Я конечно, был на все согласен, лишь бы мои, теперь уже мои девчонки, никогда, ни за что не попали в лапы Леона. Поэтому, когда Приторий сам лично, в сопровождении большего охранения, ввел в мою гостиную ничего не понимающую Лизу, я, посмотрев на Шерри подумал, что ничего не знал еще толком о ней. Шерри улыбалась искренне и открыто, глядя как моя невеста, хлопая своими зелеными глазами, осматривается, не в силах понять куда ее притащили эти патрульные. И как затем, увидев меня стоящего у окна, целого и невредимого, взвизгнув оглушительно, не смущаясь собравшихся, бросилась мне на шею. 'Да, Лиза это настоящее чудо!'
Я глядел как она рыдает, как из ее ярких глаз горохом катятся слезы, и с тоской понимал, что и мою Шерри, и это маленькое чудо, я буду вынужден скоро покинуть. Причем навсегда.
— Да! Настоящая красотка! — тихо прошептала мне Шерри, когда Приторий прощался с нами.
Увы, хоть и мой взгляд радовался от их счастливых улыбок, а милые открытые их лица, говорили, как прекрасна жизнь. Все же, едва я вспоминал, что это возможно последние часы с ними, сердце мое обливалось кровью. И когда мы остались втроем, я Лиза и Шерри, мне пришлось проявить всю свою изобретательность, чтобы не показать свое истинное состояние. Девочки быстро познакомились, а затем, безуспешно попытавшись утащить меня с собой, ускакали вдвоем на кухню, готовить праздничный обед, чем немало меня озадачили. Так что, мне ничего не оставалось делать, как сидя, возможно в последний раз в уютном кресле моей гостиной, предаться горьким думам.
Прежде всего, вспомнился рассказ девчонок из психоотдела. Дина с Холи наперебой пытались рассказать мне, какая наша Шерри умница, и как она не позволила этим черным громилам насиловать Луизу. И как еще ... И многое другое, Из чего я заключил, что причиной их похищения стало нечто, о чем Шерри поведала мне шепотом в той моей камере, и о чем не хотела ни кому рассказывать. И откуда только Леон мог об этом пронюхать. Но из дальнейшего рассказа, который дополнила уже сама Шерри, я смог сделать весьма нелестные для нашего заведения выводы. В нашей, (теперь уже бывшей) конторе, завелся крот. И Приторий либо совсем мышей не ловит, либо ведет какую-то свою игру.
Оказалось, что кто-то очень осведомленный, донес Леону об особенном даре одной из девушек патруля. Но так как Шерри, лишь вскользь упомянула среди девчонок о своих способностях, до конечного адресата дошли неполные сведения. Получив которые, Леон, ничтоже сумняшись, решил брать всех гуртом. Кто-то да окажется той самой провидицей. И первые недели он сначала осторожно, а затем уже теряя терпение, стал дознаваться кто это тут такой одаренный. Шерри естественно как могла, тянула время, не желая становиться марионеткой в руках этого верховного, однако когда Леон стал совсем звереть, и четыре его гориллы растянули Луизу на одной из кроватей с вполне определенными намерениями, моя подружка не выдержала. И попросив Леона выгнать своих монстров, вынуждена была рассказать о том, что ее периодически посещают разные картинки, и случается эти события потом происходят наяву. Но видно не знал он, что моя Шерри из-под палки работать не может и не хочет. И тогда хитрый верховный решил заставить ее выдавать нужную ему информацию. В первый раз, он решил тупо повторить уже сработавший однажды прием. Только вот когда бедную Луизу вновь раздев, уложили на кровать, Шерри сказала, глядя бесстрашно в глаза Леону, Что если он еще раз попытается заставить ее работать на него, она просто покончит с собой. Леон, испугавшись что может потерять такой уникальный шанс заглянуть в будущее, перестал давить, но и остальных девчонок не отпускал. И тогда Шерри объявила голодовку. И если бы я не явился тогда за ней, все могло бы закончится плохо. По словам Шерри, она уже начала плести шнурок, что бы лишить себя жизни. Она была готова повеситься, лишь бы ни в чем неповинных девчонок больше не мучили эти мерзкие уроды.
Целую неделю я прожил в своем роскошном модуле. По-прежнему купаясь в своем бассейне, обедая за всегда великолепно выглядевшем столом, и почти каждый вечер засиживаясь в гостиной с моими девочками.
Нужно сказать, что Лиза в первые два дня, вообще ходила словно во сне. Ей бедняжке, никак не верилось, что все это наяву, и весь этот немыслимо роскошный модуль, находится в ее распоряжении. Глаза ее и без того большие и открытые, в эти дни были словно два зеленых фонаря на светофоре. А когда я затащил ее в бассейн, и стал учить плавать, это милое создание, вообще было на седьмом небе от счастья.
Шерри сразу взяла над моей невестой шефство, и по полдня инструктировала ее в обращении со всем тутошним оборудованием, пока я наконец, не спросил:
— Шерри, ты что собралась нас покинуть?
На это, моя помощница, оглянувшись на дверь в ванную, где купалась Лиза, чуть помедлив, сказала:
— Ал. Я сама уговорила тебя стать сборщиком! При этом я отлично была осведомлена о тамошних порядках! И поверь мне, твоя жизнь в те минуты была гораздо важнее всех моих чувств вместе взятых! Ты прекрасно знаешь как я к тебе отношусь! Но раз я тебе такое посоветовала, значит это мое выстраданное решение. Одно я скажу! Меня очень порадовало, что ты не поддался на уговоры завести гарем! Честно сказать я боялась, ты будешь вынужден согласиться. И спасибо этой милой девочке. Кстати, она мне поведала о том что вы... Ну ... В общем, я скажу тебе одно, Лиза действительно прекрасный и открытый человечек. Да ты другую и не полюбил бы, я знаю. Так что, ты уж прости меня, но по-моему здесь я лишняя!
И тогда не удержавшись, я обнял ее. А когда все накопившееся напряжение, полилось наружу горючими слезами, я прошептал ей тихо:
— Милая! Я ведь люблю тебя! Что же ты со мной делаешь? Ведь мы же скоро расстанемся. И ты об этом прекрасно знаешь.
— Ал, я знаю еще много чего! — так же шепотом, утирая слезы, ответила Шерри, — Лиза останется с тобой! Я видела!
— Но как? Родная! Скоро меня отправят на седьмой, если вообще не распылят? — не понимая спросил я.
— Не знаю, только я видела, она будет с тобой!
Этот разговор, повлиял на Шерри, и все последние пять дней, она не покидала нас, что очень радовало мое сердце, которое за эти сутки все сильнее и сильнее тревожилось. Мне предстояло еще уговорить этих девчонок, побыть неопределенное пока время, в так называемой, закрытой зоне. По словам Притория, в доме есть такая, отсутствующая на всех схемах и картах, и не числящаяся ни в одном реестре территория. Там, на некоторое время можно будет спрятать Шерри и мою невесту, от происков Леона, который обязательно постарается добраться хотя бы до одной из них.
Лиза, под влиянием моей помощницы, стала как-то смелей, и все чаще я засыпал с ней в обнимку, но увы, до конца побороть свои дикие страхи она так и не смогла. Я и не пытался давить, хоть и понимал, что возможно больше никогда ее ни увижу. Но я уже настолько сильно ощущал ее, что казалось все ее мысли, были написаны для меня на огромном цветном экране. Эта девчонка каким-то образом могла транслировать на окружающих свои эмоции, и я прекрасно видел, она очень любит, и очень боится. Разве мог я допустить или заставить ее, такую милую и несчастную, хоть на миг страдать? Я уже смирился с тем, что жизнь моя в этом доме будет вовсе не такой, как у многих здесь, и что обычные, так называемые радости местного разлива, мне по какой-то причине не доступны. Возможно я и сам был во всем виноват. Наверное, слишком щепетилен и осторожен. 'А многие здесь любят наглость и напор. А впрочем, ерунда это все. Какой напор? Какая наглость? Я бы тогда возненавидел себя. А это делает все остальное бессмысленным. Так что, каков ты есть, таковы твои поступки! И никуда от себя не денешься!'
30.
Суд состоялся по такой же схеме что и прошлой, за одним лишь исключением, на этом судилище правил бал Леон. Я уверен, пожелай он тогда, без особых проблем , добился бы, чтоб бедного Алекса распылили. Хотя набившаяся в зал публика перед голосованием, минут 15 скандировала:
— Свободу Алексу Белову!
И Вновь вставшая на мою защиту Злата, приводила массу доводов в пользу подзащитного, совет, вынес приговор, означающий, лишении Алекса Белова-Некоего, законного статуса, и ссылки на седьмой неподзаконный уровень. Меня спасло от распыления лишь то, что никто из черных вояк, во время нашей схватки не погиб, а переломы и всякие там ушибы мягких тканей были не в счет.
По окончанию процесса, на лицах моих девчонок блестели слезы радости. Они бедняжки испереживались за все эти два часа, поскольку кое-кто из совета, рекомендовал распылить Алекса Некоего как особо опасного буяна и задиру.
В итоге, мне удалось уговорить их пожить какое-то время под покровительством Притория, и я взял с них обещание ждать меня, и делать все, что прикажет наш шеф.
Не хочется рассказывать, каким было наше расставание, но скажу, зрелище это было душераздирающее, не оставившее равнодушным никого из присутствующих. Малышка Лиза, видно не совсем понимающая, что такое седьмой уровень, и что оттуда никто еще не возвращался, просила вести себя хорошо, что бы меня поскорей оттуда выпустили. А Шерри, ревела в голос, и все время жалась ко мне, так, словно тоже собиралась наверх.
Но Приторий запретил девчонкам и носа показывать из патрульного сектора, поэтому проводив меня до силового поля, они остались за разделившей нас в мгновение прозрачной стеной, мокрые и несчастные. Эта картина вызывала такую жалость, что шедшие со мной ребята патрульные, долго отводили глаза, а кое-кто даже утирал украткой скупую мужскую слезу.
Мы проехали в лифте до последнего этажа шестого уровня, а затем, по металлической лестнице поднялись на три этажа выше, где пройдя длинным, тоже полностью металлическим коридором, подошли к огромным двойным воротам. Небольшой решетчатый тамбур, закрывали самые настоящие бронеплиты. Когда эти монстры со страшным гулом, стали разъезжаться в стороны, и я смог оценить их толщину, что была по самым скромным прикидкам не меньше полуметра голубоватого металла, в моей голове прозвенел первый, еще слабый звоночек: 'Не уж то для охраны пары тройки сотен заключенных, нужна такая силища? Странно, как-то нецелесообразно, и очень не свойственно строителям дома. А уж я за время жизни тут, успел не раз убедиться, в доме ничего не бывает просто так. Все имеет смысл, и свое, очень обоснованное предназначение'.
И вот, когда эти броневые плиты с тихим щелчком захлопнулись у нас за спиной, я почему-то вспомнил старый американский фильм 'Звездные войны'. Где-то там, в одной из серий, я видел нечто подобное.
И действительно, эти дверки, больше подходящие какому-нибудь звездному супер крейсеру, не смог бы разрушить, наверное даже ядерный заряд, не то, что местная безоружная гопота. Оказавшись еще в одном переходном тамбуре, мы коротко попрощались с Приторием, после чего, четверо из дежурной смены незнакомых патрульных, проводили меня в тот самый, изгвазданный пластиковый, закругляющийся по концам коридор, откуда и началась, одна из самых черных страниц моей жизни в доме.
Кочан, Местный глава, с того времени, больше ни разу не беспокоил меня. И только в очень крайнем случае, присылал очередного нарочного, за тем или иным товаром.
После одной памятной встречи, ребята, навещали меня почти каждую неделю. Тогда, примерно через десять дней после моего коронования, в мой модуль тихонько поскреблись, а затем синеглазка Валька Синицына, осторожно просунув голову, сказала:
— 'Алекс. Тебя там патрульные вызывают! Их очень много. Человек двадцать! Просили срочно!'
Спустившись вниз, я по длинному коридору вышел к решетке тамбура, где был встречен целой толпой патрульных. Честно говоря, было очень здорово увидеть вновь, моих бывших сослуживцев, и когда они, раскрыв решетку, втащили меня в переходник, а затем едва не задушили в дружеских объятьях, на сердце стало тепло и радостно: 'Не забыли-таки! Не бросили!'
В глазах Романа, Лукьяна, Клима и других ребят, блестели слезы, и хлопая меня по спине эти, только что вышедшие из больничных капсул патрульные, не переставая, благодарили меня за девчонок. Лукьян, просто молча показав свой излюбленный жест, с оттопыренным большим пальцем, подмигнул, что для нас было самой лучшей оценкой в классе.
Ребята все расспрашивали меня о подробностях той операции. И слушая, качали головами: 'Хитрец Ал. А мы вот так опростоволосились'.
В ответ, они коротко поведали свою историю, из которой я понял, что ребята просто понадеялись на некий негласный договор, заключенный века назад, по которому, ни патрульный не может навредить черному, ни соответственно, ребята Леона не должны нападать на патрульных. Однако в этом случае, договор почему-то не сработал. Видно слишком многое было на кону у Леона. И видно слишком строг был приказ, вот наших ребят и пошинковали деструкторами. Как только живы остались? Наверное, все-таки работали их не на поражение, иначе врядли кто из них бы уцелел.
Так же, я рассказал моим бывшим сотрудникам, о том, как здесь обстоят дела с доставляемым товаром, рассказал и о Вальке, и о готовности платить натурой за какие-то яблочки. На что они долго возмущались, а затем, после непродолжительного совещания, постановили удвоить доставку зелени на этот уровень, и вторую часть предложили распределять, как я посчитаю нужным.
— А если кто из боссов начнет качать права, приглашай их сюда! — сердито прорычал Клим, — Мы им быстро объясним, как дела делаются!
Я был очень доволен таким предложением, поскольку доверять распределение всего, что будут приносить ребята сверх обычного, тем жирным боровам, означало тоже, что доверить волкам пасти овец.
Прощаясь, мой наставник и лучший друг Ромка, крепко обняв, сказал:
— Спасибо тебе за Динару! Она нам все рассказала! Так что если бы не ты. Их бы врядли кто уже увидел живыми! — и чуть помедлив, оглянувшись на уходивших уже ребят, добавил: — Ты это... Мы здесь кое-что выяснили. Короче, тебя скоро начнет прессовать сам Леон! А у него здесь полно своих людей. Так что Ал, будь осторожен. И еще, девкам тут тоже особо не верь. Если и была тут какая порядочная, то сейчас... Ну ты смотри в общем сам! А я уж сделаю что от меня зависит. Жаль мы раз в неделю дежурим, но и то хлеб. Скажи?
Я, тоже обняв этого, ставшего мне почти братом парня, и еще раз помахав рукой остальным, направился к себе.
Ну вот, вроде здесь, в этой моей тюрьме, не все так плохо, как могло бы быть. Однако от одной мысли, что это навсегда, и ничего уже вернуть нельзя, у меня ум за разум заходил. Казалось, жизнь закончилась, и все дальнейшее, окончательно утратило смысл. Но вот такое мое представление о бессмысленности бытия, в раз перевернуло одно событие, которое произошло со мной на третий месяц моего здесь существования.
Когда все первоначальные проблемы утряслись, и выяснилось, что от меня по сути, ничего кроме доставки товара не требуется. Что с остальным, легко справляются мои квадратные помощники, оказавшиеся довольно покладистыми ребятами, я откровенно стал ощущать себя никому ненужным.
