— Мда, такими темпами я вообще скоро перестану огнем владеть, — задумчиво пробормотала, зажигая на кончиках пальцев цветное пламя. Возможно, во мне гаснет то, что должно его вырабатывать? Зверь мощнее, он сам по себе все время огонь, который я заставляю принимать неопасную для других форму. Правда, сейчас он мало походил на волко-льва — выглянув наружу, увидела ревущее пламя с иногда появляющимися клыками да прорезью глаз, мечущееся по левому борту, и обеспечивающее полную защиту всем белоусовцам находящимся там. Те, поняв, что борт под защитой, бросились на помощь остальным, внося беспорядок во вражеские ряды. Перестав маячить в проеме двери, отступила обратно в помещение, движением пальцев гася языки пламени, которые поползли по полу в сторону ближайших ширм и, облокотившись на спинку кровати, мрачно сощурившись, создала десяток маленьких светлячков — для новых гостей, которые не заставили себя долго ждать.
Спустя полчаса крики и звон оружия на палубе смолкли. Скрипнувшая за спиной дверь подсобки и последующий шокированный вскрик одной из девочек заставил недобро улыбнуться — много глупых оборванцев из-под черного флага захотели убить меня и тех, кого я защищала. Вот и поплатились жизнями. Когда создавать огонь стало уже слишком тяжело — запасы энергии истощились, я выпустила наружу крылья, когти, клыки и хвост и, напитав Волей, пошла так, в рукопашную, если это можно было так назвать. Я была очень зла, я ненавидела всем сердцем и, потому девочки, выйдя наружу, круглыми глазами смотрели на меня и тот фарш, в который превратились враги, жаждущие легкой наживы. Подсыхающая кровь неприятно стягивала кожу, заставляла остатки одежды липнуть и вообще морщиться, когда под ногами хлюпало и хрустело.
— Вы уж извините, милые дамы, но я тут немного подправила обстановку, внести яркую струю, — указала на грязные стены и пол. — Но врачи в больницах были правы, говоря, что без бахил в помещении ходить нельзя. Хотя, тут сапоги нужны, резиновые, — задумалась, оглядываясь вокруг. Внутри ярким пламенем разгоралась злость: какого хрена делали эти гребаные пираты, пока их медблок громили?! Где их черти носят? На судне офигеть сколько народа было, что, прислать хотя бы троих не смогли?!
— Что у вас тут?.. — А только вспоминала: в помещение вбежал Харута, так редко в последнее время попадающийся мне на глаза. Следом за ним заскочил кто-то из состава, а после влетела и гребаная царь-птица.
— Пиздец, и он сейчас и к вам придет, — мрачно рыкнула, размашисто шагая в их сторону. — Где вас, бляди, черти носят?! Что, раз на палубе бойня началась, так в других местах безопасно? Что, решили, что если в медблоке дверь закрыта, а внутри капитан Дозора, так дело в шляпе?!
— Ну, мы посчитали... — неуверенно начал Харута, невольно пятясь.
— Вы, блядь, считать умеете прежде чем думать, ублюдки! — взъярилась я. — Меня не так и сложно убить, суки командующие! А что потом, вы подумали? Вы подумали о том, что они сделают с вашими женщинами?! Я слаба! Слаба, слышите?
— Дрого Ди, остановись, — мрачно посоветовал Феникс, выходя вперед и заслоняя их. Я и остановилась, после резко ударила, и, встретив блок, бросила на мужчину с трудом выжатую розовую искру, после чего ударила еще раз, Волей Усиления, напрочь ломая ему нос и вынося куда-то за пределы помещения. Бесишь.
— Ты кто такой, чтобы мне указывать, тварь? — предупреждающе глянув на ухватившихся за оружие пиратов и Харуту, вышла следом. Симаргл, закончивший свою охоту, уже зверем сидел на палубе, вопросительно глядя на меня, а после переводя взгляд на Феникса. Мол, "чего вы-то грызетесь?" — Ты, командир первого дивизиона, оставил тех, кого нужно защищать в первую очередь, без единицы охраны. Только на меня. И ты прекрасно знаешь, что я уже не настолько хорошая защита, как вообще была когда-то!
— Анта, это ни к чему, остановись, — выдохнул он, вставая с досок и пытаясь залечить нос. Огонь не мог ему помочь, борясь с розовым лазутчиком и не отзываясь на команды хозяина. — Черт...
— А сейчас еще хуже будет, потому что я не закончила, ублюдок, — зарычала, выпуская когти и надвигаясь на него с одним только желанием: разорвать на мелкие клочки. Харута же имел другие взгляды, прыгая на меня со спины и перехватывая руки. — Пусти, иначе хуже будет!
— Успокойся, он уже понял! — просипел он, когда мой хвост обвился вокруг его шеи, грозя задушить. — Анта, мы не враги...
Удерживающие меня руки ослабли. Но это же неожиданно дало мозгам встряску, заставив мгновенно успокоиться и, убрав хвост, повернуться к покрасневшему парню. Чуть не удавила единственного пиратского друга и защиту.
— Спасибо, — коротко кивнула. — Феникс! Подрывай свой пернатый зад и иди к девочкам, и на коленях извиняйся перед ними! На коленях за то, что не пошел их защищать или не позаботился о том, чтобы послать хоть кого-то! — рявкнула, глядя в мгновенно посветлевшее олово глаз. — Симаргл! Проследи и, если он не сделает, так как велено — разорви его. Выполнять! Может, хоть перерождение вправит ему остатки куриных мозгов!
— Анта, ты слишком много позволяешь себе, — откуда-то со стороны палубы вышел Джоз, на ходу убирающий свой знаменитый брильянтовый покров-броню.
— Нет, сэр, нет, — качнула головой. — Это послужит ему уроком впредь не забывать о слабых. Он первый после вашего капитана, Отца, так пусть и защищает вас не хуже! Пусть думает!.. Симаргл, подтолкни командира к вынесению извинений!
Зверь понятливо кивнул и, подойдя к замершему мужчине, который, наконец-то, смог залечить свой нос, недвусмысленно оскалил клыки, носом указывая на проем в медблок.
— Сэр Джоз, у меня в жизни не так много истин, поверьте, — четко произнесла, когда парочка скрылась за стенами помещения. — Но, как бы то ни было, пока Феникс не извинится перед ними, я не отступлю — я защищаю слабых, я поклялась их защищать! А там внутри девушки, самой младшей из которых всего семнадцать! Вы видели много плохого на своем веку, я уверена в этом, так вам ли не знать о том, что могли сделать с ними ваши противники, пока вы отсутствовали? Вы виноваты не меньше него, но он — первый. Ему нужно не только бросаться с мечом в гущу боя, ему нужно думать о других!
Народ вокруг взволнованно зашептался, глядя на нас. Повисло напряжение. А после, я чуть не уронила челюсть на доски палубы, чувствуя, как глаза подергиваются пеленой слез.
Люди вокруг меня неожиданно начали склоняться в поклоне. Все, даже командиры. Всего пара секунд, и на корабле повисла мертвая тишина — на ногах стояли даже те, кто был серьезно ранен.
— Сестренка из Дозора, прости нас, просим! — откуда-то из глубины послышалось громкое. — Не только командир Феникс, мы все виноваты — они и наши сестры тоже. Прости и ты нас и спасибо за то, что даже будучи верна Дозору, ты, все же, защитила их. А после не побоялась вразумить командира и нас. Прости!
— Просим! — хором поддержали остальные. Я, зажав рот рукой, огляделась вокруг, отмечая, что не одна не в силах сдержать подступившие слезы. Кто-то плакал, так же как и я, тихо, не смея утереть их и разогнуться.
Сказать, что я окосела — сказать неверно, грубо, отвратительно по отношению к тому, что происходило на корабле и в душе. Там, внутри, была такая буря эмоций, что колени подогнулись, сажая меня на палубу.
— Я прощаю... прощены! — в начале сипло, а потом надрывно прокричала, чтобы услышали все. После не сдержалась, утыкаясь в плечо такому же ревущему Харуте, обнявшему и неуверенно гладящему меня по голове. А пираты не успокоились — кто-то сбегал в медблок, и через пару минут показались девочки: обвешенные сумками с первой помощью, с бинтами в руках, с подобранными волосами.
— Простите, сестренки, простите! — хор голосов заставил Феникса удивленно выглянуть наружу и обомлеть. А девочки, как и я, так же заплакали, шмыгая носиками, после, быстро сбежав вниз — и как только на таких шпиляках бегать умудрялись? — принялись сновать среди людей, прося их прекратить и дать себя вылечить.
Милана, как главная, впечатлялась не так долго.
— Так, все прощены! — рявкнула она, грозно осматривая братию. — А теперь утерли слезы и живо лечиться! Кто не посмеет подчиниться — месячный курс уколов!
Тут уже не до слез было: на ржачь пробило. Чего только стоили некоторые испуганные лица у мужиков под сорок лет.
— Анта, тебя отец видеть хочет, — мордашка Харуты была озадачена — он только вернулся от него, доложив об обстановке. Я в это время помогала медсестрам, жуя кусок хлеба с мясом, утащенные с кухни. Под шумок. Мой огонь хоть немного, но помогал особо раненым, стягивая вместе совсем уже обреченные раны. Столько тихих благодарностей я еще не слышала, даже когда освобождала Елену...
— А что ему нужно? — недоуменно нахмурилась, перематывая голову, довольному от обилия внимания к его персоне, юнге. Ну, а что? Я в медблоке до этого не работала, а потому, вспомнив о проведении медосмотра у меня самой, стала задавать ему ряд вопросов: болит ли голова, живот, видит ли он кошмары... Медицина моего мира, для здешних обывателей, была крайне непривычна, ввиду множественного трепа и малого дела. Но, внимания было офигеть сколько...
— Хочет о чем-то поговорить, — пожал он плечами.
— Прямо вот так? — указала на себя, разве что умывшую лицо и руки, но все еще заляпанную кровью и в драной одежде.
— Он хочет сейчас, — состроил он грустные глаза.
— Делать нечего, — согласно вздохнула, поднимаясь на ноги и передавая аптечку юнге. — Прости, но ты слышал. Позаботься об остальных за меня.
— Хорошо, сестренка из Дозора, — улыбнулся тот.
Харута, ободряюще подмигнув на прощание, умчался куда-то вдаль, оставив меня одну. Маршрут был уже знаком — прямо, вниз, двенадцать ступеней по лестнице, и я предстала перед внимательным желтым взглядом.
Все таким же теплым желтым взглядом, только теперь таящим что-то еще в себе.
— Я слышал у тебя и моего сына вновь произошли трения?
— А вы слышите выборочно, или только то, что хотите? — съязвила, быстрым взглядом окидывая помещение. Посторонних не было. — Или он наябедничал?
Старик зашелся смехом.
— Я не принимал участия в сегодняшнем бое и благодарю за помощь моим сыновьям, — благодарно кивнул он.
— И дочерям, сэр Эдвард, — легко улыбнулась. — Но?
— Даже не знаю, как сказать, — капитан нахмурился. — Просить тебя не поднимать руки на моего сына, кажется, не стоит — у вас явно свои личные разногласия, вы люди взрослые, я вмешиваться не буду. Но, впредь, постарайся не устраивать подобного на публике.
— Сэр, я ни грамма не раскаиваюсь, — качнула головой, внутренне холодея от собственной наглости. — Он огреб заслуженно.
— Верю, — кивнул он, после внимательно посмотрел на меня. — А потому, с сегодняшнего дня ты являешься частью первого дивизиона. Станешь ли ты пиратом или и дальше будешь верна Дозору — не знаю. Но, я знаю точно то, что ты не из тех, кто предаст. А потому, даже если ты вернешься обратно, ты все равно останешься частью нашей семьи и моей любимой дочерью. Таково твое наказание.
Я обомлела, кажется, просто посерев. Ни сказав ни слова, пулей вылетела наверх, снося спешащего к капитану Феникса, вероятно, по тому же делу. Не слушая ничего из того, что он крикнул мне в спину, рявкнула Симарглу, подзывая к себе и оседлав, дала команду взлететь, звериными инстинктами ища обжитую сушу.
А уже оттуда я начну поиски врача. Того, который спасет моего брата. У меня три дня. Я найду. А там, в пекло их всех — пиратов, дозорных. Хватит меня уже ломать!
Глупые мысли
В середине пути меня и зверя неожиданно накрыла тень, после чего перед Симарглом возникла птица, вынуждая того остановиться, замерев на одном месте. Феникс завис напротив, мрачно глядя на нас, и спустя мгновение превратился в мужчину с крыльями вместо рук.
— Вы не туда летите, — серьезно взглянув на меня, просветил он.
— Мы летим в том направлении, где есть суша! Зверя не обманешь! Птицы говорят, что в той стороне есть люди!
— Но не те, — качнул он головой. — В неделе пути есть город на острове. В нем много пиратов, и велик шанс найти стоящего врача — там много всего продают, что нужно и им. У тебя есть кто на примете?
— Да, — мрачно кивнула. — Покажи направление!
— Сама не летишь, — непререкаемо заявил он. — Только со мной.
— Оставишь корабль? — выгнула бровь, цепляясь пальцами за грубую шерсть зверя — налетел ветер, грозя сдуть.
— Ты не знаешь обратной дороги, — сощурился мужчина. — Перестань строить из себя дуру! У тебя нет другого выбора!
Сказанное больно резануло по ушам, заставляя уныло согласиться. Я не знаю куда лететь, я не знаю обратной дороги, я не знаю, как общаться с пиратами. К счастью, хоть за флотскую я теперь тоже не сойду.
— Покажи направление и садись на зверя: у нас разные скорости, ты не сможешь угнаться, — кивнула ему и, похлопав Симаргла по загривку, отпустив шерсть, кувыркнулась вбок, на миг чувствуя небывалый ужас от высоты подо мной, а после раскрывая высвобожденные крылья. К моему возвращению, Феникс уже занял место на звере, несколько неуверенно ерзая на спине и слушая его недовольное порыкивание.
— Прижмись к спине вплотную и хорошенько ухватись за шерсть, — кивнула ему. — Куда лететь?
— На три часа ровно, — отозвался он, растекаясь на спине Симаргла.
— Хорошо, приготовься к перегрузке, — усмехнулась и, напитав крылья пламенем, рванула в указанном направлении. Чувствую, по прибытию я вообще неадекватом стану — как бы врача не съесть...
Летели долго и утомительно — Феникс пару раз корректировал курс, неизвестно как ориентируясь в пространстве. Наверное, это все птичьи гены. Суша показалась, когда я уже думала, что сейчас упаду — лишь усилие воли и нежелание окончательно выглядеть слабачкой в его глазах, не дали мне пересесть на зверя.
Приземление произошло в каком-то тупичке, в окружении мусорных баков и коробок. Пройдясь на подгибающихся ногах по небольшому закутку, разминая затекшие мышцы, поморщилась от вони и осторожно выглянула на улицу — мимо сновали люди, за одно выражение лиц, которых хотелось бы усадить их за решетку. Вольные наряды, ничем не сдерживаемый лексикон — кажется, Феникс действительно привел нас куда-то вглубь пиратских земель, куда мне, по идее, вход был заказан. Надеюсь, народ флотскую во мне не обнаружит, во всяком случае, за то время, что я пробыла на Моби Дике, пиратами я провоняла вся. И, если я еще немного задержусь в этом тупике, то не только пиратами...
— Ты знаешь, куда идти и у кого спрашивать? — повернулась к мужчине, вышедшему следом.
— Пара мест есть, но тебе туда, да и в таком виде, йой, — фыркнул он, скептически окидывая меня взглядом. — Твои поспешные решения привели к проблемам.
— Деньги есть? — мрачно уставилась в ответ.
