потерял ориентацию во времени, если вызвал меня в такую рань?"
Атуа сунул сканер связи, назад, в карман и вновь почувствовал, что руке, словно, что-то мешает.
"Что там такое? — Он приподнял правую руку и начал её рассматривать, но не найдя никаких видимых дефектов, он состроил гримасу удивления и негромко хмыкнул. — Что они видят? А если согнуть?" — появилась у него догадка?
Атуа медленно согнул руку, но опять никаких видимых дефектов не увидел. Остановившись, он потряс рукой и не почувствовал никаких неудобств.
— Хайра! Но я же только что...
"А может..."
Атуа резко согнул руку и из локтевого сгиба вдруг выперся какой-то нарост и локоть противно повело в сторону. Атуа дотронулся до нароста — он был очень твердым, хотя на кость и не был похож. Он разогнул руку, нарост исчез. Он ещё несколько раз быстро согнул и разогнул руку и каждый раз нарост неизменно появлялся. Тогда Атуа медленно согнул руку — нароста не было. Он провел ладонью по лбу.
"Я быстро согнул руку перед дверью, — вспомнил он, — и в этот момент офицер увидел нарост. А как я лежал около портатора? Атуа попытался вспомнить свою позу. Рука прижата к груди, локоть..."
Он поднял руку и прижал ее к груди: локоть оттопырился далеко в сторону, нарост выперся вверх и был прекрасно виден.
"Хайра! — Атуа опустил руку. — А он оказался внимательным. Не в пример мне. Хайра! — Атуа дёрнулся, намереваясь остановиться, но спохватившись, продолжил путь. — С ним были десантники. Кто они? Они ещё в портаторе или там уже другие? Стоп, стоп! — Атуа механически провел ладонью по лбу. — Рассел ведь хотел приказать, чтобы реаниматоры ликвидировали этот дефект, но не успел, — по губам Атуа скользнула ухмылка. — А если самому обратиться к ним?"
Вдруг Атуа насторожился и в тот же миг бросился на улицу лицом вниз и накрыв голову руками, будто пытаясь таким образом экранировать свое поле, замер, стараясь подавить в себе всякое проявление жизни.
Поле нечто было над ним. Оно коснулось его.
За то время, когда носителем его разума было тело Крета, разум Атуа научился достаточно сносно управлять им. Носитель был, крайне, несовершенен, но зато легко управлялся. Сейчас же его носителем был сармат, а это был уже совершенно другой уровень, более прогрессивный, более интеллектуальный. Информационное поле Атуа прекрасно себя чувствовало в нём, да и психотронное поле было более чувствительным, нежели в носителе зевса, будто носитель сармата усиливал его. Он даже чем-то напоминал его родной носитель. Но в тоже время, он был более трудным в управлении: Атуа с трудом удавалось заставить замереть его сердце, чтобы прекратить ток крови, в отличие от сердца носителя зевса, которое останавливалось без проблем, но в то же время, уже через несколько мгновений, Атуа начинал чувствовать, как начинал гибнуть и носитель зевса, что резко ограничивало его возможности. Сейчас же Атуа чувствовал, что возможности его теперешнего носителя были гораздо мощнее носителя зевса и его неумение пользоваться ими было связано с лишь с тем, что он очень короткое время пользовался своим новым носителем и ещё хорошо не знал механизма управления им. Но как раз этого самого времени у него сейчас и не было.
Время шло, а Атуа всё ещё оставался жив. Теряясь в догадках, он осторожно выбросил своё поле в стороны — рядом никого не чувствовалось. Поля нечто, определенно, поблизости не было. Он осторожно опустил руки и приподнял голову, впереди, посреди улицы, что-то чернело. Атуа вскочил и сделав несколько шагов в сторону чернеющих предметов вдруг замер: посреди улицы лежали два иссушенных носителя. Это, несомненно, была работа нечто.
Атуа передернулся: он ведь тоже мог не подняться сейчас, благодаря своей опрометчивости. Этот загадочный феномен нечто начинал его серьезно тревожить.
Он покрутил головой: вокруг никого не было, лишь в торце улицы виднелись раскрытые двери зала управления. Он направился к ним. Проходя мимо неподвижного носителя, он заглянул ему в лицо и состроив гримасу отвращения, отшатнулся — на него смотрели широко раскрытые глаза скелета.
Если бы Атуа находился в своей галактике, то, несомненно, решил бы, что это разум какого-то сумасшедшего ареда вселился в поле зилота, но здесь, в чужом мире, поверить в это он не мог и сейчас, смотря на обезображенное лицо, он начинал увероваться, что у зевсов есть тоже, что-то такое же, лишь с другим полем, но с таким же изуверским действом, о котором они и сами ничего не знают.
