— Двери Библиотеки Академии открыты с рассвета до заката, — прошелестел дедок.
На что я кивнул, да и попёрся к общаге для служащих. Последняя была всё же “многоквартирщиной”, правда, комната была метров в тридцать квадратов, часто утыканная биоартефактами — от сортира до варила.
Ну, впрочем, я тут не надолго, да и не каждую ночь буду, заключил я, бухаясь на моховую кровать.
Запустил Архив на распознавание собранной информации, да и решил поспать — не помешает.
22. Небывалое вежество
И выспался я, в том числе и в эфире. Была, конечно, довольно естественная потребность исполнять дикарский танец вокруг терминала Архива и вглядываться в каждый разобранный информационный блок. Но не слишком разумно выходило, да и самодисциплина — вещь не лишняя. На сбор всей библиотеки понадобится ещё два дня после занятий. И ещё день на окончательное приведение собранного в удобоваримый вид. Вот тогда, спокойно, можно и нужно с добычей знакомиться, а не танцы дикарские исполнять.
В общем, проснулся я, сгрыз припёртый служкой пожрать. В очередной раз убедился, что девчонки у меня замечательные — на фоне их готовки хотелось прихватить принесённую фигню и на голову служке вывалить в знак протеста. Хотя сносно было, если не придираться.
И попёрся я на тренировочное поле. По дороге обменялся кивками с несколькими родовичами — очевидно, тоже ассистентами и прочим подобным. Но ни времени толком не было, ни желания к беседе встречные-поперечные не проявили, так что покивали друг другу и разбежались. Что вот ни разу, почему-то, не расстроило: и так дел уйма, а тратить время на праздную болтовню нет никакого желания. По крайней мере — пока, а что дальше будет — посмотрим.
Дотопал до тренировочного поля, где уже торчал Велесыч, также приветствовавший меня молчаливым кивком. Я уж задумался было, не день ли тишины какой в Академии. Но Велесыч кивнул на травяную поляну, где я углядел кучу биодоспехов и кладенцов.
— Учебный инвентарь, Стрислав. Но доспехи настоящие, как и кладенцы, — убедившись, что я разглядел указанное, выдал Велесыч.
— Ну и неплохо, Веледум, — пожал я плечами, подходя к ближайшему биодоспеху. — Кладенец свой использую?
— Как вам угодно, Стрислав, — вновь выпучил глаза и покраснел дядька.
А я задумался — ему в удовольствие буркалы пучить и краснеть? Ну блин, очевидно же — я его чинопочитать и родовить буду только взаимообразно, отчётливо я это продемонстрировал и вообще.
Видно, и вправду нравится Велесычу пунцоветь физиономией и очами пучиться. Ну, пусть пунцовеет и пучится, я не против, окончательно решил я.
Биодоспех, как и кладенец — вещь, в принципе, универсальная. В управлении ими больше важны команды, отдаваемые носителем, ну а они зависят от опыта. Есть, правда, тонкости — в своём мне было бы всё-таки удобнее — урезанные даже не мозги, а рефлексы “подгоняются” под носителя. То есть, новый биодоспех не хуже, но будет реагировать чуть медленнее. Вроде и не критично, но определённая задержка неприятна.
Впрочем, варианта смотаться домой за своим у меня нет. Хотя, пойду навещать Индрика — прихвачу всё-таки свой. Пусть будет.
— Нанесение наставляемым… кхм, помните, — начал было парить мне ум, но запнулся, узрев мою физиономию Велесыч. — Поединки потешные, наставляемые в курсе. Но, ежели повторится ситуация с Ярышной, — поморщился дядька, — действуйте на своё усмотрение.
— Очень ценное указание, — покивал я, насладившись новыми оттенками кумачовых переливов.
А пока студентики собрались, ну и слушали велесычевы речи, я прикидывал: какую всё-таки роль играет этот тип в Паучатнике? Ну вот не верится, что “Воздушного Владыку” скинули на постороннего типа, временного агента. И поведение Велесыча… ну вот если считать всех кругом дурачьём, то просто напыщенный засранец с профессурой головного мозга.
А вот если подумать головой, то выходит, что дядька может, конечно, засранец. Только засранство своё он проявляет довольно грамотно, в плане выявления реакций. То есть, составляет психопортрет, проверяет реакции.
В принципе — пусть составляет. Мой “внешний образ” вполне соответствует “внутренним потребностям”, так что ничего страшного. Но вот относиться к нему так, как постоянно хочется, в смысле как к болвану — явно не стоит. И всё-таки за своим поведением и словами пристально приглядывать. Не в плане не говорить мудрости всякие и прочее — позлословить можно и покруче, чем я уже злословил. Да и не злословил я ещё, прямо скажем, так, наполшишечки. Но делать это не из любви к искусству, а по делу.
И вот начались в процессе лекции поединки. С болванами песчаными, весьма бодрыми тварюшками, как показала практика. А ко мне подтопал Хорсыч, слегка поклонился, ну и выпустил кладенец.
Я в ответ кивнул, слегка свой кладенец приспустил и стал ждать — нападать никакого желания я не имел. Хорсыч ухмыльнулся… и буквально “взорвался” атаками.
Кладенец рубящим снизу ударом. Пасть Хорсыча потоком пламени, да ещё и начал он какую-то фигню кругами творить, правда, всё равно относительно медленно.
Неприятная атака, отметил я в полёте-отпрыге, блокируя поток пламени воздушной плоскостью. Плоскости, закономерно, настал кирдык, но и Хорсыч — не ранцевый огнемёт, так что факел спал.
А вот круг, начал анализировать я, похоже, гравитационное воздействие, локальное увеличение гравитации. Этак он меня маневра лишит, придётся либо сливаться, либо наносить урон, чего делать неохота. Так, ну, положим, кислород я использовать не хочу — и ультима ратио, да и вообще не стоит паучатнику вообще и Велесычу в частности его видеть. Но вот мои наработки с ангидридом — самое то. И, кстати, эта кислотная прелесть имеет возможность локального воздействия, а не выжечь всё в пепел.
Так что, в полёте же, сделал я кладенцом выпад, заблокированный Хорсычем. Кстати, вперёд он не рвался, но тут мы поможем, хмыкнул я, формируя сзади парня облачко ангидрида. Хорсыч на манифестацию отреагировал, но опасности не усмотрел. Стал приглядываться к уже стоящему мне, думая, как меня воевать, и тут у него пригорело. В самом прямом смысле — затылок и доспех стали прожариваться кислотой.
Реакция была ожидаемой — парень рванул вперёд, из области поражения. Ну и нарвался на тройку ударов кладенцом плашмя.
— Признаю своё поражение, — выдал он.
— Стойте, Хорсыч, — придержал парня я. — Надо удалить последствия чародейства.
Ну и счистил я с его затылка и доспеха остаток кислоты воздушными плоскостями.
— А что это была за отрава, Стрислав Стрижич? — с искренним интересом спросил парень.
— Я — Стрижич. И это — мой воздух, — честно ответил я.
По-моему, парень не слишком мне поверил. Но шушукание в компании “поединщиков” мою позицию принимало — народ закономерно ничего, кроме “Стрибожьей силы”, не чувствовал.
Следующий поединок был с младшей родовишной, Домишной. По-моему — гибрид имперцев и Ладычей, причём именно этот гибрид был силён и без всякий прошитых эфирных программ: усиление разума и тела, что девица прекрасно продемонстрировала. Не желая подставляться, как Хорсыч, она постоянно перемещалась, атакуя кладенцом, уклонялась от обмена ударами и на бегу готовила круги.
Вообще, я окончательно определился с отношением к местной магии кругов. Точнее, хер знает, насколько “местной” — футарк Беловодью нифига не автохтонен. Скажем так, используемой универсальной магии. Она базово и системно не может быть конкурентом прошитым “рефлексам” эфирного органа старшего родовича. Вот никак — низкое, относительно, КПД. Время наложения чародейства — долгое, как ни крути — всё равно долго.
При этом — поливариантность воздействий. Та же гравитация — очень действенная манифестация. А, главное, всё равно гораздо эффективнее, чем удары относительно “сырым” эфиром младших родовичей. И не только — у Ладычей своей боевой магии нет. У Ярычей в пасмурную погоду и ночью круги — тоже спасение.
В общем, выходит, что штука нужная и важная. И самому подучить не помешает, кстати — скорость наложения у меня будет повыше, это раз. И перекинуть эфир от даймона я уже могу, хоть и немного, относительно, но вполне сопоставимо с выработкой надсердечника.
А Домишна меня собиралась воевать “пескоструйкой”, как выдал Архив после анализа. Ну, небезынтересный вариант, хотя не самый разумный против Стрижича. С другой стороны, в окружении песка действительно не худший вариант.
Вот только мне совершенно не обязательно использовать эксклюзив. Воздушные лезвия использовать не стоит даже “типовые” — они либо не порежут биодоспех, либо “повредят наставляемую”.
Но вот воздушный взрыв — самое то, тепло улыбнулся я явно занервничавшей девице. Ну и подорвал у неё в ногах небольшой воздушный взрыв, подкинувший её на пару метров. Девчонка в воздухе довольно быстро сгруппировалась, приготовилась атаковать и… не касаясь песка, вновь подкинулась воздушным взрывом. Сделав ещё тройку хлопков, кинувших несколько дезориентированную противницу к ногам, я обозначил ударами кладенцом плашмя поражение.
С оставшимися противниками этого потока, как и следующего, прошло как по накатанной, с одним нюансом. Дыйич, электровеник ходячий, не столько заставил попотеть, сколько потрястись. Ну реально, шарашил своим ляпиздричеством, как сволочь, мегавольт фигов! Меня потряхивало в пяти метрах, невзирая на биодоспех, блин!
Правда, слился парень сам — он явно свои силы переоценил, и устраивая ЭМ-шторм по площади, в полминуты выложился по полной. То есть обессиленного парня я похлопал кладенцом, обозначая поражение, через минуту после начала поединка.
Но при всём при этом, был он прокачан, как сволочь, факт. Эфирный орган Дыйичей выходил какой-то аномалией нервной системы — то ли центральной, в плане позвоночника, то ли периферийной — времени толком идентифицировать у меня не было. Но по эфирной мощи парень не особо отставал от преподавателя Велесыча, что показатель. А учитывая Дыйишну в паучатнике — видимо, и вправду ребяткам качаться проще других родовичей. Не стопроцентно, конечно — пару родовичей сложно назвать репрезентативной выборкой. Особенно если учесть, что одна из них — спецслужбистка, а второй — целенаправленно задрачивающий боёвку студиоз третьего курса. Но высоковероятно.
— Стрислав, сейчас прибудут наставляемые пятого круга, — после ухода студентиков выдал Велесыч.
— Вы вчера говорили, Веледум, — напомнил я забывчивому профессору.
— Кхм, гхым, грыгх, — обогатил мой словарный запас дядька. — Да, говорил. И сейчас говорю, и извольте меня выслушать, Стрислав!
— Изволю, — с улыбкой покивал я.
— О, Велес! — закатил очи вместо традиционного выпучивания Велесыч. — Слушайте: я присмотрелся. Вроде бы вы не неумеха, хотя в сказки про вас рассказываемые, Стрижич, я не верю, учтите!
— Учту, — покивал я. — А что за сказки-то, Велесыч? А то я не в курсе как-то.
— Кхм… Неважно. Так вот, наставляемые пятого круга выйдут против вас не один на один. На этом круге наставляются они в командном взаимодействии. Я пригляжу и нанести вам ущерб не дам, — наглядно закрутил дядька песочек волной. — Это вам понятно?
— Что вы, Веледум Велесович, очей не сомкнёте, о жизни моей заботясь — это я понял, — озвучил я, на что Велесыч опять начал багроветь — вот вообще непонятно с чего. — А вот “не один на один” — это сколько? Все тридцать наставляемых потока?
— Нет, конечно, что за глупости! Три, много — пять наставляемых. Больше не допущу, просто не смогу контролировать, — невосторженно признал дядька.
— Ясненько. Сильно их не бить…
— Вы просто невыносимый тип, Стрислав, вам говорили?! Ну что опять за глупости несёте? Это не молодь из гимназии! А пять лет наставляемые, — надулся дядька, — лучшими наставниками родовичи! Вы не проиграйте хоть минуту, чтоб польза в поединке была!
— Ну да, понял, — хмыкнул я.
Нет, ну всяко, конечно, бывает. Но вот что-то мне слабо верится, что Велесыч за пять лет из с-с-студентиков сотворил лютых чудищ, которые меня за минуту разделают. Ну опять же, я, конечно, ограничен, да и убивать-калечить с-с-студентиков не стоит. Но если брать тех же “мушкетеров” — состоявшихся боевиков, на минуточку, то вот даже шансы против пятёрки я имею, в описанных условиях. Небольшие, прямо скажем — я не великий всенагибатор. Но есть, несмотря ни на что. И вот в лютых студентиков, которые круче обережных дружинников… ну скажем так, с трудом верится.
Велесыч, в своих лучших традициях, очи попучил, мордой покраснел, зубищами поскрежетал (что-то новое, однако), но вдруг совершенно серьёзно выдал.
— Наставляемая Семаргдума Семарглшна будет на занятии присутствовать.
— Хм, — задумался я. — Ну, хоть посмотрю, кто такая и прочее. В поединке участвовать будет?
— Маловероятно. Я просто вас предупредил, Стрислав. И в первые минуты занятий укажу.
— Понял, перстом в неё не тыкать, очи не пучить…
— Какой вы понятливый ассистент, Стрислав!
— Вот видите, как вам повезло, Веледум! — улыбнулся я.
В ответ послышалось бормотание, несомненно, полное восхищением и радостью от такого замечательного меня. А матерные конструкции — от переизбытка чувств-с, я точно знаю.
В общем, припёрлись эти пятикурсники, мою персону им представили, как наперсника и сильного дружинника. И хоть со службы по нездоровью Стрислав Стрижич отставлен, но сила и ухватки его велики.
Ну, это ладно, а я разглядывал цель “заказа”, хоть и исподтишка. И пару родовичей цели заказа — держались они вместе. Первое, потому что я Семарглычей до сего момента не видел, а было интересно. Ну и как на цель заказа тоже взгляд бросил, правда, чтоб запомнить больше.
И были Семарглычи довольно занятными. Головные иглы у них были откровенно и ярко рыжего цвета, это раз. Кожа — алебастрово-белая, не мел Грея, конечно, но очень бледная, факт. И веснушки, по всему телу и лицам, россыпью.
При этом, вся троица Семарглычей, две девчонки и парень, отличались… излишним весом. Не совсем жиробасы, конечно, но на фоне среднего беловодца — реальные пухлики. Правда, несколько странно: у ребятушек были “участки” лишнего веса. То есть, у девчонок это смотрелось даже интересно — тяжелая грудь, не обвислая притом, такая, массивная задорно торчащая корма, складочка над пахом — в общем, девчонкам эта “пухлявость” скорее шла. А вот парню можно только посочувствовать — “спасательный круг”, как он есть: пузико, бочины мощные, толстые, смыкающиеся за спиной. И задница монументальная, как и у девчонок. То есть вся троица была как раз “треугольниками остриём вверх”.
