Оперативная часть брифинга завершилась, но Равель задержала ключевых сотрудников. За её спиной мерцал логотип АСИ и обновлённый протокол допуска — в нём фамилии многих были зачёркнуты. А напротив одной появилось новое имя: Тан, Ксавьер.
-Мы утвердили кандидатуру нового научного руководителя "Локуса", — спокойно произнесла она, перелистывая последние параграфы протокола. — Решение принято Советом, согласовано с директором АСИ и утверждено через внутренний аудит.
Все взгляды устремились на неё.
-С этого цикла обязанности Аниссы Рашид временно приостанавливаются. Она остаётся в штате как ведущий консультант, но без доступа к ядру сигнала и первичному контакту. Вместо неё главным научным руководителем будет Ксавьер Тан.
Некоторые из присутствующих переглянулись.
-Тан? — пробормотал Хойл. — Его же почти никогда не бывает в "Локусе". Он больше по командировкам мотается.
-Именно, — кивнула Равель. — Он регулярно выезжал из-под зоны влияния Маркеров. По нашим данным, в сумме он провёл под прямым воздействием менее шестисот часов. Без устойчивых пси-сбоев. Без проявлений симпатий к Обелиску. Его профиль максимально нейтральный.
-Он... странный тип, — пробормотал кто-то сзади. — Не верит ни в "голоса", ни в "божественную структуру". Говорит, что всё это — биоматематическая патология.
-И всё-таки продолжает работать с нами, — добавил Айзек. — Значит, не дурак. Но и не фанат.
Двери зала открылись. Вошёл сам Ксавьер Тан — сухощавый мужчина средних лет, с коротко остриженной сединой, гладкой кожей и выражением лица, будто он всю жизнь делал скучную работу, но с максимальной эффективностью.
На нём был стандартный белый халат, не модифицированный, не украшенный, будто он сам не придавал значения символам. Он поклонился коротко, строго, по-корейски.
-Благодарю за доверие, — произнёс он ровным, чётким голосом. — "Локус" — узел, а не храм. Мы не обязаны любить то, что изучаем. Мы обязаны понимать.
-Хорошее начало, — кивнула Равель.
-Сигнал — аномалия. Мы ошиблись, решив подчинить его через привычные механизмы. Он не поддаётся. Не контролируется. Его можно только... временно обойти. Так я и собираюсь работать: обходить, а не уповать.
Он взглянул на Максима.
-Вы с Евгенией — исключение. А исключения не подлежат анализу. Только наблюдению.
Максим усмехнулся.
-Как животные в клетке?
-Как факт, который пока не разрушил систему.
Он повернулся к остальным.
-С этого момента работа с Маркером переходит на симметричную модель: двойной доступ, постоянный нейрофон, резервное отключение на внешнем блоке. Никто не остаётся с ним наедине. Даже я.
-Вы его боитесь? — спросил Айзек.
Тан посмотрел на него.
-Нет. Я просто не хочу быть им очарован.
Эта фраза повисла в воздухе. В ней было всё, чего не хватало "Локусу" до этого момента: равнодушие к чуду. Максим наклонился к Айзеку и тихо сказал:
-Ну вот, теперь у нас есть взрослый в комнате.
Айзек хмыкнул.
-Пока он не решит, что единственный способ всё это остановить — взорвать термоядерную боеголовку
-Не волнуйся, — ответил Максим. — Я всё равно быстрее всех выйду из строя.
И всё же... в этот вечер на станции впервые за долгое время не было слышно пульсации Маркера. Не потому что она исчезла. А потому что те, кто её слышал, начали отстраняться.
Глава 29
АГЕНТСТВО СПЕЦИАЛЬНЫХ ИНИЦИАТИВ (ASI)
ФАЙЛОВОЕ ОБОЗНАЧЕНИЕ: [ECHO-CULT_Rep_2508]
СТАТУС: Закрытый аналитический документ
УРОВЕНЬ ДОСТУПА: NOESIS-RED | ВНУТРЕННЕЕ ПОЛЬЗОВАНИЕ
ТЕМА: О скрытой активности юнитологических структур в научной и околонаучной среде
ДАТА СОСТАВЛЕНИЯ: 19.01.2513
КУРАТОР АНАЛИЗА: Агент-ксенософ Клара Нэш, отдел наблюдения за идеологическими рисками
ПРЕАМБУЛА
Доклад посвящён растущему и малоосвещённому феномену: внедрению юнитологических элементов в академические, исследовательские и прикладно-научные учреждения EarthGov и частных подрядчиков, включая лаборатории, институты и даже внутриисследовательские когорты в проектах типа "Теломер-2", "Эхо-Сфера" и др.
Речь идёт не о фронтальной религиозной агитации, а о скрытой, паразитарной форме проникновения, при которой научная терминология, языки исследований и даже сами гипотезы постепенно подменяются подструктурами юнитологической догмы. Этот процесс происходит вяло, но стабильно, через цепочки контактов, идеологические ячейки и псевдонаучные публицистические площадки.
ОБЗОР СИТУАЦИИ
Анализ содержимого 4 800 научных публикаций по темам: "нейрогенетика", "биокогнитивные поля", "модели коллективного сознания", "синтез анормальной материи", "архетипы постсмертной когниции", выявил устойчивое появление фразеологических оборотов, характерных для юнитологической метанарративной базы. Особенно часто стали встречаться термины: "высшая интеграция", "сингулярный разум", "единение через форму", "биоединый контур" и — в зашифрованных слоях — "обелисковое мышление".
Некоторые авторы, имеющие допуск к материалам, связанным с Образцами, демонстрируют постепенное отклонение от проверяемой методологии в сторону мистицизма, при этом продолжая публиковаться в лицензированных изданиях. Так, например, серия работ доктора Мартена Кайла (академия Гельштадт, Mars-One) ссылается на "морфогенетические поля, рождаемые трансличностной памятью", но при анализе формулы оказывается, что она совпадает с частью юнитологического манифеста "Плоть — сосуд, но не заключение."
В некоторых лабораториях зафиксированы интернальные "замкнутые секты", где сотрудники действуют в изоляции, обмениваются данными вне официальных каналов, и используют собственные протоколы. Под видом исследований по теме "конвергентной биопсихики" они фактически имитируют этапы Схождения в ограниченных средах, моделируя "слияние" данных, сознания, биоматериалов.
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА И ВНЕДРЕНИЕ
Особое внимание привлекают "контуры лояльности" — психологические цепочки воздействия, предположительно используемые через легальные тренинговые программы, семинары и VR-модули. Под видом курсов повышения квалификации сотрудники подвергаются воздействию специфических звуковых паттернов и нарративных структур, вызывающих эйфорию, "прозрение", краткосрочные эпизоды амнезии и стремление к "объединению".
Один из таких модулей — "Holosight Theta-7", официально зарегистрированный как медитационная программа для снижения постстрессовых состояний у исследователей, содержит зашифрованные образы Обелисков, искажение речи на ультранизкой частоте, и скрытые фрагменты из Текста Единения.
ВЫВОДЫ
Юнитология сменила тактику. В условиях жёсткого внешнего контроля они переместили активность в самую недооценённую зону — сферу научного познания. Теперь они не проповедуют догму, они подменяют реальность, подсовывая человечеству знания, вшитые в их религиозную матрицу. Обелиски преподносятся как объекты изучения, но в реальности они становятся источником кода. Учёные думают, что исследуют артефакты. Но это артефакты исследуют их.
При продолжении этой тенденции через два-три исследовательских цикла большинство прикладных дисциплин, связанных с биосознанием, будет носить характер маскированной юнитологической инженерии. И тогда Схождение начнётся не в плоти. А в логике самой науки.
ПРИЛОЖЕНИЯ:
-Перехват внутреннего семинара "Теория единого нейророя" (автор — профессор Линь Зю, Tau-Crimson)
-Список терминов, совпадающих с догматами "Красной литургии"
-Сопоставление графов цитируемости юнитологических идей с научными патентами 2504-2508
— Протокол вскрытия инфо-ячейки в Университете Омега-Сфера: материалы "Обелискового класса" (допуск F47/черный уровень)
ОТМЕТКА АГЕНТСТВА:
Подлежит наблюдению в реальном времени. При малейшем увеличении активности активировать протокол "Табула-0": нейтрализация цифровых и когнитивных источников заражения на ранней стадии.
* * *
Конференц-зал был непривычно тихим. Обычно здесь обсуждали возможную структуру псигенных волн, которые пока оставались неуловимыми для аппаратуры, новые методы экранирования, очередные брифинги по дрон-сканированиям. Сегодня в воздухе витало нечто другое. Сухое напряжение, как перед взрывом.
На центральной проекции медленно вращалась визуализация сегмента "Локуса", помеченного как Глухая зона-3. Участок комплекса, в котором импульсы Красного Маркера не регистрировались ни одним из сенсоров. Он был создан намеренно — как резерв, изолированный в шести слоях пси-резонансной защиты. Почти абсолютная тишина.
-Мы готовы перейти к следующей фазе, — произнёс Ксавьер Тан, стоя перед голограммой. Его голос звучал спокойно, математически отмеренно. — Провести серию коротких экспозиций в Зоне-3 с участием субъекта A-2.
Максим поднял глаза.
-Женя?
-Евгения Орлова, — подтвердил Тан. — Уникальный параметр абсолютной пси-нечувствительности. Пока мы теоретизировали, она подтвердила нулевую реакцию на прямой контакт с Маркером. Нам необходимо понять, можно ли использовать её в качестве биологического буфера. Возможно, и переносчика.
-Вы серьёзно? — тихо произнёс Максим. — Вы опять собираетесь засунуть её в эксперимент с активной зоной?
-Не в прямой контакт. Только наблюдение. Мы начнём с трёх минут под контролем. Полнейшая экранировка, телеметрия, медики рядом.
Максим откинулся в кресле.
-А с ней это уже согласовано? Или вы решили, что можете использовать её, потому что она молчит?
Женя, сидевшая в дальней части зала, подняла голову. В глазах — тревога, но не испуг.
-Я... не против, — сказала она негромко. — Если это поможет.
-Женя, ты не обязана это делать, — твёрдо сказал Максим. — Он просто пытается сделать из тебя проводник. Даже не спросил, чем ты рискуешь.
-Я не чувствую Маркер. Значит, мне безопаснее, чем кому-либо.
Тан повернулся к Максиму.
-Вы не являетесь куратором субъекта A-2. И не обладаете полномочиями на принятие решений от её имени. Евгения взрослый человек и допущена к участию добровольно.
Максим долго смотрел на него. И в этот момент в зале стало очень тихо.
Он встал.
-Я тебя предупредил, — сказал он медленно. — Держись от неё подальше.
-Это не предупреждение, — ответил Тан. — Это эмоциональная реакция на невозможность контролировать другого человека.
-Это граница, — процедил Максим. — И ты её только что перешёл, профессор.
Равель молчала. Она наблюдала. Смотрела, как нарастает шрам между людьми, которые должны были работать на одну цель.
-Все параметры в пределах нормы, — произнёс Тан, продолжая голографическую презентацию так, будто ничего не произошло. — Риск равен 0.8 по шкале Фишера. Ни один из элементов экспозиции не приводит к устойчивой трансформации. Цель: зафиксировать возможную реакцию поля в присутствии субъекта с нулевым восприятием. Этап — наблюдательный...
Он говорил так, как будто речь шла о тесте оборудования. Как будто Женя — не человек, а элемент конструкции. Компонент.
-Ты её даже не назвал по имени, — произнёс Максим, не отрывая взгляда от голограммы.
-Это неуместно в рамках протокола, — ответил Тан. — Мы говорим о стандартах.
Максим медленно встал. Стул отодвинулся с глухим металлическим звуком. Женя повернулась к нему. В её лице было всё: тревога, попытка удержать, страх того, что начнётся.
-Макс, — прошептала она. -Пожалуйста...
-Нет, — сказал он резко. — Достаточно.
Он сделал шаг вперёд, прямо к трибуне. Его движения — не резкие, но в них чувствовалась энергия, которую он больше не сдерживал. Тан продолжал стоять ровно, как будто всё происходящее учебная симуляция.
-Слушай внимательно, Тан, — произнёс Максим. -Ты можешь считать себя гением, координатором, даже спасителем. Но если ты хоть раз приблизишься к ней с экспериментом, не просто опасным, а сомнительным, я тебя пристрелю. Как Шифа. Прямо в этой чёртовой лаборатории. На виду у камер. Без суда. Без предупреждения. И знаешь, что самое интересное?
Он приблизился почти вплотную. Между ними шаг, не больше.
-Мне за это ничего не будет. Потому что я слышу Обелиск. Потому что я полезен не только в качестве подопытной мыши. А ты? Ты — просто очередной долбанный бюрократ. Сменный. Временный. И Совет это знает.
Тан слегка качнул головой.
-Это угроза?
-Это обещание, — отрезал Максим.
Рядом кто-то зашевелился — представители охраны, психолог, младший офицер. Но никто не вмешался. Потому что все знали: если сейчас кто-то сделает шаг, кровь действительно польётся.
Тан не отступил. Только холодно взглянул на Женю и снова на Максима.
-Вы настолько связаны с ней, что готовы уничтожить весь проект, если она откажется участвовать?
-Я готов уничтожить тебя. Проект продолжится.
В этот момент Равель встала.
-Довольно!
Равель подошла к голографической панели. К её голосу моментально вернулся административный металл — тон, от которого не отмахнуться и не переспорить. Он не был громким. Но он решал.
-Протокол пятого уровня, шифр "Статик-11", — произнесла она, отзывая голограмму. — Исходный пакет директив по "Локусу". Кто-нибудь помнит, что там сказано о субъектах с пометкой "А"?
Тан не ответил. Он смотрел на неё с тем же ледяным выражением, что и всегда, но теперь с явным напряжением в глазах.
-Я напомню, — продолжила она. — Субъекты категории "А" обязаны сохранять эмоциональную и когнитивную устойчивость. Лояльность. Без внешнего давления. Без вынужденных действий. Их статус выше стандартного исследовательского. Именно потому, Тан, что они уникальны. И заменить их нельзя.
Она повернулась к залу.
-Евгения Орлова — субъект А-2. Это записано, подписано Советом и утверждено протоколами самого Куратора проекта. До следующей официальной переоценки запрещается привлекать её к каким-либо экспериментам, связанным с Красным Маркером, пси-полем или активными зонами. Запрещается планировать подобные мероприятия без её прямого согласия, прошедшего независимую экспертизу.
Тан не сдвинулся. Но в воздухе повисло нечто новое — граница власти, которую ему очертили.
-Вы превысили полномочия, — произнесла Равель, не повышая голоса. — И получили официальный выговор. Запись будет отправлена в Центр. Я не отстраняю вас, пока. Но с этого момента все действия, связанные с категорией "A", проходят через меня лично.
Тан наконец заговорил:
-С протоколами нельзя работать вечно. Мир рушится. Понадобится больше, чем лояльность, чтобы его спасти.
-Именно. Но если ради спасения мира вы сожжёте своих лучших людей, то с чем мы останемся, когда всё закончится?
-С тишиной, — холодно ответил он. — И порядком.
Равель обернулась к нему в последний раз:
-Следующий шаг с вашей стороны без согласования, и вы вылетите из "Локуса". Без шансов на возвращение.
Она вернулась на своё место и жестом отменила режим заседания. Свет сменился на нейтральный. Двери открылись. Но никто не спешил уходить.
* * *
Максим стоял молча. Женя рядом. И между ними теперь стояло не просто напряжение. А чёткое знание, что научный нейтралитет закончился.
