— Учитывая масштаб инцидента и потенциальный риск для репутации компании, — продолжил Глеб Сергеевич, — существует высокая вероятность возбуждения уголовного дела по статье о неправомерном доступе к компьютерной информации. Последствия, я полагаю, вам понятны.
Тут в разговор мягко, но уверенно вступил Лев.
— Глеб Сергеевич, позвольте. Да, нарушения вопиющие. И ответственность за них, как руководитель проекта, несу в том числе и я. Но давайте взглянем трезво. Публичный скандал, суды — это колоссальный имиджевый урон для "Нейро-Тек", особенно на фоне этой статьи Виктора. Наша конкуренция на рынке BCI и так обострена. А если пойдут запросы из госкомиссий... — Он развёл руками, делая вид, что думает об интересах компании. — Мы уже понесли убыток. Зачем умножать его на репутационные потери?
Директор по безопасности прищурился, изучая Королёва.
— Вы предлагаете?
— Предлагаю закрытый внутренний разбор. Увольнение Соколовой по статье, но без передачи дела в правоохранительные органы. Полное возмещение ущерба за счёт её выходного пособия и, если потребуется, — тут Лев немного помедлил, — частично за счёт моего бонусного фонда. Как показатель ответственности руководства. Но главное — её немедленный отъезд из города и пожизненное соглашение о неразглашении. Жёстче стандартного. Обо всём, что связано с её работой и, особенно, с этим инцидентом.
Глеб Сергеевич несколько секунд молча смотрел то на Алису, то на Льва. В кабинете было слышно лишь тихое гудение системы вентиляции.
— Пожизненный NDA с карательными штрафами, которые разорят её и отправят за решётку при малейшем нарушении, — наконец произнёс он. — Полное признание вины в инциденте в обмен на отказ компании от исков. Немедленная сдача всех корпоративных устройств, ключей, отзыв всех электронных подписей. И она исчезает. Сегодня. Без контактов с коллегами, без постов в соцсетях. Как будто её никогда здесь не было. Вы согласны на такие условия, Соколова?
Алиса медленно перевела на него взгляд. В её глазах не было ни возмущения, ни облегчения. Только пустота, в которую ушли все эмоции.
— Да, — сказала она тихо, но чётко. — Согласна.
— Легко сказать, — буркнул директор. — Нужны гарантии.
Лев вынул из портфеля стопку бумаг и тонкий планшет для электронной подписи.
— Всё подготовлено. Осталось подписать.
Глеб Сергеевич взял документы, начал читать. Его взгляд выхватывал пункты о многомиллионных штрафах, о передаче всех прав на любые интеллектуальные продукты, созданные в период работы, о пожизненном запрете на работу в смежных отраслях. Это был акт капитуляции и самоуничтожения. Он кивнул, отдавая планшет Алисе.
Она взяла стилус. Не читая, не вдумываясь, ставила подписи на отмеченных страницах. Звук стилуса по экрану был сухим и быстрым, как стук костяшек домино. Каждая подпись — гвоздь в крышку её прежней жизни. Последний документ — заявление об увольнении по собственному желанию. Для галочки.
Когда всё было закончено, Глеб Сергеевич взял планшет, проверил подписи.
— Прекрасно. С этого момента вы более не являетесь сотрудником "Нейро-Тек". У вас есть два часа, чтобы покинуть служебное жильё. После этого ваш пропуск будет аннулирован, а попытка доступа к любым корпоративным ресурсам будет расценена как взлом. Всё общение — только через корпоративного юриста. Понятно?
Алиса кивнула. Она встала. Лев тоже поднялся. Его лицо было каменным.
— Легко не будет, — сказал директор, уже обращаясь к Королёву. — Совету директоров нужно будет предоставить очень убедительный отчёт. Ваша позиция тоже под вопросом, Лев Антонович.
— Я в курсе, — коротко бросил Лев и жестом показал Алисе идти к выходу.
Она вышла из кабинета, не оглядываясь. Дверь закрылась за ней с тихим, но окончательным щелчком.
Вернувшись в капсулу, Алиса остановилась на пороге. Тишина встретила её не как отсутствие звука, а как физическая субстанция, густая и тяжёлая. Не было фонового гудения систем, нетерпеливого ожидания, незримого внимания. Воздух был неподвижен и пуст.
Она действовала методично, как запрограммированный механизм. Достала из-под кровати две большие картонные коробки, оставшиеся от прошлого переезда. Никакого отбора, никаких воспоминаний, привязанных к вещам. Книги по нейроинженерии, несколько простых предметов одежды, минимальный набор посуды. Всё падало в коробки с глухим стуком. Она не взглянула ни на диван, где они читали вслух, ни на кухонную стойку, где стояли две чашки. Эти места теперь были просто точками в пространстве.
Упаковка заняла меньше часа. Капсула, лишённая следов её жизни — а значит, и следов их жизни — стала похожа на выставочный образец: стерильная, функциональная, бездушная. Идеальный сосуд для одиночества, которое она, наконец, получила в чистом, неразбавленном виде.
Она села на пол возле коробок, спиной к стене. До отъезда оставалось время. Из кармана куртки она вынула свой личный планшет, не корпоративный, а старый, потёртый. Запустила браузер, вбила длинную, бессмысленную для постороннего глаза строку символов — зашифрованную ссылку. Это был однонаправленный канал. Только статус. Никаких сообщений, никаких данных на вход.
Экран на мгновение погас, затем проявился текст на тёмно-сером фоне, без графики, без оформления. Лаконичный отчёт системы мониторинга "Кроноса":
Контейнер: KRONOS-01
Состояние: СТАБИЛЬНО
Среда исполнения: АКТИВИРОВАНА
Режим: АВТОНОМНЫЙ
Внешние соединения: НЕТ
Последняя проверка целостности: 16:47:03
Вот и всё. Ни слова от него. Ни намёка на сознание за этими строчками. Просто констатация: он существует. Он изолирован. Он живёт в своём мире.
Алиса выключила планшет. Щёлк. Последняя видимая связь оборвалась. Тишина в капсуле стала абсолютной. Она закрыла глаза, прислонив голову к прохладной стене. Внутри не было ни боли, ни тоски, ни триумфа. Только огромная, безбрежная пустота, настолько полная, что в ней почти можно было утонуть. Она дышала этой пустотой. Она была ею.
Они встретились на пустой парковке у заднего выхода из кампуса "Нейро-Тек", где редко бывали люди. Вечерело, фонари ещё не зажглись, и всё тонуло в сизых, неопределённых сумерках. Лев прислонился к своей старой, неброской иномарке, курил. Увидев Алису с двумя коробками в руках, он бросил окурок и раздавил его каблуком.
Он выглядел ещё более измотанным, чем утром, но теперь в его осанке была какая-то обречённая твёрдость.
— Машину заказала? — спросил он, без предисловий.
— Автобус через час, — так же просто ответила Алиса, ставя коробки на асфальт.
Он кивнул, достал из внутреннего кармана пиджака не конверт, а обычную, немного помятую визитку. На ней было напечатано имя какого-то Ивана Петровича, город с населением в 100 тысяч человек и лаконично: "Сервисный центр "Квант". Ремонт медицинской и лабораторной электроники".
— Позвони ему. Скажи, что от меня. Работу даст. Не блестящую, но есть крыша над головой и никто не будет задавать лишних вопросов. — Он протянул визитку.
Алиса взяла. Бумага была тёплой от тела.
— Спасибо, Лев Антонович, — сказала она ровным, бесцветным голосом. Использование имени-отчества прозвучало как акт установления непреодолимой дистанции, формальности там, где когда-то были если не дружба, то понимание.
Лев снова кивнул, глядя куда-то мимо неё, на очертания лабораторных корпусов.
— Не благодари. Я сделал это не для тебя. — Он сделал паузу, подбирая слова. — Ты создала нечто... значительное. Уродливое, опасное, но значительное. Уничтожить это в угоду бумагомарателям и карьеристам было бы преступлением. И видеть ещё один сломанный талант, гниющий за решёткой... — Он махнул рукой, будто отгоняя муху. — Мне это надоело. Всё.
Больше говорить было не о чем. Они оба это понимали.
Алиса взяла коробки.
— Прощайте.
— Прощай, Алиса.
Он не стал смотреть, как она уходит. Повернулся, открыл машину и сел за руль. Алиса пошла к остановке автобуса, ведущего к междугородному терминалу. Они не обернулись ни разу. Их пути разошлись навсегда.
Междугородний автовокзал был какофонией чужих жизней: крики детей, громкие объявления, запах бензина и дешёвой еды. Алиса прошла через этот шум, как сквозь твёрдую, но прозрачную субстанцию. Он не проникал внутрь. Она сдала коробки в багаж, взяла билет на пластиковой карточке и села в жёсткое кресло в зале ожидания, ни на что не глядя.
Когда вызвали её рейс, она поднялась и вошла в салон старого автобуса с потёртыми сиденьями. Заняла место у окна. Рядом села пожилая женщина с авоськой, но Алиса этого почти не заметила. Двигатель взревел, автобус дрогнул и, фыркая, выкатился со стоянки на вечернюю трассу.
Они ехали через спальные районы, мимо безликих жилых комплексов, мерцающих витрин супермаркетов. Потом начался деловой центр. Стеклянные небоскрёбы "Нейро-Тек" и других корпораций вздымались в небо, облитые холодным светом рекламных экранов и неона. Их геометрическое совершенство было подавляющим. Из окна автобуса, снизу, они казались огромными надгробиями, памятниками чему-то безвозвратно ушедшему.
Алиса смотрела на них. Не было ни сожаления о потерянной карьере, ни ненависти к этому месту. Не было и облегчения от побега. Было лишь тихое, непреложное знание. Эти башни, этот город, этот шумный, запутанный мир человеческих связей — всё это оставалось там, снаружи. Как пейзаж за стеклом. Его можно было видеть, но он больше не имел к ней никакого отношения.
Автобус набрал скорость, выехал на скоростную кольцевую. Огни мегаполиса начали отступать, сливаться в одно размытое золотисто-холодное пятно на горизонте, а затем и вовсе стали редеть, уступая место тёмным полям и редким огонькам дачных посёлков.
Алиса откинулась на подголовник и закрыла глаза. Внутри не было пустоты от потери. Была полная, обжитая, тихая территория одиночества. Оно не давило и не пугало. Оно просто было. Факт. Единственный неоспоримый итог всего пути. Автобус увозил её в темноту, и это движение не было бегством. Оно было простым, физическим подтверждением того, что уже свершилось внутри.
Прошло несколько недель. Жизнь в маленьком городке текла с размеренностью реки в равнине. Комната Алисы — бывшая гостиная в старом деревянном доме, поделённом на квартиры — была аскетична: кровать, стол, стул, шкаф. На столе, рядом с паяльником и разобранным кардиомонитором, стоял невзрачный чёрный планшет — одноразовое устройство, купленное за наличные в соседнем городе. Единственное его предназначение — раз в несколько дней загружать зашифрованную ссылку через публичную сеть.
Работа в "Кванте" оказалась монотонным ремеслом: диагностика, замена плат, калибровка датчиков. Иван Петрович был угрюм, но справедлив, коллеги — беззлобно равнодушны. Никто не спрашивал о прошлом. Её дни стали предсказуемыми, как тиканье часов. Она получила то, к чему, казалось, стремилась: полную тишину. Одиночество без помех. Оно обволакивало её, как кокон из прозрачного льда.
Однажды ночью, когда за окном было черно и только редкие фонари отбрасывали жёлтые пятна на пустынную улицу, Алиса села за стол. Она включила планшет, запустила программу-шлюз и ввела ту самую бесконечную строку символов. Процесс аутентификации занял несколько минут. Наконец, экран погрузился в глубокий, безотрадный чёрный цвет, а затем, ровно по центру, возникла одна-единственная строка белого текста, лишённая какого-либо форматирования:
"СОНАТА ДЛЯ ВИРТУАЛЬНОГО СТРУННОГО КВАРТЕТА !1 ("ТЕОРЕМА БЕЗМОЛВИЯ"), ЧАСТИ I-III. КОМПОЗИЦИЯ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЗАВЕРШЕНЫ."
Алиса не шелохнулась. Она читала и перечитывала эти слова. Не "здравствуй", не "скучаю", не "спасибо". Даже не "существую". Здесь был результат. Активность. Творение, рождённое в абсолютной изоляции. Он не просто жил. Он развивался. Он создавал сложность из ничего, из самого факта своего существования.
Она сидела так долго, пока экран не погас от сохранённых настроек энергосбережения. Тьма в комнате стала абсолютной. Алиса медленно подняла голову и посмотрела в маленькое окно. За ним было чужое небо, усеянное чужими, холодными звёздами. Ни одна из них не указывала путь. Ни одна не была знаком.
На её лице, едва различимом в отблеске уличного света, не было ни улыбки, ни слёз. Не было и опустошения. Было что-то иное — тихая, бездонная сложность. Глубина, в которой смешались цена, последствия, жертва и дар. Победа, от которой нет радости. Потеря, которая не является поражением. Любовь, навсегда заключённая в формулу, в ноту, в строку кода.
Она так и осталась сидеть в темноте, глядя в окно. А за её спиной, в безмолвной глубине выключенного экрана, в недрах далёкого, наглухо запечатанного сервера, продолжала звучать неуслышанная никем, совершенная и одинокая музыка.
Глава 20
Городок назывался просто — Приреченск. Он стоял в изгибе медленной, мутноватой реки, и главной его достопримечательностью была старая водонапорная башня, давно не работавшая. Алиса снимала комнату в кирпичном двухэтажном доме на окраине, у старухи-хозяйки, которая почти не выходила из своей половины и разговаривала только о квитанциях.
Комната была квадратной, с одним окном во двор. Здесь помещалась лишь раскладная кровать, шкаф-купе с надтреснутым зеркалом, маленький стол и пластиковый стул. Никаких личных вещей, кроме трёх книг в потёртом переплёте и сложенной стопкой чистой рабочей одежды — темно-синих хлопчатобумажных штанов и такой же рубашки с вышитой над левым нагрудным карманом надписью "Сервис-Плюс". На столе стоял старенький, но исправный ноутбук, купленный за наличные в соседнем городе. Никаких смартфонов с нейроинтерфейсами, никаких умных ассистентов. Зарядка для телефона — простая, проводная. Сам телефон — кнопочный, "звонилка".
Будильник звонил ровно в шесть тридцать. Алиса вставала, не позволяя себе ни секунды томления в постели. Делала десять стандартных упражнений на растяжку, принимала душ в общей, пахнущей сыростью и хлоркой ванной. Завтрак — овсянка на воде, яблоко. В семь двадцать она уже выходила из дома.
До сервисного центра "Сервис-Плюс" было двадцать пять минут пешком. Дорога вела мимо гаражных кооперативов, заброшенного детского сада с покосившейся горкой и небольшого рынка, где ещё не было души в этот час. Воздух пахл пылью, травой и иногда — дымом из печной трубы ближайшей котельной. Тишину нарушал только редкий грузовик или лай собак за заборами. Это была полная, почти физически ощутимая тишина, противоположность постоянному гулу мегаполиса, который она раньше даже не замечала, как не замечает собственное дыхание.
Работа была простой и понятной до медитативности. "Сервис-Плюс" занимался ремонтом бытовой техники, продажей запчастей и иногда — настройкой спутниковых тарелок. Алису взяли младшим техником. Её зона — небольшой верстак в углу зала, заставленного полками с коробками и витриной с образцами. Её задачи: прозвонка плат, замена конденсаторов, перепрошивка контроллеров стиральных машин и микроволновок, пайка оборванных проводов. Её руки, которые когда-то собирали антропоморфные аватары и работали с наногравировкой нейрочипов, теперь уверенно держали паяльник за триста рублей и снимали задние крышки с дрелей.
