Ему было интересно, заметила ли она изумление в его глазах. Он ожидал многого от разговора с ней после стольких лет, но не такого признания, как это.
— В данном случае нам повезло. Это сработало. Но мы не собираемся создавать никаких дополнительных вселенных, какими бы любопытными мы ни были. По крайней мере, до тех пор, пока у Династии не будет времени полностью отделиться от вселенной СисПрава и наше научное учреждение не сможет взаимодействовать с вашим научным учреждением, чтобы выяснить, что, черт возьми, происходит. У нас есть законы и процедуры, позволяющие предотвращать возникновение ответвлений временной шкалы, и до сих пор мы добивались стопроцентного успеха.
— Это... все... приятно слышать, — сказал Райберт через мгновение и улыбнулся ей. — Я боялся, что ваш опыт здесь, возможно, еще глубже погрузил вас в установку "давайте повозимся с историей". И во многих отношениях я бы ни капельки не винил тебя. Я, честно говоря, глубоко впечатлен всем, что я здесь до сих пор видел. Эта ваша Династия, похоже, действительно действует сообща.
— Спасибо. Я...
Теодора замолчала, когда на ее навигационной карте замигал сигнал тревоги. Она на секунду взглянула на значки, затем усмехнулась. — Ах! Сейчас мы попадаем в поле зрения.
Райберт повернулся к переднему дисплею.
Вдалеке, прямо впереди, блеснула голубоватая полоска. Теодора крутанула "Хилдру" вокруг ее центральной оси, когда они сблизились, и объект впереди превратился в острие из кобальтовой стали, направленное вниз. Его размеры было трудно определить без системы отсчета, но мерцающие огни небольших судов намекали на поистине огромные размеры.
Теодора потянула на себя полный газ и включила обратную тягу, замедляя их приближение.
Объект превратился в массивный трехгранный шип с треугольной короной на приплюснутой вершине. По всей короне раскинулось нечто похожее на маленький город, но бока были невероятно гладкими, а нижняя часть — почти болезненно острой. Несколько секций боковых стенок шпиля лежали открытыми и незаконченными, обнажая внутренние стены, которые представляли собой набор кубических сегментов, аккуратно подогнанных друг к другу. Дроны жужжали вокруг гигантской конструкции, устанавливая дополнительные кубы на место, и из близлежащего центра репликации прибыл поток валькирий, чтобы выгрузить дополнительные кубы.
Как только Райберт заметил валькирий, истинный масштаб артефакта стал очевиден.
Теодора встала.
— Позволь мне представить "Тессеракт", — сказала она, взмахнув рукой. — Наш первый комплекс гиперкузниц.
— Я видел космические станции и побольше, — сказал он, не подумав.
Теодора бросила на него недовольный взгляд.
— Ну, это так, — защищался он, вставая рядом с ней.
— Конечно, ты видел. Я тоже.
— Насколько он велик?
— Пять целых пять десятых километра по его длинной оси и по одному и четыре десятых километра на каждую равноудаленную сторону треугольника вверху.
— Это чертовски большой шип.
— Да, это так.
— И все же, это немного маловато, если учесть наш проект по реализации сферы Дайсона, или некоторые операции по терраформированию, или грандиозный посылающий лазер ИКАЦ, или...
— Да, я понимаю твою точку зрения, — перебила Теодора. — Тебе поможет, если я скажу, что более трети внутреннего объема составляет экзотическая материя?
— Это...? — Райберт умолк, и его глаза расширились. — Ой.
— Теперь немного более впечатляюще, тебе не кажется?
— Я скажу. Это может быть больше экзотической материи, чем во всем СисПраве.
— Вероятно, так оно и есть.
— Итак, что такое гиперкузница?
— Четырехмерный темпоральный репликатор с фиксированным положением, — ответила она, и Райберт моргнул.
— Прости. Тут я тебя не догоняю, — сказал он, и Теодора усмехнулась. — Ты сказала это так только для того, чтобы сбить меня с толку?
— Может быть. — Она сверкнула улыбкой и вытащила схему станции. — На самом деле, этот процесс не слишком отличается от того, как мы справляемся с репликацией сегодня, за исключением того, что "Тессеракту" не нужно перемещаться во времени. Вместо этого он притягивает к себе объекты, находящиеся в ближайшем настоящем.
— О, я понимаю. — Райберт кивнул. — Таким образом, вместо того, чтобы валькирии сновали взад и вперед во времени, забирая и сбрасывая груз, "Тессеракт" сам покрывает оба конца процесса.
— Именно так.
— Все это — один большой репликатор, — медленно произнес Райберт, размышляя вслух, когда до него дошла суть концепции.
— Больше, чем просто один, — ответил Теодора. — Когда все будет закончено, "Тессеракт" станет домом для двадцати восьми гиперкузниц. Двадцать семь базовых моделей, рассчитанных на объем в пять тысяч кубометров каждая, и одна огромная модель на триста семьдесят пять тысяч кубометров для объемной эксплуатации.
Райберт быстро подсчитал в уме.
— На самом деле это не так уж много места, — сказал он. — Не для такой большой станции. Что входит в остальную часть этого?
— Каждая гиперкузница занимает примерно в десять раз больше объема, чем она воспроизводит.
— А, ладно. Неважно. Да, это может быстро умножиться.
— И не забывай о конструкциях поддержки. Например, по центральному опорному хребту станции проходит колонна горячих сингулярных реакторов — их сто восемь. А наружный слой из прог-стали, в который встроено плетение из экзотической материи, имеет толщину в сто метров.
— А это для чего?
— Пространственная и временная стабильность. Чтобы станция не развалилась на части.
— Тогда, наверное, это хорошая идея — держать ее целой.
— Да, вероятно, — она усмехнулась.
— Как все это работает? — спросил Райберт. — По-моему, это похоже на один гигантский импеллер.
— В некотором смысле так оно и есть. У "Тессеракта" действительно есть импеллер, и когда он будет готов, то сможет путешествовать во времени, но в основном это побочный эффект других конструктивных особенностей.
— Что ты имеешь в виду?
— Импеллер станции не оптимизирован для путешествий во времени. По нашим оценкам, максимальная скорость составит не более восьми килоединиц.
— Тогда довольно убого. Может она перейти в другое измерение?
— Нет, и, как я уже сказала, это не ее цель, — отметила Теодора. — Вместо этого импеллер станции генерирует уникальное геометрическое поле, которое позволяет каждой гиперкузнице простираться назад, в прошлое. Заметь, не очень далеко — всего несколько микросекунд, — но для наших целей этого достаточно. Затем гиперкузница перемещает объект, который мы хотим воспроизвести, из почти настоящего в истинное настоящее. Гиперкузница также выполняет пространственное смещение, поскольку реплицированные товары не могут занимать то же пространство, что и оригиналы.
— Ах! Тогда они, по сути, являются четырехмерными машинами.
— Верно. И, конечно же, именно поэтому мы выбрали "Тессеракт" в качестве названия.
— Интересно. — Он кивнул. — И уж точно лучше, чем называть это гиперкубом.
— Намного лучше! — согласилась она со смехом.
— А как насчет репликации экзотической материи? Он и это делает?
— Ах! — ее глаза загорелись, и она постучала пальцем по схеме. — Вот тут-то и проявляется истинная красота этого проекта. Экзотическая материя — это узкое место для обществ, переживших дефицит. Конечно, у нас в изобилии есть еда, энергия и материальные блага, но все, что использует экзотическую материю — антигравитационные установки, реакторы горячей сингулярности, хронотонные импеллеры и так далее — может быть произведено только в ограниченных количествах.
— На данный момент, это так! В СисПраве процесс печати экзотических материалов отнимает много времени и ресурсов, и для нас тиражирование хронометрически активного вещества создает значительную нагрузку на импеллеры кораблей времени, что часто приводит к усталости импеллеров и их возможному выгоранию. "Тессеракт" решит все это, легко и дешево воспроизводя экзотическую материю. Помнишь действительно большую гиперкузницу, о которой я упоминала? Что ж, так уж получилось, что она достаточно велика, чтобы воспроизвести целые узлы импеллера. Или даже целые машины времени!
— И это только один пример того, что он может сделать. Династия готова стать первым обществом в истории человечества — в любой вселенной — достигшим не просто обычного постдефицитного состояния, но и экзотического постдефицитного состояния! В некотором смысле, мы вот-вот станем первым настоящим обществом после дефицита в истории!
Теодора гордо просияла, и Райберт нашел ее оптимизм заразительным.
Но что-то не давало ему покоя в глубине души. Ему потребовалось мгновение, чтобы отследить это, понять, что это было. Затем это пришло к нему — воспоминание о вселенной, распадающейся самой на себя, и о соседке, поглощенной ее предсмертными муками.
Воспоминание окатило его, как ведро ледяной воды, и в этот момент мысль, которая беспокоила его, обрела холодную, ясную четкость.
Гордиев отдел обнаружил только пять обществ, путешествующих во времени. Т3 и Т4 были мертвы, а Т1 и Т2 чуть не покончили с собой, завязав Гордиев узел. Это был не самый лучший послужной список в целом для обществ, путешествующих во времени, и это оставило T5 Династии единственным таким обществом, которое еще не столкнулось с экзистенциальной угрозой.
Конечно, это не означало, что Династия должна была столкнуться с ней — или что так и будет, — и Райберт искренне надеялся, что интуиция его здесь не подвела. Но четыре из пяти были плохими шансами, и Династия быстро и упорно вступала на теоретическую территорию, в которой у СисПрава не было опыта.
Что сказал Эндовер-Чен? Что-то о закономерностях, возникших, когда он изучал наше приближение к Династии. Являются ли эти закономерности не более чем безвредным побочным продуктом индустрии их тиражирования?
Или они могут быть признаком чего-то... еще более тревожного?
— Теодора.
Она повернулась к нему с широкой улыбкой на губах, но радость испарилась, когда она увидела его лицо.
— Что случилось? — спросила она с неподдельным беспокойством.
— Жаль, но мне нужно вернуться в "Клейо". Ты не могла бы развернуть нас?
— Конечно, но... — Она нахмурилась, явно разочарованная внезапной переменой планов. — Я собиралась устроить тебе экскурсию по станции. Гиперкузницы — это то еще зрелище, на которое стоит посмотреть вблизи. — Она одарила его задумчивой улыбкой. — Ты уверен, что не хочешь увидеть их, пока мы здесь?
— Может быть, завтра, после того, как мы встретимся с советом. Боюсь, мне нужно срочно обсудить кое-что со своей командой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Времялет "Клейо"
Династия, 2980 год н.э.
— Я обеспокоен, — сказал Райберт, положив кончики пальцев на командирский стол. Он обвел взглядом всю команду, собравшуюся на мостике "Клейо", когда за окном садилось солнце.
— На то есть веские причины, — ответил Эндовер-Чен со своего места. Он скрестил руки на груди, и выражение его лица было деловым, без следа его обычной самодовольной уверенности.
— Мы вернемся к этому через минуту, — сказал Райберт. — Но до этого, неужели кто-нибудь думает, что нам здесь скармливают придуманную историю? Док, ты первый.
— Если это мистификация, то она должна быть самой тщательно продуманной в истории мультивселенной, — сказал Бенджамин. — У меня был свободный доступ ко всем отделам этого музея, и вице-председатель Пипс откровенно и без малейшей паузы ответил на все мои вопросы. На самом деле, позже стало трудно заставить его замолчать. Этот человек весьма гордится — по праву — своей формирующей ролью в обществе. Он также передал дневник, который вел после катастрофы.
— Ооооо! — проворковала Эльжбета. — Пипс написал еще один дневник? Он включил все пикантные моменты?
— Я пока не могу сказать, потому что в нем пять миллионов слов. Я передал файлы Клейо для обработки до тех пор, пока не смогу взглянуть на них сам.
— Клейо? — спросила Эльжбета.
— Да, агент. Дневник содержит подробные хроники сексуальных подвигов Сэмюэла Пипса с местными византийками.
— Не совсем то, что мы здесь собираемся обсуждать, — проворчал Райберт.
— В любом случае, — Бенджамин немного многозначительно прочистил горло, — я также попросил Клейо провести сравнение между тем, что записал мой пульт, историческими записями, которые доктор Беккет предоставила для СисПрава — они слишком велики, чтобы любой органический мозг мог даже начать разбираться с ними сейчас — и всем, что доступно в открытом доступе. Клейо?
— Мой анализ данных продолжается по мере того, как я собираю все больше файлов из инфонета Династии, но я не выявила каких-либо существенных расхождений.
— Ты обнаружила какие-нибудь противоречия? — спросил Райберт.
— Да, агент. Однако большинство из них можно отнести к категории подлинных тем научных дебатов или вымышленных инсценировок. Все основные моменты, которые вице-председатель Пипс изложил агенту Шредеру, и те, что содержатся в скачанном материале доктора Беккет, широко приняты населением как истинные.
— Хорошо. — Райберт наклонился вперед. — Элла?
— Здесь та же история. Хала была дружелюбной и очень общительной. Она даже позволила мне посмотреть ее каюту на "Сигрун".
— Почему это стоит отметить? — спросил Райберт.
— Потому что там был такой беспорядок, что даже я была обеспокоена им.
— Почему-то мне трудно в это поверить, — сухо сказал Бенджамин.
— Дело в том, что у меня был доступ ко всему, что я хотела увидеть. Я даже побродила по ее каюте в качестве своего рода теста, но изюминкой был центр репликации, который я посетила. Она с радостью показала мне каждый дюйм этого места. Она хотела произвести на меня впечатление, и это действительно было впечатляюще, хотя я не уверена, как отношусь к подобному использованию путешествий во времени.
— Не волнуйся, — сказал Эндовер-Чен. — Я почти уверен, что разобрался в своих чувствах по этому поводу.
— Мы обратимся к тебе через минуту, — сказал Райберт. — Спасибо, Элла. Фило, теперь ты.
— У меня был подобный опыт в инфоструктуре Корнукопии. Я наткнулся на некоторые файлы с ограниченным доступом, но большинство их систем были широко открыты для меня. Также, — викинг поднял забрало своего летного шлема, — я встретил Люция.
— Вот дерьмо, — поморщился Райберт. — Приятель, мне очень жаль. Я бы не стал уговаривать тебя пойти, если бы знал, что ты столкнешься с ним.
— Нет, нет. — Фило поднял руки. — Это было прекрасно. Мы с ним действительно поладили.
— Вы поладили? — рот Райберта скривился, как будто он сосал лимон.
— Да, я был так же удивлен, как и ты.
— Но... это Люций.
— Что я могу сказать? — Фило пожал плечами. — Люди меняются.
— Не так уж и сильно.
— Райберт, — сказал Бенджамин, — может быть, ты немного предвзят?
— Нет. Тот факт, что я не доверяю самой большой в истории заднице для путешествий во времени, не делает меня предвзятым.
— Если ты так говоришь.
— Он делал что-нибудь подозрительное? — спросил Райберт у Фило.
