Все это видел совсем недавно — наше посольство примерно так же ездило по Европе. Похоже, вся моя жизнь, в эти пару лет проходит под знаком посольств. То мы куда-то едем, то к нам. А в промежутках приходиться отстаивать свою точку зрения. И потом вновь договариваться. Но договариваться всегда лучше, особенно теперь, когда у меня осталось буквально по пять фугасов на ствол.
Торжественный обед с послами был назначен на следующий день, а на утро следующего дня назначили большое построение войск, шествование по городу и раздачу слонов. По городу поползли слухи о мире и побежали те самые любопытные мордочки, собирая эти слухи, так как рыцари их пригласили только на торжественную часть завтра, а сегодня мы рассматривали договор в узком кругу.
Что можно сказать о договоре. Если отбросить пять страниц красивостей, то оставшаяся выжимка на пол страницы говорила, что у нас все получилось. Некоторые правки связанные с пропускной системой проливов и связью султанских территорий были вполне приемлемы. Организуем ему коридор выше крепости Румельхисар — пусть переправляются. Позднее там можно и мост построить. Только заминировать его хорошенько.
По договору нами отчуждались две территории, весь мыс Бююк-Кемикли, который собственно и образовывал европейский берег Дарданелл. И почти равносторонний треугольник, со сторонами около сорока километров, ограниченный заливом Кючкамык в Мраморном море, озером Дурусу у берега Черного моря, и крепости Румельфенери — открывающей вход в Босфор на европейском берегу. Естественной границей раздела стала река Сазлидери, которую и рекой то назвать сложно. То есть султан отдал восемь сотен квадратных километров, на которых уже успели хорошенько погулять казаки. За такую щедрость он выторговывал незыблемость триумвирата, мол, на троих сообразим, а больше нам никто не нужен. И совместную защиту проливов от вторжений. Хорошо еще, что султан не стал наглеть, и включать в договор пункт об оборонительном союзе — такой договор рыцари однозначно бы не приняли. А так, поспорили до глубокой ночи и согласились. Довольный Головин растолкал меня, сладко сопевшего, в гордой позе за столом, все последние часы этого собрания, и немедленно развил бурную деятельность. Ему надо было организовывать корабли к Петру, суда на азиатский берег, для перевозки части посольства султана, и везде непременно с конвоями. Обойдется.
Османов перевезем на орденской галере, хорошо бы еще гребцами, а посыльного отправим на торговце. Мне все фрегаты теперь для дела понадобятся.
Прошли с Головиным к Магистру, и тут изложил им новый план, который вынашивал с самого отъезда, но ждал решения вопроса с договором. Спорили до самого утра. Общая мысль всем понравилась, обсуждали частности. Потом вообще перешли на обсуждение мирной жизни в проливах и совместной жизни Ордена и России. Под это дело выторговал у магистра давно обещанных специалистов-медиков, и военных. Заберу часть на Мальте, все равно по пути, а часть заберу в Константинополе, когда возвращаться будем.
Утром, хмурый и не выспавшийся, принимал парад, вместе с большой толпой офицеров. В начале, был обязательный молебен. Долго. Затем рыцари показывали класс, в строевой подготовке. Наши тоже старались, но на фоне рыцарей не смотрелись. Плевать, научаться еще — надо будет завести практику инструкторов в войсках. Торжественное начало раздачи слонов, проговорил с Крюйсом — перекладывая на него рассылку посыльных и вопросы связей, проинформировал его, что фрегаты уходят, и оставляю его управлять остающимися нашими судами в Константинополе — как обычно, надеюсь, и не посрами. Последние фразы хорошо вписались в общее торжество, когда из строя выкрикивали солдат, по несколько человек, и награждали их красивыми, золотыми медалями, с короткой фразой "Деянье на века", над которыми два дня думали с ювелиром.
По моему списку наградили всех, искренне радовался за своих ребят, заслуживших эту честь — быть награжденными перед тысячным строем. Одно дело, мои денежные премии, на которые, понятное дело, не скупился — и совсем другое — вот такая торжественная церемония. Опять мне от Петра достанется — хотя и тут у меня железное алиби — это все рыцари, это их традиции, награждать солдат и офицеров, как обычно, просто рядом стоял. Однако надо будет к ювелиру еще раз зайти, да новые пару мешков посуды занести — если привезу Петру мешок медалей, ему будет приятно, а мне меньше достанется, за очередную самодеятельность. Так и сделал, в этот же день. А вот на торжественный прием не пошел, хотелось зверски спать — все, что там будет, уже видел много раз.
Кстати, не пошел напрасно. Головин, когда фрегаты уже уходили в сторону Дарданелл, много рассказывал об ударной обработке осман и рыцарей, которой занимались мордочки на этом приеме. Похоже, было действительно весело. Зато выспался.
Немаловажно еще и то, что фрегаты ушли рано утром, буквально вытащив Головина со свитой, и назначенных гроссмейстером на этот поход магистров, с затухающего светского раута. За фрегатами никто не увязался.
Мраморное море и Дарданеллы проскочили быстро, под храп нашей новой посольской миссии, и фрегаты вышли в Средиземное море, держа курс на Мальту.
Дорога скучно растекалась пенными усами из-под форштевней фрегатов, перемалывая ноябрь в доработки новых проектов и разговоры. К шести фрегатам никто не лез, хотя паруса на горизонте возникали регулярно.
Несмотря на хорошую скорость, фрегаты шли до Мальты почти десять дней. За это время успели обсудить с компанией посланцев все нюансы миссии, и проговорить детали проекта, который был нашей главной заманухой. Бросили это дело через неделю похода и оставшееся время просто скучали. Немного разнообразия внесли пара небольших штормиков, когда море, как капризный ребенок, возмущалось настырным родителям, укладывающим его спать на зиму. Но адреналин еще никому не мешал, а фронты погоды прослеживались достаточно четко, и фрегаты виляли по морю, уходя от основных неприятностей.
На Мальте задержались еще на два дня. Тут то же устроили торжественный прием по случаю. Так как назначенным в Россию рыцарям все равно нужно было время, собраться и закончить дела — согласился с этой задержкой. 11 ноября 1698 года, эскадра фрегатов, расцвеченная флагами России и Ордена, ушла в финишный рывок к цели своей миссии — порту Марсель, до которого оставалась еще неделя пути.
Ночью 17ого ноября эскадра подходила к самому главному порту Франции, на Средиземном море. Марсель манил нас огоньком маяка, на острове Иф. Да-да, именно на этом небольшом островке, в трех километрах от порта Вьё-Пор — кипели, страсти человека в железной маске или графа Монте-Кристо. Хотя, теперь даже и не знаю, напишут ли эти книги — но сам сочинять точно не буду — это же умереть и не встать, столько всего переписать, да и то, по отрывочным воспоминаниям. Хотя... может в старости? Если доживу. И возьму псевдоним Нострадамус. Или можно писать под несколькими псевдонимами. Хотя чего это меня так стукнуло? Рано мне еще. Пора встряхнуться и подготовиться к встрече с губернатором Марселя — Луи Жозефом де Вандомом.
Личность эта была выдающейся, и именно она определила Марсель конечной точкой визита наших фрегатов.
Хорошо, когда под рукой есть рыцари ордена, они представляют все страны, и внимательно следят за делами дома. Надо будет намекнуть Петру, что лучших консультантов по международным делам — ему не отыскать будет. И в Москву обязательно отберу мальтийцев всех национальностей — будет у меня внештатное министерство иностранных дел. Именно они указали мне цель — Великого Вандома. Человека, заслужившего славу непревзойденного военачальника, взявшего два года назад Испанскую Барселону, за что был пожалован титулом вице-короля Каталонии. Он же Герцог де Вандом, он же герцог де Бофор, он же герцог д"Этамп, он же герцог де Пентьевр он же... впрочем, это уже больше походит на уголовное дело. Но заслуги многоликого герцога вполне очевидны, и его членство в ордене "Золотого руна", считавшегося орденом династическим, то есть для узкого круга избранных, говорило о многом. И то, что он был правнуком короля Генриха четвертого Бурбона, так же прозванного Великим стало просто заключительным, маленьким штрихом. Одним словом, на этого человека можно было тратить время и силы — к его мнению при дворе прислушаются.
С его губернаторством в Марселе, все было непросто. Губернатором его назначили в 15 лет, понятное дело, он тут только числился, и будет числиться до самой смерти. Но, как это часто бывает — к своим сорока четырем годам, герцогу стали интересны не только пиры и светские дамы, но еще и дела города, в котором он был назначен главой. И теперь у нас есть редкая возможность, нанести визит, так сказать, почти августейшей особе, на его рабочем месте. И был у нас пропуск к этой худой августейшей тушке — его младший брат Филипп де Вандом, являющийся рыцарем мальтийского ордена. Брата, к сожалению, с собой не везли — но рыцари были уверены, что нас примут.
Маяк подмигивал пляшущим огнем, и обещал скорое тепло, которого стало остро не хватать последние дни. Но без приглашения в бухту, перегороженную цепями, входить не принято, и эскадра заякорилась между крепостью д"Иф и островом Ратонау, хоть как-то прикрывшись от неприятной на мелководье волны. Ждали посыльных из крепости. Не дождались — все же правильно эту крепость из военного объекта сделали тюрьмой, так нести службу нельзя. А вдруг бы у нас снарядов были полные трюмы?
Утренняя побудка была ближе к обеду. Ладно, еще, у меня привычка спать допоздна, если ночью работал — но от крепости такого не ожидал. Они что? Только теперь приметили шесть боевых судов в сотне метров от берега? Начал сомневаться в Великом Вандоме, но переигрывать было уже поздно.
Мальтийцы на борту и тут стали нашей картой, открывающей входы и вызывающей почтение, Уже в обед фрегаты ворочались перед небольшой бухтой, устраиваясь поудобнее на якорях. Заходить в бухту, под пушки крепостей и за цепь — не стал умышленно, не надо нам лишних визитеров и возможности попасть под обстрел крепостей. Совершенно спокойно доплывем на шлюпках, и визитеры пусть трудятся. Например, вон те, что лихорадочно гребут к нам на шлюпке, явно чиновники из порта.
С портовыми службами общались долго. Хорошо, что они, первым делом на головной фрегат полезли, и развили тут бурную деятельность. Пришлось осаживать. А пошли бы на это другие капитаны — не уверен.
Французы были в своем репертуаре — и то им покажи и это, а то арестуют. Разозлили. Хорошо, что французского не знаю, от дипломатического скандала точно бы не отвертелись. Уплывали французы существенно более покладистые, и несколько грустные. По своему обыкновению не дал взятки. И стращал жалобами к губернатору. Так как они убедились, что мы сюда не торговать пришли, а именно с визитом — огорчились вдвойне. И давить на нас было особо нечем, прямо сейчас можем сниматься с якорей — а потом, в письме на имя губернатора, подробно изложу, кто сорвал наш визит к нему. Это все им и изложил. От предложений проводить меня на берег отказался — у меня тут своих проводников полно.
Теперь и мы, на двух шлюпках, шли в бухту Вьё Пор, долго шли, все же далековато встали. Зато согрелись. Да и позиция у фрегатов козырная, бухта и город в пределах дистанции стрельбы, а сами фрегаты вне зоны точного поражения фортов. Хотя, что-то меня не туда занесло, мы сюда вроде с дружбой и деловыми предложениями. Мдя. Надо два крайних фрегата передвинуть, а то они до вон того форта не достанут, случись что. А центральный сдвинуть чуть вперед, он тогда выход из бухты как на ученьях накроет. Ах да, настраиваюсь на дружбу и светское общение. Записал в блокнотик новую расстановку, все же от порта видна иная перспектива, чем с борта фрегата.
Не все было просто с этой бухтой. Пара фортов на входе, это понятные аксессуары эпохи. А вот то, что в порту стоят несколько османских кораблей, не стесняющихся демонстрировать свои флаги, и вполне уютно тут устроившихся — о чем-то, да говорило. Надо им передать, что султан уже подписал мир, а то мне только еще и этих проблем не хватало. Причалили. Теперь пойдем пропитываться городом.
Рыцари тянули меня вдоль набережной, к резиденции губернатора, как мне казалось. И времени подробно рассмотреть набережную, визитную карточку города, не давали. На первый взгляд, город напоминал Берген. Такие же, плотно стоящие вдоль набережной, высокие домики. Первые этажи которых, предоставляли весь спектр удовольствий для моряков — от горячего хлеба, за запахом которого нос сам поворачивался, до не менее горячих француженок, унюхав которых, нос решил, что только что пройденная рыбная лавка, пахла аппетитнее. Но в целом, город понравился живостью. Берген все же более сонный. Понравились еще и широкие улочки, тут, в отличии от Бергена, выплеснутые с верхних этажей помои до середины улицы не долетали, и можно было ходить неторопливо и с гордым видом. Понравился город.
Рыцари привели к солидному зданию, в котором сразу заподозрил далеко не губернаторскую резиденцию, и оказался прав. Мог бы и сам догадаться, что первым делом рыцари пойдут благодарить высшие силы за благополучное окончание похода. Меня, почему-то, как и моих матросов, за это никто не поблагодарил — хотя приложили к походу явно больше сил. Все как обычно. Собор Сент-Мари-Маджоре, да большой, да красивый — но насмотрелся уже на них! Мне бы к губернатору ...
Губернатор нас не принял. Точнее, это нам так чиновники сказали, и просили составить прошение. Жаль, несколько переоценил пробивную силу мальтийского рыцарства при штурме чиновников Франции. Написали прошение, завели светский разговор. Это в моем времени можно было заполнить бумажку и послать ее по почте. В этом времени, прохождение бумажки напрямую зависело от заинтересованности чиновников, подать ее сюзерену как можно скорее и под нужное настроение. Вот и делились деньгами и сногсшибательными известиями, в которых рыцари на белых конях освобождали стенающих под османами христианских дев от этой тяжкой участи. Немного подумал, и переформулировал, что девы страдали под гнетом осман — а то как-то многозначно получалось. Хотя, это же французы, тут любой вариант удивления вызвать не должен, если только поинтересуются, а как к этому освобождению отнеслись девы.
Еще несколько смущал мое повествование, факт османских кораблей на рейде. На этом фоне страсти по спасению истинных сынов и дочерей церкви выглядел не так выпукло. Переговорили и об османах — чиновники обещали послать на корабли под лунным флагом сообщения о заключенном мире. Причем, о заключении мира рыцарям поверили на слово — все же и от них есть толк.
До вечера гуляли по городу, аудиенцию нам обещали как можно скорее, но точно не сегодня. Как обычно — ждите ответа, и что за нами пришлют.
Что можно сказать о Марселе? На пушечные редуты нас не пустили, как и в форты. Жилые кварталы были совершенно обычные, для Европы, узкие и высокие скворечники, стоявшие стена к стене. Мастерских было много, но на фоне моих заводов эти кустари не смотрелись. Оставался только порт, жизнь в котором задавала ритм всему городу.
