Нет никаких сомнений, что главной причиной конфликта между иберийцами и японцами была политика иезуитов и монахов по распространению христианства. Чарльз Боксер пришел к выводу, что "именно угроза социальных перемен и разрушение существующего феодального порядка, а не страх перед иностранным вторжением, заставили Хидэёси и его преемников рассматривать христианство как опасную подрывную религию"43. Однако изгнание японцами португальцев и сопровождавшее его "закрытие" Японии, если и не было напрямую вызвано присутствием голландцев и англичан в регионе, стало возможным благодаря осознанию того, что после изгнания португальцев по-прежнему было бы возможно импортировать шелк и экспортировать серебро благодаря контактам с голландцами, которым было разрешено управлять единственной торговой факторией в Дэдзиме.
Потеря торговли с Японией стала самым большим ударом по Эстадо да Индия со времен падения Ормуза. Хотя Макао и Нагасаки находились за пределами формальной юрисдикции Эстадо и составляли часть "неофициальной" империи, доходы от торговли с Японией способствовали формированию коммерческого капитала, от которого зависело Эстадо, в то время как создание христианской общины в Японии было одним из самых впечатляющих достижений padroado real. Торговля, которую вели португальцы, привела к значительному расширению производства серебра в Японии и к вливанию ликвидности в мировую коммерческую систему, уступающему лишь потоку серебра из Потоси. Это внесло огромный вклад не только в богатство португальской торговой системы, но и в рост мировой экономики.
Шри-Ланка
К 1620 г. последствия военных катастроф 1590-х гг. были устранены, и власть Португалии в Шри-Ланке достигла своего пика. Королевство Котте находилось под полным контролем Португалии и управлялось из Коломбо и двух крепостей Галле и Негомбо. Джафна была превращена в подчиненное государство, и из ее укрепленной столицы португальцы теперь эффективно контролировали морской путь между Индией и Шри-Ланкой, а также ловлю жемчуга по обе стороны Манарского пролива. Королевство Канди подписало договор, признающий неофициальное господство Португалии, после чего португальцы построили еще две крепости в Тринкомали и Баттикалоа на восточном побережье. Они доминировали в торговле корицей, которая в 1614 г. стала монополией Короны, и экспорте слонов. Среди правящей элиты острова и простых людей произошли обширные обращения в христианство. Позже Жуан Рибейру сетовал на недальновидность испанской Короны, не выделившей достаточных ресурсов для полного завоевания острова, который должен был стать автономной колонией, поддерживающей португальское население и обеспечивающей надежную базу для поддержания португальской власти на Востоке. Поразмышляв о бедности Восточной Африки, он задумался о том, какой могла бы стать Шри-Ланка.
"Вместо того, чтобы жить на этих землях [Восточной Африке], лишенных всего необходимого для удовлетворения жизненных потребностей и совершенно нездоровых, нашим людям было бы лучше обитать на здоровой земле, которая всем обеспечена и приятна для жизни человека; где все были бы богаты, и у них было бы что продать, не будучи обязанными покупать; где все наши силы были бы едины и не находились в постоянном страхе поражения или нападения; (откуда можно было бы) держать весь Восток в подчинении, чтобы их короли были вынуждены искать нашей дружбы; служить Богу и иметь на этом огромном пространстве твердую скалу, на которой можно основать веру в Иисуса Христа; в то время как у нашего короля была бы богатая империя, опиравшаяся на те же самые форты, которыми могли бы быть вознаграждены достойные, с доходами, отличными от тех, которые они приносят в наши дни" 44.
На Шри-Ланке, как и в остальной части империи, настоящий упадок португальского могущества пришелся на десятилетие 1630-х гг., но здесь ключевую роль предстояло сыграть голландцам. После захвата португальцами Баттикалоа в 1628 г. война с Канди возобновилась. Новый вице-король, Конде де Линьяреш, отдал приказ о завоевани Канди, но португальское вторжение закончилось крупной военной катастрофой в 1630 г., когда генерал-капитан Константино де Са потерпел поражение и был убит. Это поражение приобрело в сознании португальцев почти эпический характер, напоминая в этом отношении поражение дона Себастьяна при Алькасар-эль-Кебире. В этих битвах героизм португальцев проявился не в славных победах, ознаменовавших первоначальное завоевание, а в катастрофах, поражениях и предательстве. Как и в рассказах о кораблекрушениях и "Peregrina"ao" Мендеса Пинто, повествование об Эстадо да Индия начало принимать характер трагедии 45.
Однако, несмотря на эту победу, кандийцы не смогли взять ни одну из португальских крепостей, и в 1634 г. был заключен мир. Оказавшись изолированным внутри острова, король Канди обратился теперь за помощью к голландцам. Голландцы были готовы занять новую, более агрессивную позицию по отношению к португальцам, которые все еще сохраняли контроль почти над всеми своими опорными пунктами и могли внушать страх азиатским правителям. В 1636 г. началась новая блокада Гоа, а в 1638 г. голландцы согласились помочь изгнать португальцев из Шри-Ланки. Новое португальское вторжение в Канди в 1638 г. было повторением катастрофы 1630 г., и голландский контроль на море быстро заставил португальцев перейти к обороне. Баттикалоа подвергся нападению голландского флота, и после его капитуляции король Канди подписал договор, дающий голландцам монополию на торговлю корицей и разрешающий им размещать гарнизоны в захваченных крепостях 46.
Несмотря на разногласия и многочисленные свидетельства масштабов голландских замыслов в отношении Шри-Ланки, союз между ОИК и королем Канди сохранился и привел к падению Тринкомали в 1639 г., Негомбо в феврале и Галле в марте 1640 г. Во всех захваченных крепостях были размещены голландские гарнизоны, которые теперь имели доступ к лесам, где росла корица. Однако успех голландцев был остановлен, когда португальцы отвоевали Негомбо, разбили кандийскую армию и, что стало наиболее чувствительным ударом с голландской точки зрения, захватили годовой объем производства корицы, прежде чем ее удалось доставить на склады ОИК 47. Борьба за Шри-Ланку явно обещала затянуться надолго и поглотить все свободные ресурсы Эстадо да Индия, не позволяя вице-королям отправить необходимую помощь в Малакку и форты на побережье Канары.
Малакка
После прибытия голландцев на Восток португальцы попытались вернуть себе господство в проливах, построив крепости в Муаре, Кундуре и Сингапуре, а также атаковав и разрушив столицу султаната Джохор. Однако победа голландского флота у Малакки в 1605 г. означала, что португальцы постепенно теряли контроль над проливами, в то время как сама Малакка периодически блокировалась голландскими военными кораблями и сухопутными войсками малайских султанов. Одним из последствий этого стало то, что торговля Малакки основными продуктами азиатской торговли (индийскими тканями, шелками и специями) рухнула, и moradores пришлось выживать за счет местной торговли, которая велась на небольших лодках, которые могли избежать перехвата голландцами 48. В 1629 г. город был спасен от ачехцев только прибытием флота Нуну Алвариша Ботельо. В 1640 г. он был блокирован и осаждён голландцами и после пятимесячной обороны сдался 14 января 1641 г.49
Падение Малакки стало поистине катастрофой для португальцев. Город был в прямом смысле слова второй столицей Эстадо да Индия. Это было главное официальное португальское поселение к востоку от Шри-Ланки, и его стратегическое положение давало ему важную роль в восточной торговле. После 1641 г. большинство португальских торговцев, обосновавшихся в Малакке, перебрались в Макассар, где с первых лет XVII в. существовала значительная португальская община и чьи правители поддерживали тесные и дружеские отношения с ведущим португальским купцом в регионе, Франсишку Виейра де Фигередо 50. Без Малакки и с прекращением торговли с Японией португальцы в Индонезии и на Дальнем Востоке стали просто частными торговцами, торгующими из Макао или Тимора, или обосновавшимися в Макассаре и даже Батавии под присмотром всемогущей ОИК. Хотя частная торговля Португалии выжила и даже процветала, теперь она явно и однозначно представляла собой торговлю мелкой касты азиатских торговцев, обосновавшихся в голландских или индонезийских портах и больше не являвшихся частью глобальной империи, стремящейся к военному господству и торговой монополии.
Индия
В самом сердце Эстадо да Индия португальцам теперь был брошен вызов, с которым они никогда не сталкивались раньше. Голландцы поддерживали постоянную блокаду Гоа, и торговля некогда "Золотой столицы" сократилась. После 1618 г. произошло возрождение военно-морской мощи Малабара под руководством одного из Кунджали, потомственных адмиралов Каликута. Каликут теперь действовал совместно с голландцами и сделал южные воды Индии от Манара до Гоа чрезвычайно опасными для португальского судоходства 51.
Аналогичное давление ощущалось в регионе Канара, где положение канарских фортов Онор, Барселор и Мангалор становилось все более шатким. Порты Канара были важны для Португалии с точки зрения закупки перца и поставок риса, необходимых для содержания гарнизонов в Маскате и Персидском заливе. С упадком империи Виджаянагар после 1565 г. правители побережья Канары признали верховенство Биджапура, но оно становилось все более номинальным, особенно когда Венкатаппа, наяк Икери, отказался платить дань и начал подчинять других правителей региона. Португальцы редко вмешивались напрямую в индийскую политику и ограничивались поставками боеприпасов тем, кого считали своими союзниками. Однако в 1618 г. их необдуманная поддержка короля Бангалора привела к нападению на крепость Мангалор и разгрому португальских войск, пытавшихся освободить ее.
Смерть Венкатаппы совпала с прибытием вице-короля графа Линьяреша, который был полон решимости возродить былое положение Эстадо да Индия путем расширения территориального контроля португальцев. Помимо призыва к завоеванию Шри-Ланки, Линьяреш решил захватить и укрепить остров Камболим недалеко от Барселора, откуда он мог контролировать местное производство риса и поставки хорошей древесины, необходимой для его программы судостроения. Эта акция привела к длительным переговорам с новым наяком, который потребовал, чтобы португальцы отказались от Барселора в обмен на контроль над Камболимом и подписали новое соглашение о покупке перца по более высокой цене. Хотя Камболим был оккупирован, Государственный совет не смог договориться о сдаче Барселора, в результате чего Эстадо да Индия обнаружило, что оно расширило свою территорию и приобрело еще одну крепость, не обеспечив себе поставки перца 52.
1640-1648 гг. — годы кризиса
В течение десятилетия 1630-х гг. ошибочный оптимизм 1620-х гг. быстро испарился, когда всем стал очевиден полный масштаб угроз империи и растущих требований испанской монархии. Чтобы покрыть расходы на европейскую войну и отражение голландского вызова заморским территориям, Оливарес предлагал расширить Союз оружия, что означало новые военные налоги и новую постоянную армию, в содержание которой должны были внести свой вклад все испанские королевства. Пытаясь убедить португальцев внести больший вклад в военные действия, Оливарес и регентша, представлявшая Филиппа IV в Португалии, Маргарита Мантуанская увеличила количество раздаваемых рыцарских званий, выделив, в частности, тех, кто был готов служить в Бразилии или вербовать и платить солдатам за свой счет. Это "раздувание" рыцарских титулов росло, пока не стало предметом недовольства ведущих дворянских семей 53. Напряжение войны также начало вызывать волнения на более низких уровнях социальной лестницы, поскольку сопротивление новому налогообложению сочеталось с протестом против ренты, выплачиваемой знати. Народные волнения, вспыхнувшие в Эворе в 1637 г., распространились на остальную часть королевства, так что для поддержания порядка пришлось использовать испанские войска. Антииспанские настроения теперь грозили объединиться с народным недовольством землевладельческой знатью, образуя крайне взрывоопасный политический коктейль, который грозил привести к революционной ситуации.
В последующие месяцы после восстания 1637 г. плохие новости приходили с каждым кораблем, достигшим Лиссабона: потеря северной Бразилии и Эльмины, изгнание из Японии, поражение на Шри-Ланке и голландская блокада Гоа — все это, казалось, осуждало монархию, которая была явно не в состоянии защищать жизненно важные интересы страны. Малакка, Коломбо и Ангола теперь казались слабыми и беззащитными целями, ожидающими следующего нападения голландцев. Именно в этом контексте небольшая группа дворян начала замышлять восстание. Однако, как это часто бывало в истории Португалии, именно события по ту сторону границы, в Испании, дали португальцам возможность и смелость восстать. В феврале 1640 г. в Каталонии вспыхнуло восстание, поддержанное французами, но выражавшее возмущение угрозой Оливареса независимости полуавтономного королевства Арагон. Призванные присоединиться к экспедиции для подавления восстания, португальские дворяне колебалась. Подозревая их в нелояльности, испанский вице-король в Португалии попытался заманить герцога Браганса, главу ведущей дворянской семьи Португалии, в ловушку, где его можно было арестовать, после чего, как надеялись, диссидентское движение могло быть подавлено 54. Собравшись с духом, группа дворян совершила государственный переворот, захватив контроль над королевским дворцом в Лиссабоне и провозгласив Брагансу королем Жуаном IV.
Поначалу знатные заговорщики не встретили большого сопротивления. Восстание, казалось, обещало положить конец военному налогообложению, и Жуан IV заручился поддержкой народа, обратившись к себастьянистских идеям, которые заменяли политическую идеологию в сознании простых людей, заявив, что он отречется от престола, если дон Себастьян снова появится из укрытия. На более практическом уровне Жуан зависел от сильной поддержки иезуитов, которые надеялись заручиться поддержкой нового монарха в их ожесточенной борьбе с бразильскими паулистами за права индейцев и защиту миссонерских "редукций"55. Повстанцы также делали ставку на прекращение войны с голландцами и, несомненно, надеялись, что, как только Португалия отделится от Испании, голландцы прекратят свои нападения на португальские владения и что они, французы и, возможно, англичане будут приветствовать новую независимую Португалию в качестве союзника и предложат помощь и защиту. Действительно, весь успех восстания, как считалось, зависел от получения немедленного признания и помощи, поскольку вскоре стало очевидно, что правящая элита Португалии была опасно разделена, и даже сторонники Брагансы не собирались платить дополнительные налоги или отказываться от своих привилегий, чтобы помочь выживанию нации.
Один вопрос, на который дон Жуан вскоре получил ответ, касался лояльности португальских поселений за рубежом. Весть о перевороте достигла Гоа 8 сентября 1641 г., когда девятилетний сын одного из капитанов Жуана прибыл в город с депешами для вице-короля и объявил о смене режима португальской общине, собравшейся в соборе на мессу. После первоначальных колебаний вице-король созвал Concelho do Estado и высказался за нового короля 56. Хотя Сеута объявила о поддержке Испании (и до сих пор остается испанским владением), остальная часть империи приветствовала воцарение Жуана. Тем не менее положение, в котором оказался Жуан, было достаточно критическим. Португалия не только ожидала вторжения из Испании, но и голландские нападения за границей продолжались с новой силой в Западной Африке, Бразилии и на Востоке. Малакка была захвачена в начале 1641 г., и в том же году дону Жуану пришлось противостоять попытке контрпереворота, возглавляемой сторонниками кастильцев, включая инквизитора, архиепископа Браги и других высокопоставленных лиц, которые хотели восстановить Филиппа на португальском троне.
