— Предполагай все, что тебе, черт возьми, захочется! — рявкнул Джефферсон. — Но никто не увидит того, чего я не хочу показать, так что тебе лучше поторопиться и выполнить мои приказы — немедленно!
— Если вы так к этому относитесь, — спокойно сказал Кармайкл, засовывая руку в левый задний карман, — то, наверное, хорошо, что я захватил это с собой.
Он вытащил диктофон и положил его на стол. Глаза Джефферсона расширились, затем яростно выпучились, а улыбка Кармайкла стала натянутой.
— Боюсь, я предвидел вашу возможную реакцию, сэр. И поскольку у меня были сомнения по поводу... сохранности записей базы, я подумал, что было бы разумнее убедиться, что у нас есть независимая запись. Думаю, генерал, скорее всего, будет немного раздражен, когда услышит, как вы отвергли мой совет. И сомневаюсь, что он будет в восторге от того, что вы готовы подделать официальные документы, чтобы скрыть свои собственные ошибки.
Джефферсон уставился на него через стол. Затем его правая рука нырнула под тунику и достала игрушечный пистолет, из которого Кармайкл был убит во время их первой встречи.
— Дай это мне, — холодно сказал теноча. — Сейчас же.
— Почему вы думаете, что это единственный... независимый диктофон в этом конференц-зале? — Кармайкл был немного удивлен, обнаружив, что на самом деле был почти таким же спокойным, каким казался. Конечно, помогло то, что в очках он увидел, как Джефферсон делает именно это. — Вы действительно думаете, что я настолько глуп, чтобы взять с собой только один диктофон? Почему бы вам не опустить оружие, пока вы не сделали все еще хуже, сэр? До сих пор все, что вы делали, — это делали плохие предложения и разбрасывались угрозами, но вы вот-вот переступите черту и столкнетесь с чем-то намного худшим.
— Предоставь мне самому об этом беспокоиться. Что касается других диктофонов, — его рука с пистолетом переместилась с головы Кармайкла на голову Шэмрок, — я думаю, ты скажешь мне, где они, чтобы ничего не случилось с остальной частью твоей команды. — Его улыбка была уродливой. — И на твоем месте я бы также беспокоился о твоей драгоценной Кейт.
— Я так не думаю. — Кармайкл покачал головой. — Вы можете убить меня — можете убить всех нас. Но после того, как вы это сделаете, как вы придумаете какое-нибудь объяснение, чтобы генерал остался доволен? Не думаю, что он будет в восторге, если вы уничтожите целую команду только для того, чтобы прикрыть свою задницу.
Лающий смех Джефферсона был еще уродливее, чем его улыбка, а губы скривились.
— Для того, кто считает себя таким умным, ты на самом деле глуп, — усмехнулся он. — Уничтожить целую команду? Это все равно произойдет, ты, высокомерный ублюдок! Такие идиоты, как ты, стоят дешевле грязи — мы всегда можем найти еще, когда понадобится, и никто в Теночтитлане не потеряет ни одной ночи сна из-за того, что случится с вами со всеми! А теперь отдай мне этот чертов диктофон, пока я не нажал на спусковой крючок!
Кармайкл позволил своему лицу исказиться. В течение трех секунд он смотрел на Джефферсона с явным недоверием. Затем откинулся на спинку стула, уронив правую руку на колени.
— Вы хотите сказать... что лгали нам все это время? — охрипшим голосом произнес он. — Все вы. Все вы лгали нам? О том, что вы пытаетесь сделать? Об инках? Обо всем?
— Почему нет? — губы Джефферсона дернулись, как будто он собирался сплюнуть. — Это работает, не так ли? За исключением, конечно, тех случаев, когда люди, которых мы нанимаем, слишком глупы, чтобы справиться с работой с самого начала!
— Понятно, — сказал Кармайкл... и нажал на спусковой крючок полуавтоматического пистолета "Виккерс", который он прикрепил скотчем к нижней стороне стола перед этим самым стулом две недели назад.
Глаза Джефферсона вспыхнули, когда две пули 40-го калибра с полыми наконечниками попали ему в живот, и его стул перевернулся назад. Он все еще был в воздухе, падая на пол, когда Кармайкл поднялся на ноги. Пистолет в руке майора был его старым-престарым другом. Он точно знал, чего хотел, и корона головы Томаса Джефферсона разлетелась по полу кровавым веером из красного, серого и слоновой кости осколков черепа.
— Ты мне никогда особо не нравился, — после раскатов выстрелов сказал Данстен Кармайкл скоропостижно умершему.
X
— Вы уверены, что знаете, что делаете, майор — я имею в виду, Данстен? — спросила Дженнифер Браунелл. Она сидела в кресле пилота большого транспортного самолета, наблюдая за приборной панелью, и выражение ее лица было озабоченным.
— Да, — ответил Кармайкл, доставая из нагрудного кармана пачку рукописных заметок. Сидя в кресло второго пилота, он повернулся к компьютерной консоли, развернул заметки и положил их так, чтобы они были ему видны.
— Не хочу показаться встревоженной или что-то в этом роде, — сказала Браунелл-Шэмрок. — И я впечатлена тем, что вам уже удалось, не поймите меня неправильно. Но почему-то не думаю, что инки будут в восторге, увидев, что к ним направляется самолет теноча.
— И, кстати, о флаерах теноча, — раздался голос у них за спиной, — я заметил, что три из них преследуют нас. Они, похоже, тоже не хотят с нами разговаривать.
— Наверное, приятели Джефферсона, Френчи, — сказал Кармайкл. — Не думаю, что они хотят, чтобы мы разговаривали с инками.
Он ухмыльнулся и начал набирать сложный код, который видел через защитные очки. Даже через электронный интерфейс он почувствовал недоверие в удивленном взгляде инки, который появился на его мониторе, когда в Тавантинсуйу получили одно из своих разрешений самого высокого уровня безопасности от самолета теноча. Но он знал, о чем его спросят, еще до того, как они это сделали, и печатал быстро и плавно, безупречно отвечая на каждый новый запрос.
— Получаю голосовое сообщение от инков! — недоверчиво объявил Фишермен из секции связи. — Нас направляют на запасную базу!
— Хорошо. — Кармайкл продолжал печатать.
— У меня тут флаеры инков, отправляются навстречу теноча! — внезапно сказал Френчи. — Боже мой! Их там не меньше дюжины!
— Чем больше народу, тем веселее, — сказал Кармайкл и повернул голову, чтобы улыбнуться Браунелл.
— Видишь? Я знал, что делал.
— Итак, сколько еще продлится этот разбор полетов? Вы же знаете, у меня сегодня днем назначена встреча.
— О, на этом мы закончили. — Эсперанса пожал плечами и налил свежего пива в кружку Кармайкла. — Я уже знаю, что войдет в мой отчет. Все, что я на самом деле делаю, — это провожу с вами достаточно времени, чтобы удовлетворить местных тавантинсуйу. Не думаю, что они были бы в восторге, если бы узнали, что мне даже не нужно задавать вопросы заранее.
— Да, — криво улыбнулся Кармайкл. — Я понимаю, почему это может заставить их задуматься о вещах, о которых вы предпочли бы не думать. Например, о таинственных очках. Кстати, об этом...
Он сунул руку в карман и достал очки. Мгновение он смотрел на них и с удивлением понял, что действительно готов вернуть их. Теперь он понял, что имел в виду Эсперанса, когда говорил о риске, связанном с доверием какому-либо их обладателю, а Данстен Кармайкл никогда не считал себя кандидатом на причисление к лику святых. И все же, несмотря на это, несмотря на то, что он понимал, что у него в руках возможность реализовать буквально любые амбиции, он не испытывал искушения сохранить их.
Они слишком могущественны, — понял он, кладя их на маленький столик между собой и Эсперансой. — Я не доверяю никому — даже самому себе; может быть, особенно себе — обладающему такой властью.
— Не стоит так торопиться, — пожурил его Эсперанса и оставил их лежать, а сам откинулся на спинку своего стула.
Они сидели на террасе двадцать четвертого века и смотрели на Тихий океан. Воздух был свежим и немного разреженным на такой высоте, в предгорьях Анд, но невидимое поле окружало их, окутывая уютным теплом, а просторный дом позади них казался страной чудес передовых технологий. Кармайкл не был уверен, кому он на самом деле принадлежал — если, конечно, он вообще кому-то "принадлежал", — но "местный житель тавантинсуйу" ясно дал понять, что дом будет принадлежать ему столько, сколько он захочет. Или до тех пор, пока Эсперанса хотел, чтобы дом было у него, если была разница. В любом случае, это было намного лучше любого убежища, с которым он когда-либо сталкивался, и он все еще был немного озадачен этим.
Если уж на то пошло, он был более чем ошеломлен тем, с какой готовностью тавантинсуйу приняли заверения Эсперансы в том, что он и его выжившие товарищи по команде на самом деле на стороне света.
Из того, что он смог выяснить, местные тавантинсуйу рассматривали Эсперансу как посланца от своих директоров из верхнего времени. На самом деле, Кармайкл все еще не был уверен, что директора-мошенники Эсперансы не были директорами Тавантинсуйу из верхнего времени. Кем бы они ни были на самом деле, было очевидно, что Эсперанса и Тавантинсуйу преследовали, по сути, одну и ту же цель. И, учитывая то, что Кармайкл уже успел увидеть на Тавантинсуйу-24, он тоже. По крайней мере, на этот раз ему и его товарищам из двадцать первого века было позволено увидеть настоящую культуру своих хозяев. Они и на этот раз были настороже в поисках возможного обмана, но он не заметил ничего подобного. И какими бы ни были его собственные инки дома, эти инки были именно такими, какими их описывал Эсперанса.
Вот почему сегодня днем молодая женщина по имени Кейт Кармайкл вышла — вышла сама! — из больничной палаты двадцать четвертого века в объятия своего мужа.
Он моргнул подозрительно влажными глазами, затем откашлялся и проглотил комок эмоций вместе с еще одним глотком пива.
— Я бы подумал, что вы захотите вернуть их под замок — или что бы вы там с ними ни делали — как можно скорее, — сказал он через мгновение, опуская пивную кружку и мотнув головой в сторону очков.
— Понимаю, почему вы так думаете, — лениво улыбнулся Эсперанса. — Честно говоря, тот факт, что вы это делаете, является одной из причин, по которой я в первую очередь дал их вам.
— Прошу прощения? — Кармайкл приподнял бровь.
— Вы думали о том, что собираетесь делать дальше? — спросил Эсперанса вместо ответа на его вопрос.
— По словам людей, с которыми я здесь разговаривал, это вполне ясно, — сказал Кармайкл. — Они вернут меня, Кейт и остальных троих в наше время. И выполнят все, что нам обещали теноча. Если уж на то пошло, собираются следить за нами, чтобы помешать генералу и его друзьям преследовать нас.
— Я знаю, что именно это они и собираются сделать. Мой вопрос был в том, что вы собираетесь делать?
Кармайкл задумчиво посмотрел на него, прищурив глаза.
— Почему у меня такое чувство, что вы хотите мне что-то предложить? — спросил он через минуту.
— Что ж, вы неплохо справились, — заметил Эсперанса. — Теноча вполне могут оставить нам всю эту хронологию, по крайней мере, на ближайшие пару столетий. Бергойн сдался через четыре дня после... безвременной кончины Джефферсона. — Он пожал плечами. — Почти наверняка последует признание Францией Соединенных Штатов, и если это произойдет, независимость Америки практически гарантирована. Теноча, возможно, и удастся затянуть события, вмешавшись в кампании южан, но дело предрешено.
— На более личном уровне вы заставили Джефферсона сначала рассказать правду вашим оставшимся в живых товарищам по команде, что убедило их доверять вам и позволило вам вытащить всех троих живыми. И с моей скромной помощью вы спасли брата Браунелл, невесту Ласко и дочь Фишера — не говоря уже о его жене и обоих их других детях — из лап теноча, прежде чем поставить крест на всей их деятельности. Это довольно впечатляюще.
— Что ж, возможно, — согласился Кармайкл. Затем он фыркнул и похлопал по защитным очкам. — С другой стороны, вы действительно дали мне небольшое преимущество.
— Преимущество имеет смысл лишь в том случае, если им кто-то пользуется, — сказал Эсперанса, и его тон внезапно стал смертельно серьезным. Он посмотрел Кармайклу в глаза. — Вы могли бы использовать эти очки, чтобы увести себя и свою Кейт с линии огня. Вы этого не сделали. Вы также вытащили всех своих выживших товарищей по команде. И не только это, но и то, что, несмотря на все веские причины, по которым вы не особенно любите свою Тавантинсуйу, вы составили план, который четко обозначил цели Теноча и преподнес моей Тавантинсуйу эту хронологию на блюдечке с голубой каемочкой. — Он покачал головой. — Я видел, как несколько человек использовали эти очки, Данстен. Я никогда не видел, чтобы кто-то использовал их лучше или эффективнее. На самом деле, я хочу предложить вам работу.
— Вы хотите сказать, что ваши директора хотят, чтобы я перешел к ним на работу?
— Я этого не говорил. — На лице Эсперансы появилась знакомая кривая улыбка. — Я сказал, что хочу предложить вам работу. Мне пришло в голову, что мы с вами — ну, в общем, вы и я — неплохо работаем вместе, и я уже довольно давно летаю в одиночку. Было бы неплохо, если бы кто-то прикрывал мне спину. Особенно тот, кто может... так ясно видеть варианты.
Он взглянул на очки.
— Для этого я вам не нужен, — медленно произнес Кармайкл.
— О, но я-то знаю. — Эсперанса покачал головой. — Я не просто так отдал эти очки вам, Данстен. Я не доверяю себе в них. Не потому, что считаю себя злым человеком, но... во мне слишком много от Койота, слишком много от бога-обманщика. Рано или поздно я поддался бы искушению поиграть в Бога, и тогда одной из моих других ипостасей пришлось бы выследить меня, чтобы остановить.
Кармайкл нахмурился, а Эсперанса фыркнул.
— Поверьте мне, я говорю, исходя из определенного опыта, — сухо сказал он. — Нет, гораздо проще — и безопаснее — оставить их с кем-то другим. Кроме того, если я не ошибаюсь, убедить вас работать у меня было бы равносильно приобретению четверых за одного. — Белые зубы сверкнули в улыбке. — Я уверен, что остальные члены вашей команды были бы рады возможности сильно пнуть теноча в самое чувствительное место... И, судя по тому, что я о них узнал, они прониклись большой верой в ваше лидерство, — его ухмылка превратилась в почти мечтательную. — Когда я думаю о том, чего мы все могли бы достичь, если бы я только смог сохранить вас и "очки" в тайне...
Кармайкл пристально смотрел на него несколько секунд, затем снова опустил взгляд на непрозрачные линзы. Они все еще пугали его, и он не был так уверен, как Эсперанса, что Данстен Кармайкл невосприимчив к искушениям божественной силы. С другой стороны, у Данстена Кармайкла теперь была Кейт Кармайкл, которая могла дать ему пинка под зад, когда возникали такие соблазны... и он не заполучил бы ее без вмешательства Эсперансы.
Перед ним расстилались бескрайние темно-синие воды Тихого океана, но с запада надвигался шторм, и в этом была какая-то метафора, — решил он. — Человек мог бы заняться чем-нибудь похуже, чем провести остаток своей жизни, сражаясь за защиту целых вселенных от шторма, подобного Теноча.
Особенно, когда у него есть нужные люди, которые помогут ему в этом.
