Со скрипом отворились двери. Грубый голос потребовал:
— Выходи.
Плут с трудом поднялся — ноги мгновенно онемели. В коридоре дожидались стражники. Сухо потрескивали факелы. Ступеньку за ступенькой одолевал Плут винтовую лестницу. Магистр ждал его, и миг встречи неотвратимо приближался. Страшнее всего было переступить порог.
Огромный зал тонул в полумраке. Горели только факелы в руках двух стражников, сопровождавших Плута. Поблескивали тканые золотом занавеси и золоченые столбы, поддерживавшие балдахин над креслом хозяина. Дым курильниц наполнял воздух пряными ароматами.
Лица сидевшего в кресле человека было не различить, виднелся лишь черный силуэт. Зато густой голос звучал громко и властно.
— Так это ты передал письмо королеве?
И, внезапно упав почти до шепота, голос нежно вопросил:
— Подумай, стоит ли запираться?
Плут замотал головой.
— Что я, враг себе?
— Вот и поведай, — вкрадчиво продолжал голос, — кто написал письмо, кто скрепил его печатью и кому ты передал ответ. Где этот человек ныне?
— Постой, — запинаясь, промолвил Плут. — Не так сразу.
Он не решил еще, какая из шести, спешно выдуманных историй, подойдет больше.
— Дай дух перевести... Можно глоток вина?
— Налей ему вина, Алб, — ласково откликнулся голос. — Последнюю просьбу надо исполнить.
Если слова о последней просьбе и не расстроили Плута окончательно, то потому лишь, что все внимание его сосредоточилось на Албе. Вздрогнув, Плут вперил взгляд во тьму. До сих пор ему казалось, будто кроме стражников и Магистра в зале никого нет. У возвышения, на котором стояло кресло хозяина, что-то зашевелилось, из тьмы выплыла грузная фигура. Плут нетерпеливо вгляделся в лицо Алба. Да, несомненно, это был тот самый человек, который приходил с донесениями к Мелпу. Алб, не подозревая о том, что жизнь его повисла на волоске, хмуро покосился на Плута.
Плут взял кубок. Руки его дрожали, и вино расплескалось. Плут не собирался скрывать от Магистра свой испуг, напротив. Магистр должен был упиваться тем, какой страх нагнал на пленника. Плут выбил зубами о край кубка звонкую дробь. Магистр остался доволен.
— Говори.
Плут, задыхаясь, словно от быстрого бега — больших усилий это ему не стоило — начал рассказ:
— Я возвращался из Арча в столицу...
— Ты здесь живешь? — перебил Магистр.
— Нет.
— Где же твой дом?
— У меня нет дома, — и Плут пояснил: — Замок иметь не могу, лачугу — не хочу.
Магистр усмехнулся.
— Что ты делал в Арче?
— Дозволь умолчать. Моей спине до сих пор больно вспоминать об этом.
— Почему?
— Потому что арчинский палач в своем деле мастер.
Магистр расхохотался.
— Ты отведал плетей?
— Отведал? К чему скромничать — вволю ими насытился.
Магистр от души веселился.
— Что же ты натворил?
— Позаимствовал у жителей Арча несколько вещиц.
— И жители запечатлели свою благодарность на твоей спине?
Плут поежился.
— Увы.
— Так ты неудачник, — холодно заключил Магистр.
Подобного Плут стерпеть не мог. Он всегда готов был постоять за честь ремесла.
— Я промышлял в Арче три месяца. Монахи, рыцари, торговцы — все отдали дань моей ловкости.
— Но в конце концов ты попался.
— Случайность, — возразил Плут. — Попытался сбыть золотую цепь ее прежнему владельцу.
Магистр вновь грубо расхохотался.
— Однако ты дерзок.
— Попробуй, упомни их всех. Я пощупал карманы сотням.
— Не преувеличивай.
— Ну, уж нескольким десяткам я облегчил кошельки. Если бы так просто можно было облегчить их совесть!
— Думаю, это не проще, чем укоротить твой язык. И так же необходимо.
Плут поперхнулся.
— Рассказывай, что последовало.
— Можешь догадаться, — Плут почесал спину. — Подлечил я свои рубцы и зашагал в столицу. Есть охота, в карманах ветер свистит. Перебивался, чем мог — в придорожных трактирах богачи не останавливаются. И на подступах к столице... Да, правильно, я только Росянку миновал... Вижу, сидит у обочины человек, будто поджидает кого. У меня сердце екнуло, я об этих молодцах слышал — нож под ребра, и лишь потом увидят, что зря старались.
— Да ты храбрец, — заметил Магистр.
— Своя шкура всякому дорога... Ну, думаю, не поворачивать же назад. По моим лохмотьям, авось, видно, что не в хоромах живу. Поравнялся с ним. Вижу — королевский дружинник. На плаще герб вышит, из-под плаща кольчуга виднеется. Тут я шаги ускорил: с этими господами мне знаться незачем. А он меня окликает: "Погоди, — говорит, — чуток". Я сначала удрать хотел. Потом думаю: малый здоровый, нагонит. Остановился в отдалении. Спрашиваю: "Чего тебе?" Он объясняет: "Коню моему под копыта заяц скакнул. Конь шарахнулся, выбросил меня из седла. Я ногу повредил, ехать дальше не могу. А при мне письмо к королеве. Если к вечеру не доставлю — не сносить мне головы. Сделай милость, свези письмо. Королева тебя щедро наградит".
Я на него посмотрел: держится спокойно, уверенно. Только бледный — то ли боль донимает, то ли впрямь боится лишиться головы. "А зачем, — спрашиваю, — тебя понесло на эту дорогу? К столице лучшая ведет". — "Спешил, напрямик лесом ехал. Так поможешь?" — "Как же ты к королю вернешься? Если в седле держаться не в силах?" Он кивает на север: "Тут в двух милях деревенский костоправ живет. Я за ним пастушонка послал... Солнце уже низко, свези письмо".
Плут посмотрел на Магистра.
— Я в тот день добрым был...
— И об обещанной награде вспомнил... — в тон ему подсказал Магистр.
— Себя забывать никогда не следует, — наставительно произнес Плут. — Поменялся я с ним одеждой, взял коня, письмо и отправился в столицу. Он мне еще указал, где ближний брод искать — сколько скитаюсь по округе, этого не знал. Так вот. Отвез я письмо, увесистый кошелек в награду получил и свиток для Его Величества. Кошелек я себе оставил. Впервые что-то заработал честно. Свиток гонцу отвез. Вернулся к ночи. Он все на том же месте сидит. "Был костоправ?" Он не слышит, руку за письмом тянет. Схватил, печать к губам прижал. "Во, — думаю, — верность". Потом он вспомнил обо мне. "Костоправ был, все хорошо". Снова мы переоделись, он в седло взлетел, едва касаясь стремян. Я только подивился: "Хорошего знахаря нашел!" Он ко мне оборачивается: "Прощай, век помнить буду". И кошелек кинул — едва ли не тяжелее королевского. Так что мы с ним расстались, и больше я его не видел, и знать не знаю, кто это был.
— Это был оборотень.
— Что-о? Чтобы я оборотня не узнал? Да я список примет наизусть заучил. У этого и волосы, и борода светлые... — тут Плут запнулся и как бы про себя произнес: — А глаза и впрямь зеленые...
Он замолчал и вдруг с размаху хватил себя по лбу.
— Глупец! Я же за его голову больше бы получил!
Наступила пауза. Губы Плута шевелились: он подсчитывал понесенные убытки.
— И ты не знаешь, где этот человек теперь?
— Если бы я знал! Уж я бы... я бы не стал эти обноски донашивать. На золоте пил бы и ел.
Магистр обратился к Албу:
— Поверить ему?
Алб дернул плечом, не догадываясь, что жизнь его зависит от того, поверит ли Магистр Плуту.
— Поди-ка сюда, — промолвил Магистр.
Плут повиновался. Стражники дружно шагнули следом. Так же негромко Магистр потребовал:
— Огня.
Золоченые двери распахнулись, вереницей вошли пажи с факелами в руках. Зал осветился. Почему-то прежде всего Плуту бросился в глаза круглый бронзовый стол на одной ножке, а на нем — украшенный рубинами золотой кубок. В хрустальном кувшине алело вино. Плут с усилием отвел взгляд от столика и посмотрел на человека, сидевшего в кресле под балдахином. Однажды он уже видел Магистра — в темнице. Но сейчас едва узнал. Магистр сильно располнел. Лицо его обрюзгло, подбородок двумя складками сбегал на воротник, глаза потускнели. Однако и сейчас его громоздкая фигура на возвышении выглядела внушительно. С неожиданным проворством Магистр сорвался с места, в два шага оказался рядом с Плутом.
— Покажи спину.
Плут покорно задрал рубаху. Затем повернулся и предъявил следы от кандалов на запястьях. Магистр, выпятив губу, внимательно осмотрел шрамы. Слегка кивнул. И сразу что-то изменилось в зале. Алб, зевнув, устроился на подушках у возвышения, стражники отступили к двери. И все-таки Магистр по-прежнему испытующе оглядывал Плута.
— Докажи свое умение.
Плут сразу сообразил, о чем речь. Смущенно кашлянув, выложил на стол золотой браслет, снятый у одного из стражников. Караульные ошеломленно переглянулись: "Видал?" — "Видал".
Нечто сродни уважению промелькнуло во взгляде Магистра.
— А ну, повтори.
Магистр достал из кармана маленький шарик слоновой кости, подкинул, поймал левой рукой и тотчас разжал ладонь. Шарик исчез.
Плут, в свою очередь, взмахнул рукой, провел над плечом Магистра, и в пальцах его оказался шарик.
— Ловко, — одобрил Магистр. — А это сумеешь?
Он выдохнул пламя. Плут почесал в затылке, огляделся, вынул из подсвечника горящую свечу и неспеша съел ее.
Тогда Магистр кинул Албу свой пояс.
— Свяжи мне руки.
Алб исполнил повеление, жестом предложил Плуту проверить узлы. Тот мотнул головой, отказываясь: что уж, все свои. Магистр отвернулся и, спустя мгновение, веревка упала на пол. Плут призадумался, затем вынул из кармана мешочек, высыпал на ладонь разноцветные шарики, показал Магистру, вновь спрятал. Встряхнул мешочек, развязал — теперь все шарики были белыми. Плут повторил фокус — на ладони лежали красные шарики.
Брови Магистра сошлись к переносице.
— Чашу! — отрывисто потребовал он.
Все тот же Алб достал из кованого сундука, стоявшего за креслом Магистра, золотую чашу.
Магистр повертел ее в руках, опустил на стол, а затем резко вскинул ладони вверх. Чаша взвилась следом.
Плут не был на празднестве в честь возвращения короля и этого фокуса не видел. Восторженно присвистнул.
— Нет, такое мне не под силу.
Магистр улыбнулся. Вернул чашу Албу.
— Как ты это делаешь? — полюбопытствовал Плут.
— Силой магии, — заносчиво откликнулся Магистр.
Плут фыркнул. Во взгляде Магистра полыхнул гнев.
— Не веришь в мою силу? — проговорил он с угрозой.
Стражники вновь придвинулись. Опасливо покосившись на них, Плут ответил:
— Ты сильнее мага.
— Это что-то новенькое, — успокаиваясь, промолвил Магистр. — Кто может быть сильнее мага?
— Ловкий человек, — и тут Плут дал волю красноречию. — Подумай, какой легкий хлеб у магов. Знай себе — бормочи заклинания. Пожелай: дивные яства перед тобой появятся, прекрасные женщины будут у твоих ног, королевский венец сам опустится на голову. А простому человеку какую ловкость, смекалку надо проявить, чтобы заполучить все это. Там дерзнуть, тут солгать, того перехитрить, жизнью рискнуть. Ты сумел добиться того, чего маг может достигнуть одним словом. Вот я и говорю, что ты сильнее мага.
Плут замолчал. Магистр с улыбкой глядел на него.
— Пожалуй, ты не так глуп...
Внезапно глаза его сузились.
— Что там еще?
Плут замер. Потом перевел дыхание, сообразив, что речь не о нем. Расталкивая стражников, в зал ворвался жилистый черноволосый мужчина, с белым шрамом в уголке губ.
— В чем дело, Кривая улыбка?
Человек попытался что-то сказать, закашлялся, вытер рукавом потное лицо. Сапоги его были в грязи, на плаще повисли репьи.
— Магистр! Они прорвались. Смели заставу и ушли в сторону Луна.
— Вы не преследовали их? — взревел Магистр.
— Пока мы сцепились с отрядом прикрытия, дружинники перешли реку и сожгли мост.
Плут едва удержался от того, чтобы не пройтись по комнате колесом.
— Ты! — Магистр задохнулся. — У тебя было четыре тысячи воинов, и ты их упустил!
— К дружинникам подоспела помощь. Тарон не отправил ко мне ни одного гонца. Сам он исчез бесследно. Верно, был подкуплен. Этим и объясняется их легкая победа...
— По-твоему, к Тургу подошло войско королевы? Как это могло случиться? Им прежде надо было штурмовать Лун либо Борч.
Лурх бросил на Магистра странный взгляд. Продолжал после паузы, уже спокойнее.
— Не войско. Небольшой отряд. Его хватило, чтобы снять заставу...
Лицо Магистра искажал уже не гнев, а страх. Если четыре тысячи воинов Лурха оказались бессильны, то разве сумеет вдвое меньший отряд охранить его замок?!
Во взгляде Лурха мелькнуло презрение. Стараясь унять тревогу Магистра, он промолвил:
— В Турге их ждали и распахнули ворота. Ваш замок придется штурмовать. Маленьким отрядом тут не обойтись.
Магистр не мог успокоиться.
— Ты уверял, будто у дружинников нет ни одной лазейки. Всегда сыщется предатель...
— Если найдется предатель, он благополучно зарежет вас в постели.
— У дверей моей спальни стоит караул, а кушанья отведывают, — огрызнулся Магистр. — Надо стянуть сюда войска.
— У нас нет ни одного лишнего человека!
— Прикажи оставить Милип и Лун.
— Что? — Лурх не поверил собственным ушам. — Да ведь эти крепости прикрывают дороги на запад! Половина королевства в руках ваших врагов, хотите отдать еще треть?!
— Каралдорцы на подходе, пусть побеспокоятся... Я сохраню для них столицу.
Лурх стиснул зубы.
— Ступай, — махнул рукой Магистр. — Делай, что приказано. Через неделю войско из Луна должно быть здесь. А пока распорядись передвинуть сюда отряд из-под Турга. И еще... Сотню Тарона... Точнее, тех, кто уцелел из его сотни...
— Да?
— Повесить. В назидание остальным.
Лурх опешил.
— Но...
— Исполняй. Или хочешь оказаться в их числе?
Круто повернувшись, Лурх вышел. Плут отвел взгляд от лица Магистра. Скосил глаза на Алба. Тот плеснул вино в кубок, осушил одним махом.
Магистр повернулся. Только теперь он вспомнил о Плуте, а Плут — о своей роли. Сокрушенно пробормотал:
— Это что ж получается. В Лун теперь ни ногой? А я-то собирался... В столице примелькаться успел.
— Я найду тебе занятие, — пообещал Магистр.
Плут оживился.
— О! Служить тебе, значит, прибрать к рукам все королевство.
— Не заносись, — угрюмо процедил Магистр. Кивнул Албу. — Позаботься о нем... — и, с угрозой, — Плуту: — Ремесло свое позабудь. Здесь кормятся от щедрости моей руки, а не от ловкости своей.
* *
*
Внизу Лурха ожидали капитан Долон и сотник Рут. Долон кинулся с вопросами.
— Выслушал? В гневе? Какой карой грозит?
Лурх, не отвечая, вскочил в седло, знаком велел сотнику его сопровождать.
— Я получил приказ и возвращаюсь в лагерь.
Долон, так ничего и не добившись, остался терзаться страхами.
Сотник исподволь наблюдал за Лурхом. Не похоже было, чтобы тот торопился. Выехав из ворот замка они, правда, взяли в галоп, но за ближайшим поворотом Лурх пустил коня рысью, а потом и вовсе позволил ему перейти на шаг.
— Странную оговорку допустил нынче Магистр, — проговорил Лурх как бы про себя. — Сказал: "К Тургу подошло войско королевы". Но королева мертва...
Сотник вопросительно поглядел на него. Лурх продолжать не стал. С каждой минутой сотник чувствовал себя все более неловко. Начал ерзать в седле, теребить поводья. Не выдержал, проговорил с запинкой:
