— А что там насчет теории кавайных няшек? — спросил я, но няшки уже заснули. И я тоже. Ночью время от времени меня будила Гермиона, дыша в затылок. Она инстинктивно старалась приблизиться к источнику информации, как мотылек к свечке. Утром меня разбудил толчок локтя Пеппи.
— Невилл, твой меч уже пытается войти в мои ножны, — пробурчала она: — Иди-ка, в туалет сходи!
Я, покраснев, осторожно скинул с себя Гермиону, которая закинув руку и ногу, практически меня оседлала, продолжая сопеть в затылок. И стал перелазить через Пеппи, заработав гневный взгляд, так как "меч" по-утреннему не вписывался в обычный габарит и касался препятствия неоднократно.
Розовый лягушонок.
Долорес Амбридж была в ярости. Она надеялась решить проблемы со школой, усилить позицию министерства, а заодно развлечься. Она имела склонность к садо-мазо. И мечтала, прихватив свой инвентарь для пыток удовлетвориться с нарушителями школьной дисциплины. Фадж уже был слаб здоровьем и уклонялся от их забав. Бедный Корнелиус, как подкосили его годы! Раньше он так славно визжал скованный цепью под её плеткой, они были счастливы вместе многие годы.
Долорес сильно продвинулась в области магии целительства. Садистам нельзя без этого, если они не хотят угробить своих партеров и сесть в тюрьму. Но даже её приличный уровень целительства не справлялся с беспощадной старостью. Корнелиус был не способен выдерживать то, что мог раньше. Их совместная жизнь увяла. Поэтому когда в школу хотели послать инспектора от министерства, чтобы разобраться с новыми веяниями и изменениями в школьной программе, она ухватилась за эту возможность, почувствовать себя молодой.
Хотя это было не почину. Замминистры не ездят на пустяковые инспекции. Но перед мысленным взором Амбридж предстали юные обнаженные тела, которые она охаживает плеткой, колет иглами, бьет током, прижигает сигаретами... м-м-м! Это было слишком соблазнительно, чтобы отказаться. И она сделав запас лечебных зелий, а также зелий забвения, отправилась с энтузиазмом в Хогсвартс. Прибыв за день до детей, она потребовала назначить её учителем, но вакансий не было. Тогда она согласилась стать "замминистра" Снейпа.
Вначале её покоробило, что это должность сквиба Филча, но потом она смекнула, что так у нее будет больше свободного времени на забавы и доступа к нарушителям. Все отработки будут проходить с ней! Империусом она владела в совершенстве, как и обливейтом. Лечить порезы и шрамы она тоже имела большой опыт. Осталось только найти подходящее укромное помещение для пыток, оборудовать его, и можно доминировать над юными школьниками!
Ей нравилось действовать на контрасте. Вначале розовая и слащавая "мисс Зефирка", потом резкий переход к "мисс Доминатор", затянутой в кожу, цепи и шипы. И голос тоже менялся — от детского тонкого пищания, до низкого, грудного, инфернального рычания. Но все пошло не по плану. Хогвартс был совсем не таким, каким она его помнила. Она его помнила тихим, смирным, беспомощным. Когда её саму на третьем курсе, изнасиловали старшекурсники, она помнила ощущение беспомощности и бесполезности поиска справедливости. Им бы лишь назначили неделю отработок, а потом для нее раскрылся бы ад.
Она предпочла создавать ад своими руками. Своих насильников она усыпила и связала через год. Потом оттащила их в место, где ей никто бы не помешал. И целую ночь она в черной маске истязала их голых, прикованных к стене. При этом действовала осторожно, не переходя границы дозволенного. Фактически, ей при поимке грозила лишь отработка. Но её даже не поймали. Старшекурсники не узнали в черном демоне толстенькую глупышку с тонким голосом, которую трахнули от скуки год назад, даже не стерев память. Они посчитали, что она и так была рада, что на нее обратили внимание.
Но Долорес и правда была рада. Она открыла для себя новый мир садо-мазо, который её так возбуждал. После этого случая, она целый год переживала те ощущения и воспоминания. И они давали ей силы. И когда через два года, ощущения стали гаснуть в памяти она повторила свой подвал пыток уже с другими. Те просто ей нагрубили, нелицеприятно отозвавшись о её внешности. Этого уже было достаточно. Во второй раз она действовала тщательней и подготовленней. В финале свое жертвы она пролечила заклятиями и зельями, наложив обливейт. И все было шито-крыто.
Внутри она даже чувствовала, что делает благое дело. Она карает ЗЛО! И ей это нравилось. И вот она вернулась карать зло во всеоружии опыта многих лет. И что же? В первый день она была опозорена, тем, что спела какую-то дурацкую песенку! При этом прыгая и квакая, как лягушка! Это было не мелкое зло, озорников. Это было крупное ЗЛО, за которое кто-то должен заплатить! Кто её принудил так опустить свой авторитет? Она целую неделю старательно готовила подвал для пыток и собирала информацию.
Но все что нужно она узнала быстро, посидев за бутылочкой виски со Снейпом. Он ей даже напомнил чем-то молодого Фаджа. Он ей точно указал единственно возможного виновника её позора — Гарри Поттера. Потом рассказал, как Гарри Поттер принудил его дважды плясать канкан и петь непотребные куплеты, из-за которых он утратил авторитет и звание "ужас подземелий". Долорес посочувствовала ему и даже позавидовала его званию. Она чувствовала в Снейпе родственную душу. Конечно, он был слабак и нюня. И весь его садизм проявлялся в мелких шуточках над школьниками. Но Долорес и не думала ставить его на одну с собой планку. Он лишь мог быть полезным подручным для борьбы со школьным злом.
С Филчем она тоже находила полное взаимопонимание. Ей нравились его рассуждения об официальной политике телесных наказаний для школьников. Она даже прикидывала, каким образом этот законопроект протолкнуть через министерство. Она также воспользовалась его тайным хранилищем орудий пыток и кандальных цепей, которые тот бережно хранил в одной кладовке, мечтая о возвращении старых времен. Более того, Филч с удовольствием ей помог в проекте "выставки мер воспитания древности". То есть, помог ей оборудовать подвал для пыток, сказав ему, что это будет экспозицией, куда они смогут заводить для устрашения отдельных строптивцев. Да и сами наведываться, отдохнуть душой.
Гарри Поттер был её целью еще до того, как посмел надругаться над ней. Он был поперек горлу Министру, который от него видел многие проблемы, так как постоянно заявлял о живом Воландеморте, которого в очередной раз убил. И в последний раз, мерзавец даже передал в виде доказательств друга министра Люциуса Малфоя и какого-то гомункулуса, утверждая, что он Воландеморт. Люциуса отправили на лечение, так как он был невменяемым, а гомункулуса утилизировали.
Но Гарри Поттер вырвал себе орден Мерлина первой степени по совокупности заслуг! И это больше всего возмущало Долорес Амбридж. Она, заслуженная чиновница, много лет стоящая на страже интересов министерства, не имеет орденов, а этот мелкий поганец, мало того, что себе орден получил, так еще и сестрам своим вырвал ордена за какие-то сомнительные заслуги. И что еще возмутительней — своим шлюхам! Он устроил целый бордель внутри школы, где развлекался и жил круглый год. И еще построил дачи в запретном лесу и на острове черного озера.
Его шлюхи-грязнокровки вваливались толпой на заседания Визенгамота перед важнейшими голосованиями и занимали целое крыло амфитеатра, чтобы проголосовать как попало! Они не питали никакого уважения к министерской политике и смотрели на нее как на пустое место. Но при этом Долорес понимала, что у этих людей есть какой-то способ влиять на людей. Даже Дамблдор плясал под их дудку. Вначале она подозревала, что он и плетет всю интригу с Поттером, но побыв в школе неделю поняла, что всем заправляет Гарри.
Когда ей стало невмоготу, она для начала поймала школьника, который гулял после отбоя, но не имел отношения к людям Гарри. И поволокла его в подвал, для воспитательной работы, надеясь к утру его пролечить и стереть память. Инстинкт ей подсказывал, что с Гарри пока лучше не связываться. Но для вдохновения нужно было с кого-то начать. Иначе разум отказывался включаться. Но когда она ворвалась в подвал, то раздался крик отчаяния. Вместо пыточной там был розовый зал, обшитый мягкой тканью, застеленный розовыми коврами и там бегало множество котят, кавайной наружности. Стояли миленькие пуфики и креслица, которые так и манили присесть и отдохнуть.
От неожиданности она выпустила школьника, который сразу убежал. Первым желанием было начать пытки котят, но потом поняла, что котята не вписываются в парадигму борьбы со злом. Это значило бы изменить себе и принципам. Долорес никогда не пытала бессмысленных животных. Они все равно не знают страха. И будут лизать тебе руку, пока их не зарежешь. Нет смысла в устрашающей атмосфере. Кто это сделал? Квинто!!! Какой Квинто? Тьфу, Гарри!
— Подожди Гарри, я рассчитаюсь с тобой! — в отчаянии она крикнула котятам, которые в ответ радостно замяукали.
Эта сцена с беснующейся Амбридж, пытающейся топтать котят, потом продавалась на Косой Аллее в пузырьках воспоминаний очевидца Гарри, вместе с воспоминаниями о первоначальной подготовке зала пыток, и песней Амбридж перед школьниками в Большом зале. Театр "Омут памяти" опять начал зарабатывать хорошие деньги.
Вторая сказка на ночь.
— Сегодня можете целоваться больше, — мужественно разрешила Пеппи мне и Алисе: — Мы выдержим! Мы должны стать сильней.
Алиса радостно прильнула ко мне, и мы нетерпеливо начали целоваться, забыв обо всем на свете. Алиса засветилась от излучаемой в окружающее пространство кавайности. Очнулись мы только, когда услышали треск спинки кровати, от которой рука вцепившейся Пеппи оторвала дубовую планку, а стоны Гермионы стали звериными. Все были не просто вспотевшими, а измочаленными.
— Отпад! — прорыдала Гермиона сквозь подушку, которой затыкала себе рот. А Пеппи молча отбросила громыхающую увесистую палку, выломанную из кровати, и отвернулась, чтобы никто не видел её слез счастья. Мы же с Алисой только тяжело дышали, восстанавливая баланс кислорода в крови сжигаемого гормонами.
— И это только поцелуи?!! — прорычала вдруг Пеппи: — Страшно даже подумать, если вы займетесь чем-то большим. Как бы, не начался Армагеддон. Вас придется отселить на необитаемый остров в Тихом океане, во время медового месяца. Живые соседи его просто не переживут.
— Я сегодня услышу пресловутую теорию кавайных няшек, перед сном?? — прохрипел я ломающимся голосом, когда слегка отдышался: — Или сегодня сказки не будет?
— Не теорию, а учение, — поправила Гермиона, прекратив жевать подушку: — Но вначале эвакуируйте Алису за спину Пеппи. Еще одного поцелуя я не переживу в ясном сознании. Хорошего помаленьку.
Сегодня с краю спала Гермиона, потом я, потом Пеппи (которой, видимо, не понравилась процедура моего перелезания через нее поутру), потом Алиса.
— Слушай! — начала Гермиона успокоившись: — Я должна объяснить не только свое присутствие, что я сделала в прошлый раз, но и вообще, почему мы тебя окружаем втроем и присутствуем при твоих поцелуях с Алисой. Хотя это объяснить не просто. Гарри мне несколько лет втолковывал учение духовного развития через кавайность. Процедура любого пути развития формулируется в афоризме "через тернии к звездам". Для любого подъема в развитии нужны борьба с препятствиями, испытания. Нет испытаний — нет развития. Беспроблемная среда, как это не странно убийственным образом сказывается на человеке. То есть, человек генетически настолько завязан на непрерывный процесс развития, что его отсутствие им воспринимается как болезнь. Человек рожден для самосовершенствования!..
— Гермиона! — сказал я, погладив её по голове: — Ты умница, но не нужно говорить слишком издалека. Я не настолько туп, чтобы не знать общие принципы развития. Мы так не выспимся, или заснем до конца твоей посылки. Давай сразу о вашем пути развития конкретно. О кавайных няшках.
Она сбилась, и, посмотрев на меня сердито, продолжила:
— Почему мы выбрали путь кавайности? Потому что путь страха менее эффективен и более вреден для здоровья. Страх сам по себе, является не мотиватором, а демотиватором. Страх подавляет инициативу и заставляет застывать. Тогда как любовь побуждает к немедленному действию. И вообще, страх лишь внешняя оболочка, которая заставляет отметать все ненужное на данный момент. А мотивация развития путем страха, так же возложена на любовь. Любовь к жизни. Поэтому, вместо использования самых примитивных форм любви, которые есть даже у насекомых, мы должны использовать более могущественные инструменты любви, присущие только человеку. Любви абстрактной, социальной, гуманоидной. Той, что незнакома животным. Условно мы назовем её кавайностью. Кавайность это готовность к социальному поведению. К сотрудничеству. К помощи, к ответственности за свои поступки. И ничто из этого не должно появляться из под принуждения. Только доброволь...
— Хватит я все понял. Ты пересказываешь теорию анархии другими словами. Я сам анархист. Сейчас угадаю значение слова "няшки". Это активистки! Так?
— Ну, в общем, да, — смутилась Гермиона: — Только насчет теории анархизма ты не прав. Там слишком много течений, и большинство из них текут не туда, куда надо. Возможно, твой персональный анархизм и похож, я еще не знаю, но большинство официальных анархистов сущие безумцы или псы капитала.
— Но я пока не вижу связи, с вашим присутствием в моей постели, — заметил я.
— Ну, это авторская система Уэфа, — смутилась Гермиона.
— Уэф? Что-то знакомое...
— Мы так иногда зовем Гарри. Он попаданец с другой планеты, где у всех сильные ментальные способности...
— Погоди! Уэф с Плюка?!! КинДзаДза? — ошалело спросил я.
— Именно так. А ты откуда знаешь про Плюк? — удивилась Гермиона.
Я начал бешено смеяться и тормошить Гермиону, щекотать её и дурачиться.
— Блин! Я окончательно утратил связь с реальностью! Уэф с Плюка! Мама, мама, что мы будем делать? Ку! Я живу в выдуманном мире кино!
— Хочешь, я тебе сломаю руку? — ласково спросила Пеппи: — И ты сразу вернешься в реальность. Боль, она способствует, все же отрезвлению.
— То, что ты видел кино, не мешает где-то существовать прототипам! Ты же целуешь реальную Алису, а не экран? — рассердилась Гермиона: — И вроде не жалуешься на её бесплотность?
— Аргумент Пеппи был убедительней, так что я уже успокоился, — сказал я отсмеявшись: — Давай дальше, про авторскую систему Уэфа, только вкратце. А то уже пора засыпать.
— Заснешь с тобой, растормошил всю! — проворчала Гермиона, поправляя волосы:
— Если вкратце, то человека, который тебе дорог и интересен нужно постоянно смущать, заставлять краснеть, но не выводить из себя. Действовать на тонкой грани между смущением и яростью. Провоцировать, но слегка. Это делает человека закаленным и сильным духовно, с максимальной скоростью и минимальными потерями. Подробнее спрашивай у него сам, если захочешь. Все. Я сплю!
Алиса вдруг ожила:
— Невилл! Если ты видел фильм про Уэфа, то должен знать его любимую песню. Спой нам её в качестве колыбельной.
