Каменные ступени от озера к замку уцелели, хотя и обветшали. Спешившись, Бернадетта притопнула в нетерпении.
-Идем, Грегори, я хочу осмотреть замок!
-Здесь одни руины и смотреть не на что.
-Не будь таким скучным, государь мой!
С неохотой я повиновался. Моей резвой подруге нравилось тормошить меня и лишать покоя. Гвен прискакал первым и принял поводья моего жеребца.
-С моря идут тучи, будет дождь, государь!
-Мы осмотрим руины и вернемся.
-Возьмите с собой хотя бы пажей.
-Нет, Гвен, здесь пустынно и со мной мой меч.
Бернадетта одолела уже половину подъема и мне пришлось нагонять ее бегом. Придерживая подол платья, она резво перебирала своими очаровательными ножками.
Арка ворот уцелела, и мы вошли в замок короля Магнуса рука об руку.
Мы бродили среди обветшалых и разломанных людьми стен. Кое-где плиты пола уцелели. На них грелись на солнце зеленые стремительные ящерки.
-Грегори, представь, здесь ходили люди, жили и умирали, надеялись на что-то и чего-то ждали! А теперь от них ничего не осталось! Только замшелые камни...Они исчезли, как тени...Вот они есть и вот их нет.
Тени действительно исчезли, так как туча закрыла солнце.
-Пойдет дождь, надо найти укрытие!
Рокочущий удар грома совсем близко встряхнул наши тела.
Вскрикнув Бернадетта бросилась ко мне и прижалась к груди.
-Спрячь меня, Грегори, я ужасно боюсь грозы!
Мы поспешили назад. Новый раскат грома сотряс все вокруг.
Я обнял пискнувшую от испуга девушку и накинул на плечи свой плащ.
-Не бойся сейчас найдем укрытие!
Я приметил это место сразу — полу обвалившийся сводчатый коридор, ведущий к остаткам башни. Мы успели туда забежать, прежде чем стена дождя обрушилась на руины замка.
Удар еще один, более яростный раскат. Сверкнула ветвистая молния. Резко стемнело, словно ночь пришла среди дня.
Дрожащая Бернадетта попятилась, и мы прошли в самый конец коридора. Здесь в нише стены уцелела каменная скамья.
Не размыкая объятий мы присели на нее.
-Я такая трусиха, Грегори, я с детства боюсь грозы....
-Не ты одна. Я тоже боюсь.
-По тебе не видно!
Я поцеловал ее в губы. Она ответила мне с силой и жаром просто ошеломляющими.
Словно она хотела через поцелуй слиться со мной и спрятаться от своего страха.
Новый удар грома оборвал поцелуй. Бернадетта дрожа, обняла меня крепко — крепко.
Почему то ее страх пробудил мое вожделение. Вчерашняя ночь вспомнилась мне во всем безумном великолепии. Воркующие вскрики Бернадетты ...Ее тонкие лодыжки в моих руках...
Загораясь, я приник к губам испуганной Бернадетты. Моя рука начала приподнимать подол ее платья.
-О, нет, Грегори...Не здесь...Не сейчас...
Но я не слушал возражений, и робкое сопротивление ее рук было бесполезным...
Я прихожу в себя. Ноги дрожат и подкашиваются,... Отпускаю Бернадетту, она встает на ноги и оправляет свое платье.
Редкие капли дождя еще стучат по камню. Гром гремит где-то далеко.
-Дождь закончился, можно выходить.
Руки Бернадетты проходятся по моим взлохмаченным волосам.
-Ты повелитель грома...
Она целует меня в губы, нежно, почти невинно.
Мы выходим из коридора на свет. Мои пажи Дуган и Томас рядом, у стены выбираются из-под промокшего плаща и улыбаются нам.
Бернадетта краснеет. Сколько времени мои пажи провели здесь и что они слышали...
Глава 15
УЛЬТИМАТУМ
Палаточная жизнь изрядно надоела, а ночевать в аббатстве в часе езды от лагеря опасно и хлопотно. За два дня мои арбалетчики выстроили посредине лагеря балочный дом в два этажа и состоящий из пяти комнат. На первом этаже большая комната для совещаний, комната для пажей и дежурной охраны и кухня с очагом. На втором этаже две спальни. Бернадетта с радостью взялась обустраивать уют. В Хагерти были оправлены люди за тканями, мебелью и посудой.
Чтобы занять людей я распорядился провести состязания среди арбалетчиков. Был объявлен приз-500 талеров.
Все свободные от дозоров роты взялись за арбалеты. Даже горцы из пехоты проявили интерес. Два дня в ротах били по мишеням и, наконец, определились чемпионы по одному от каждой роты. Напротив моего нового дома были устроены трибуны с навесом от солнца и дождя. Были установлены мишени, спилы деревьев с красными и черными кругами. Мы с Бернадеттой, пажи и офицеры разместились на трибунах и начались соревнования.
На охоту в горах я сам ходил с арбалетом. Арбалетная стрела или еще как ее называют — болт, летит почти на 300 шагов. Прицельно можно стрелять и с большой уверенностью попадать шагов со ста. Все зависит от размеров цели и, конечно же, от самого стрелка, его глазомера, твердости рук, опыта..
Соревнование вначале мало интересовало Бернадетту, но потом она прониклась общим азартом и, выбрав из десяти стрелков наиболее ей симпатичного-курчавого парня из роты Макнилла горячо переживала за его неудачи.
Судьей на этих соревнованиях был как ни странно мой королевский коннетабль-Сэмюель Жасс. Около двух тысяч зрителей собрали эти состязания. Кое-кто даже спорил и делал ставки на стрелков.
Скрипели тетивы. Щелчок и буря восторга или свист и обидные выкрики промахнувшемуся.
Трое стрелков получивших самое большое число очков перешли к последнему состязанию. На высоком шесте, локтей в десять, врытом в землю, закреплено чучело птицы, не больше ладони величиной. Стрелки должны выстрелить по очереди с расстояния пятьдесят шагов и тот, кто собьет птицу будет объявлен победителем и получит звание "Король стрелков".
Трое стрелков готовились обстоятельно, проверяли натяжение тетивы, оперенье стрелы.
Прозвучала команда.
Стрелки, накинув поясные крюки на тетиву, вставили ноги в стремя и почти одновременно взвели до защелки.
Стальной крюк всегда болтается на поясе арбалетчика в специальном кольце. Когда надо натянуть лук, ложе держат вертикально, повернув желобом к себе и направив стремя вниз.
Арбалетчик ставит ногу в стремя и зацепив коготь за центр тетивы, распрямляя колено, тянет арбалет вниз, тетива натягивается вверх и закрепляется защелкой. Остается только поднять ложе к плечу, вложить стрелу и, прицелившись, нажать на спуск. Пехота обзывает арбалетчиков "топтунами" — так как во время боя арбалетчик топчет стремя своего оружия без передышки, обеспечивая скорострельность.
Стрелки выстрелили, но ни один не попал в птичку.
Гул разочарования пронесся над толпой зрителей.
-Вот же мазилы! За что ты платишь им деньги, Грегори! — возмущалась Бернадетта.
-Выстрелят еще раз, кто-то да попадет. В бою человек гораздо более крупная мишень, чем эта птичка.
Стрелок из роты Макалистера со второго захода сбил птичку и стал победителем под одобрительные крики присутствующих. Он и получил из моих рук кошель с 500 талерами.
Примерно лет 35 ,коренастый, чернявый со шрамом на лбу.
-Как тебя зовут, стрелок?
-Джон Комбер, ваше величество.
Я махнул рукой. Трубачи, рядом с трибуной подняли трубы и переливчивые серебристые звуки разнеслись над полем. После того как трубы затихли, я объявил:
-Джон Комбер объявляется "Королем стрелков" и получает главный приз, а также должность сержанта!
Зрители встретили мое объявление одобрительным ревом.
Я вернулся в палатку, что была разбита рядом с построенным домом. Бернадетта отправилась в свою палатку, видимо опять сплетничать с Молли и играть на ее лютне. Баронесса легко сошлась с девчонкой — певичкой из Гартунга, и они много времени проводили вместе к моему облегчению.
Перед ужином я планировал перечитать Военные анналы графа де Вилье, что прихватил с собой из Корнхолла. Свежее издание заинтересовало меня. Мемуары полководцев превратились в мое любимое чтение...
Но мои планы были нарушены. Вошел Говард и доложил о том, что ко мне прибыл посланник из Давингтона. В палатке появился нежданный гость-барон Хэрри Эльсинер.
В черненом полудоспехе, но без поножей и шлема, в красном большом берете с перьями, заколотыми золотой брошью.
Он как всегда элегантно мне поклонился. Я поднялся ему навстречу.
-Приветствую вас!
Он не назвал меня никак, ни "государь", ни "милорд".
-Приветствую вас, мой друг! Вы опоздали, только что закончились состязания стрелков, было довольно забавно!
Мы присели напротив друг друга в походные мягкие кресла.
-Говард, пусть принесут вина! Прошу извинить меня, мой друг, но вина из монастыря Святой Жильберты не имеется!
Лицо барона было напряженным.
-Говорите, Хэрри, я не думаю, что вы просто проезжали мимо и решили заглянуть на огонек к старым знакомым!
-Меня послал король Руперт! Мост заблокирован вашими людьми, и они стреляют в каждого кто приближается!
-Они выполняют мой приказ, Хэрри!
-Поэтому я переплыл Шелл на баркасе в Давингтон и уже из города прибыл к сюда.
Я последний вестник мира, Грегори...Король приказывает тебе как своему вассалу отвести войска за Клайв, а захваченные города и замки вернуть их хозяевам. Ты должен отречься от короны Севера....В случае отказа ты будешь лишен графского титула и пожалованных короной земель. Армия короля придет, чтобы наказать тебя и твоих людей за мятеж и беззакония....
Хэрри говорил, но не смотрел мне в лицо. Он боялся меня? Или это королевское поручение было тягостным для него?
-Архиепископ готовит послание об отлучении вас от церкви....Вам лично грозит анафема и интердикт всем вашим землям, включая Корнхолл.
Это было уже серьезно. До анафемы мне не было никакого дела, но интердикт грозил опасными и непредсказуемыми последствиями. На территории, находящейся под интердиктом, не работали храмы, не проводились религиозные праздники, не отправлялись обряды — крещение, отпевание, венчание....
-Хэрри, я не вассал короля Руперта! Ни мой отец, ни я не давали вассальную клятву какому либо государю или сеньору! Я король севера, Хэрри! Руперт или признает это или погибнет! А указ о графском титуле не имеет никакого смысла — я король по праву рождения! Драконы были повелителями этого мира без всяких грамот и вассальных клятв!
Я-дракон и я беру то, что принадлежало моим предкам!
Хэрри, наконец, поднял голову и посмотрел в мои глаза.
-Я видел дракона...в ту ночь, когда вы исчезли с королевского приема...
Вы ведь обратились драконом?
-Ты сомневался в этом?
-Да...я сомневался...архиепископ сказал, что это было дьявольское наваждение, морок магия,...что человек не может превратиться в огромное крылатое существо...
-А сейчас ты продолжаешь сомневаться? Ты веришь священнику, а не своим глазам?
-У дракона были ваши глаза, Грегори...
-Что с королевой — матерью?
-Она отправилась в замок Иглвуд, по велению его величества.
-Ты видел ее после турнира?
-Нет, королева не появлялась на приемах, и ее отъезд был внезапен.
-Переходите ко мне, Хэрри! В моем королевстве ты сможешь занять достойное место!
-Я не могу, Грегори! Я дал вассальную клятву герцогу Лонгфордскому, как и мой отец и как мой дед. Герцог привел своих рыцарей к королю. Сейчас под стенами Гвинденхолла собралось около десяти тысяч копий. Мои люди там тоже. Мы обязаны повиноваться королю. Поднять на вас меч — страшно и горько! Но отказаться повиноваться королю-позорно.
-Ты знаешь, каков мой ответ Руперту?
-Скажите мне его...
-Ответ очень простой-нет! Если Руперт не признает мое королевство к северу от Шелл, то я перенесу войну на юг, и мы проверим, смогут ли остановить дракона десять тысяч копий!
Хэрри встал. Виноватый взгляд. Руки теребят толстые перчатки.
-Берегитесь, Грегори! На вас объявили охоту и попытаются убить в облике человека.
Прощайте!
Я вышел из палатки следом и молча смотрел, как он садиться в седло и в сопровождении трубача и пажа с белым платком на конце копья, покидает мой лагерь.
-Грегори, это был Хэрри? Почему ты не оставил его на ужин?
Бернадетта уже была рядом. Обиженное лицо и поджатые губы.
-Хэрри привез мне требования короля Руперта.
-Ты их принял?
-Конечно, нет.
-Будет война....
-Она уже началась, дорогая моя! Оглянись вокруг! Я взял один город и теперь подошел к другому. Воины гибнут, селяне разбегаются....Война уже идет, просто на ее шахматной доске появились новые фигуры....
Пропустить мимо ушей предупреждение Хэрри я не решился и нашим конным прогулкам по окрестностям пришел конец. Бернадетта быстро нашла себе развлечение.
Она на следующее утро потребовала для себя и для Молли по арбалету.
Девушки принялись расстреливать мишени. Мои пажи Дуган и Томас были отряжены взводить арбалеты, но кроме них нашлось много желающих помочь дамам. Мои латники толпились вокруг девушек, расточая комплименты и восхищаясь их успехами. Желающих натянуть тетиву было более чем достаточно. На четырех пиках был, растянут из сукна навес от солнца, и стрельба продолжалась до обеда.
-Мои руки отваливаются! — стонала Бернадетта за обедом в моей палатке. — Я, кажется, обзавелась мозолью на пальце от этого противного тугого спуска!
Я помалкивал. Обмакнув в соус куриную ножку, я держал ее у рта моей подруги, а она, закатывая глаза, жаловалась мне на неудобный тяжелый арбалет, на слепящее солнце, на боль в коленях и руках. При этом она не забывал кушать из моих рук откусывая маленькие кусочки, поминутно вздыхая.
-Ты совсем меня не жалеешь!
-Жалею, и больше не позволю тебе браться за арбалет, чтобы ты не портила свои крохотные пальчики.
Распахнутые зеленые глаза, обиженное лицо.
-Мы с Молли после обеда продолжим занятия! И ты нам не сможешь запретить!
-Но твои больные руки?
-Они в полном порядке, Грегори! Ты...ты...ты просто толстокожий горец!
Девочка решительно забрала из моей руки куриную ногу и быстро обработала своими белыми зубками.
После обеда обе подруги явились к мишеням. Пажи с печальной миной несли следом арбалеты и пучок стрел.
-Они делают успехи, Грегори!
Жасс стоял рядом со мной. Бернадетта наводила оружие на мишень, но косилась при этом на меня.
-Кто из них более точен?
-У Молли более твердая рука...
Всадник проскакал по лагерю, до самой моей палатки. Фостер спешился.
-Ваше величество, с южного берега Шелл в Давингтон переправляются воины!
-На лодках они много не переправят!
-Они наладили три паромных переправы! Войска идут потоком!
-Остроумно! Жасс поднимай армию! Пусть все наденут доспехи!
В Давингтоне звонили колокола. Королевская армия пришла на помощь беднягам.
В сопровождении роты арбалетчиков я вдоль берега Шелл проехал максимально близко к Давингтону. Паромные переправы было хорошо видно. Паромы набиты войсками под завязку и движутся еле еле. На южном берегу огромное скопление конницы и пехоты.
Сегодня они переправятся в город, а завтра с утра выйдут в поле.
Но здесь не было десять тысяч копий. Может быть треть...
Каждое копье-это рыцарь, оруженосец и от пяти до десяти вооруженных слуг.
Тем не менее, в Давингтон переправлялось 10-15 тысяч воинов.
