На левой стороне груди Лоета была вытатуирована птица — сова. Птица была словно распластана по груди пирата, но голова ее была повернута назад, и я встретилась с взглядом больших круглых глаз. Изображение птицы немного скрывали волосы на груди, потому я и не заметила ее сразу среди шрамов и мускулов, так завороживших меня в тригарской бане.
— Любуешься? — не без иронии спросил Вэй.
— У тебя на сердце сова, — отметила я.
— Угу, — глухо произнес капитан, имитируя крик этой птицы. — Мне ее наколол тот же колдун, который дал прозвище. Сказал: "Сова — свободная и мудрая птица. Она даст тебе крылья, чтобы лететь и разум, когда откажет твой собственный". Только что-то моя птичка перестала справляться со своими обязанностями с тех пор, как ты поднялась на борт "Счастливчика". — Он как-то невесело усмехнулся и посмотрел вперед. — Однако Бонга я все-таки убью.
Из тоннеля мы попали в обширную и ярко-освещенную пещеру. Она не была никак украшена, на стенах не было никаких изображений. Единственное, что имелось здесь, это грубое деревянное кресло, накрытое шкурой, а поверх нее сидел седобородый мужчина в длинной серой сутане. Мужчина был в преклонных годах, череп его был абсолютно голым, и кроме бороды, иной растительности на голове не имелось. Глаза старца были прикрыты, руки сложены на животе и, казалось, что он дремал. Но стоило нам выйти к нему, как блеклые серые глаза открылись, и на нас посмотрел взгляд, в котором было больше хитрости, чем мудрости. Он что-то спросил наших сопровождающих, и те, с почтением склонив головы, ответили ему.
— Они принесли с собой семя греха, учитель, — перешел на знакомый нам язык тот, что говорил с нами до этого. — Что нам с ним делать?
Я удивленно взглянула на капитана, пытаясь понять, что имел в виду мужчина. Вэй нахмурился еще больше.
— Это мое семя, и я успею свернуть шею любому, до кого дотянусь, если кто-нибудь посмеет прикоснуться к этой женщине, — сказал он тем самым тоном, которому не смели возражать члены его команды.
— Это я семя? — догадалась я.
— Ты — ангел, но они об этом еще не знают, — усмехнулся Лоет.
— Кто тебе это создание, сын мой? — оказалось, что и старик знает наш язык.
— Хвала Всевышнему, своего папашу я знаю, — ответил Вэй. — Я настоятельно прошу обращаться ко мне — господин Лоет, можно — капитан Лоет. Эта девушка моя жена, — его руки сильней стиснули меня, призывая к молчанию. — Нас венчал Всевышний, потому к греху эта чистая душа не имеет никакого отношения.
Старик встал с кресла и подошел к капитану, все еще державшему меня на руках.
— Браки — зло дьявола, — сказал старец. — Они нужны женщинам, чтобы ввергать мужчин в соблазн множества грехов. Мы не признаем браки. Всевышний жены не имел, и мы, его последователи, отказались от ложных догм, навязанных официальной церковью.
— Час от часу не легче, — не сдержал свою язвительность пират. — А как же мужчина должен размножаться, если ему запрещено общение с женщиной?
Старик вернулся на свое кресло и кивнул тому, что говорил с нами. Тот склонил голову и повернулся к нам.
— Женщины должны содержаться в специально отведенных для них поселениях и призываться только для того, чтобы мужчина мог оставить в ее чреве свой след. После же рождения, мальчики должны быть отняты от матери и воспитаны другими мужчинами, а девочки, так и останутся с женщиной. Чтобы в будущем воспроизвести потомство. Женщин, которые не способны рождать сыновей и уже не могут рожать, подлежит уничтожать без жалости.
Возмущение от этой ереси было столь велико, что я открыла рот, но очередное сжатие рук Лоета принудило меня промолчать.
— Стало быть, у вас процветает противное Всевышнему мужеложство? — не без интереса спросил Вэй.
— Нет! — возмущенно воскликнул наш собеседник, а один из тех, кто шел за нами смущенно опустил голову.
Вэй этого не видел, но я заметила и хмыкнула. Капитан покосился на меня.
— Значит, после того, как мужчина кинет семя, его оскопляют, дабы не вызывать греховных желаний вновь? Иначе, что делать с юнцами, у которых начинает играть кровь? Или с молодыми мужчинами, у которых кровь все еще не остыла? Если же к женщине доступ закрыт, мужеложства нет, все органы здоровы и желания в наличии, как быть с этим? Единоличные игры? Увольте! Если юнцам такое позволительно, то мужчина должен, хотя бы время от времени, двигать своими чреслами. И куда ему двигать? Какое будущее вам видится с вашими идеями?
Старик махнул рукой, прерывая разошедшегося пирата:
— Уберите с глаз долой, — сказал он.
— Нет, любезный, я хочу услышать ответы на свои вопросы! — воспротивился Лоет.
— Хорошо, — учитель выпрямился на своем кресле. — Если тебе так угодно. Мужчина, томимый плотскими желаниями, всегда может сходить в поселение женщин и...
— Позвольте! — Лоет поудобней перехватил меня. — То есть женщины становятся в общей доступности?
— Именно, — важно кивнул старик.
— Стало быть, весь мир — бордель? Все бабы — шлюхи, которыми может воспользоваться любой? Любезный, вы что-нибудь слыхали о болезнях, которые можно подхватить от доступной женщины? Да с вашей моралью мы вымрем в два счета.
— Бабы и так шлюхи! — воскликнул второй собеседник капитана.
Лоет обернулся к нему и искренне пообещал:
— Я тебе эти слова в глотку заталкаю.
— Вэй, они нас сейчас пристрелят, — испуганно прошептала я, глядя на злые лица сектантов.
Он оглянулся и вздохнул.
— Ладно, уводите, я услышал все, что хотел, — не стал дольше противиться капитан.
Старик поколебался, и мне показалось, что он сейчас прикажет нашпиговать нас стрелами. На его лице было примерно это желание. Но потом он возвел глаза к потолку и печально произнес:
— Прости его, Всевышний, ибо не ведает дитя, что говорит. Уведите, мы еще попробуем вернуть эту заблудшую душу на праведный путь. И это создание пусть пока забирает.
После этого нас повели по следующему коридору, как мне показалось, вверх. Но на поверхность мы не вышли, и перед нами распахнули деревянную дверь. Лоет поколебался, но все же шагнул внутрь. Как только дверь закрылась, мы огляделись и в скупом свете свечи увидели... Бонга, спокойно сидящего в своей излюбленной позе, скрестив ноги.
— Вы долго шли, — сказал он и счастливо улыбнулся.
— Бонг, — капитан поставил меня на ноги. — Ты ведь уже знаешь, что ты покойник?
— Тс-с-с, — приложил палец к губам лекарь, — не нарушай гармонии.
— Убью, — ответил Вэй и шагнул к Тину.
Дальнейшее произошло так быстро, что я успела лишь вскрикнуть. Лоет стремительно приблизился к Бонгу, лекарь, не открывая глаз, взмахнул рукой, и Вэй упал, страшно захрипев. Я охнула и бросилась к нему.
— Бонг, я тебя все равно убью, — сипло произнес капитан и закатил глаза, как только я упала рядом с ним на колени.
Тин приоткрыл один глаз, наблюдая, как я укладываю голову капитана на свои колени.
— Вэй, ты сильный и храбрый воин, но я единственный, с кем ты никогда не справи...шься. — Произнес мужчина.
— Что вы с ним сделали? — воскликнула я, гладя пирата по лицу. — Он без сознания!
— Он притворяется, — невозмутимо ответил Бонг, снова закрывая глаз.
Я перевела взгляд на капитана. Он снова застонал. Я склонилась пониже, разглядывая его. Стон стал громче и страдания в нем прибавилось. А еще у негодяя дрожали ресницы и дернулся уголок губ. Я поджала губы, провела по его щеке раз, затем еще и...
— Ада!
— Какая же ты свинья, Вэй! — воскликнула я и ущипнула его рядом с изображением совы. — Я думала, тебе плохо, а ты притворяешься! — и ущипнула еще раз, не особо заботясь, куда приходятся мои щипки.
За бока, за грудь, снова бок. Лоет извивался, вскрикивал, но даже не пытался встать. Вместо этого он поймал мою руку, поцеловал ладонь и, воспользовавшись моим возмущенным шипением, положил ее себе на грудь и провел пару раз, пока я не отняла руку.
— Вот так обращаются с умирающими, — заявил он, приподнимаясь и глядя на меня. — А не вот так.
В следующее мгновение я оказалась лежащей на полу, а гадкий пират щипал меня и щекотал, доводя до похрюкиваний и больного живота от смеха.
— Пощады-ы-ы! — взвыла я, извиваясь всем телом.
После этого Вэй отскочил от меня подальше, весело улыбаясь.
— Бонг, давайте побьем капитана, — проворчала я, садясь и пытаясь отдышаться.
— Двое дерутся, третий не лезет, — философски произнес лекарь и открыл глаза. — Вам двоим я не нужен.
Лоет перестал скалиться и серьезно взглянул на Тина.
— Вот как раз ты нам очень нужен, — сказал он. — Бонг, что это за твари? И какого черта им от нас надо? И, главное, что тебе здесь понадобилось?
Лекарь встал на ноги, потянулся и блаженно выдохнул. Если бы не направленные на нас стрелы и угроза сделать меня общим мужским достояние, не высказанная, впрочем, но после слов учителя я подобном исходе задумалась. Так вот, если бы не все эти обстоятельства, я бы подумала, что мы находимся в милом местечке, где нас ждут развлечения, а не возможные насилие и смерть.
Вэй не спускал с Бонга взгляда, а тот не спешил отвечать. Лекарь прошелся по нашей камере, постоял у дверей, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи, и, наконец, обернулся к нам.
— Увидите, — вот и все, что он нам ответил.
Капитан был в корне не согласен с подобным объяснением, и я была с ним в этом согласна.
— Бонг, хватит увиливать, — не без раздражения произнес он. — Ты знал, что эти чертовы сектанты тут будут?
— Чувствовал, — ответил лекарь.
— Тогда, какого дьявола ты звал нас за собой? Ты же знал, что Аде будет угрожать опасность, — уже зло сказал Вэй, подходя к своему другу.
— Эта прогулка каждому открывает тайное, — ответил лекарь очередной странностью и все-таки пропустил удар пирата.
Вэй тряхнул рукой и подошел к поверженному мужчине, протягивая руку.
— Я должен был это сделать, — сказал он, помогая Бонгу подняться на ноги. — Иначе взорвусь.
— Понимаю, — кивнул Тин, — но больше не позволю такого сделать.
Мужчины обменялись короткими взглядами и разошлись по разным углам. Мне вновь стало холодно, и какое-то время я старалась этого не показывать. Но, когда зубы начали выбивать барабанную дробь, Лоет протянул мне руку, и я, не став упрямиться подошла к нему. Мужчина усадил меня у себя между ног, прижал спиной к своей груди и обхватил руками, закрывая в такой импровизированный кокон.
— Бонг, и все же я требую объяснений, — снова заговорил Вэй. — Из-за чего моя нанимательница едва не утонула, была унижена званием семени греха, стала моей женой, а теперь трясется, как пьяница с похмелья?
Тин подошел к дверям и сильно ударил по ним. Через некоторое время послышались шаги.
— Что надо? — спросил через дверь знакомый голос.
— Сухую одежду или одеяло, — ответил лекарь. — И горячего питья.
Послышались удаляющиеся шаги. Лекарь обернулся к нам, но так ничего и не сказал. Он дождался, когда вернулся один из сектантов, принял у него все, что просил, и тогда подошел к нам. Мне вручил серую сутану, Вэю одеяло, а сам глотнул из кружки.
— Переодевайся, — велел мне Лоет, поднимаясь сам и понимая меня. — Я тебя закрою от этого мерзавца, — сказал он раскрывая одеяло. — И даже сам, наверное, подглядывать не буду.
Мне не понравились подобные посулы, и я попросила Бонга прикрыть меня и проследить, чтобы пират не приближался. Не смотря на то, что лекарь завел нас сюда, его порядочности я доверяла больше. Да и не нравилась мне мысль, что Лоет будет стоять за тонкой ширмой из одеяла, пока я буду практически раздета.
Капитан фыркнул и отдал одеяло Тину. Тон снова раскрыл мою ненадежную защиту, и я поспешила стянуть мокрый верх, надела сутану и тогда уже сняла бриджи.
— Я готова, — сказала я.
Бонг убрал одеяло, Вэй рассмотрел меня и расхохотался. Тин спрятал улыбку. Сутана была мне безбожно велика. Чтобы вытащить руки, мне пришлось несколько раз закатать рукава, но они все равно разворачивались. Нахмурившись, я исподлобья взглянула на капитана.
— Да, ты смешная, — сказал он. — Если сможешь сейчас ударить меня за правду, бей.
Подобное было сделать совершенно невозможно, и я лишь обиженно проворчала, что он сам похож на чучело. И все же стало значительно лучше, не смотря на большую, неудобную и грубую сутану. Вэй накинул себе на плечи одеяло, немного отпил из кружки и дал ее мне. Горячее питье окончательно согрело меня.
— Уже скоро, — неожиданно произнес лекарь.
— Что скоро? — тут же переспросил его пират.
— Все, — загадочно ответил Бонг и снова уселся на пол.
Лоет рыкнул, выдал очередной витиеватый пассаж и сделал в воздухе удушающий жест. К кому это относилось, я поняла без пояснений. Лекарю все наше раздражение было безразлично, и мы с капитаном обменялись понимающими взглядами. У меня еще осталось в кружке немного питья, уже не горячего, но и не остывшего до конца. Поманив к себе Вэя, я отдала ему кружку, и это стало точкой в создании коалиции "Против лекаря".
— Дышите одной грудью, — осклабился Бонг, не глядя на нас.
— Чтоб тебя дьявол через колено, — проворчал пират. — Сколько еще?
Я промолчала, предпочитая не вмешиваться в их переговоры. Бонг повернул к нам голову и сказал:
— Сейчас.
И, действительно, дверь открылась. На пороге стоял уже знакомый нам сектант. Он осмотрел нас и сказал:
— Следуйте за мной. Она останется здесь.
— Пока меня никто не убедил, что жена — это зло, моя женщина останется рядом со мной, — холодно ответил Лоет, вновь взял меня на руки, но уже из-за длинной сутаны, и вышел из двери, которую помешал закрыть Бонг, ибо именно это и хотел сделать сектант, когда капитан отказался оставить меня здесь.
Затем Тин посмотрел в глаза мужчине и коротко велел:
— Веди.
Наш провожатый осоловело кивнул и первым направился вдоль коридора.
— Я лопну, если не узнаю, как эти слизни тут окопались, — шепнул мне Лоет.
— Узнаешь, — не оглядываясь, отозвался Бонг.
Нас привели в тот же зал. Сейчас тут находилось человек пятнадцать мужчин. Самому младшему было лет двадцать пять. Он поднял голову и задержал на мне взгляд. В глазах мужчины появился неприятный огонек. Он облизал губы и отвернулся, а я крепче прижалась к Вэю, рассматривавшего собравшихся и не увидевшего того неприятного взгляда.
Старец сидел на своем кресле. Он взглянул на нас с Лоетом и недовольно скривился.
— Зачем здесь это создание?
— Потому что моя, — нагло заявил пират.
— Вразуми его, Всевышний, — тяжко вздохнул учитель и раскрыл большую старинную книгу, лежавшую на его коленях. — Тогда пусть и она услышит мудрость древних.
Сектанты опустились на колени и с почтением взглянули на старика. Он произнес какую-то несуразицу из набора букв, и на лицах его последователей отразилось живейшее понимание. Проповедь происходила на незнакомом мне языке. Судя по всему, Лоет его понимал, потому что, то и дело, кривил презрительно губы и хмыкал. Я же не понимала ни слова, и переводить мне никто не собирался. Бонг сидел, закрыв глаза и, кажется, его вообще не волновало происходящее.
