Тело женщины, искаженное до неузнаваемости, было отброшено в сторону; кувыркаясь, оно мягко ударилось о палубу.
След космической струны... След был механизмом, который построил крупномасштабную структуру Вселенной. Это было семя галактик. "И мы выпустили это на волю внутри нашего корабля", — подумал Морроу.
Как только нить полностью пройдет через жилой купол, "Северянин", наконец, умрет, так же верно, как если бы тело было отделено от головы...
Морроу, погруженный в собственную боль, хотел закрыть глаза, погрузиться в беспамятство. Неужели так все и должно было закончиться спустя тысячу лет?
Но качество шума над ним — свист воздуха, крики — казалось, изменилось.
Он посмотрел вверх.
Струна, все еще легко проходившая сквозь конструкцию, замедлилась и остановилась.
— Марк, — прошипела Луиза. — Что происходит?
Нить врезалась в жилой купол на четверть мили. На мгновение голубая светящаяся нить зависла, словно скальпель, вонзенный в плоть.
Затем виртуальный дисплей снова ожил. Струна цвета электрик описала крутой изгиб и проложила себе обратный путь из купола, выйдя, возможно, на четверть мили выше точки входа.
Луиза пожалела, что на свете нет бога, которому можно было вознести ее благодарность.
— При выходе она нанесла гораздо больший ущерб, но мы остались со слегка поврежденным жилым куполом, — сказал Марк. — Роботы и автономные системы заделывают пробоины в корпусе. — Он посмотрел на Луизу. — Думаю, у нас получилось выжить.
Луиза, парящая над своей кроватью, прижала колени к груди. — Но я не понимаю как, Марк.
— Нас спасла Прядильщица веревок, — просто сказал Марк. — Она включила разрывный двигатель и увела нас оттуда со скоростью в половину световой — и как раз в нужном направлении. Видишь? — Марк указал. — Она оттянула корабль назад, подальше от нити.
Она посмотрела в его знакомые усталые глаза и пожалела, что не может прижать его к себе. — Это была Прядильщица веревок. Ты прав. Должно быть, так оно и было. Но голосовая связь с ней была одной из первых вещей, которые мы потеряли. И у нас, конечно, не было времени разработать программу для уолдо.
— На самом деле, мы все еще не общаемся с Прядильщицей, — сказал Марк.
— Так как же она узнала? — Луиза изучала изуродованный виртуальный жилой купол. — Траектория, которую она выбрала, чтобы вытащить нас из этого, была почти идеальной, Марк. Как она узнала?
Прядильщица веревок спрятала лицевую панель в перчатках; в своем защитном костюме она неудержимо дрожала.
Все кончено, Прядильщица. Ты молодец. Пришло время заглянуть в будущее.
— Нет, — сказала она. — Струна ударилась о корабль. Смерти, ранения...
Не зацикливайся на этом. Ты сделала все, что могла.
— В самом деле? А ты, Майкл Пул? — выплюнула она.
Что ты имеешь в виду?
— Неужели ты не мог помочь нам больше? Разве ты не мог предупредить нас, что эта штука приближается?
Он рассмеялся, тихо и печально. Прости, Прядильщица. Я не сверхчеловек. Меня предупредили не раньше, чем ваших людей. Я в значительной степени связан законами физики, как и ты...
Она опустила руки и стукнула по краю кушетки. По-прежнему не было связи — ни голосовой, ни информационной — с Луизой и остальной командой. Она была здесь изолирована — застряла в кабине пилота инопланетного корабля, в компании лишь призрака возрастом в пять миллионов лет.
Она почувствовала, как в груди нарастает смех; она сдержалась.
Прядильщица веревок?
— Мне страшно, Майкл Пул. Я боюсь даже тебя.
Я тебя не виню. Я тоже боюсь себя.
— Я не знаю, что делать. Что, если Луиза не сможет снова выйти на связь?
Он помолчал мгновение. Затем: Послушай, Прядильщица, ваши люди не могут здесь оставаться. В этих временных рамках, я имею в виду.
— Почему нет?
Потому что здесь для вас ничего нет. Кольцо, за которым вы пришли, разрушено. Это нагромождение фрагментов струн ничего не может вам предложить.
— Тогда что?
Ты должна двигаться дальше, Прядильщица. Ты должна отвести своих людей туда, где они смогут найти убежище и спастись. Его руки, теплые и твердые, невидимо сомкнулись на ее ладонях еще раз. Я покажу тебе. Ты доверишься мне?
— Куда мы идем?
В поисках Кольца.
— Но... но Кольцо здесь. И оно уничтожено. Ты сам так сказал.
Да, терпеливо сказал он. Но так было не всегда...
30
Робот суетливо катился по полу, его толстые колеса хрустели по пыли, которую он принес с поверхности планеты нейтронной звезды. Он держал перед собой связку датчиков на гибкой руке. От сенсорной руки исходил ослепительно белый свет. Лизерль подумала, что то, как робот протягивал свой набор датчиков, было довольно чопорным, как будто робот не совсем одобрял то, что его заставляли здесь осматривать.
Робот подкатился к одному из четырех кресел и осторожно обнюхал его.
— Здесь есть экзотическая материя, — внезапно сказал Марк.
— Что?
— Робот обнаружил экзотическую материю, — ровным голосом повторил Марк. — Где-то внутри здания.
Уваров проворчал из капсулы: — Но мы не видели здесь никаких свидетельств строительства червоточины. И эта структура слишком мала, чтобы вместить интерфейс червоточины.
— Я просто передаю то, что говорит мне робот, — отрезал Марк, показывая свое раздражение. — Может быть, нам следует собрать еще несколько фактов, прежде чем тратить время на рассуждения, Уваров.
Робот все еще задерживался возле одного из кресел — второго слева в ряду из четырех, безразлично отметила Лизерль. Пока она наблюдала, робот вытянул еще больше рук, развернул еще больше пакетов с сенсорным оборудованием; он угрожающе навис над креслом, как какой-то механический паук.
Марк подошел к роботу с ничего не выражающим лицом. — Это где-то внутри кресла. Экзотика...
— Внутри кресла? — Лизерль захотелось рассмеяться, почти истерично. — Что случилось, кто-то уронил экзотическую материю за подушку во время просмотра виртуального шоу?
Он впился в нее взглядом. — Перестань, Лизерль. В это кресло встроена конструкция из экзотической материи. Она крошечная — всего несколько долей дюйма в поперечнике — но она есть. — Он повернулся к роботу. — Может быть, мы сможем создать какое-нибудь увеличенное виртуальное изображение...
Пиксели закружились перед лицом Лизерль, неосязаемо коснувшись ее щек; она отступила назад.
Пиксели слились в грубый набросок, зависший в воздухе. Он выглядел как драгоценный камень — чистый, цельный и бесшовный, висящий перед ней. Внутри были намеки на дополнительную структуру, еще не разрешенную системами визуализации робота.
Она узнала форму.
— Лета. Еще один тетраэдр, — сказала она.
— Да. Еще один тетраэдр... Форма, кажется, стала символом человечности, не так ли? Но этот составляет едва ли шестнадцатую часть дюйма в поперечнике.
Пиксели всех цветов метались по внутренней части маленького тетраэдра, словно стремясь к согласованности. Лизерль уловила неуловимые, дразнящие намеки на структуру. В какой-то момент ей показалось, что она видит, как формируется другой, меньший тетраэдр, вложенный внутрь первого — точно так же, как эта конструкция была вложена в тетраэдрическую форму основания в целом. Ей стало интересно, не напоминает ли вся эта конструкция русскую матрешку с рядом тетраэдров, аккуратно вложенных друг в друга...
Увеличенное изображение показалось ей довольно приятным. Это напомнило ей игрушку, которая была у нее в детстве: крошечная деревушка, погруженная в водный шар, с замерзшими людьми и пластиковыми снежинками... Подумав об этом, она почувствовала краткий, неуместный укол сожаления о том, что ее детство, каким бы неудовлетворительным оно ни было, теперь так далеко.
— Ну, где-то там есть зерно моей экзотической материи, — сказал Марк. — Но у робота возникли проблемы с дальнейшим разрешением. — Он выглядел смущенным. — Лизерль, внутри этой маленькой четырехгранной коробки есть что-то очень странное.
Она сохраняла бесстрастное выражение лица; временами быть виртуальной было довольно удобно — это давало ей такой контроль. Странное. Верно. Но что может быть более странным, чем оказаться здесь: на планете нейтронной звезды, несущейся со скоростью света через поле боя в конце времен? Что может быть более странным, чем это?
— Там есть капля сверхтекучей нейтронной жидкости, — сказал Марк. Он вгляделся в бесформенную внутренность тетраэдра, как будто одной лишь силой воли мог заставить его выдать свои секреты. — Очень плотная, при огромных температурах и давлениях... Лизерль, тетраэдр содержит вещество в условиях, которые мы ожидали бы найти глубоко внутри нейтронной звезды — в области под твердой корой, называемой мантией. Это то, во что пытается проникнуть робот.
Лизерль уставилась на клубящийся туман внутри тетраэдра. Она знала, что нейтронная звезда имеет массу обычной звезды, но сжата в шар диаметром всего в несколько миль. Материя была настолько плотной, что электроны и протоны слипались в нейтроны; эта сверхтекучая жидкость из нейтронов была в сто миллиардов миллиардов раз плотнее воды.
— Если это так, то как удерживается давление? Эта конструкция похожа на бомбу, готовую взорваться.
Он покачал головой. — Что ж, похоже, что люди, которые построили это место, нашли способ. И конструкция, возможно, была стабильной в течение длительного времени — возможно, миллионы лет. Знаешь, я бы хотел, чтобы у нас было больше времени, чтобы поработать здесь. Мы даже не знаем, сколько лет этой базе — на сколько лет старше нашего времени датируется эта технология.
— Но зачем строить такую штуку? — Она уставилась на тетраэдр. — Зачем заполнять маленькую коробку реконструированным материалом нейтронной звезды? Марк, как ты думаешь, это была своего рода лаборатория для изучения условий жизни нейтронных звезд?
Срывающийся голос Уварова резанул ее по ушам смехом. — Лаборатория? Моя дорогая женщина, это зона военных действий; я думаю, фундаментальная наука вряд ли стояла на повестке дня мужчин и женщин, которые построили эту базу. Кроме того, эта нейтронная звезда вряд ли типична. Люди, которые прибыли сюда, установили двигатели с разрывным приводом на полюсе звезды и погнали ее через космос со скоростью, близкой к световой. Итак, по вашему мнению, какой исследовательской цели это служило?
Марк проигнорировал его. Он присел на корточки перед изображением и всмотрелся в него; свечение смещающихся пикселей внутри тетраэдра отбрасывало блики на его лицо и защитный костюм. — Не думаю, что материал там был реконструирован, Лизерль.
— Что ты имеешь в виду?
— Подумай об этом. — Он указал на изображение. — Мы знаем, что там есть экзотическая материя... и, насколько нам известно, основное назначение экзотической материи — создание пространственно-временных кротовых нор. Я думаю, там есть интерфейс червоточины, Лизерль.
Она нахмурилась. — Устья червоточин имеют сотни ярдов — или миль — в поперечнике.
Он выпрямился. — Это верно для интерфейсов, которые мы можем создать. Кто знает, что станет возможным в будущем? Или, скорее...
— Мы знаем, что вы имеете в виду, — рявкнул Уваров из капсулы.
— Давайте предположим, что внутри этой крошечной конструкции есть вход в червоточину, — сказал Марк. — Червоточина настолько тонкая, что это просто ниточка... но она ведет через космос внутрь нейтронной звезды. Лизерль, я думаю, что сверхтекучая нейтронная жидкость здесь — это не какая-то человеческая реконструкция — я думаю, что это образец материала, взятый из самой нейтронной звезды.
Лизерль невольно оглядела зал, как будто могла увидеть миниатюрную червоточину, пронизывающую пространство, сияющий след, соединяющий это мягкое человеческое окружение с невероятно враждебным сердцем нейтронной звезды.
— Но почему?
— Разве это не очевидно? — огрызнулся Уваров.
Марк улыбался ей; очевидно, он тоже это понял.
Она чувствовала себя медлительной, глупой, лишенной воображения. — Просто скажи мне, — тупо произнесла она.
Марк сказал: — Лизерль, связь существует для того, чтобы люди, построившие эту базу, могли попасть внутрь нейтронной звезды. Я думаю, они загрузили туда оборудование: наномашины, каких-то роботов — возможно, даже каких-то аналогов людей.
— Они заселили нейтронную звезду, Лизерль.
Уваров пророкотал в знак согласия. — Более того, — прохрипел он. — Они сконструировали эту чертову штуку.
Замкнутые временные кривые, Прядильщица веревок.
НИК описывал дугу в запутанном, искаженном теорией относительности небе; система нейтронной звезды вращалась вокруг Прядильщицы, как какая-то безвкусная световая демонстрация. Позади нее огромные крылья корабля ксили били в пространство так энергично, что ей почти показалось, что она слышит шелест огромных, невозможных перьев.
Она почувствовала, как задрожали ее маленькие пальчики в перчатках, которые внезапно показались ей слишком большими. Но руки Майкла Пула лежали поверх ее ладоней, большие, теплые.
Корабль рванулся вперед.
Мы собираемся построить замкнутые временные кривые...
Игнорируя протесты своей уставшей спины, Луиза выпрямилась и оттолкнулась от поверхности палубы. Она взмыла в воздух, мышцы ее ног болели, и она позволила сопротивлению воздуха замедлить ее, остановив в нескольких футах над палубой.
Когда-то здесь был парк, недалеко от центра второй палубы. Теперь парк превратился в нижний слой импровизированной трехмерной больницы, и высокая трава была примята слоем тел, перевязочных материалов, медицинских принадлежностей. Был установлен грубый прямоугольный ряд канатов, тянущийся вверх от поверхности палубы на тридцать футов. Пациенты были свободно размещены внутри ряда; они выглядели как крупинки крови и грязи внутри каких-то огромных воздушных сот, подумала Луиза.
Неподалеку группа тел — неподвижных, завернутых в простыни — была поднята в воздух и небрежно привязана к каркасу того, что когда-то было оранжереей.
Лизерль неуверенно приблизилась к Луизе. Она протянула руку, как будто хотела взять Луизу за руку. — Тебе следует отдохнуть, — сказала она.
Луиза сердито покачала головой. — На это нет времени. — Она сделала глубокий вдох, но ее легкие быстро наполнились больничной вонью крови и мочи. Она закашлялась и провела рукой по лбу, понимая, что, должно быть, оставляет там след из крови и пота. — Черт возьми. Черт бы побрал все это.
— Давай, Луиза. Ты делаешь все, что в твоих силах.
— Нет. Этого недостаточно. Уже нет. Я должна была предусмотреть этот сценарий, катастрофический сбой в системе жизнеобеспечения. Лизерль, мы перегружены. Мы превратили все отделения неотложной помощи в центры помощи пострадавшим, и мы по-прежнему переполнены. Посмотрите на эту так называемую больницу, которую нам пришлось импровизировать. Это похоже на что-то из средневековья.
