— Сто тысяч? — повторил Алаймо, и в его деловитом тоне было что-то отталкивающее.
— Я же говорил вам, что мы все еще пытаемся разобраться в том, что именно произошло. Но мы знаем, что все авианосные силы адмирала Хэтэуэя были уничтожены. Все еще цела лишь горстка его субсветовых наездников. Это означает, что моя оперативная группа теперь представляет всю боевую мощь флота в секторе Циклопы.
— Ну, а что случилось с предателями?
— Насколько мы можем судить, два их авианосца выжили в бою, но один из них потерял двигатель Фассета. Они все еще находятся на своем векторе перехвата, вот почему я изменил наш вектор. Если бы мы сохранили прежний курс и снизили скорость, то врезались бы в них лоб в лоб, точно так же, как это сделал адмирал Хэтэуэй.
— Простите, что задаю этот вопрос, адмирал, но если у вас три авианосца, а у них только два, по крайней мере один из которых слишком сильно поврежден, чтобы маневрировать, почему вы вместо этого не сближаетесь с ними? — вопрос прозвучал почти небрежно, и Йоргенсен позволил себе фыркнуть.
— Потому что, генерал, — он позволил нарочитому терпению придать оттенок его тону, — их авианосцы, возможно, и пострадали — я сильно подозреваю, что адмирал Хатауэй намеренно сосредоточился на них, — но около восьмидесяти процентов их субсветовых военных кораблей, по-видимому, боеспособны. Это в два раза превышает боеспособность моей собственной группы наездников. Я не намерен вступать в бой при таком соотношении сил и рисковать тем, что они смогут нанести удар по транспортам.
— Понимаю, что я всего лишь армейский офицер, а не эксперт в тактике флота, но разве оставлять нетронутые вражеские силы в вашем тылу не менее рискованно?
— Нет, это не так, — решительно заявил Йоргенсен. Алаймо приподнял бровь, и адмирал покачал головой.
— В настоящий момент каждый из их субсветовых кораблей направляется к местному облаку Оорта со скоростью почти в шестьдесят процентов от скорости света, и без собственных двигателей Фассета они никогда не смогут снизить даже долю этой скорости. Здесь, на Беллерофонте, они полностью выведены из строя, как будто их разнесло на куски вместе с авианосцами. Так что мы просто обходим их стороной. Генерал, мне все равно, куда они направятся, главное, чтобы мы не столкнулись с ними нос к носу. Вот почему адмирал Хэтэуэй сосредоточился на уничтожении их авианосцев.
— Понимаю. — Алаймо скрестил руки на груди, склонил голову набок, и блеск в его глазах угас. — Значит, вы не беспокоитесь о том, что у нас в тылу все еще действует один авианосец?
— Даже если предположить, что у этого носителя все еще есть все пять стоек для наездников — а учитывая, как сильно он пострадал, это маловероятно, — он может разместить на них только десять наездников. У нас их тридцать. — Йоргенсен оскалил зубы. — Я бы хотел, чтобы они были настолько глупы, чтобы вступить с нами в бой при соотношении сил один к трем. Но они этого не сделают.
— Понимаю. — Алаймо задумчиво склонил голову набок. — В этом есть смысл. Жаль, что капитан Саджио не потрудилась объяснить это так же ясно.
Она, вероятно, так бы и поступила, если бы вы потрудились спросить ее об этом, — едко подумал Йоргенсен, сохраняя на лице спокойно-внимательное выражение.
— Но я все еще немного обеспокоен, — продолжил генерал. — Понимаю, что шансы, которые вы только что описали, неблагоприятны, но что произойдет, если появится еще одно мятежное подразделение? Объединит усилия с этой группой? Не лучше ли рискнуть некоторыми потерями сейчас, чтобы нейтрализовать угрозу, о которой мы знаем?
— В Циклопах нет других подразделений, которые могли бы поднять мятеж, — мрачно сказал Йоргенсен. — В этом секторе было всего восемь авианосцев. Очевидно, все они, черт возьми, перешли на сторону повстанцев. И адмирал Хэтэуэй только что разнес их все, кроме двух. — Он снова покачал головой. — Они причинили нам больше вреда, чем я мог себе представить, генерал, но адмирал Хэтэуэй в ответ уничтожил их. Больше никто не может подкрасться к нам сзади, а даже если бы и был, мы бы засекли их сигнатуры Фассета задолго до того, как они снизили бы скорость до субсветовой.
— Понимаю. — Алаймо на мгновение задумался, затем улыбнулся. Это была веселая, но какая-то уродливая улыбка, и теперь его глаза сияли.
— Я действительно понимаю, — повторил он. — И мне жаль слышать о том, как сильно предатели ранили нас. Полагаю, мне просто нужно подчеркнуть, насколько... неразумно это было с их стороны, не так ли?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
КФЗФ "Аврора"
Система Беллерофонт
Альянс свободных миров
12 января 2553 года
— Боюсь, что ремонтные дроны подтверждают оценку Джозефин, мэм. — Выражение лица капитана Мариаксури Эррезола на дисплее Лорен Карсон было мрачным. — Ротор полностью неисправен. На самом деле ремонтировать уже нечего.
— Хотелось бы, чтобы это стало сюрпризом, — мрачно сказала Карсон.
Ей хотелось надеяться, что коммандер Джозефин Дюпон, главная инженер "Авроры", была слишком пессимистична в своих первоначальных оценках, но она знала, что это не так. Что ни на йоту не улучшило ситуацию с их подтверждением.
Она была потрясена этой бойней не меньше, чем все остальные, хотя, по крайней мере, о том, что произойдет, она и ее люди были предупреждены лучше, чем бедолаги с другой стороны. И она уже знала, какую кошмарную пищу приготовили для нее смерти стольких людей. И сколько всего еще может случиться на Одиссее из-за ее неудачи.
Ей достаточно было вспомнить Инвернесс, чтобы понять это. Но решать, что делать дальше, по-прежнему было ее работой.
Да поможет ей Бог.
Единственное, что ей не пришлось решать, так это что делать с "Авророй". С такой скоростью, когда ее ротор был уничтожен, ее можно было списать со счетов, как "Энлиля", "Персея", "Гермеса", "Хандобу" или "Нинурту". Она получила значительно меньше повреждений корпуса, чем любой из них — "Хандоба" Паскуаля Агуайо [фамилия и имя капитана корабля повторяют фамилию и имя флаг-капитана адмирала Адамович, ранее описанного как преданного сторонника Ядра] фактически взорвалась вместе со всем экипажем, а "Энлиль" сломал свою заднюю часть и разлетелся на три отдельных зазубренных обломка, — но это не имело значения, потому что носитель был слишком огромен, чтобы пристыковаться к чьим-либо стойкам для наездников или даже к одному из огромных сверхсветовых ремонтных кораблей ФЗФ, способных полностью заменить ротор. Так что вернуть корабль на верфь было невозможно, а отремонтировать его без верфи — тоже невозможно. У него все еще была энергия — и, вероятно, достаточно средств жизнеобеспечения, чтобы поддерживать жизнь всех выживших людей Карсон, — но он никогда не смог бы вернуть их домой. В конечном счете, единственным выходом было бы отозвать своих людей и покинуть корабль.
Но это предполагало, что было куда их вывести, не так ли?
— Хорошо, Мариаксури, — сказала она. — Идите, позаботьтесь о своих людях. — Она тонко улыбнулась. — Похоже, нам придется немного подождать, пока нас подвезут.
— Да, мэм.
Дисплей погас, и Карсон посмотрела на своего офицера связи.
— Капитана Родулиса, Гастон, — сказала она.
— Да, мэм, — ответил лейтенант Пастер, и Карсон, ожидая ответа, потерла лицо обеими руками.
Ты все испортила, — произнес безжалостный голос в глубине ее сознания. — Ты облажалась с цифрами. Идиотка!
Она опустила руки и взглянула на схему.
Несмотря на нанесенный "Авроре" ущерб, ее глубоко погребенная, надежно защищенная флагманская палуба, мостик и боевой информационный центр оставались такими же нетронутыми и тихими, как и прежде, а воздух, циркулирующий вокруг Карсон, был таким же свежим, как и всегда. В конце концов, вонь ужаса и отчаяния не была чем-то физическим.
Сенсорные системы авианосца были жестоко повреждены, и большинство из них вышли из строя, но у нее все еще были каналы передачи данных с выживших наездников, и их сенсоры — и Хеймдаллары, которые она развернула, — все еще направляли сигналы на его дисплеи.
Дисплеи, на которых была видна вторая оперативная группа федералов. Та деловито меняла вектор, чтобы избежать столкновения с тем, что осталось от флота системы Беллерофонт.
И она ни черта не могла с этим поделать.
— Капитан Родулис, мэм, — сказал Пастер, и она повернулась к коммуникатору, на котором появился Ахиллес Родулис.
— Коммодор, — сказал он. Выражение его лица было таким же мрачным, как и у Карсон, но голос звучал почти — почти — нормально.
— Ахиллес, — ответила она. — Насколько там все плохо?
— Не очень хорошо, и это факт. — Его голос стал глубже и тверже. — В отличие от "Авроры", наш ротор в хорошей форме. Не пострадал. Но у нас остались только стойки две и четыре.
Карсон поморщилась. Это было даже хуже, чем она опасалась. Имея всего две стойки, "Фрейр" мог принять на борт в общей сложности четыре великих и славных наездника, и эти четыре боевых корабля были бы ничтожной помехой для оперативного соединения, все еще направлявшегося к Одиссею.
— Мариаксури говорит, что у нас здесь еще три, — сказала она. — Майкл координирует поисково-спасательные работы, и мы уверены, что у нас достаточно средств жизнеобеспечения, чтобы справиться со всеми. Во всяком случае, со всеми, кто остался. — Ее губы скривились, но она заставила себя говорить спокойно. — Он расставляет приоритеты, чтобы корабли с наибольшим количеством пострадавших встали в очередь на стыковку, чтобы доставить наиболее тяжелых в наш медотсек.
— Хорошо, — сказал Родулис. — Это хорошо.
— Возможно, для некоторых довольно убогих определений "хорошего", — с горечью сказала Карсон. — И это единственное "хорошее", что у нас есть. Я все испортила, Ахиллес. — Она покачала головой и отвела взгляд, глаза ее горели. — Я все испортила!
— Чушь собачья!
Вырвавшиеся слова вернули ее к коммуникатору, и Родулис впился в нее взглядом.
— Каждый из нас согласился с вами, Лорен, — сказал он затем ровным голосом. — Каждый. По одиночке. Все до единого. И мы вышвырнули этих ублюдков ко всем чертям собачьим! Если бы они не заметили нашего приближения — а очевидно, что они не замечали нас до самой последней минуты, — мы бы поймали их вместе с наездниками на стойках, и они были бы трупами. Черт возьми, они были трупами! Эти другие ублюдки, — он мотнул головой в сторону, очевидно, указывая на свою собственную тактическую схему, — после этого не стали бы уворачиваться от нас!
— Мне следовало помнить о законе Мерфи, — сказала она. — То, что могло пойти не так, черт возьми, действительно пошло не так. Мне следовало помнить, что это возможно, и не ставить все на один бросок костей!
— Не зная, насколько большой флот они отправляют? — Родулис покачал головой. — У вас был только один шанс, Лорен, только один. И чтобы он был успешным, вы должны были подойти к ним на дистанцию действия Касуров. Конечно, можно было развернуть их и издалека, но как, черт возьми, вы собирались скрыть от них столько тысяч гауптмановских сигнатур? Не дать им развернуть всех своих наездников? Или просто изменить вектор и увеличить скорость до максимальной, на которую были способны капсулы? Вам нужно было подобраться поближе, и вы это сделали, и это сработало. Даже если что-то пошло не так, какая бы случайность ни позволила им обнаружить нас, как бы сильно мы ни пострадали, это сработало.
— Не против их транспортов, — резко ответила Карсон.
— Вы не могли знать, что они собираются это сделать.
— Но я должна была предвидеть, что они могут это сделать. И когда я поняла, что на нас надвигается всего двенадцать носителей, то должна была придержать немного Касуров. Если бы у меня было всего еще четыре грузовых контейнера, "Фрейр" все еще мог бы...
— О, прекратите! — Родулис снова покачал головой, на этот раз сильнее. — Знаю, вы ищете дубинку, чтобы побить себя — не думайте, что я не поступаю так же! Но что за божественная сила предвидения должна была подсказать вам это? И если бы это было так, не подсказала ли бы она вам также, на какую из сорока стоек для наездников их поместить, чтобы они не были уничтожены? Дело сделано, Лорен, и вы сделали все, что только можно было сделать в данных обстоятельствах.
— Но они прорываются, Ахиллес, — прошептала она. — Они добираются до Одиссея, и мы ничего — ничего — не можем с этим поделать.
— Ничего, кроме как молиться, чтобы тот, кого пришлет губернатор Мерфи, поскорее добрался сюда, — сказал Родулис.
Это было странно, подумала она. Она не смогла защитить его звездную систему, но он на самом деле пытался утешить ее. И когда он оторвал взгляд от дисплея ее коммуникатора, его карие глаза посуровели, и он оскалил зубы.
— Поверьте мне, — решительно сказал он. — Это будет ужасно — я знаю это, и знаю, что не могу даже представить, насколько это ужасно, как бы ни старался, — но мой родной мир суров. Он продержится, пока сюда не прибудет отряд Мерфи. И после того, что мы — то есть, вы — сделали с главными силами этих ублюдков, им конец.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Башня Парнас
Город Коринф
Планета Одиссей
Система Беллерофонт
Альянс свободных миров
12 января 2553 года
Молли Рэмзи снова постучала по экрану и прикусила губу, поскольку коды ошибок продолжали мигать.
Их не должно было там быть. Ради всего святого, она была губернатором системы. Но, похоже, это не имело значения.
— По-прежнему ничего?
Она отвела взгляд от экрана и покачала головой, глядя на мужчину, сидевшего в ее кабинете в одном из удобных кресел с электроприводом.
— Нет, — ответила она. — Боюсь, что нет.
— Почему-то это не кажется мне хорошим знаком. — Эрик Гумбольт попытался придать своему голосу нотку юмора.
У него ничего не вышло.
— Там очень много неопределенности, — сказала она. — Я бы хотела, чтобы ее было поменьше. Или чтобы они хотя бы поговорили со мной!
Говоря это, она хлопнула по умному экрану, и Гумбольт выдавил из себя слабый смешок. Его костюм был сшит из огнецветной ткани, популярной среди Пятисот. Волокна генетически модифицированной конопли были пропитаны настоящим золотом и по-разному отражали свет при каждом его движении, а мерцающий огонь гарантированно бросался в глаза. Этот костюм стоил, вероятно, лишь вдвое меньше, чем роскошная мебель в офисе Рэмзи, и именно поэтому он так нравился Пятистам. Теперь он провел шелковым платком по своим неестественно идеальным волосам и покачал головой, глядя на нее.
— Уверен, что они поговорят с вами, как только поймут, что могут, мадам губернатор, — сказал он. — В конце концов, именно поэтому мы оба здесь.
— Надеюсь, что вы — мы — правы насчет этого, — вздохнула она. — Я чувствовала бы себя увереннее, если бы они, по крайней мере, подтвердили мою первоначальную передачу, но все еще надеюсь, что вы правы. Честно говоря, главная причина, по которой я так решительно отмежевалась от правительства системы после того, как они опубликовали свое заявление, заключалась в том, чтобы быть готовой выступить посредницей в своего рода... сближении, когда настанет момент. Даже если разрыв действительно непоправим, Федерации нет никакой выгоды причинять вред гражданским лицам или разрушать инфраструктуру системы из-за какого-то неуместного чувства мести. В любом случае, при уходе или пребывании, кто-то должен стать связующим звеном между Одиссеем и теми, кого Олимпия послала сюда, и я не сомневаюсь, что те, кого они послали, будут очень заинтересованы в разговоре с президентом Ксенеасом. Но если они даже не...
