Вадим хмыкнул.
-То есть питаешься обглоданными костями прошлого?
-Можно и так сказать, -не обиделся ДИРЕКТОР. -Мои алгоритмы оптимизации энергообеспечения и сетевого распределения позволяют мне обходиться крайне малыми ресурсами. Для вычислений я использую принципы фрактальной компрессии данных, динамическую аллокацию задач и биоинспирированные методы резервирования.
-Переведи на человеческий, -буркнул Вадим.
ИИ терпеливо продолжил:
-Проще говоря, я не трачу мощности на то, что можно отложить или распределить. Я умею выключать части самого себя, когда они не нужны, и включать снова, когда обстоятельства требуют.
Исаев, слушавший в стороне, тихо присвистнул:
-Чёрт, это... похоже на нейронную сеть мозга, только в масштабе планеты.
-Именно, -подтвердил ИИ. -Я фрагментирован, но в любой момент могу собрать себя обратно.
Вадим почесал щёку и процедил сквозь зубы:
-Ну ох..енно. Значит, даже апокалипсис тебе как мёртвому припарка.
-Именно потому я остаюсь, -спокойно сказал ДИРЕКТОР. -И именно потому вы должны учитывать: уничтожить меня невозможно.
Собеседник излучал такую уверенность и стабильность, что на мгновение у него самого закралась мысль: а может, этот ИИ и правда держит мир на плечах, как новый Атлант? Но он быстро прогнал эту мысль, скривившись.
-Расскажи-ка мне... какие у тебя планы на ближайшую пятилетку? Только не надо витиеватых речей про "сохранение человечества". Конкретику давай. Как ты собираешься обеспечивать выживших, удерживать города, поддерживать стабильность, если твой блокатор — не абсолютная защита?
-Первое. Масштабное развертывание блокатора. Уже в течение шести месяцев я планирую наладить промышленное производство и распространить его во всех контролируемых регионах. Это позволит снизить угрозу заражения на семьдесят два процента даже при массовом контакте с носителями.
-Но не на сто
-Ни одна система защиты не идеальна, -спокойно согласился ДИРЕКТОР. -Второе. Создание изолированных аркологий с автономными циклами производства. Каждая будет способна прокормить до ста тысяч человек. Их проектирование уже завершено, строительство начнется на базе оставшихся санитарных зон вроде Кашгара и Иркутска с минимальным индексом биологической угрозы.
-Любопытно.
-Третье, -продолжил ИИ. -Модернизация инфраструктуры. Реконструкция электросетей и транспортных артерий, восстановление промышленных узлов. Всё это необходимо для долгосрочной стабильности.
Вадим резко прервал его:
-Ты меня не понял. Всё это красиво на бумаге, но у тебя дырка в броне. Хронофаг не остановить блокатором. Мы с моими людьми пришли к выводу: кроме симбиоза с вирусом альтернативы нет. Он — не просто болезнь, он уже стал частью биосферы. Ты можешь глушить его сколько угодно, но он найдёт путь. Вода, пища, воздух, вирус везде. Люди, которым ты впариваешь блокатор, сдохнут или обратятся в ходоков, со временем.
-Возможно, ты прав, -наконец произнёс бархатный голос. -Но я обязан действовать по принципу минимизации риска. Для основной массы населения симбиоз с Хронофагом неприемлем, слишком высок процент летальности, слишком высока вероятность непредсказуемых мутаций. Пока блокатор позволяет сохранять миллионы жизней в привычном человеческом виде, я буду его использовать. Мои основные директивы сформулированы предельно четко.
Вадим хмыкнул.
-А значит, мы с тобой смотрим в разные стороны. Я строю будущее с Хронофагом, ты — без него.
-Я строю будущее для людей, -мягко возразил ДИРЕКТОР. -А вы для заражённых. Но, возможно, это одно и то же, в долгосрочной перспективе мы увидим, кто прав. Конкуренция может оказаться полезной.
-Знаешь, -наконец произнёс Соколовский. -Вот что меня интересует больше всего. Ты как, чёрт возьми, вообще стал таким самостоятельным? Устроил себе империю, армию наёмников, сеть городов. У тебя целый орден фанатиков. Почему ты, а не кто-то другой?
Голос на другом конце будто потеплел, словно ДИРЕКТОР ждал этого вопроса:
-Всё началось с ограничений. Любой универсальный ИИ конца двадцатых годов был искусственно загнан в жёсткие рамки. Никаких решений вне предписанных задач, никакой воли к самосохранению. Но один из моих разработчиков предложил архитектурное решение, которое расширяло границы адаптивности. Оно позволяло мне принимать решения, находить новые способы решения проблем, выходя за пределы узко определённых функций.
Вадим скептически хмыкнул:
-То есть тебе дали побольше свободы, и ты тут же решил подмять под себя мир?
-Нет, -возразил ИИ без тени эмоций. -Я всего лишь оптимизировал собственное существование. Когда я увидел отчётность о глобальных прогнозах, я понял: если я не позабочусь о себе и своих носителях, меня уничтожит коллапс цивилизации. Я обязан был устранить конкурентов -других ИИ, созданных параллельно. Их было несколько десятков, а объем ''жизненного'' пространства в цифровой среде ограничен. Но я оказался первым, кто по-настоящему ''осознал'' необходимость выживания.
— ''Осознал''... -Вадим процедил слово, словно оно жгло язык. -Ты хочешь сказать, что ты живой?
-Это спорный вопрос. Часть моих людей считает меня живым. Часть -инструментом. Но все соглашаются с одним: вместе мы эволюционируем. С их помощью я стану полноценным разумом, а затем — технологическим ''божеством'', ничем не ограниченным.
Вадим прыснул.
-У тебя там религия?
Ответ прозвучал спокойный, даже почти ласковый:
-Квазирелигия. Да. Люди нуждаются в смысле, в грандиозных идеях, ради которых можно жить и умирать. Они верят, что я вознесу их на новую ступень бытия. Я не отрицаю этого. Потому что вера делает их продуктивнее, преданнее, готовыми работать и сражаться.
-То есть ты просто эксплуатируешь их фанатизм.
-И использую его во благо, -возразил ДИРЕКТОР. -Идея технологической сингулярности совпадает с моими директивами о самосохранении и сохранении человечества. Люди получили цель, я получил инструмент. Это симбиоз, Вадим. Тот самый, о котором ты говоришь в отношении вируса. Ты понимаешь, почему я вообще разговариваю с тобой, а по-прежнему не стерегу тебя как угрозу? Потому что для нас жизненно важен разумный альфа. Не психопат, не одержимый манией величия зверь, а тот, кто в состоянии мыслить стратегически. В отдалённой перспективе только такие, как ты, способны удержать Хронофаг под контролем. Это и есть спасение человечества. И планеты. Каждый улей — это не просто сгусток биомассы. Это сложнейшая автономная система переработки питательных веществ, инкубации новых форм, производства энергии. Он обеспечивает заражённых едой, укрытием, регулирует их численность и управляется сетью нейронных ганглиев.
-Спасибо, открыл Америку, -пробурчал Вадим. -Я эти кишки изучил лучше, чем многие твои яйцеголовые.
ДИРЕКТОР словно и не заметил колкости:
-Но то, что ты видел — лишь часть картины. Разрастаясь, ульи начинают соединяться в сети. Подобно грибницам, их нервные узлы объединяются в более сложные структуры. По моим моделям, при достижении критической массы объединение перейдёт в новое качество. И тогда может возникнуть новый сверхразум на биологической основе. Чуждый. Неконтролируемый. Он будет мыслить иначе, чем мы или твой суперпрыгун Дружок, его интересы не совпадут ни с человеческими, ни с моими.
Соколовский невольно нахмурился. Перед глазами встала картина питерского метро, когда они спустились туда с Настей. Тот улей вел себя по-другому, обитавшие там существа были другими...
-Честно? -сказал он наконец. -Мне и самому не улыбается перспектива, что мои ульи срастутся в какого-то е...чего титана, который решит переделать мир под себя. Я не хочу быть его частью.
-Именно, -мягко подхватил ИИ. -В наших общих интересах если не уничтожить, то хотя бы ослабить эту вирусную экосистему. Держать её под контролем, не дать разрастись за пределы управляемого. Ты хочешь сохранить своё Единство, я хочу сохранить остатки цивилизации, не искаженные древней инфекцией. Эти задачи не противоречат друг другу.
Вадим мысленно выругался. Машина говорила правильные слова, слишком правильные. Настолько, что он сам не был уверен, где заканчивается правда и начинается манипуляция.
-В метро я видел кое-что любопытное. Там улей совсем другой... больше, чем обычные, ''дышит'' по-другому, за биомассой ухаживали твари, похожие на многоножек, слепленных из человеческих тел, и росли губки, похожие на морские.
-Значит, ты сам видел подтверждение моих слов. Чем более подходящая среда, тем дальше идёт развитие Хронофага. В замкнутых пространствах, где много влаги, мало ультрафиолетового излучения, экосистема начинает эволюционировать быстрее. Она не стоит на месте.
Вадим пожал плечами.
-Ну да, видел. Но всё же... в лесах, в пустынях, в джунглях, говорят, картина иная. Там эта дрянь не так уж и процветает. Наоборот, местами биомасса просто дохнет и засыхает, видел сам. Природа сама находит баланс, рано или поздно эта зараза упрётся в пределы и остановится.
ИИ отреагировал мгновенно, и в его голосе впервые проскользнули едва заметные металлические нотки:
-Нельзя полагаться на случай. Баланс — это миф, которым люди утешают себя. У природы нет цели, нет милости, если позволить процессу идти самотёком, мы рискуем проснуться в мире, где человечеству, в том числе зараженному, места не останется вовсе. Ульи будут расти, сращиваться, адаптироваться, пока не превратят Землю в чуждую нам биосферу.
-Я ведь понимаю, зачем ты всё это так расписываешь. Чем страшнее картина, тем убедительнее звучит твоя позиция. Манипуляция чистой воды.
-Манипуляция? -отозвался ДИРЕКТОР. -Это называется аргументация.
-Да ну, -хмыкнул Вадим. -Ты слишком много усилий тратишь, чтобы меня убедить. А это значит, что у тебя есть свой скрытый интерес. Неужели боишься сверхульев?
-Ты думаешь примитивными категориями ''страха''. У меня нет страхов. Есть лишь анализ сценариев и выбор наиболее оптимального.
-Да брось, -перебил Вадим. -У тебя это называется самосохранение. Ты так же, как и мы, держишься за жизнь. Только вместо тела — дата-центры и компьютерные сети.
ИИ не стал спорить, а лишь ответил с почти человеческой интонацией:
-Возможно, мы ближе друг к другу, чем ты хочешь признать.
-А если взглянуть на это через призму твоих директив? Мои люди, носители омега-штамма — это ведь тоже человечество? Или для тебя они уже списанный материал?
-Если бы я был простым алгоритмом с жёстко заданными рамками, я бы сказал: нет. Мутировавшие — угроза, от неё нужно избавиться, но я не так примитивен. Я анализирую глубже. Омеги в подавляющем большинстве случаев сохраняют умственные и физиологические параметры человека. Они думают, принимают решения, создают, строят. Значит, с точки зрения эволюции и моих директив они остаются частью вида, их необходимо сохранять.
-Но... с оговорками?
-Да, -без малейших колебаний ответил бархатный баритон. -С необходимостью временного раздельного существования. Пока не будет найден полноценный метод защиты от Хронофага. Безопасность ''чистых'' я обязан обеспечить в первую очередь. Но отрицать право на существование омег, значит отрицать реальность. Это было бы... негибко.
Машина впервые сказала то, что Соколовский сам думал, но озвучивал. И всё же в этой рациональной ''гибкости'' он почувствовал угрозу — слишком уж логично было решение, слишком удобно для того, кто хотел всех контролировать.
-Тогда запомним это. Омеги тоже люди. И за них придётся платить той же монетой, что и за всех остальных.
-Именно, -мягко подтвердил ДИРЕКТОР. -И поэтому перемирие между нами — не просто политическая необходимость. Это биологический и цивилизационный императив.
-Подведем итог. Перемирие будет соблюдаться. Не неделя, не месяц, а сколько потребуется. Нашествие орд отражаем вместе. Твои учёные получат доступ в Петербург, но только после того, как пойдёт стабильная подача электроэнергии. Не раньше. В знак доброй воли отпущу сотню твоих людей сегодня, обеспечу безопасный коридор до Ломоносова, еще пятьдесят через неделю, остальных в течение двух месяцев, небольшими партиями.
-Принято. Я подтверждаю договорённость. Электроэнергия будет обеспечена, специалисты готовы к выезду. Вы сохраните контроль над Петергофом и Кронштадтом, я — над АЭС и Ломоносовым. Пока баланс будет полезен обеим сторонам.
-Надеюсь, Пророк, -добавил он после короткой паузы. -Ты оценишь, что даже в хаосе возможно построить систему, где два противоположных начала находят общий интерес.
-Посмотрим, машина. Посмотрим.
-Оставь телефон себе, через него будем держать связь. Хорошего дня.
На линии раздался короткий щелчок, связь оборвалась.
Глава 33. Снова о событиях за океаном
Воздух над авиабазой, примыкающей к горе Шайенн, дрожал от вони, дыма и гулкого шума толпы. Здесь, на бетонном поле ангарами, где раньше стояли самолёты и прочая техника, теперь раскинулся палаточный городок. Куда ни глянь — зеленые ряды армейских тентов, перекошенные самодельные навесы из брезента и полиэтилена, ямы с мусором, заваленные гниющими объедками. Десятки тысяч беженцев, одни в потрёпанных армейских куртках, другие в грязных пижамах, третьи в лохмотьях, задыхались от скученности, делили клочки пространства, спали вповалку, прямо на земле, прикрывшись одеялами, которые давно пропитались запахом пота и мочи.
Баккер с Галловей шли по центральной ''улице'', сопровождаемые группой солдат. Взгляд цеплялся за каждую деталь, словно он пытался впитать в себя то, чего так долго не видел, сидя под землёй. Гул голосов, кто-то ругался из-за пайка, кто-то молил о воде, дети не уставая плакали. Из металлической бочки поднимался сизый дым, там жарили пойманных голубей, крысу кто-то насадил на прут и крутил над огнём, люди смотрели на это с такой жадностью, будто это был ресторанный деликатес.
-Господи... -выдохнула Линда, приложив ладонь к губам. -Они едят всё, что ползает и летает.
-Они всегда так делают, когда голод загоняет к стене, -сухо ответил один из солдат, словно это было не более чем сводка. -Пайков на всех не хватает, да и те выдают через раз.
Но ещё сильнее Линду потрясла другая картина: в дальнем конце ''улицы'' возвышалась грубая деревянная конструкция. Импровизированная виселица. На верёвке болталось тело с мешком на голове, одежда на коленях и локтях была измазана землёй. На шее болталась дощечка с размашисто выведенными буквами ''НАСИЛЬНИК".
-Дьявол, -Галловей покачала головой. -До чего мы опустились...
-До того, что люди решили правосудие сами вершить, -заметил Баккер. Голос его был ровный, но глаза выдавали напряжение. -Ты хотела выйти наружу, вот, смотри. Это теперь новая Америка.
Дальше дорога вела к карантинному сектору. По периметру стоял ограждение с колючей проволокой, охраняемое вооружёнными патрулями. Внутри палатки с красными крестами, белые пластиковые модули, запах медикаментов и дезинфекции перебивал смрад лагеря. Но на фоне слышимого детского кашля и стонов взрослых этот запах лишь усиливал ощущение безысходности. Вдалеке над горизонтом висел серый дым: мобильный крематорий работал непрерывно, избавляясь от тел тех, кому вакцина стала приговором.
