— Но раз вы настаиваете на том, чтобы избавиться от любой другой компании, мистер Араи, вам придется вести со мной самую превосходную и блестящую беседу, какую только сможете. И предупреждаю вас! Если я засеку, как ваш взгляд блуждает в поисках агентов "Рабсилы", скрывающихся в корзинках для выпечки, вы поплатитесь чертовски дорого.
* * *
Берри пришлось отругать его только дважды. Поскольку в салоне не было никого, за исключением их двоих и одной сотрудницы, а у входа стояла охрана имени Лары, Хью обнаружил, что может немного расслабиться.
Из двух случаев, когда она поймала его на промахе, один из них на самом деле оказался чрезмерным вниманием к одному из ящиков для выпечки. (Вы никогда не знаете. Под этими фруктовыми булочками могла скрываться небольшая бомба.)
Другая, и более длительная, ошибка произошла, когда его подозрения пали на единственную присутствующую служащую. Правда, для этих подозрений не было никаких веских причин. Мало того, что сотрудница колдовала над какой-то новой смесью, которую Берри решила попробовать, мало того, что она явно одобряла новые меры службы безопасности королевы; мало того, что она была, вероятно, самым маленьким и наименее угрожающим человеком на службе "Мороженого и выпечки Дж. Квесенберри" — молодая женщина меньше ста пятидесяти сантиметров ростом не могла весить более сорока килограммов — и за ней постоянно наблюдал один из гвардейцев Лары, с оружием, направленным почти прямо на нее. (Вы никогда не знали. Она могла бы быть одним из ниндзя из легенд и сказок, даже если она действительно казалась купающейся в необычном внимании.)
Была ли его беседа блестящей или нет, он не знал и никогда не будет. Главным образом, он слушал Берри. Он мог делать это часами. Она была одной из тех редких людей, которые каким-то сверхъестественным образом превращали фразу "праздная беседа" в нечто такое, что означало истинное удовольствие, а не скуку. Может быть, дело было в том, что она так явно обращала внимание на человека, с которым говорила, даже когда сама вела большую часть разговора.
Когда они готовились уходить, она сказала:
— К моему удивлению, все было не так уж плохо, но я должна сказать, что наше первое свидание понравилось мне больше.
— Это было не свидание, — твердо сказал Хью. Сурово. С гранитной решимостью. — Для вас это была прогулка. Для меня задание по охране.
Берри улыбнулась. Было что-то в этой улыбке, что Хью решил не думать об этом слишком много.
— Как я могла это пропустить? — пробормотала она.
"Черт побери девчонку. А еще лучше, черт бы побрал Джереми".
* * *
Прежде чем они вышли, Хью дал отряду гвардии Лары пятиминутное предупреждение, чтобы очистить улицу. Затем ему пришлось продлить его на десять минут, а потом на пятнадцать. Толпа, которая заполняла все места за каждым столиком — как владельцы "Квесенберри" и предполагали — была дружелюбной и отзывчивой. Но они не видели никаких причин, чтобы не доесть свои блюда в неторопливой манере, а даже при самых благоприятных обстоятельствах требуется время, чтобы заставить столько людей двигаться. Что он мог поделать? Приказать гвардии Лары открыть огонь? Берри, черт возьми, с удовольствием содрала бы его кожу заживо.
Когда они, наконец, смогли уйти, он протянул руку еще раз.
— Если позволите, ваше величество.
Берри кивнула, положила руку ему на сгиб локтя, и они вышли на улицу.
На обратном пути во дворец, несколько минут спустя, на лице Берри вновь появилась эта странная маленькая улыбка.
— Я упоминала, что у меня есть способность — не всегда, конечно, но чаще, чем может позволить чистая случайность — предсказывать будущее?
— Ах... нет, ваше величество. Вы не говорили.
— Это совершенно верно. И сейчас у меня появляется еще одно из таких предчувствий.
— Которое является чем, ваше величество?
— Придет день, Хью Араи, когда вы дорого и горько заплатите за каждое из этих проклятых "ваше величество". Запомните мои слова.
Хью размышлял об этом весь путь обратно во дворец. К тому времени, когда они прибыли, он пришел к предварительному выводу, что, как и следовало ожидать, этот прогноз обещал быть просто восхитительным.
Этот вывод, конечно, снова пробудил у Хью чрезмерно развитое чувство долга. И, опять же, он осыпал молчаливыми проклятиями Джереми Экса.
Глава 37
Июль 1921 г. э. р.
— Да, Иржи?
Луис Розак продолжал методично измельчать имбирные пряники для будущего соуса, когда на его личном комме появился коммандер Ватанапонгсе. Насыщенный, успокаивающий запах ржаного тминного хлеба домашней выпечки служил тонким фоновым благовонием для сильного, более крепкого запаха кипящего жаркого из маринованного мяса, и, как обычно, когда он был занят на кухне, Розак настраивал комм на голографический режим, так что голова и плечи Ватанапонгсе, казалось, проросли из стойки перед ним во время его работы.
— Извините, что беспокою вас, Луис, но я подумал, что вы захотите услышать об этом как можно скорее. — Коммандер поморщился. — Я думаю, что нам только что удалось подтвердить то, о чем Лаукконен говорил еще в марте.
— Лаукконен?
Пальцы Розака приостановились в своей работе, и он слегка нахмурился. В Секторе Майя и его ближайших окрестностях произошло достаточно событий, чтобы даже Луису Розаку потребовалось несколько секунд, чтобы разобраться в своих упорядоченных умственных файлах. Затем он кивнул.
— Аякс, — сказал он.
— Вот именно. — Ватанапонгсе кивнул, когда одно слово сказало ему, что Розак нашел необходимое в памяти и обозначил его. — Это не от него, и это не так ясно... и лаконично, скажем так, как то, что он передал нам. Но это из двух отдельных низкоуровневых источников в двух различных звездных системах. Ни у одного из них не оказалось в должниках высокопоставленных офицеров госбезопасности, но между тем эти двое уже сообщили об отбытии трех военных кораблей ренегатов из своих районов. Есть много мелочей — второстепенного дерьма, болтовни в барах и ресторанах, где люди проговариваются — чтобы предположить, что все трое направились куда-то на одно и то же рандеву. Очевидно, что на данный момент мы не можем подтвердить это точно, но мы смогли подтвердить, что все корабли, о которых идет речь, ушли в довольно сжатые сроки. Это очень хорошо соответствует тому, что передал нам Лаукконен от Боттеро, парня госбезопасности, который должен ему все эти деньги.
— Я ничего не слышу о положительном подтверждении их цели, — заметил Розак, и Ватанапонгсе слегка улыбнулся ему.
— Да, это так, — согласился он. — Но, как мы договорились, когда говорили о первоначальном докладе Лаукконена, для меня трудно придумать другую цель в нашей области, в достижении которой "Рабсила" была бы заинтересована больше.
— Это предполагает, что операции в нашем районе — это то, что у них на уме, — указал Розак. — Учитывая то, что, похоже, выходит из Талботта, они могут стянуть дополнительные силы в этот район.
— Они могли бы. — Ватанапонгсе кивнул. — С другой стороны, учитывая масштабы операции, которую Терехов сорвал на Монике, выходцы из госбезопасности все вместе имеют не больше значения, чем пердеж в скафандре. Если мы способны понять это, то, вероятно, так же может и "Рабсила", так зачем ей тратить впустую актив, который однозначно исчезнет, как снег на сковородке, как только его переедет подкрепление, которое манти должны отправить в ту сторону?
— Предполагая, что манти отправят достаточно много, — ответил Розак.
— Знаете, Луис, вы действительно, кажется, с большим энтузиазмом играете адвоката дьявола всякий раз, когда я ловлю вас на кухне. Я думал, что приготовление пищи должно быть успокаивающим времяпрепровождением.
— Это я "успокаиваюсь" — или как можно ближе к тому, насколько это возможно в наши дни.
Розак криво улыбнулся, закончил дробить имбирные пряники, отложил их в сторону и вытер пальцы полотенцем для рук, повязанным вокруг его шеи. Он оставался в таком положении несколько секунд, его улыбка постепенно сменилась легкой хмуростью, а затем тяжело вздохнул.
— Полагаю, что у нас нет ничего нового о том, что сделали манти с Жискаром на Ловате? — спросил он.
— Нет. — Ватанапонгсе покачал головой, и Розак поморщился.
Убийство Джеймса Вебстера в старом Чикаго и покушение на убийство королевы Берри на Факеле сделали именно то, что должны были сделать, по убеждению Розака, Баррегоса, Ватанапонгсе и Эди Хабиб: полностью сорвать планировавшийся саммит между королевой Элизабет и президентом Причарт на Факеле. Реакция Элизабет, думал Розак, была почти такой же предсказуемой, как восход солнца, особенно в свете склонности Народной республики Хевен использовать убийство в качестве инструмента, а также покушения на ее собственную жизнь, организованного Оскаром Сен-Жюстом.
Он должен был признать, что на ее месте он бы так же автоматически глубоко подозревал Хевен. Конечно, он не был на ее месте. У него не было ее личной истории — или истории ее звездной нации в целом — отношений с Народной республикой Хевен. И поскольку у него не было такой истории, ему казалось весьма сомнительным, что Причарт пошла бы на то, чтобы саботировать предложенный ею же самой саммит таким сложным и потенциально катастрофичным способом.
"Очевидно, это может быть отчасти потому, что теперь ты знаешь, насколько "катастрофичным" это, похоже, оказывается постфактум, Луис, — отметил он про себя. — Очевидно, что Причарт и Тейсман не лучше нас разглядели то, что Харрингтон использовала на Ловате, чем бы это, черт побери, ни было, поэтому они могли не иметь ни малейшего представления о том, насколько плохой для их перспектив может оказаться любая стрельба. Я полагаю, все еще существует вероятность того, что это был кто-то другой в Республике, кто хотел саботировать мирные переговоры, когда казалось, что прямая военная победа лежала в комфортной досягаемости. Но все же..."
— Та или иначе, в отсутствие каких-либо дополнительных доказательств, — сказал он вслух, — я думаю, что вы и Эди, вероятно, на верном пути. Видит Бог, я хотел бы знать, как даже манти сумели втиснуть двустороннюю линию сверхсветовой связи в нечто размером с ракету, но я не вижу, что еще могло бы объяснить Ловат.
— Я был бы счастлив, если бы у нас было что-то более конкретное, чем сообщения об этом из вторых рук, — ответил Ватанапонгсе.
— Мы всегда были бы счастливее, если бы у нас было что-то, чего у нас нет! — фыркнул Розак. — Меняется только конкретное "что-то", что мы имеем в виду, не так ли?
Ватанапонгсе в ответ фыркнул в знак согласия, а адмирал пожал плечами.
— Ну, поскольку у нас нет ничего более конкретного, чем сообщения из вторых рук о Ловате, мы не можем предсказать, к чему приведет весь этот беспорядок. И так как у нас также нет никого внутри команды "Рабсилы" и ее цепи управления, мы не можем быть уверенными в том, на какую именно цель они планируют напасть. Я думаю все же, что нам придется предположить — временно, по крайней мере — что они планируют отправиться на Факел. Если это покушение на Берри Зилвицки было организовано "Рабсилой", они, возможно, охотились не за одной целью.
— Ослабить Факел и заставить манти с хевенитами вновь стрелять друг в друга, вы имеете в виду?
— Это именно то, что я имею в виду, — признал Розак. — И "ослабить Факел", как вы выразились, было бы логичным первым шагом, если бы они планировали нанести по нему последующий удар из космоса.
— Этим бедным ублюдкам, похоже, некогда передохнуть, не так ли? — задал Ватанапонгсе риторический вопрос. — Сначала они теряют свой исследовательский корабль, неделю спустя кто-то пытается убить их королеву, и теперь это выглядит все больше и больше похожим на планы "Рабсилы" ударить по ним из космоса чужими руками, как минимум.
— И два флота, которые, скорее всего, были в состоянии сделать что-то с этим, вновь заняты стрельбой друг в друга, — согласился Розак. — А кроме того, если бы я был любителем пари — которым, конечно, как мы оба знаем, я не являюсь, — он и Ватанапонгсе улыбнулись друг другу, Луис Розак никогда не был заинтересован в ставках просто на деньги, — я был бы готов поставить несколько кредитов на вероятность того, что в любых инструкциях, какие "Рабсила" может дать там, где замешан Факел, нигде не будут содержаться слова "Помни Эриданский эдикт".
— Я чертовски уверен, что не будут. — Короткая усмешка Ватанапонгсе исчезла. — А с Мантикорой и Хевеном, вновь занятыми стрельбой друг в друга, Эревон на всякий случай захочет сохранить свои собственные военные силы и средства поближе к дому.
— Хорошо. — Розак кивнул сам себе. — Я думаю, ты прав насчет Эревона, и даже если это не так, у них нет договора с Факелом. У нас он есть. Я хочу, чтобы вы с Эди полностью оценили всю разведывательную информацию, которую мы получили о "Рабсиле", находящихся вне закона кораблях госбезопасности, и всему, что мы можем наскрести о новых системах наведения манти и известных планах передислокации. Я хочу, что у меня была возможность проинформировать Оравила обо всей ситуации, надеюсь, в течение недели.
* * *
— С тобой все в порядке, Джек? — спросил Стивен Лазорус, и Джек МакБрайд быстро оторвал взгляд от памятки, которую он изучал.
Они вдвоем сидели в кабинете МакБрайда в Гамма-центре, работая с рутинными документами в рамках текущей части своих регулярных встреч трижды в неделю. Лазорус был помощником начальника службы безопасности Центра, старшим подчиненным МакБрайда, и они знали друг друга буквально с присоединения к безопасности Соответствия курсантами. Они хорошо работали вместе, и, более того, они были друзьями. Что придавало взгляду Лазоруса — своего рода смеси недоумения и беспокойства — дополнительный вес в нескольких отношениях.
— Я "в порядке" по поводу чего? — спросил МакБрайд после короткой паузы.
— Если бы я знал, что может тебя беспокоить, я, наверное, знал бы, является ли это тем, что действительно тебя беспокоит. Так получилось, что я не "знаю" ничего подобного, но, если бы я рискнул предположить, я бы сказал, что, вероятно, это имеет некоторое отношение к нашей проблеме с ребенком гиперфизика.
— Симоэнс?
— Если ты случайно знаешь о другой "проблеме с ребенком гиперфизика", ты, возможно, просто не обратил мое внимание на нее, — сухо сказал Лазорус, и, почти вопреки себе, МакБрайд усмехнулся.
— Нет, слава Богу. — Он покачал головой. — Но ты, вероятно, прав. Если я, кажется, немного... отвлекся, это, наверное, потому что я беспокоюсь о нем.
— Мы приближаемся к окончанию его проекта, Джек, — указал Лазорус значительно более серьезным тоном.
— Я знаю. — МакБрайд сделал отмашку правой рукой. — Но даже когда мы закончим, этот человек по-прежнему будет ценным исследовательским активом.
— Да, будет. — Темные глаза Лазоруса очень спокойно встретились с голубыми глазами МакБрайда. — Но это не главная причина, по которой ты беспокоишься о нем.
МакБрайд смотрел на него мгновение, думая о том, сколько времени они знали друг друга. Их карьеры сводили и вновь разделяли их достаточно часто на протяжении многих лет, и Лазорус провел значительно больше времени в поле, как "стрелок", нежели МакБрайд. В отличие от генома МакБрайда, геном Лазоруса был бета-линией, но даже без небиологических имплантатов, которые часто получали некоторые военные и/или секьюрити-ориентированные бета— и гамма-линии, присутствие Лазоруса было однозначно смертоносным. МакБрайд был вполне уверен, что его старого друга направили в Гамма-центр специально для того, чтобы предоставить дополнительный свежий опыт работы на местах, которого ему самому не хватало.
