— И теперь он говорит тебе! — заявила она, не сводя с него глаз. — Так что не смей сидеть здесь, как капризный ребенок, устраивающий истерику!
Гарри свирепо посмотрел на нее.
— Ты тоже можешь убираться!
Джинни только посмеялась над ним.
— Если ты выгонишь меня из этой комнаты, это ничего не изменит. Разве ты не хочешь узнать, что он имел в виду, когда сказал тебе на Пасху, что знает, как избавиться от другого крестража? Разве ты не хочешь знать, что он имел в виду, назвав это случайным крестражем?
Гарри упрямо уставился на свои колени.
— Это не имеет значения, Джинни, разве ты не понимаешь этого? Он не сказал мне, потому что знает, что я должен умереть.
Джинни наклонилась вперед и крепко сжала его руки в своих.
— Сириус никогда бы этого не допустил, Гарри. Он умрет первым.
Зеленые глаза Гарри встретились с ее глазами, и блеск слез в них заставил ее нежно откинуть его волосы назад.
— Ни один из них не может жить, пока жив другой, помнишь?
— Пророчества непостоянны, Гарри. Их нельзя воспринимать буквально. Ты правда думаешь, что Сириус или профессор Люпин будут сидеть сложа руки и позволят тебе умереть только ради того, чтобы мир избавился от Волдеморта?
Он уставился на нее и медленно выдохнул.
— Нет.
— хорошо.
— Но это глупо с их стороны! Моя жизнь не стоит и сотни других!
Джинни впилась в него взглядом.
— И позволить Волдеморту убить тебя тоже не выход, храбрый ты парень. Она потянулась к ночному столику и схватила две последние чашки с его зельями, стоявшие там. — А теперь заткнись и выпей это.
Он слегка ухмыльнулся.
— С каких это пор ты стала такой властной?
— Я всегда командовала, когда сталкивалась с упрямой задницей. Выпей.
Он закатил глаза, но выпил зелье, которое она ему протянула. Джинни поставила чашки обратно на стол и встала.
— Я собираюсь попросить Сириуса вернуться сюда и рассказать о крестражах.
— Джинни, я не хочу сейчас с ним разговаривать!
Джинни только приподняла бровь.
— Тяжело, и поскольку ты прикован к постели, у тебя нет выбора.
Она подошла к двери и открыла ее. Сириус сидел в кресле, обхватив голову руками.
— Сириус? Не мог бы ты вернуться сюда, пожалуйста?
Он тут же вскинул голову и поспешил в комнату.
— Гарри допил остатки своих зелий. Он согласился посидеть здесь — тихо — и послушать, что ты скажешь.
— Я ни на что подобное не соглашался, — пробормотал Гарри.
Джинни только сердито посмотрела на него.
— Я наложу на тебя заглушающие чары.
Сириус ухмыльнулся ей.
— Ты всегда была немного вспыльчивой. Спасибо тебе.
Джинни просто скрестила руки на груди.
— Не будь таким очаровательным. Ты солгал Гарри. Скажи ему, почему.
Сириус только посмотрел на нее, прежде чем снова повернуться к Гарри. Он сел в кресло-качалку возле кровати.
— Одна из причин, по которой я не сказал тебе, Гарри, в том, что я не знал, как уничтожить это, не причинив тебе вреда.
— Ни один из них не может жить, пока жив другой, — тихо сказал он.
Сириус протянул руку и сжал ладонь Гарри.
— И да, и нет. — Когда Гарри встретился с ним взглядом, он улыбнулся. — Я думаю, мы можем убрать это и поместить в какой-нибудь предмет. Как только он попадает в какой-нибудь предмет, мы можем использовать Меч Гриффиндора, чтобы уничтожить его — как и другие.
Гарри уставился на него.
— Подожди, ты хочешь... чтобы лишить меня этого?
Сириус кивнул.
— Это будет нелегкая задача. На самом деле, это невероятно опасно. Для этого потребуется большое магическое мастерство и большая концентрация. Муж Теи, Ксандер, верит, что сможет снять это. Он нейрохирург, и я отправил ему снимки твоего мозга. Я не говорил ему, что это было и кто это был, пока он не сказал мне, что, по его мнению, он может безопасно удалить это. В марте мы с Ремусом привели Ксандра и Тею в FUVP и рассказали ему, что именно находится в твоем мозгу, а он объяснил нам риски, связанные с его удалением. Вероятность успешного удаления опухоли практически без осложнений составляет семьдесят пять процентов. Но именно эти двадцать пять процентов нас и беспокоят.
— Осложнения?
Сириус прикусил нижнюю губу, прежде чем продолжить. Он рассказал Гарри все, что рассказал им Ксандер, об опасностях, потенциальных рисках и побочных эффектах, о процессе, который Ксандер хотел использовать, и о том, что он уже нашел время в начале июля, чтобы позаботиться об этом в Греции.
— Ремус, Зи, Тонкс и я будем рядом с тобой, Гарри, несмотря ни на что. Но если это будет слишком, если ты решишь, что не хочешь проходить через это, мы никогда тебя не заставим!
Гарри уставился на него.
— Если ты не уберешь это, Волдеморт никогда по-настоящему не умрет, верно?
Сириус медленно выдохнул, прежде чем кивнуть.
— Это правда, но меня это не волнует. Я забочусь о тебе. Мы уничтожили почти все частицы его души. Если тот, что внутри твоего шрама, — единственный, кто остался, мы можем посадить его в тюрьму, держать взаперти до конца твоей жизни. Мы бы нашли способ обойти это, Гарри.
Гарри покачал головой.
— Нет... Я не хочу жить с частичкой его во мне. Я хочу, чтобы это исчезло.
Джинни вернулась к кровати и села на край рядом с пантерой.
— Как только он попадает в объект, его можно уничтожить, и он больше не причинит вреда Гарри?
Сириус кивнул.
— да. Мы на девяносто девять процентов уверены, что это сработает. Опасна сама по себе задача. Но, Гарри, после этого мы знаем, что будет дальше. Диадема, змея, а потом и сам Волдеморт.
Гарри долго смотрел на своего отца, прежде чем его зеленые глаза встретились с теплыми карими глазами Джинни.
— Я думаю, что сейчас мне хотелось бы побыть одному.
Сириус нежно сжал его руку и кивнул.
— конечно. Сорча так хотела вернуться и немного поухаживать за тобой. Я скажу ей, что тебе хотелось бы побыть одному.
Джинни улыбнулась ему и встала, чтобы проводить Сириуса.
— Отдохни немного, Гарри. Я вернусь утром со всеми остальными.
Гарри проводил их взглядом, дверь за ними закрылась, и он повернулся, чтобы прижать Мародера к себе здоровой рукой. Как только его лицо коснулось мягкой шерсти, по щекам потекли слезы. Он тихо заплакал, прижимая к себе собаку. Он думал, что не хочет умирать. Он пробыл в одиночестве всего несколько минут, прежде чем Сорча вошла внутрь.
— Я знаю, Сириус сказал мне, что ты хочешь побыть один, — сказала она, подходя к кровати. — Я знаю, что я не твой отец и не Зи, но я здесь, мо гхол. Она увидела его слезы и просто села на край кровати, прижав его к груди и поглаживая по волосам.
В тот момент, когда она обняла его, рыдания вырвались у него из груди. Он не мог их остановить. Это было похоже на приливную волну эмоций, которую он сдерживал, и слезы хлынули водопадом. Сорча что-то напевала себе под нос, нежно покачивая его на руках взад-вперед, пока он плакал. Прошло почти пять минут, прежде чем он взял себя в руки и вытер слезы тыльной стороной ладони.
— мне жаль.
Сорча обхватила его лицо ладонями и поцеловала в лоб.
— Никогда не жалей. Нам всем время от времени нужно хорошенько выплакаться. Сегодня ты прошел через ад. Я и представить не могла, что кто-то может быть таким храбрым, как ты, мо Гаол. — Она нежно поцеловала его в обе щеки. — Я принесла тебе молока и бутерброд. Постарайся съесть немного, пока зелье не вырубило тебя еще больше.
— Ты можешь остаться, бабушка, — сонно сказал он. — Пожалуйста?
Сорча улыбнулась и снова поцеловала его.
— Поешь. Я расскажу тебе сказку.
— Все в порядке, — сказал он ей. — Я не ребенок. Мне не нужна сказка на ночь.
Сорча только приподняла бровь.
— ой? Тебе не нужна история, мо Гилле лэйдер?
Он улыбнулся ей и откусил от бутерброда.
— Я не знаю, что это значит. — Он слегка наморщил лоб. — Мне приснилось, что ты поешь мне на этом языке.
Гарри усмехнулся, но сделал, как она просила. Она присела на край его кровати и начала рассказывать ему о женщине, которая влюбилась в красавца Силки, взяла его меховую шкурку и спрятала ее так, что он был вынужден остаться с ней. У них было много детей, и они вместе состарились, но однажды он нашел свою шкуру и снова исчез в море, а женщина каждую ночь оплакивала его на скалах. В последнюю ночь ее жизни он появился и сказал ей о своей любви к ней, еще раз поцеловав ее в губы, прежде чем снова исчезнуть под волнами.
К тому времени, как она закончила, он съел весь сэндвич и выпил молоко. Обезболивающее начало действовать, и его снова начало клонить в сон. Вдобавок к приступу плача, который истощил его.
— Это печальная история, — прошептал он.
Сорча улыбнулась и поцеловала его в лоб.
— Да, любовь часто бывает такой. Иди спать, мой гаол. Мы будем здесь, когда ты проснешься.
Гарри заснул почти сразу же под мелодичные звуки мягкого пения Сорчи, слова которого окутывали его спящего, мягко и красиво, как теплое одеяло.
— О, чи, чи, я на морбхеанне. О, чи, чи, я на коррбхеанне. О, чи, чи, я на койрачане. Чи, я на горане для чео. Чи, я на горане для чео. Чи ми на сгоран для чео".
А потом его сморил сон, и ничего не было.
— На гэльском, — ответила она с улыбкой. — Да. Эту песню я пела Захире, когда она болела или когда хотела, чтобы ей спели колыбельную. Это единственный ирландский, который я знаю. Ешьте. Я спою это еще раз, и ты немного поспишь и отдохнешь.
Должно быть, он скорчил недовольную гримасу, потому что она бросила на него сердитый взгляд.
— Спасибо, что ты есть, мой гилле лэйдер.
* * *
Сириус сидел в гостиной, а Джинни долго стояла у портрета. Он поднял на нее глаза и заговорил.
— Спасибо, что пришла сегодня вечером. Ты была нужна ему.
Она кивнула. Она подумала, что ей тоже нужно было быть здесь ради него.
— Он мой друг. Конечно, я пришла. — Она немного поколебалась, прежде чем заговорить. — Я никому больше не скажу о том, что он... Ты действительно думаешь, что сможешь это удалить?
— Ксандер настроен позитивно, — спокойно сказал Сириус. — Однако есть риск, и это меня пугает.
— Если кто-то и может это сделать, то только Гарри.
Сириус улыбнулся ей.
— Ты мудрая ведьма, Джинни Уизли.
Она улыбнулась в ответ и кивнула.
— Я вернусь после завтрака со всеми остальными.
Она повернулась и вышла из-за портрета, с удивлением обнаружив Луну, прислонившуюся к стене и изучающую свои ногти.
— И что?
— И что? — Спросила Джинни, не сводя глаз со своей подруги. — Как долго ты здесь? Как Гермиона?
— Гермионы все еще нет дома, Рон с ней. Невилл вернулся в свое общежитие, и я пришла сюда, чтобы найти тебя.
Джинни кивнула, а затем всхлипнула, заставив ее вздрогнуть. Луна притянула подругу к себе.
— Он вернулся, Луна. Он действительно вернулся.
Луна успокаивающе провела руками вверх и вниз по спине Джинни, обнимая ее.
— я знаю. Как Гарри? Он проснулся?
Джинни кивнула, плача и прижимаясь к подруге. Когда она, наконец, отстранилась, то поспешно вытерла слезы.
— Он ранен, но с ним все будет в порядке. Главная проблема в том, что Том вернулся. Луна...
Луна обнимала подругу за плечи, пока они шли к Гриффиндорской башне.
— Это была частичка души, Джинни. На самом деле это был не Волдеморт. И ты боролась с этим! Ты боролась с частичкой его, и теперь мы знаем, какой будет следующая частичка. И мы собираемся найти его и уничтожить.
Джинни улыбнулась своей подруге и наклонилась, чтобы крепко обнять ее.
— Я люблю тебя, Луна.
Луна обняла ее в ответ.
— Что ж, я невероятно милая, так что в этом есть смысл. А теперь постарайся немного поспать. Утром мы увидим Гарри, Гермиона проснется, и, возможно, все будет выглядеть не так мрачно.
Джинни кивнула.
— Мы можем надеяться. Спокойной ночи, Луна.
Она посмотрела, как ее подруга направилась к башне Равенкло, и медленно выдохнула. Утром они предпримут следующие шаги, а сейчас ей просто нужно быть сильной и быть рядом с Гарри.
* * *
Позже тем же вечером Ремус устроился в комнате для гостей в доме Адриана, а Тонкс сидела на краю кровати и расстегивала рубашку.
— Ты думаешь, что сможешь убедить их?
Ремус пожал плечами, снимая свою рубашку.
— Я, честно говоря, не знаю. Адриан хочет, чтобы мы были там, чтобы поддержать и продемонстрировать доказательства нашей правоты, но...
— Но ты же хочешь быть с Гарри, — тихо сказала она.
Он кивнул.
— То, что случилось с ним сегодня вечером, Тонкс, это было... хуже, чем я мог себе представить. Как там Бэгмен? Как никто из нас не догадался, что он работает на гребаного Волдеморта?
Тонкс помогла ему снять джинсы, когда он сел рядом с ней в одних боксерах.
— Ты не можешь винить себя за это, Рэм. Никто из нас этого не видел. Насколько я могу судить по уликам, у него не было особого выбора. По крайней мере, в некоторых из них.
— Два чемпиона были убиты. Было бы трое...
— Но ты рассказал Гарри о соединении волшебных палочек, и он смог придумать план побега.
Ремус провел рукой по жесткой щетине на лице.
— Миша научил его, что он может творить заклинания как анимаг. Но Аппарировать... его сила растет все больше и больше.
— Как сказал Дамблдор, в трудные времена наша магия может удивить нас самих. Однажды, когда мне было четыре года, я аппарировал в дом своих бабушки и дедушки, потому что мама сказала, что я не могу остаться у них на ночь. Моя бабушка чуть не согнулась пополам, когда я появился из ниоткуда на ее кухне.
Он кивнул.
— Это правда. Может быть, отчасти это и крестраж. Возможно, он подавляет часть его силы?
— Возможно.
Он улыбнулся и нежно поцеловал ее.
— Я рад, что ты здесь, со мной.
Она многозначительно посмотрела на него.
— Помни об этом в следующий раз, когда попытаешься сказать мне, что я не могу пойти.
Ремус улыбнулся.
— Да, дорогая.
Она легонько толкнула его локтем, и он ухмыльнулся.
— Рэм, ты можешь объяснить мне кое-что из того, что происходит в стае? Майя... То, как она говорила, что Фенрир был ее отцом...
Он кивнул, уткнувшись носом в ее шею и прижимая ее к себе на кровати.
— Он ее отец, биологический, то есть. Он мой... отец, за неимением лучшего слова, но он ее настоящий отец.
— У меня всегда было впечатление, что оборотнями становятся, а не рождаются.
— И да, и нет, — осторожно ответил он. — Они рождаются, но если оборотень кусает или царапает ведьму или волшебника, они заражаются ликантропией и приобретают способность превращаться в оборотней во время полнолуния.
Тонкс кивнула и встала, услышав тихий стук в дверь.
— Я открою. — Она накинула рубашку Ремуса на плечи, так как перед сном разделась до трусиков, и открыла дверь. Она была удивлена, увидев там Майю. — Майя?
Майя улыбнулась ей.
— Дора, я хотела спросить, можно ли мне поговорить с тобой наедине?
— Эм, конечно, — удивленно сказала она. — Дай мне минутку.
Майя кивнула.
