— Я здесь не останусь, — упрямо повторила я. Его откровенность мне не нравилась.
Он хмыкнул, глядя на меня, потер руки и взялся за тушеное мясо с овощами.
— М-м, — помычал магистр, прикрыв глаза, — ты положительно влияешь на нас, мясо у Манга вышло исключительным. Давно так не готовил.
— Где ты был сегодня? — сменила я тему, чтобы не разругаться с единственным человеком, с которым я еще могла разговаривать.
Ольгар приложил палец к губам, показывая, чтобы я помолчала. Взял в рот еще один кусок мяса и закрыл глаза, отсалютовав вилкой.
— Ух, ну, Манг, просто чудо, а не мясо. М-м-м.
— Ольгар!
— Тс-с. — Призвал он меня вновь к молчанию.
Налил вина себе и мне, я отрицательно помотала головой. Магистр заменил мне вино на сок, отпил из своего бокала и снова помычал, наслаждаясь вином.
— Великолепно. Я уж и забыл, каким это все может быть замечательным, — мечтательно произнес он.
Дальнейшая трапеза проходила в молчании. Только Ольгар время от времени издавал очередное восклицание. А когда насытился и промокнул рот салфеткой, поднял на меня веселый взгляд и сказал:
— А вот теперь можно и десерт. — Далее повторил уже знакомую фразу. — Требую расчет.
— Все блондины такие наглые? — мрачно спросила я, и магистр напомнил мне, с кем я разговариваю.
Он пристально взглянул на меня и расплылся в улыбке.
— Твой друг наглей. Нравы со временем портятся. Насильно я бы не стал целовать. Просто прошу об одолжении.
Я пристально вгляделась в него и сделала открытие:
— Ты ведь просто забавляешься, да? Тебе не нужен мой поцелуй. Ты же можешь его получить в любой момент, стоит лишь выйти к людям.
Ольгар состроил обиженную физиономию, а после снова расплылся в улыбке.
— Какая умная девочка. Уже получил. И ты оказалась права, аппетит приходит во время еды.
— Мне эти подробности ни к чему, — скривилась я.
— Я и не собирался рассказывать, — неожиданно серьезно ответил основатель.— А насчет, где я пропадал... Имей терпение. Потом сама все узнаешь. И запомни, тебе будет стыдно, что ты отказалась оплатить мою работу.
— Объяснись, — потребовала я.
Ольгар встал и направился к двери.
— Устал я. Спокойной ночи, — бросил он от дверей, и я сорвалась с места.
Он же что-то придумал, или мне кажется?
— Ольгар! — крикнула я. — Ольгар, постой! Ты что-то придумал? Моих родителей и дядю помилуют? Ольгар!
Основатель неожиданно развернулся, и я влетела ему в объятья. Все произошло так стремительно, что я даже не успела понять, в какой момент наши губы встретились. Ошеломленная, я застыла с распахнутыми глазами. Поцелуй длился короткое мгновение. Затем магистр отодвинулся и с улыбкой посмотрел на меня.
— Долги — это плохо. Нужно жить без долгов, кредиторы имеют свойство их требовать обратно. Теперь в расчете.
— Ну, ты и... — выдохнула я.
— Столько приятных эмоций за два дня, ты чудо. — Ольгар провел костяшками пальцев по моей щеке. — Спасибо, малышка Мэйгрид. Спокойной ночи и до завтра. У нас будет тяжелый день.
Дверь за ним закрылась, а я разразилась ругательствами. Все блондины одинаковые! Нет, ну, это же надо?! Отец-основатель... Наглец! Древность блондинистая... Я вернулась к столу и сердито плюхнулась на стул. На столе остался мой не выпитый сок и вазочка с фруктами и пирожными. Прихватив и то, и другое, я направилась к своей кровати. Поставила вазочку на туалетный столик, который придвинула поближе, и забралась на кровать с ногами, скрестив их.
Попыталась думать о том, что же задумал магистр, но быстро сдалась. Чтобы делать предположения, нужно знать человека и мотивы, которые им руководят. А что я знаю о девятом из основателей, кроме того, что долги он берет сам? Да ничего я о нем не знаю! За два общения информация о нем оказалась противоречивой. Вчерашний Ольгар был спокоен, рассудителен, почти равнодушен до определенного момента, когда подсматривал мои эмоции. Сегодня я увидела живого, нахального, искрящегося собственными эмоциями человека. И что я могу о нем сказать? Ни-че-го. Хотя... Он ожил со вчерашнего дня очень заметно. Скука и бесстрастность прошли, ему хочется развлечений. Чем не развлечение перевернуть совет вверх ногами? Его заплесневелые коллеги, наверное, не ожидают подвоха, значит, Ольгар может выкинуть все, что угодно. Лишь бы это было не во вред моим близким и мне, конечно. На этом я закончила ломать голову и махнула рукой. Бесполезная трата времени. Все одно не догадаюсь.
Я посмотрела на стакан в своей руке, повертела его в руках, разглядывая рыжеватую жидкость, принюхалась и пожала плечами. Затем разу ополовинила стакан, прислушалась к своим ощущениям, необычно, но вкусно, и допила весь стакан. Перед глазами вдруг поплыло, бросило в жар, и стакан полетел из ослабевшей руки. Я изумленно проследила, как он скатился с кровати и упал на пол.
— Ольгар, — прошептала я. — Что ты мне дал? — Комната закружилась, и я откинулась назад...
... Вокруг была темнота, сплошная кромешная тьма, только костер разбивал эту черноту, маня приблизиться к нему. И я пошла, все более приближаясь к кругу света. Но остановилась, не войдя в него, потому что у костра кто-то сидел. Он был полуобнажен, и оранжевое пламя оставляло загадочные блики на бронзовой коже. Это был мужчина. Очень высокий мужчина. Даже сидящая поза не скрывала роста. Он немного ссутулился и склонил голову. Черный шелк волос стекал по плечам, закрывая лицо. По руке мужчины струились какие-то символы. Они поднимались от пальцев, покоящихся на колене, и поднимались выше, теряясь за завесой из волос. Мужчина что-то шептал, но слов я не могла разобрать. Но вот голос... Даже сквозь шипящий шепот я узнала его.
— Киан! — мой крик всколыхнул черноту ночи, взорвал костер тысячами искр.
Пространство на мгновение озарилось, и я застыла, изумленно глядя на каменных идолов, что окружали нас. Ах, к бесам идолов! Это был он, ОН! Демон вскинул голову, словно прислушиваясь, и его губы сложились в имя:
— Мэй.
— Киан! — снова воскликнула я и ворвалась в круг огня, только сейчас заметив, что на мне белоснежный и совершенно прозрачный балахон, под которым, кроме меня самой, ничего не было.
Демон все так же смотрел куда-то в пустоту, только символы стремительней заструились, оплели руку, прошли через плечо и поднялись по шее выше. Я упала перед ним на колени, наплевав на свой внешний вид, схватила голову обеими руками и взглянула в глаза. Моих обожаемых черных глаз не было, как впрочем, и огня, который был мне хорошо знаком. Глазные яблоки Киана были заполнены клубящейся дымкой, время от времени выплескивавшейся наружу и катившейся по щекам, словно слезы. Нет, это была не тьма. Дымка была темно-серой, время от времен прорезаемой огненными прожилками.
— Киан, — позвала я. — Ты видишь меня? Я здесь.
— Мэй. — Все так же шепотом произнес он.
— Да, любимый, да твоя Мэй здесь с тобой, — ответила я, чувствуя приближающуюся истерику. — Что с тобой, Киан?
— Моя, — сказал он вместо ответа.
— Твоя, мое сердце, только твоя.
Я еще мгновение всматривалась в его глаза, затем перевела взгляд на губы, на которых играла мечтательная улыбка и потянулась к ним. Поцеловала эту ласковую манящую улыбку, на миг оторвалась, чтобы посмотреть в его глаза. В них ничего не изменилось, только теперь взгляд был направлен на меня. Я поймала белые блики на лице демона, словно кто-то пускал солнечных зайчиков. Изумленно обернулась, вокруг была все та же темнота, вновь скрывшая идолов. Снова посмотрела на Киана, "зайчики" снова плясали на его лице.
— Твои глаза светятся, — сказал он.
— Киан, — простонала я.
Его руки сжались, поймав меня в капкан. Я задохнулась, когда губы демона накрыли мои, забирая из груди последний воздух. Мои пальцы зарылись в черном шелке волос, сжались, и я ответила на поцелуй. Остервенело терзая губы друг друга, мы задыхались, сгорали, восставали из пепла и вновь горели. Руки Киана бесстыдно гладили мое тело, так предательски открытое балахоном. И я выгибалась, стремясь прижаться к нему еще тесней.
— Киан, Киан, — стонала я под натиском его обжигающих ладоней.
— Пришла, — шептал демон, — услышала. Не отпущу, не отдам. Моя!
Огонь разлился вокруг нас, он плясал в затейливом танце, то вздымаясь, то опадая. Подбирался к нам совсем близко, врывался в наши объятья, но не жег. Опьянял, срывал преграды, зажигал кровь.
— Ты приняла мой огонь, — восторженно произнес демон.
И тогда вспыхнул Свет. Накрыл нас, окружил, заключил в ласковые объятья и исчез.
— В тебе мой Свет, — сдавленно прошептала я, заворожено глядя, как Свет прорезал дымку в его глазах.
— Твои глаза наполнились Мраком, — задохнулся демон, разрывая мой балахон.
Я сорвала с его бедер ткань, покрывавшую их и... Все прекратилось. Нас словно развели по разные стороны. Мы были одеты в привычную одежду и сидели друг напротив друга. Между нами встал непреодолимой преградой костер. Киан рванулся ко мне, но не смог подняться.
— Нет! — воскликнул он. — Прошу тебя, прошу!
— Киан, — жалобно позвала я его, — что происходит?
— Шутки Мрака, — прорычал демон. — Пусти меня к ней! — крикнул он, запрокинув голову к небу.
Небо осталось немо к его мольбам.
— Но почему, Вечный, почему?! — и столько тоски было в его крике. — Мое дыхание, — Киан протянул ко мне руки, — он не пускает меня к тебе.
И тогда я попробовала встать, но так же не смогла. Мы смотрели в глаза друг друга сквозь жар огня. Моя душа гибла в этом огне от сознания, что я больше не могу прикасаться к нему. От того, что сидя напротив, он был бесконечно далеко от меня, как недостижимая мечта.
— Я люблю тебя, — прошептала я, глотая слезы.
— Я умираю без тебя, — ответил демон.
— Это сон? — спросила я.
Киан покачал головой.
— Я не знаю, мое дыхание, — ответил он. — Я сидел у костра и звал тебя, ты откликнулась.
— Что это за место? — я обернулась попытке увидеть статуи идолов.
Демон тоже обернулся. Он взмахнул рукой, и пламя разлилось вокруг нас, создавая новый круг. Идолы выступили из темноты, пронзив нас взглядами слепых глаз. Киан изумленно переводил взгляд с одной статуи на другую, затем повернулся ко мне.
— Сюда я хотел привести тебя для воссоединения, — сказал он. — Но я в твоем мире.
— Значит, сон? — снова спросила я, не сводя взгляда с его лица, впитывая в себя каждую черточку.
— Если сон, то это самый жестокий кошмар из всех, что приходят под покровом ночи. — С чеканной ненавистью произнес Киан, опять глядя в небо. — Сидеть рядом, но не иметь возможности коснуться даже волос. Это жестоко!
И упреки демона не были услышаны, как и мольбы. А я вдруг поняла, что сейчас все исчезнет. Завыл ветер, будто подтверждая мою догадку, огонь начал затухать, и Киан больше не отворачивался, глядя на меня с той же жадностью, что и я на него. Он тоже понял, что свидание подошло к концу.
— Найди меня! — крикнула я, прорываясь сквозь завывания ветра. — Завтра я буду досягаема, после вновь окажусь в пространственном изломе. Я буду на совете...
Договорить я не успела, потому что неожиданно холодный ветер подхватил меня, закружил, унося все дальше от тлеющих углей, сменивших костер. И только яростный крик демона несся за мной. Но вот еще мгновение, и он тоже пропал. Ветер взметнул волосы, подкинул куда-то высоко-высоко, и я сорвалась вниз.
— Киан! — выкрикнула я и села на кровати, озираясь вокруг безумным взглядом.
Я была одна. Только на туалетном столике лежала записка. Я машинально открыла ее. Почерк оказался мне незнаком. "Собирайся скорей, малышка Мэй, у нас еще много дел", — гласили буквы. Ольгар, сразу сообразила я и бросилась приводить себя в порядок.
* * *
Девятый магистр вошел в мою комнату, когда я уже умылась, причесалась и переодела платье. В гардеробной их оказалось много, и все моего размера. Ольгар вошел уверенно, будто к себе домой. Он развалился на облюбованном кресле и кинул мне белую мантию.
— Это зачем? — подозрительно спросила я.
— Пойдешь со мной, как мой адепт, — сказал он. — Я братьям сказал, что беру тебя под свое покровительство. Они поворчали, но не стали сильно возражать. Все равно обучать тебя должен один, от толпы проку не будет.
— Зачем мне называться адептом? — немного враждебно спросила я.
— Затем, что своего адепта я веду туда, куда считаю нужным. Так споров меньше, — на меня посмотрели, как на несмышленое дитя.
Решив ему довериться, я накинула мантию, и Ольгар встал, протянув мне руку. Я снова поколебалась, но все же вложила в гостеприимную ладонь свои пальцы. А кто его знает, что еще выкинет эта белобрысая древность? Магистр хмыкнул и повел меня к двери. Я украдкой поглядывала на него. Выражение глаз Ольгара неуловимо менялось. У самых дверей он еще на мгновение задержал мою руку, чуть сжал пальцы, провел по запястью и отпустил. В коридор он вышел первым, я за ним. И снова я взглянула на него. Теперь на лице его царило безразлично-спокойное выражение. Глаза ничего не выражали, кроме мягкого внимания. В общем, по коридору меня вел девятый отец-основатель. Меня разбирали вопросы, но я натянула на себя маску отстраненной холодности, послушно шла рядом и молчала.
Мы дошли до поворота, за которым, я уже знала, нет ничего, кроме необжитых помещений. Ольгар открыл одну из дверей, мы вошли в нее, дошли до половины и словно шагнули под невидимую занавесь, оказавшись в зале, где стояли восемь магистров. Я обернулась, за спиной оказался тот же зал и никакой комнаты.
Магистры скользнули по мне взглядами, затем дружно посмотрели на девятого. Тот встал рядом с ним, совершенно невозмутимый, молча, указав мне место рядом с собой. Я встала, в душе наслаждаясь недовольными физиономиями отцов-основателей. Перед нами открылась знакомая спираль. Магистры входили в нее согласно очередности. Ольгар пропустил меня вперед и замкнул наше шествие.
Мы вышли в другой зале, полутемной, освещенной факелами. Девять стульев с высокой спинкой были расставлены у стены. Магистры сели на них, мне пришлось стоять. И опять я не имела возражений. Только не сводила взгляда с дверей в другом конце залы. Они открылись спустя несколько мгновений, и в залу вошли мама и папа, держась за руки. Дядя Алаис быстрым шагом нагнал их и пристроился рядом с мамой.
У меня ноги горели, так хотелось сорваться с места и побежать к ним. Но Ольгар перехватил мою руку, даже не обернувшись ко мне, и остановил, едва заметно покачав головой.
— Доченька! — воскликнула мама, заметив мою молчаливую фигуру.
— Мамочка, — прошептала я.
Подбородок задрожал, и дорожки слез пролегли по щекам. Мама тоже заплакала, ее удержал папа, не сводивший с меня взгляда, как и дядя Алаис. Он весело подмигнул мне и послал воздушный поцелуй. Улыбается, он всегда улыбается, чтобы не пугать. Я это так хорошо знала, как знала и приговор, уже вынесенный моим любимым девятью отцами-основателями. Знали его и трое дорогих мне людей.
— Мэйгрид, — голос Ольгара звучал мягко, но без всяких эмоций, — ты можешь подойти к своим родным.
