И вот 16 февраля 1942 года под Погостьем 124-я танковая бригада снова пошла в атаку, получив возможность отомстить за гибель своих боевых товарищей. Пошли вверх сигнальные ракеты. Содрогнулась земля и грохнул залпа 200 орудий. Артиллерия и танки с первого раза взломали до того неуязвимую оборону у Погостья на большую глубину. Фактически здесь оказался полностью уничтожен весь узел обороны. 43-х тонные КВ-1 в прямом и переносном смысле 'подавили' оборону: ДЗОТы, орудия, пулемёты, землянки и фашистов они разрушали не столько выстрелами, сколько весом. После того как танки раскатали линию обороны, они прорвались в расположение сменных подразделений и раздавили 17 больших блиндажей на 30 человек каждый, где пряталась пехота. Только танк майора Пайкина уничтожил в той атаке 2 немецких танка, 2 ДЗОТа, 7 блиндажей, 36 убегающих подлецов.
Геббельсовская пропаганда и триколорная белогвардейская эмиграция представила этот блестящий образец воинской искусства так: 'Пришла дивизия вятских мужичков, низкорослых, кривоногих, жилистых, скуластых. 'Эх, мать твою! Была не была!' — полезли они на немецкие ДЗОТы, 'выкурили' оборону, всё повзрывали и продвинулись метров на 500. По их телам в прорыв бросили целый стрелковый корпус'. Но геббельсовцам не важно, что их уличат во лжи: 'Чем масштабнее ложь, тем охотнее в неё поверят!'
Наступление Федюнинского, отодвигающее группу армий 'Север' от ленинградской 'Дороги жизни', проходило в экстремальных условиях. Землянки под Погостьем — роскошь и привилегия — большинство бойцов ночевали прямо на снегу. Бойцы имели страшный вид: почерневшие, с красными воспалёнными глазами, как альпинисты на высокогорье, в прожжённых шинелях и валенках. Костер зажечь из-за Luftwaffe можно не всегда. Особенно трудно уберечь от мороза раненых. Их обычно волокли по снегу на специальных лёгких деревянных лодочках, а для сохранения тепла обкладывали многоразовыми химическими грелками. Это небольшие зелёные брезентовые подушечки. Требовалось налить внутрь немного воды, после чего происходила химическая реакция с выделением тепла на два-три часа. Иногда волокуши тянули собаки — верные, умные создания. Обычно санитар выпускал вожака упряжки под обстрел на нейтральную полосу, куда человеку не пробраться. Пёс разыскивал раненого, возвращался и вновь полз туда же со всей упряжкой. Собаки подталкивали волокушу к здоровому боку раненого, помогали ему перевалиться в лодочку и ползком выбирались из опасной зоны! Так спасали Ленинград!
К сожалению насыщенная пригнанным из Европы мясом и массой собранного со всей Европы оружия оборона Линдеманна в целом устояла. Войска Федюнинского шаг за шагом, неимоверно медленно, сберегая жизни своих бойцов, продолжили прогрызать оборону навстречу армии Клыкова с севера. Везде, где гитлеровцы создали укреплённые позиции: насыпь железной дороги, населённые пункты, станции, даже группы сараев, шли упорные бои. Продвижение советских войск после атак и контратак измерялось метрами за неделю, словно они сваркой вырезали тоннель в железной горе. Южнее опорных пунктов и железной дороги советские войска могли передвигаться по лесам относительно свободно, насколько позволяло наличие боеприпасов, еды и проходимость местности. Разворачивалась драма самопожертвования советских людей и одновременно акция по истребителю войск капиталистов. Сражение шло жесточайшее. Тяжёлая советская артиллерия через голову своей пехоты уничтожала гитлеровцев, перепахивала оборону залпами 'Катюш'. Как тараны вперёд шли КВ-1, уничтожая всё на своём пути. Потом гитлеровцы контратаковали не считаясь с потерями, бомбили. Войска Федюнинского, не успевшие закрепится в лесистой местности, вынуждено отступали. Потом всё повторялось. В подобное положении немецкая армия попала в Первую Мировую войну под Верденом во Франции — 'Верденская мясорубка'. Равная борьба немцев с французами с соразмерными потерями. Но теперь всё это происходило на русской земле, гибли русские, советские воины, в Ленинграде умирали от недоедания дети, враг истязал население оккупированной территории...
К сожалению, войска Ленинградского фронта ничем не могли помочь Федюнинскому и Клыкову. Их вначале требовалось элементарно подкормить, доставить с 'Большой земли' боеприпасы. Ленинградская блокадная промышленность выпускала снаряды относительно небольшого калибра, до 76 миллиметров. Запаса не имелось. Поэтому основной удар и наносили 'волховчане'. К великому горю ленинградцев Федюнинский не дошёл до Любани 40 километров и восточную группировку 18-й полевой армии Линдеманна окружить, как под Демянском группировку полевой армии Буша, не удалось...
17 февраля вдоль шоссе Чудово — Новгород предпринял наступление на Любцы 311-й стрелковый полк 65-й 'тюменской' стрелковой дивизии Кошевого для расширения Волховского плацдарма в южном направлении. Любцы оккупанты превратили в мощный опорный пункт. В железнодорожной насыпи и вдоль шоссе ДЗОТы, огневые позиции, миномёты, подступы минированы, разложены спирали колючей проволоки, натянут 'спотыкач'. На подступах к домам голая снежная полоса шириной в 200, 300 и более метров. Минные поля, проволочные заграждения, спирали Бруно, ледяные валы. Всё, что мешало обзору, оккупанты убрали. Деревья, в том числе и плодовые, спилили и использовали для укреплений. Даже плетней и заборов не оставили. За избами траншеи полного профиля. Они ходами соединены со вторым и третьим рядом траншей. Между избами ДЗОТы, пулемётные точки. Сами избы оборудованы как узлы сопротивления. В них имелись кирпичные подызбицы. В отличие от подвалов, в подызбицах над самой землей — невысокие оконца. Оккупанты укрепили подызбицы, а вместо оконцев устроили амбразуры. Получились ДОТы. Пока тихо, гарнизон ДОТа находились наверху в комнатах. Лишь чуют угрозу, бегут вниз. Вместе с остатками 126-й пехотной дивизии Лаукса здесь засели голландцы SS Freiwilligen 'Legion Nederland' и испанцы 250-й 'голубой' дивизии.
После мощной артподготовки советского 'бога войны' штурмовые группы 'тюменцев' бросились вперёд, уповая на маскхалаты и скрытность. Сапёры во время артподготовки успели подготовить проход. Вехами-ориентирами служили воткнутые в снег броские цветные флажки. Полоса прохода тянулась по южному отлогому склону длинного и невысокого бугра. За ней, уже на бугре, снежно-ледяной вал. На сооружение его пошёл снег, который голландцы сгребли с участков минирования. В валу, как в крепостной стене амбразуры.
Разминированный участок 'тюменцы' пересекли согнувшись до земли, бегом и молча. Нельзя даже кашлянуть, только все тяжело сопели. Ползли по-пластунски — тоже молчали. Но лишь только встали и побежали вперёд во весь рост, у всех непроизвольно, синхронно вырвалось из груди:
— Ур-р-р-а-а-а!
Справа начал опасно бить пулемёт, но вдруг замолчал. Бойцы вышли из его сектора обстрела. Пули жужжали, но реже, чем до артподготовки. Мины падали очень разбросанно. Видимо, батареи перебрались на более удалённые позиции. 'Бог войны' и за 15 минут часа сумел дать голландцам жару.
У самого снежного вала ждут сапёры. Здесь для пуль 'мёртвая зона'. Вал высотой около двух метров. Можно преодолеть его, подсаживая друг друга. Но это безрассудно. Наверху в два счёта скосят. Сапёры приладили свои штурмовые фугасы-'бешенные сосиски' — обычные 4-5-метровые водопроводные трубы, начинённые динамитом. Их использовали для подрыва минных полей, колючей проволоки, когда не было времени возиться, или ещё для чего. Показывают и кричат штурмовой группе:
— Отойдите всё!
Зажигают очень короткий шнур — дорога каждая секунда! — сами отбегают. Ба-ба-бах! — три мощных взрыва слились в один. Шуму много, а результат плоховат. Взрывы разнесли ледяной панцирь, но снежную начинку выбросили не полностью. В 'воротах' остался высокий порог, перебираясь через который, можно угодить под пулю. И проход, и часть низины заволокло дымом. Это на руку. Сапёры и стрелки устремились в проход одновременно, вперемешку. Намётанным глазом, с ходу сапёры определили: дальше мин нет. Опять бегом, опять с устрашающим 'ура!'. Древнерусский клич 'ура!' очень важен. Он снимает страх. Слыша его, встают и те, кто сомневался, не видел боя, кто легко ранен. Он как бы объединяет всех в единое тело. Пулемётчики 'Максимов' и миномётчики усиливают огонь, слыша клич, понимают: общий натиск. Враг нервничает, паникует, стреляет с ошибками, начинает покидать первую траншею. Но крик сразу же гаснет: бежать и кричать трудно, не хватает дыхания. Впереди замполитрука роты автоматчиков Ставничий. Пули уже не жужжат, а свистят. Кто-то упал слева, кто-то справа... Споткнулся? Ранен? Убит? Разбираться после. А пока только вперёд!
Дым рассеялся, уже близок бруствер траншеи. На нём тёмные проплешины от разрывов советских мин и снарядов. За бруствером страшная неизвестность. Что там? Плоский штык винтовки? Очередь в упор из 'шмайссера'? Или откормленный маслом пьяный голландец воткнёт финский нож?!
На ходу автоматчики обрили бруствер из ППШ. Чтобы не высовывались. Из траншеи одна за другой вылетели несколько ручных гранат. Длинные, как городошные биты, они, кувыркаясь, пролетели над бегущими и упали на линию второй атакующей группы. Красноармейцы стали зубами вырвать кольца и забрасывать в траншею ответные гранаты жестом рыболова-удильщика. Взрывы, вопли. Перевалились через бруствер в траншею. Голландцев нет, только белые балахоны атакующих мелькают. Справа какая-то канитель-неразбериха: автоматная стрельба, разрывы гранат. Бойцы бегут туда, спотыкаясь о трупы голландцев. Они наполовину втоптаны в снежно-грязевое месиво. У одного крупный осколок снёс верхнюю часть черепа вместе с каской — отвратное месиво из крови, мозгов и грязи...
В траншее голландцы оставили только жиденький заслон, а сами по ходам сообщения отошли и укрылись за следующей полосой проволоки. Смертников мгновенно перебили. Но всё нужно начинать сначала. Вокруг мусор, обёртки, бутылки и банки. На видном месте тонкая зеленовато-ядовитого цвета книжица с сильно замусоленными обложками. На лицевой стороне орёл со свастикой. Это 'зольдбух'. Тут же фотографии, видовые открытки, запасная чистая бумага, газеты, конверты, рейхсмарки и оккупационные деньги.
Атака 'тюменцев' не привела к захвату Любцов. Едва они успели занять оборону в захваченной траншее, как немецкие офицеры погнали голландцев в 'мясную' контратаку отрабатывать зарплату. Шли пьяной толпой с песнями и криками. Замполитрука роты автоматчиков Ставничий организовал свою контратаку и оккупанты в панике побежали, оставив на снегу больше 80 трупов. Командир 20-й моторизированной дивизии генерал Яшке, части которого вели боевые действия в феврале на южном фасе Волховского плацдарма, не зря высказался в штабе XXXVIII армейского корпуса о голландских наёмниках как о плохих солдатах, которых можно не учитывать. Может, голландцы и не являлись такой забитой и тупой серой скотиной на убой, как немцы, однако они так же стреляли в защитников социалистического Отечества, топтали русскую землю и издевались над её многострадальным народом.
В 'тюменской' 65-й стрелковой дивизии уже успел прославиться боец 60-го стрелкового полка Кузнецова уралец Иван Изегов. До войны он работал председателем колхоза. Заядлый охотник. Изегов начал 'охотиться' на оккупантов и быстро стал знаменитым на весь фронт снайпером. В снайпере как нельзя лучше реализовывалось русское 'и один в поле воин'. Комполка Кузнецов создал команду снайперов во главе с Изеговым. Затем команда превратилась в снайперский взвод. Большая сила!
Во взвод снайперов вступила и Катя Яшина, невысокая, плотная девушка, прачка из отдела вещевого снабжения. Катя в Ленинградской области пережила жуткие дни оккупации. Солдаты группы армий 'Север' сожгли её деревню. На её глазах связали верёвками группу девушек, её подруг, и бросили под танк. Вскоре Катя открыла свой счёт уничтоженных оккупантов и стала первой девушкой-снайпером на Волховском фронте. Её примеру последовала комсомолка Бронникова — санитарка полкового медпункта.
Как только фон Кюхлер забил местность вдоль железных дорог в тылу 16-й и 18-й полевых армий войсками из резервов и снятыми с других участков фронта, ударные возможности кавалерии Гусева сошли на нет. Кавалерийские дивизии задумывались Будённым для рейдов по тылам, в крайнем случае для обороны непродолжительный срок перед фронтом пехотных частей, но не для штурма опорных пунктов и борьбы с танковыми дивизиями. Советская кавдивизия конца 1941 года, это соединение с высокой скоростью движения в любых, даже труднопроходимых условиях, с артиллерией среднего калибра, с автоматическим стрелковым и зенитным оружием, отличной выучкой и дисциплиной. Координация с помощью радиостанций и самолётов. Но кавалерия просто не имела для штурмовых действий по штату соответствующих огневых средств, специальных подразделений и даже численности.
В конце 1941 года Народный Комиссариат Обороны в целях экономии живой силы и лошадей начал формировать лёгкие мобильные кавалерийские дивизии, имевшие всего по 3447 человек в составе каждого их трёх кавполков Каждый кавполк состоял из четырёх сабельных эскадронов, пулемётного эскадрона со 128 автоматами ППШ и ППД, пулемётами ДП и 'Максим', артбатареи с четырьмя 'полковушками' и двумя 'сорокопятками', противотанкового взвода, имеющего 7 противотанковых ружей, сапёрного взвода, санитарной группы и группы снабжения. Кавдивизию также вооружали артдивизионом из трёх батарей по четыре 76-миллиметровые пушки 'полковушки' М-27, а также четырьмя 76-миллиметровыми пушками Ф-22-УСВ и четырьмя 82-миллиметровыми миномётами БМ... Имелся полуэскадрона связи и небольшая служба материально-технического обеспечения.
2-я Ударная армия продолжала вытягивать соки из группы армии 'Север', хотя через толпы врагов приходилось продираться как лесорубам, прокладывающим просеки в густом лесу. Среди 'ударармейцев' росли потери убитыми, ранеными, заболевшими, обмороженными. Штабы сбились с ног, обобщая опыт боевых действий в лесисто-болотистой местности и изживая недостатки во взаимодействии между родами войск, ошибки в тактике, недостатке в разведке, организации боевого охранения. Пополнение приходило мало, гораздо меньше потерь, и его приходилось вводить в бой сразу, распределяя равномерно среди бывалых воинов. Численность соединений и частей сильно отличалось в меньшую сторону от штатной, ведь на советскую страну не работала промышленность всей Европы, советская промышленность не использовала пленных и рабов, как европейская, и большая часть советских мужчин призывного возраста осталась на советских заводах, фабриках и в сельском хозяйстве. Пропорционально численности падала боевая сила соединений 2-й Ударной армии.
Но постепенно у красноармейцев пополнения появлялась мгновенная реакция, способность безошибочно ориентироваться на местности. По завыванию мин и снарядов они почти точно определяли — будет недолёт или перелёт. Если угрожала опасность, они немедленно ложились на снег. На виду у гитлеровцев передвигаться приходилось, главным образом на локтях и коленях, отчего их всегда покрывали ссадины. Несмотря на потери среди новичков, среди обстрелянных и закалённых в боях редко кто выходил из строя. За одного битого двух небитых дают.
