— Они правы наполовину, — ответила Фура и захихикала, и Тиндуф рассмеялся вместе с ней, издав великолепный оглушительный рев, потому что в этот момент — как она прекрасно осознала — Тиндуф знал, что пользуется любовью и уважением своего капитана, а кроме того, у него есть прекрасный набор ионных катушек и несколько парусов и такелаж, который мог бы занять его, когда ионы были в хорошем состоянии, и, возможно, перспектива вылепить новую глиняную трубку — ничего больше на свете ему не было нужно ни в Сообществе, ни за его пределами.
Пока Тиндуф был занят своими мыслями, из шлюза появился четвертый. На нем был скафандр, но более элегантный и облегающий, чем на первых трех. Он поднял руку, раздраженно разгоняя облака дыхали и мусора. У него был козырек в форме носа с двумя угловатыми стеклянными пластинами, разделенными центральным разделителем, похожим на лезвие.
— Тиндуф, — произнесла Фура, и ее собственный голос прозвучал отстраненно и слабо, как будто она пыталась очнуться ото сна, от какого-то мерзкого фантома паралича и беспомощности. — Тиндуф.
Если он и услышал ее, то было уже слишком поздно. Четвертый вошедший, который был меньше и худощавее остальных и не нес ничего неуклюжего, как арбалет, клинок или дробовик, держал в кулаке что-то черное. Это было что-то маленькое, похожее на талисман. Он направил изящную штуковину на Тиндуфа и обдал его резким рубиновым светом. Тиндуф застыл, и ее уши пронзил вой статики, когда верхняя часть Тиндуфа разделилась на двадцать или тридцать равномерно распределенных частей, таких же бескровных и чистых, как свежевымытые тарелки. Эти почти круглые секции сохраняли некоторое сходство друг с другом в течение одного-двух мгновений, прежде чем начали двигаться по независимым траекториям. Фура закричала. Фигура направила черную штуковину прямо на нее, задержавшись на мгновение, прежде чем отдернуть в сторону и окатить ее и без того поврежденную руку и запястье. Она смотрела вниз с каким-то озадаченным изумлением, как пересекающий луч отрезал ее кисть с немалой частью предплечья. Удар пришелся под углом, поэтому части тела были срезаны в виде эллипсов, а не кругов.
Фигура направила оружие на нее, затем подняла свободную руку и постучала по части своего шлема, открывая общий канал связи.
— Вы простите меня за это, Арафура — я имею в виду руку, а не человека, которого я только что убил — хех! Но я не мог рисковать тем, что у вас там есть что-то, что может причинить мне вред.
Помещение теперь очень эффективно очищалось от дыхали и мусора. Рубиновое оружие проделало несколько параллельных отверстий в стене позади Тиндуфа, пробив изоляцию и обшивку корпуса на несколько спанов в длину прямо в открытый космос. Это была отличная демонстрация того, почему энергетические излучатели не являются предпочтительным оружием, если кто-то хочет захватить корабль или его экипаж в целости и сохранности — или, наоборот, защитить корабль.
Фигура в стройном скафандре подошла немного ближе.
— Сталлис, — сказала Фура.
26
По лестнице послышались тихие, медленные шаги. Базлер отступил назад, посасывая обожженные пальцы, как нашкодивший малыш. В комнату вошли две фигуры в темных одеждах, с поднятыми воротниками пальто и шляпами, низко надвинутыми на лица, так что были видны только горизонтальные прорези для глаз. Они держали руки в карманах, пока один из них не достал что-то вроде серповидных клещей и с их помощью снова не запер за собой дверь.
— Вы уже познакомились с мотли, — сказал Квиндар. — Их стало больше. И теперь, когда света мало, на улицах еще больше. Особенность мотли в том, что они недолговечны, но их дешево и просто собирать, и в сумерках они легко сливаются с толпой.
В комнату вошли недоумки. Они остановились между маленькой группой Адраны и лестницей и сняли шляпы, как будто официально представлялись друг другу.
Она уставилась на них. Они были такими же жуткими, как и те, с которыми она столкнулась в Малгрэйсене, но были собраны из другого набора обрезков, из другой палитры обезьяньих и инопланетных частей. Эффект был таким же диссонирующим, и в них так же не хватало симметрии. Они были именно такими, как и говорил Квиндар: одноразовые сборки из сросшейся, ожившей плоти, собранные вместе с определенной целью, без учета долговечности.
Один из них что-то говорил. У него были рот и челюсть, как у человека, но они были прикреплены к его лицу почти боком, как кусочки головоломки, вставленные не в то место.
— Теперь мы возьмем щелкунчика.
— Нет, — сказала Адрана, стоя на своем месте рядом с Меггери и Рэкамором и стараясь сохранить твердость в голосе, хотя чувствовала, что вот-вот сорвется. — Он мой. Я привела его сюда, я обещала ему безопасный проход.
Недоумки двинулись вперед.
Тэйзакнэйкак пошевелился. Наконец-то он окончательно пришел в себя. Его конечности задергались, и он начал подниматься на ноги. Он повернул голову, издав серию быстрых, все ускоряющихся щелкающих звуков, скрежет, который перешел в нарастающую трель, а затем вышел за пределы слышимости Адраны.
— Вы доставили его целым и невредимым, — сказал Квиндар. — А теперь идите и наслаждайтесь оставшейся частью вашего пребывания здесь. Возьмите шоколадное мороженое. Побалуйте себя. Недоумкам вы не нужны, если отдадите им Зака. Это все, чего они хотят. Не ваше дело совать туда нос.
— Они убьют нас за то, что мы уже знаем, Квиндар. И, в конце концов, убьют и вас тоже. Вы ведь понимаете это, не так ли? Или это далеко за пределами вашего понимания? За всем этим стоят инопланетяне. Сотни лет они хранили от нас секреты — секреты о квойнах, вещницах и Заселениях. Реорганизация привела к тому, что ситуация достигла апогея. Что-то происходит — что-то, что либо обрекает нас всех на гибель, либо даст ничтожный шанс изменить наше будущее. Тэйзакнэйкак немного разбирается в этом. Он увидел проблески правды — достаточно, чтобы его совесть была задета — и слишком глубоко проник в то, что его хозяева предпочли бы сохранить в тайне. Вот почему он убегает. Вот почему они хотят заставить его замолчать.
— Он уже проболтался вам, не так ли? — Квиндар посмотрел поверх ее головы на недоумков. — На вашем месте я бы не спешил это афишировать.
— Я не настолько глупа, чтобы думать, что они или любые другие недоумки позволят нам уйти отсюда, как будто мы ничего не знаем. Они убьют нас или заключат какую-нибудь сделку с властями в обмен на мою поимку. Насколько я знаю, их хозяева — власти. Им нельзя доверять, Квиндар. Предайте их сейчас, используйте все, что у вас есть, и, возможно, вы спасете свою шкуру и искупите свою вину в процессе. — Она наклонилась и подняла щелкунчика, застонав от дополнительной нагрузки на свои и без того уставшие кости. — Но уясните одну вещь. Я по-прежнему отвечаю за него.
Квиндар сделал неопределенный, пренебрежительный жест в сторону недоумков. — Заберите его у нее. Но как можно меньше повреждений.
Недоумки придвинулись ближе. Меггери издала рычащий звук и подняла кулак. Она ударила им ближайшего недоумка, и что-то с сухим хрустом отломилось. Отросток упал на пол, как гнилая ветка. Что-то зашевелилось под шерстью упавшего, и появилась еще одна конечность, с которой капала липкая смазка медового цвета. На конце конечности был нож. Она выскочила быстрым колющим движением, зацепив Меггери за предплечье. Та вскрикнула и отшатнулась, кровь уже текла из длинного, глубокого разреза.
— Бриска! — сказала Адрана, отходя от другого недоумка с щелкунчиком на руках и удивляясь, почему он до сих пор не вмешался.
Он тихо ответил: — Не могу.
— Убей их, — сказала она. — Как сделал в Малгрейсене.
Меггери, стиснув зубы, оторвала часть рукава, чтобы промокнуть кровоточащую рану. — Что его удерживает?
— Я потерял контроль над глазом, — сказал Рэкамор.
Они все посмотрели на глаз, все еще кружащийся под самым потолком.
— Что он сказал? — спросил Квиндар с преувеличенным недоумением. — Что-то насчет потери контроля над глазом? Ты слышала это, Грем?
В руках у нее был прямоугольный пульт управления, тот самый, которым она открывала контейнер. Его огни быстро пульсировали, и она не отрывала взгляда от кружащегося глаза. — Я так и сделала, босс, и это странный глаз, никакой ошибки быть не может. С чего бы такому умному человеку, как мистер Рэк, терять контроль над собственным глазом?
— Бриска, — сказала Адрана, как будто ее настойчивость могла что-то изменить. — Что случилось?
— Управляющие сигналы... — Он замолчал, прижав руку к виску, на его лице отразилось отчаянное напряжение. — Они не проходят. Их отключают.
Гремли ухмыльнулась. — Я же говорила, что это очень универсальный прибамбас, мистер Рэк!
— Ты сделала это, Грем! По правде говоря, я думаю, что в этом замечании была изрядная доля преуменьшения! — сказал Квиндар. Он наклонил голову, обращаясь к Рэкамору. — Нас предупредили, мистер Рэк, после того инцидента в Малгрейсене. Ходили слухи, что вы можете применить к нам пульт дистанционного управления. Ждали вас, так сказать. Гремли вынюхала протокол контроля, когда вы ранее шныряли по нашему помещению. Конечно, мы по-прежнему позволяли вам думать, что глаз функционирует нормально. Даже позволили вам немного поразвлечься с Базом.
Базлер выглядел расстроенным. — Вы хотите сказать, что ему не пришлось бы обжигать мне пальцы?
— Мне очень жаль, Баз, но мы подумали, что было бы лучше, если бы наши друзья по-прежнему считали, что у них есть преимущество перед нами. Тогда как мы все знали бы, на что способны. Так оно и есть!
Попытки Меггери остановить кровотечение были тщетны. Она уставилась на свою уже промокшую повязку. — Он глубоко ранил меня. Пустяки. ... — Она упала на колени с затуманенным взглядом. — Я что-то неважно себя чувствую, капитан.
— Останьтесь со мной, — сказала Адрана. Затем, рявкнув это как приказ: — Останьтесь со мной, Меггери! Мы позовем на помощь.
Меггери что-то пробормотала. Она уже становилась восково-серой. — Кэп...
— Останьтесь со мной!
Недоумки начали сосредотачивать свое внимание на Адране. Она крепче прижала щелкунчика к груди, чувствуя странный и неприятный резонанс в грудной клетке, когда шлем издавал звуки. Недоумки начали высовывать конечности и усики из прорех в своей шерсти, исследуя щелкунчика и пытаясь отобрать его у нее, поначалу с удивительной нежностью.
Она пинала их нижними конечностями, и предметы ломались и хрустели, как прогнившая древесина.
Рэкамор держал руки по обе стороны головы. Он упал на колени, гримасничая и издавая тихие задыхающиеся звуки. Гремли все еще работала с прямоугольным устройством. У нее был совершенно сосредоточенный вид, она слегка улыбалась, щелкая выключателем или поворачивая диск потенциометра. Постепенно она обретала уверенность в том, что может контролировать его глаз. Он то расширялся, то опускался все ниже, и она следила за ним взглядом.
— Пожалуйста, — сказал Рэкамор, с трудом выговаривая это слово сквозь стиснутые челюсти.
— Прекрати! — закричала Адрана. — Ты доказала, что можешь управлять глазом. Ты не должна причинять боль ему самому!
— Ммм. — Гремли выпятила нижнюю губу с неуверенным видом. — Я не пытаюсь навредить парню, но здесь есть чему поучиться. Возможно, если я убавлю звук... или сделаю погромче... — Она резко, импульсивно повернула одну из ручек, и Рэкамор вскрикнул. — А может, и не эту. Может, вот эту...
Комната вспыхнула бело-розовым светом, и энергетический разряд проделал дымящуюся дыру в одной из стен. Гремли ухмыльнулась, снова повела глазом по комнате и превратила один из видеоэкранов в дымящиеся, искрящиеся обломки.
— Это из твоего бонуса, Грем!
Она захихикала, глядя на него: — Ради забавы оно того стоит, босс!
Недоумки все еще пытались вырвать щелкунчика из рук Адраны. Она заворчала и лягнула их. Один из них согнулся в поясе, и под ним хрустнула нога. Она пнула его сильнее, затем ударила каблуком в грудь. На мгновение возникло сопротивление, затем он опустился мягко и без сопротивления. Это было похоже на хруст под крышкой пирога.
Меггери неподвижно лежала в луже собственной крови. Рэкамор корчился на полу. В дверях стоял Базлер, а в помещение входили еще двое недоумков. Один был согнут пополам, как сутулая старуха; другой был неестественно высоким и сгорбленным, как человек, которого пропустили через паровой пресс. Адране было очевидно, что даже если ей каким-то образом удастся обезвредить или вывести из строя их одного за другим, всегда будут другие, и в конечном счете численный перевес возобладает. Квиндар, возможно, и солгал о том, кто он такой, но она не сомневалась, что он был искренен насчет сборища недоумков.
Ощущение в грудной клетке было почти таким сильным, какое она могла вынести. Это было похоже на то, как будто все ее кости, сухожилия и органы перемешались: как будто ее внутренности переворачивались, как белье в стиральной машине. Это ощущение сопровождалось нарастающим давлением за глазами, как будто в них изнутри ее собственного черепа воткнули два горячих шампура.
— Отпустите меня, — сказал Тэйзакнэйкак.
— Нет.
— Вам будет плохо, если вы этого не сделаете. Они убили одну из ваших подруг, и скоро за ней последует другой. Таким образом... есть способ. Но вы должны доверять мне. — Его маленькие, едва различимые глазки под шлемом побуждали ее сделать то, что он сказал, и Адрана поняла, что ее возможности столь же ограничены, сколь и мрачны. Она могла бы отпустить его или попытаться удержать еще на несколько секунд, пока вибрация от его шлема не станет действительно невыносимой, или пока эти недоумки не оттащат его прочь.
Она решила довериться ему. Ослабила хватку и отшатнулась. Из двух недоумков, которые напали на нее первыми, на ногах остался только один, но ему хватило одного удара, чтобы схватить щелкунчика. Недоумок прижал к себе свою добычу, словно в зеркальном отражении и насмешке над защитной позой, которую только что принимала Адрана. У двери, сбитый с толку шумом, топтался Базлер с кухонным ножом в руках. У него был ошеломленный, шатающийся вид человека, попавшего под трамвай и не вполне осознающего, насколько сильно он пострадал.
Тэйзакнэйкак усилил свои вибрации. Волны неслышимого звука были уже сильнее, чем когда она держала его. У нее закружилась голова, она потеряла ориентацию и почувствовала нарастающий позыв к рвоте. Она отшатнулась еще дальше. Бриска упал на колени и прижал ладони к вискам, как будто они были противоположными сторонами тисков, и он хотел только одного — уничтожить собственное сознание. Адрана полностью разделяла это намерение. Она превратилась в сгусток чистой боли, в маленькую звездочку, горящую чистым белым пламенем абсолютной агонии.
Маленькая звездочка...
В ее голове было место только для одной мысли, которая не была бы осколком или отражением самой этой боли. Она подумала о крошечной звезде, парящей в пещере... крошечном, мерцающем источнике огромного, но мимолетного свечения.
Она понимала, что эти звуковые волны не должны были причинить ей вреда, но они, несомненно, должны были дезориентировать похитителей Тэйзакнэйкака и, возможно, причинить еще больший вред недоумкам. Если бы она могла усилить эту дезориентацию, создав интенсивный и поразительный источник света...
