Примерно минут через сорок-пятьдесят, после начала фронтальной атаки пехоты на русские укрепления на высоте, пошла в атаку и вражеская кавалерия, планируя нанести удар в тыл русским позициям. Видимо у военачальников татар имелись договоренности по времени начала наступления, ибо сипахи, нукеры и уорки, начали выезжать от опушки дубравы и шагом, в плотном строю, колонной, вытянувшейся змеёй, блестящей на солнце металлом доспехов, от опушки до моста, попытались перебраться за реку, где уже и развернуться в атакующую лаву. Как только голова колонны миновала мост и начала движение по противоположному берегу, а на другом берегу, не смотря на строй, все-таки образовался небольшой затор, который хотя и уменьшался, за счет ушедших на мост, но продолжал увеличиваться за счет вновь прибывших, особо нетерпеливых, желающих попасть на противоположный берег вне очереди. И вот по этой плотной толпе-колонне ударил ружейный залп из более чем полутора тысяч стволов, затарахтели три ствола автокаров, посылая во врага пулю за пулей. В скоплении кавалеристов рванули четыре 'особы' бомбы, снаряженные пироксилином, а через две-три минуты залп повторился, опять разметавший взрывами людские с конскими тушами и их части. Однако хотя стрельба и стала неожиданностью для командования вражеской конницы, но прошла команда и над полем боя, приглушая все звуки сражения заревели медные боевые трубы бори и зарокотали большие барабаны дауль, передовая командованию основной части армии вторжения информацию о вступлении в сражение обходного конного полка.
Стрельба уже велась не менее получаса. После первого слитного залпа, пехота перешла на привычную стрельбу плутонгами, и ружейные пули, летели с такой же постоянностью, как и пули из автокаров. Передовые всадники погибли все поголовно. Но задние ряды, еще не понявшие что происходит, все ещё напирали на ставших передними конников. Последние пытались уйти от моста, неожиданно ставшим смертельно опасным. Но это удалось не многим. Задние просто вынесли их под русские пули, что бы в свою очередь так же лечь на землю берега или бревна моста, либо упасть в холодные воды Рожайи. Но окончательную точку в существовании пятнадцатитысячного вражеского конного корпуса, поставила атака во фланг русской кованой конницы. Слитный удар более восьми тысяч всадников, в плотной строю, по расстроенным рядам начавшего впадать в панику, стоявшему почти на месте конному противнику, предваренному двумя залпами из пистолей, попросту смял врага. Оказывали сопротивление плотному строю русской кавалерии, только редкие единицы, так и не успевшие соединиться хоть в какие-то подразделения.
Итог рубки закономерен. Полтора часа избиение на ограниченной рекой и лесом площадке деморализованного, впавшего в панику, почти не защищающегося, мечтающего только о бегстве из этого места противника, закончились почти поголовным уничтожением врага. Сумели сдаться на милость победителей не более полутора тысяч из всего корпуса. Очень уж вошли в раж русские всадники. Да и пехота не подкачала. Отбив врага от моста, вместе с автокарами и орудиями перешли мост и поддержали свою кавалерию свинцом и чугуном, сметала металлическим ливнем все группы вражеской конницы, оказавшейся в пределах досигания их оружия, и не имеющих, на линии огня по ним, русских кавалеристов.
Отразив пару атак на холм, Басманов получил радио от 'Квадрата', что они по пути к ним благополучно очистив окрестности от вражеских секретов, разъездов, дозоров и застав, выходят к рубежу атаки и через час-полтора вступят в дело. В промежутке между первой и второй атакой, Константин успел полюбоваться на разноцветные ракеты, влетевшие несколькими сериями в районе моста через Рожайю. Знатный небольшой фейерверк получился для знающих людей.
-Сигнальщик! Две зеленых, одну красную ракету в направлении оврагов, на правом фланге.
Ушедшие ракеты означали начало действия для Воротынского младшего. Полки которого должны были по оврагам и лощинам пройти во фланг вражеской армии и атаковать их совместно с ударом конницы с тыла.
Еще пара быстротечных бешеных вражеских атак на холм, отбитых без потерь со стороны обороняющихся.
'Видимо ждут когда удар их кавалерии к нам в тыл достигнет цели, а пока отвлекают наши силы и внимания от своей кавалерии'. -подумал Басманов. 'Значить ещё не знают, что с их конницей покончено. Только небольшое количество сдались в плен. А улизнуть смогли единичные всадники. Так, что там радист в люк подаёт. Хорошо. Наша конница вышла на рубеж и через четверть часа атакует татар с тыла'.
-Сигнальщик! В направления оврагов три красные ракеты.
'Теперь ждать и смотреть. Что-то долго Мишка тянет. А нет, вон пара красных взлетела. Гм. Минут на пятнадцать от моего сигнала отстал. Нормально. Вот, пошло самое интересное. Не плохо Мишаня ломится. Все сломались басурмане. Побежали'.
И действительно. Неожиданный удар массы русской кованой конницы в свой тыл Девлет-Гирей не ожидал. Ведь многочисленные секреты, дозоры, разъезды, заставы и даже заслон от русских, в количестве пяти тысяч сабель, выставленный со стороны Серпухова, не сообщали ни о какой московитской коннице. Только-только хан с мурзами смогли как то, опираясь на остатки янычар и азапов, организовать какое ни какое сопротивление бронированным клиньям конницы русов. Как с правого фланга, ударила русская тяжелая пехота, и рядовые татары дрогнули, побежали.
Атака почти одиннадцати тысяч стрельцов под командованием Воротынкого младшего стало для татар той соломинкой которая и сломила спину верблюду татарского упорства. Вслед за рядовыми татарами побежал и сам хан с приближенными и мурзы с остатками своих нукеров. Бегство стало всеобщим. В паники, убегая от русских тяжеловооруженных всадников и одоспешенных московитских стрельцов, неожиданно появившихся из оврагов, татары 'волнами' набегали на холм. Их не останавливали не взрывы мин под ногами, ни ружейно-орудийный огонь. И только подрывы МОНок, картечь которых очистила склоны холма от бегущих, немного отрезвила бегущих и они сместились к давно сметенным щитам нижнего 'Гуляй города'. Преодолев которые, они навалились на линию редутов. Только сосредоточение огня большинства 'единорогов', переброшенных на склон прорыва даже с других сторон высоты, трехдюймовок, минометов и всех девяти оставшихся на холме автоматических картечнич, помогло буквально оттолкнуть 'металлической стеной' бегущую толпу от западной подошвы холма с правым флангом и центром линии редутов. Зато левый, дальний фланг линии, проходящий вдоль болотистого берега Рожайи, был прорван. Пара редутов, прикрывавших этот фланг, в буквальном смысле были растоптаны вместе с гарнизонами и оружием. Перегретые стволы ружей и орудий русских прекратили стрельбу только тогда, когда за бегущими врагами появились русские всадники, рубящие бегущего, почти не сопротивляющегося врага.
Татарско-турецкая орда подверглась полному разгрому, в рубке с русской кавалерии погибли сын и внук Девлет-Гирея, остатки янычар с азапами и большинство топчу. Хотя последних Басманов приказал по возможности брать живыми. Хорошие артиллеристы, а турецкие артиллеристы-топчу, были очень хорошими артиллеристами, пригодятся в любой армии. Но в бою, разбираться кто есть кто, было в основном некогда и рубили всех попадавшихся на пути, особенно оказывающих сопротивление. В лагере захватчиков русские захватили много татарских и турецких знамен-бунчуков, шатры, обозы, остатки артиллерии в том числе и собственный обоз хана с его наложницами, личным оружие, доспехами и казной.
Кавалерия ушла вперед, преследовать разбитую орду, выбросив в качестве авангарда, нанятые отряды легкой степной конницы. Окончание этого дня и весь последующий день русские всадники и их наемники, гнали остатки татар до Оки и за ней, неоднократно сбивая и уничтожая арьергардные заслоны бегущих захватчиков, оставляемые уцелевшими военачальниками Девлет-Гирея, для задержки преследователей. Сам хан с нукерами-телохранителями личной стражи, сумел уйти с поля боя, по следам своей конницы, ушедшей пару суток назад в тыл московитам. А от Молоди, имевшиеся в ханской ставки перебежчики из числа заговорщиков, провели ханский отряд далее по лесным тропкам, не выходя к самой деревни. И через пару дней крымский монарх вырвался в степь, хотя и с потерями в людях, но благополучно для ханского здоровья, миновав укрепления засечной черты.
* * *
Пару дней пехота и артиллерия победителей простояли на месте боя. Вылавливали разбежавшихся вражин, собирали трофеи, хоронили своих и чужих павших. Хотя и в разных могилах, но не дело тела людские, пусть и татар, оставить на потребу диким зверям и воронам. Оказывали помощь раненным, в первую очередь своим, во-вторую лекари пользовали и басурман. Правда в основном с легкими ранами. Всех тяжелораненых, стрельцы и крестьяне из окрестных деревень, созванные для уборки трупов и их похорон, оказали помощь на месте, ножом по горлу.
Общие потери русской армии составили почти десять тысяч погибших, в основном потери понесли наемники, более восьми тысяч человек, да пораненных немчинов было пять с половиной тысяч. А всего попали в лекарские руки почти восемнадцать тысяч воинов. Основные потери русские понесли при атаке татарами нижнего 'Гуляй города' и в последний день, когда бежавшие в паники враги, стоптали пару редутов вместе с их защитниками. И надо же было Воротынскому старшему усилить крайние редуты левого фланга отступившими с передней оборонительной линии малого 'Гуляй города' наемниками. Вот и понесли они повторно большие потери от врага.
Потери татаро-турецкой орды были значительно большими. Только убитыми за все время сражения на месте боев собрали почти шестьдесят тысяч, да в плен попали почти двадцать пять тысяч. А сколько их потонула в болотах, упало в реку или ушли в окружающие поле битвы дебри леса, в которых и умерли от ран или ослабнув, от зубов и когтей диких зверей.
Добыча победителям досталась огромная. В ханском обозе, только монетой, золотыми венецианскими цехинами, взяли восемь тысяч. Огромное количество драгоценностей и не только у наложниц хана, но и в его сундуках. Золотую, серебряную, фарфоровую и стеклянную посуду, со вставленными самоцветами. Дорогостоящее оружие и доспехи, дорогое конское снаряжение, шелк, парча и прочие не дешевые, престижные ткани. Подобное содержание обозов, но чуток победнее, было и у других мурз и ханских вельмож. Про простое оружие, как огнестрельное, от янычар, так и холодное, брони, табуны запасных коней не стоит и описывать. Но взятые четыре десятка целых, пригодных к стрельбе турецких пушек, и огромное количество пороха, в полторы тысячи пудов, с большим количеством уже готовых ядер, все-таки заслуживает упоминания, тем более сведения об этих трофеях попали в летописи Русского царства. Естественно сразу вывезти всю добычу было не возможно, а уходить на преследования остатков вражеской разгромленной орды было необходимо. В связи с этим на охране трофеев оставили легко пораненных товарищей, в том числе и из числа наёмников. А основные силы армии стали собираться покинуть место сражения.
На третий день, похоронив убитых, развезя по городам раненных, передав пленных и пристроив трофеи под надежную охрану, русская пехота с артиллерией, в том числе и с тяжелыми пудовыми и двухпудовыми осадными 'единорогами', прибывших под вечер второго дня стояния на 'костях', вышла в дальний поход по набитому самими крымчаками Муравскому шляху на Крым.
* * *
Вырваться в степь смогли еще порядочные силы степняков. Ведь не все они шли в бой пешими. Резервы были на конях и они смогли, хотя и с огромными потерями, но порваться через русские позиции, загатив топи, берега и русла окружающих поле брани речушек и ручьев телами своей пехоты и более неудачливых товарищей. Но и вырваться в степь не означало спасения. Нечестивые казаки перехватили традиционные пути набегов на Русь и возвращения с неё.
Во всех важных точках, у переправ, водопоях, на всем протяжении Муравского, Бакаева, Изюмского и Кальмиусского шляхов, стояли заставами отряды днепровских да донских казаков с полками этого неверного сына собаки атамана Подопригора и проклятых Аллахом московитских бояр с Яика. Вот и приходилось доблестным воинам Аллаха уходить по степи, где добыть воды, не только для себя, но, что важнее для коня, было очень проблематично. Да и уйти на одном уставшем коне от преследующих тебя продавшихся руссам таких же кочевниками из башкир, казахов, калмыков и даже далеких туркменов, идущих по твоим следам о двуконь, а то и с тремя конями, да не утомленных битвой с последующей скачкой по полю сражения, унося своего хозяина от вражеских клинков. И уже на вторые сутки преследования, даже самые выносливые кони под беглецами стали падать. А пешему уйти от конного в степи было невозможно. Вот и садились не состоявшиеся 'хозяева' русских городов и деревень на землю, рядом с павшей лошадью, либо с живой, но предельно измученной скотиной, отбрасывали от себя оружие, закрывали глаза и обхватив голову руками, ожидали смерти. Которая не заставляла себя ждать, от руки такого же степняка, только пошедшего на службу к русскому царю. Но истины ради, стоить отметить, что приличное количество, из числа сбежавших в степь, смогли избежать смерти. Не зря уральские бояре разъясняли вождям нанятых ими отрядов степняков, что за живых и здоровых пленников, они заплатят серебром. Для шахт, карьеров и строительства дорог с каналами опять понадобились работники. В итоге пришлось уральским боярам, держа слово, раскошелится более чем на пятнадцать тысяч серебряных ефимков-талеров, за проданную наемными степняками живую добычу, по цене одна серебряная монета за пару тушек ясыра.
Татарские пути на Русь.
Но более двадцати тысяч степных 'шакалов' -людоловов, так и исчезли на степных просторах без следа, никогда не вернувшись к родной юрте. Все турки и черкесы, кто пришел завоевывать Русь, остались на ней в качестве удобрения или обельных холопов. Из ногаев добрались в свои кочевья живыми едва ли семь сотен воинов. К Перекопу вышли, кроме самого хана Девлет-Гирея с его нукерами-телохранителями и части свитских, еще порядка двадцати тысяч всадников.
* * *
Не забыли победители и о трехтысячном чамбуле резвившегося в степи перед городом Белева. Да и как об них забыть, когда вмести с ними не спеша, но неотвратимо, не подставлялась под крупнокалиберные пушки со стен Белева, разрушали вал с рожном адские создания, нечестивые земляные големы, руководимые их создателем, злокозненным басурманским колдуном Менги-нукером. Вот и озаботились этим отрядом, и персонально колдуном Менги-нукером 'витязи'. Решением внутреннего суда 'витязей', бывший председатель российского Санктпетербургского клуба реконструкторов 'Ливонский крест', Александр Тирц, за измену русскому делу, был приговорен к смерти. Для исполнения приговора и был откомандирован в Белев, как только информация о появлении земляных монстров достигла бывших реконструкторов, лучший снайпер 'витязей', Белых, со своими боевыми холопами. Для приведения судебного приговора выделили Георгию одну крупнокалиберную снайперскую винтовку ОСВ-96 с боезапасом. И уже на второй день после прибытия Белых удалось исполнить приговор.
