— Погоди, не здесь же! — сказал второй. — Давай сперва оттащим ее к дереву. Будет обидно, если в главный момент на нас кто-нибудь нападет.
Сидевший на ней недовольно фыркнул, но кивнул. Схватив ее запястья, он быстро заковал ее в наручники, поднял, перекинул через плечо и пошел вслед за своим товарищем.
Сперва она подумала, что это — те двое парней из таверны. Но нет же! Голос был совсем другим, да внешних сходств не наблюдалось. Даже в темноте, они были явно выше и крупнее. Только теперь она начинала понимать, что происходит сейчас, и что будет дальше.
Она попробовала дотянуться до молотка, висевшего у нее на поясе, но кандалы не дали ей этого сделать. Тогда она усиленно начала стучать обидчика по спине кулаками, но все тщетно. Тот даже не ослабил хватку. И вот тогда ей стало по-настоящему страшно. Неужели то, чего она так боялась всю жизнь, случится с ней именно здесь и сейчас? И она не может никак этого избежать? Несправедливо!
С силой мужчина швырнул бедняжку на землю, и тут же уселся на нее. Ухватился своей ручищей за ее маленькое личико, притянул к себе.
— Ты боишься смерти? — грубым тоном спросил ее он. Девушка не отвечала. — Что, нет? А должна бы! Впрочем, смерть — не самое страшное, что тебя ожидает впереди.
Второй мужчина, кажется, не обращал на их диалог никакого внимания. Просто стоял повернувшись спиной и наблюдал, не идет ли кто-то.
Тем временем насильник уже начал раздевать ее, попутно пытаясь стянуть с себя штаны. А она... она ничего не могла сделать. Все тело оцепенело от ужаса и единственное на что ее хватило, сдавленное:
— Спасите...
В тот же миг в паре метров от нее она заметила какой-то сверкающий предмет. Как будто маленький наконечник стрелы метнулся в воздухе. Только летел он не со стороны, а откуда-то сверху. Мгновение, и этот наконечник плотно вцепился в горло "стоящего на стреме". Еще секунда, и он взлетел в воздух, рассыпавшись на осколки.
Насильник быстро обернулся, заметив что его напарника больше нет, но так и не понял почему.
В растерянности он завопил:
— Кто здесь?
И ответом ему стало:
— Твой ночной кошмар.
Эти слова подействовали на преступника словно укол адреналина. Впопыхах натягивая штаны, он быстро позабыл и о своем товарище, и о жертве. Что было сил, понесся вперед, через поля. То и дело оглядываясь, он выкрикивал нечто вроде: "Нет, прошу, не надо, пощади". Кричал куда-то в пустоту, и в тоже время словно бы убегал от нечистой силы. Что же, она его все-таки настигла. В очередной раз развернувшись, он не заметил, как врезался. Не в камень и не в дерево, как он надеялся. Прямо перед ним стоял человек, закутанный в черные одеяния.
Рывком он поднял убегавшего на колени и встал позади него. Теперь уже на лице насильника текли слезы отчаянья. Он все еще продолжал слезно вымаливать прощение, но услышал в ответ лишь:
— Да упокоится твоя грешная душа.
Взмах. Удар. Светящийся вихрь. Конец.
* * *
Девушка не успела понять, что же произошло, как все уже закончилось. Теперь они остались вдвоем. Парень стоял неподвижно, повернувшись к ней в пол оборота.
Она натянула на себя остатки одежды и снова укуталась в мантию. Руки у нее по-прежнему дрожали. Поднявшись с земли, девушка взглянула на своего спасителя, стоявшего всего в паре десятков метров от нее. Лица его она не разглядела, но было в нем что-то до боли знакомое, почти родное.
И тут девушку охватило какое-то странное, необъяснимое чувство.
— Это ведь ты, да? Ты, я же чувствую! — внезапно для самой себя, она задала вопрос. Голос ее дрожал, но из-за чего именно, она не понимала.
Парень не отвечал, так что она сделала пару шагов вперед. Больше всего на свете она хотела узнать, кто скрывается под капюшоном. Ведь если ее догадка верна, ох... Сколько же всего она хотела сказать ему, о скольком спросить. Когда дистанция между ними сократилась до трех шагов, девушка замерла на месте, уставившись на лик своего спасителя.
Лунный свет освещал не слишком сильно, но и этого было достаточно, чтобы понять — это действительно был ОН. Вот только лицо человека, скрывавшегося под капюшоном, разительно отличалось от того, что она помнила. Из-под черной ткани торчало несколько пепельно-серых прядей. Глаза же, что когда-то были цвета морской глади, теперь были похожи на замерзшие шарики крови. Да и сам взгляд его переменился — стал более холодным. С лица исчез румянец, а улыбка, вечно красовавшаяся на физиономии того парня, сменилась на угрюмую гримасу напрочь лишенную каких-либо эмоций.
Но даже теперь, ее спаситель не взглянул в ее сторону. Взор его всецело был обращен к белому диску, красовавшемуся на небе.
— Скажи хоть что-нибудь, — продолжила она, теперь уже срываясь на крик. — Объясни же, что с тобой произошло!? Что вообще все это значит?
На сей раз, ей все же удалось обратить на себя внимание, о чем она тут же пожалела. Холод, исходивший от его глаз, пронизывал ее насквозь. Казалось, будто еще чуть-чуть, и душа покинет тело от такого взгляда. Это длилось всего мгновение, но в тот момент девушке показалось, что вся вечность осталась далеко позади.
Но даже это не смогло остановить ее. Подойдя к нему вплотную, прикоснулась рукой к его щеке, заглянула ему в глаза. Кожа его оказалась такой же ледяной, как и взгляд. Парень содрогнулся, но отпираться не стал.
— Почему ты бросил нас? Почему ушел, ничего не сказав, даже не попрощавшись? Да, все не всегда было идеально, но ты всегда... всегда мог перевернуть все с ног на голову, развеселить всех и помочь. Мы были друзьями!
— Прости, — сухо ответил он. — Того парня, что ты знала — его больше нет. Он предал вас и исчез в тот же день.
— Ерунда! Ты спас нас всех. Если бы не ты, всех нас давно бы не было в живых. Брин рассказал все тем же вечером, когда твое имя было вычеркнуто, сказал, что ты пожертвовал собой, чтобы защитить нас. Но я не смогла... в глубине души я просто не могла принять того факта, что тебя больше нет.
— Зря! Цепного Пса Широ и вправду больше нет. Ночной Кошмар — единственное, что осталось от него. — Даже теперь в его голосе девушка не слышала ни единой эмоции. Впрочем, нет. Кое-что в нем все же было — боль. Она была абсолютно уверена, что прямо сейчас его терзает неописуемая душевная агония. Если бы это было в ее силах, она сделала бы все, чтобы облегчить его страдания. Но, увы.
Почувствовав, что больше не в силах сдерживать свои чувства, она убрала руку и повернулась к нему спиной. По бледным пухленьким щечкам медленно стекали ручейки слез. Больше всего на свете она боялась показать свою слабость, особенно сейчас, особенно ему.
Однако пару секунд спустя, она обернулась.
Парень исчез, просто испарился. Всего секунду назад был здесь, а теперь хлоп — и нет. Будто бы и вовсе не было его. На какое-то мгновение, девушка так и подумала, а затем зарыдала в голос.
— Ты лжец! — сквозь слезы прокричала она. — Ты обещал, что всегда будешь заботиться и приглядывать за мной, — прокричала, и упала на колени, потупившись в землю. Душераздирающий плач перешел в стоны и всхлипы. Рыдать просто больше не было сил. Ей стало так больно, так одиноко, что сознание само невольно стало покидать ее, как вдруг...
— Я всегда буду защищать тебя, — раздался тихий шепот у нее над ухом. Тяжелая рука опустилась ей на голову и взлохматила ту так сильно, что аж волосы дыбом встали. Девушка подняла голову и уставилась на парня, возникшего невесть откуда.
— Я ведь обещал! А свои обещания я привык держать. — Голос его, доселе вселявший лишь тоску, теперь стал ласковым и теплым. — Так что сделай мне одолжение, не плачь больше!
После это парень встал, поднял свою подругу и обнял так крепко, словно отпусти он ее, она тут же упадет в бездонную пропасть. Девушка же сначала непонимающе хлопала глазами, но затем размякла и тоже обняла его. Так они простояли несколько минут. Когда же счастливое время подошло к концу, парень развернулся и быстро зашагал прочь.
— Мы еще увидимся? — с надеждой спросила она.
— Однажды — непременно! — А затем он остановился, обернулся и прибавил, — к тому же, я всегда приглядываю за тобой. Так, одним глазком.
И напоследок, перед тем как исчезнуть окончательно, он одарил свою подругу самой теплой улыбкой, какой только мог. Больше девушке ничего не требовалось. Все что оставалось — проводить его взглядом, пока темный силуэт окончательно не растворится в ночном полумраке.
Интерлюдия 3: Последний закат
Мне всегда казалось, что даже оставаясь дома одна, я не перестаю быть в нем гостьей. Довольно странно, учитывая, что с господином Марэ я живу уже почти три месяца. Так уж вышло, что поселилась в этом доме я по чистой случайности. Господин подобрал меня, когда я угодила в одну пренеприятнейшую ситуацию.
В ту пору все, чем я могла заработать на хлеб — игра на мандолине да подношения добрых людей. Больше я абсолютно ни на что не годилась. По правде сказать, в самом начале, когда мы только очутились в этом мире, я пробовала сражаться с монстрами, но толку от этого было мало. По большей части мои товарищи по партии делали всю грязную работу, а я просто бегала вокруг да около, стараясь хотя бы не мешаться им под ногами. Дело все в том, что эти чудища пугают меня до чертиков, и ничего с этим не поделаешь. Мои товарищи тоже прекрасно понимали, что проку от меня, как с козла молока, но виду не подавали. Они были очень добрыми людьми и чувствовали ответственность передо мной, как перед самой младшей. Тогда мне было всего двенадцать. Так вот, в один из рейдов, незадолго после открытия второго этажа Айнкрада, наша группа наткнулась на стаю очень сильных монстров. К счастью, никто тогда не погиб, но к тому шло. А все потому, что моя бесполезность в этот раз была чуть ли не роковой. Миранда — так звали нашего лидера — чудом выжила, бросаясь на монстров только чтобы вытащить меня из ловушки, в которую я сама себя и загнала. Потом они, конечно, говорили, что все в порядке и я могу не волноваться. Но... тогда я окончательно поняла, что такая жизнь не по мне.
Оказавшись на улице одна-одинешенька, я долгое время побиралась, напрашивалась на ночлег в чужие дома и занималась прочими делами, свойственными только нищим бродягам. Но тогда я именно ей и была, глупо теперь смущаться.
Однажды ночью я забрела в лавку, которую держал улыбчивый мускулистый здоровяк, притом то ли очень загорелый, то ли просто темнокожий. Лавка, конечно, предназначалась в основном для проходчиков, так что все там было очень дорого, но Эгиль-сан почему-то решил меня накормить абсолютно бесплатно. За ужином он долго расспрашивал, как малышка вроде меня угодила в такую ситуацию, и я честно выдала ему все, что со мной случилось. Иной монеты, чтобы расплатиться, у меня попросту не было. Ну а на утро, перед тем как уйти, он вручил мне эту мандолину, сказав, что это депозит, с которого он через год хочет получить доход. Понятно было, что он просто решил мне помочь заработать немного денег честным трудом, ну а про доход, скорее всего, ляпнул так, дабы не терять образ корыстного торговца. Забегая наперед, скажу, что долг я все же выплатила, правда уже из тех денег, что платил мне каждую неделю господин Марэ.
Ну а затем были долгие месяцы осваивания инструмента, странствий по городам и случайных подработок. Работала я в основном в трактирах и отелях... нет, не подумайте ничего такого! Я просто там убиралась, мыла посуду и делала прочую грязную работу. Платили за нее немного, зато сразу, а мне того и надо было. Ну а после работы каждую ночь упражнялась в музыке. Сперва получалось не очень, но спустя пару месяцев мой навык был уже достаточно высок, чтобы играть все в тех же трактирах.
Вы наверное спросите, как такая мелкая девчонка смогла так стойко выстоять перед всеми трудностями да еще и приспособиться к ним. Но для меня это дело не мудреное; выживать я училась с самого детства. Родителей своих я никогда не знала, потому долгое время жила в детдоме. Жизнь там, сами понимаете, не сахар, так что все "горести" Айнкрада казались мне довольно досадными, но незначительными, в сущности, проблемами. Я весьма спокойно отношусь к тому, что меня избегают и ненавидят именно благодаря той части моей жизни, проведенной в реале. Впрочем, едва ли я сожалею о тех двенадцати годах моей жизни, ведь как говорил господин: "Именно то, с чем мы сталкиваемся по жизни, делает из нас тех, кем мы есть сейчас".
Итак, спустя пол года в игре я наконец стала странствующим музыкантом. По правде сказать, никогда не испытывала особой любви к музыке, но в данном случае это было не хобби, а средство выживания. Во всяком случае, именно благодаря своим мелодиям, я оказалась в этом уютном доме. Так что все всегда к лучшему, как говорит господин Марэ.
Но вот тогда-то я и угодила в ловушку, как кролик, поведшийся на морковку, угождает под корзину. Когда в один прекрасный день ко мне подошел человек в дорогих доспехах, и предложил поработать на его гильдию, посулив мне хорошими деньгами, я не раздумывая, согласилась. Так обрадовалась этой возможности, что напрочь позабыла об осторожности.
Первое время все было просто отлично. Я готовила ребятам еду, играла для них, убирала в их квартире. Я не знала, чем они занимаются, и не особо-то интересовалась. Но спустившись однажды в подвал, чуть не упала в обморок от увиденного. Там жили закованные в цепи девушки, запертые в клетках словно дикие звери. Я сильно испугалась и хотела уже бежать прочь, но глава гильдии поймал меня, сказал, что я слишком много видела, и велел помалкивать. Только тогда я начала понимать, что все это время прислуживала настоящим работорговцам. Еще работая в таверне, я не раз слышала рассказы о них, но никак не могла подумать, что так с ними познакомлюсь. С тех пор меня перестали выпускать в город. Члены гильдии больше не притворялись добрыми, и платить мне тоже перестали. Так я стала такой же рабыней, лишенной всякой воли. День за днем я терпела оскорбления и побои, но боялась сказать хоть что-то. А со временем я даже привыкла. Это очень походило на мою жизнь в приюте, так что вскоре я даже перестала думать о побеге и просто смирилась. Наверное, все так и осталось бы, не появись там в тот день господин Марэ.
Когда он пришел, я сперва приняла его за еще одного злодея, решившего приобрести себе живую игрушку. Выглядел-то он жутковато. Но когда во время разговора с одним из членов гильдии, он увидел, как глава избивает меня, сорвался с места и отсек тому руку. Потом была жуткая драка, но в конце концов, кроме него никого не осталось. Я спряталась под стол и наблюдала за ним оттуда. Смотрела, как он одного за другим убивает надсмотрщиков, не испытывая при этом вообще ничего. Его лицо было настолько бесстрастным, что мурашки по телу бежали. Потом он освободил всех рабынь и просто ушел.
В тот момент я поняла, что снова осталась одна, и не нашла лучшего выхода, чем пойти за ним. Аккуратно кралась, идя по его следам, и в итоге все же догнала. Он сперва вовсе меня не замечал, но когда мы зашли глубоко в лес, обернулся и спросил, чего я хочу. Я испугалась, но все же сказала, что мне больше некуда пойти. Тогда он отмахнулся от меня, сказав, чтобы я шла куда-нибудь еще, и быстро зашагал прочь. Я не знала, как мне поступить, но в конечном итоге все же побежала за ним. Бежала долго, пока наконец не нашла небольшой домик в лесной чаще, и чуть не погибла, уворачиваясь от разных ловушек. В конечном итоге я опять угодила в ловушку, но теперь уже буквально. Повисла за ногу на дереве. Попалась просто по-детски. Тогда дверь дома распахнулась, и мой спаситель вышел посмотреть, что случилось. Но обнаружив меня, не стал снимать с ветки, а сел напротив, скрестив ноги, и начал расспрашивать о моей жизни. Сказал, что в таком положении я вряд ли смогу ему что-то соврать, а я и не собиралась. Когда я закончила рассказ, он долгое время молчал, а потом сказал, что я могу остаться у него, с условием, что буду выполнять всю работу по дому. Так я и стала горничной у господина Марэ. Правда самого его я видела довольно редко. Хорошо, если пару раз за неделю придет домой переночевать. К слову, хоть я и зову его так, не думаю, что это его настоящее имя. Однако, еще в квартире той гильдии, он представился английским словом, значения которого я не знаю. Да и запомнила я только его окончание, потому и зову его так. Он никогда не отвечал мне, как его зовут на самом деле, и вообще был не особо разговорчив. Оказываясь дома, он просто садился у очага, полировал кинжал и курил трубку, иногда читая газету. Даже спал в этом кресле, а наутро исчезал, как будто его тут и не было.
